Письма мертвого человека

 

Все события и персонажи книги являются художественным вымыслом. В произведении может иметь место случайное совпадение событий, имен, фамилий, населенных пунктов, вооружения и снаряжения.

Авторы не придерживаются никакой политической идеологии и никого не хотели оскорбить в своем рассказе.

Внимание, 18+

Присутствует нецензурная лексика, сексизм, унижение чести и достоинства, попирание религиозных чувств, сцены каннибализма, сексуального насилия, употребления наркотиков, табака и алкоголя.

Огромную благодарность выражаем Дмитрию Кондрашову, Леониду Скорпиону и Хализеву Андрею, за моральную и финансовую поддержку.

 

Руслан Сергеевич Гусев или просто Гусь, бывший солдат удачи, пытается выжить в мире, где наступил ядерный апокалипсис. Отныне на просторах бывшего Таможенного Союза зверствуют банды силовиков и просто убийц без чести и совести. Весь привычный мир сгорел в пламени всепоглощающей войны и планетарного хаоса.

Получая опасное задание от главаря своей банды, Руслан делает выбор и идет наперекор обстоятельствам, пытаясь найти смысл жить в новом страшном мире, который больше похож на ад.

© Сергей Завьялов, Вадим Перов,

Евгений Канин, Артем Соболев, 2018

 

Всем неприкаянным душам посвящается

 

Смерть достаточно близка, чтобы можно было не страшиться жизни

 

Ф. Ницше

 

ПРОЛОГ

 

Когда это началось, мало, кто понимал, что это конец. Конец сытой и комфортной жизни, конец сериалам по выходным, холодному пиву и горячему душу. Конец беззаботным прогулкам, когда даже мысли не возникает взять с собой волыну или нож. Вся цивилизация, построенная людьми, канула в небытие. Ах да, не вся. У некоторых прошаренных срак еще остались запасы технических средств, саляры, оружия и боеприпасов, еды. Но как вы понимаете, на любую хитрую жопу найдется хуй с винтом.

Как это произошло, спросите вы меня? Да так, как бывает в компании вооруженной и ненавидящей друг друга гопоты. После напряженной подготовки к войне, а потом, после осознания, что если война начнется, то всем будет конец, судорожной попытке разойтись с миром, начался ядерный апокалипсис. Его инициировала не Северная Корея, как многие бы подумали, и не Иран, даже не ебаный ИГИЛ или как там его нахуй ДАИШ-хуишь, мировую войну начал Израиль. Да–да, у этих ебучих евреев всегда было ядерное оружие. В общем, Израиль ебнул по Ирану. Пизданул прямо во время Курбан-байрама в центральную мечеть Тегерана ядерной боеголовкой, ну и по Сирийским базам Асада с арты. Хер его знает, зачем они рыпнулись. Русские разбираться не стали, а контингент тогда в Сирии был приличный, и разъебали в хламину передовые позиции ЦАХАЛ на Голанских высотах. К замесу тут же подключились американцы-турки-курды-хуюрды, ну и началось. Обмен ядерными ударами не заставил себя долго ждать. Весь Таможенный Союз покрылся грибами, ну теми самыми, с ядреной начинкой. Пакистан и Китай в стороне не остались и под шумок ебанули индусов, а Китай еще и узкоглазых любителей подрочить на мультики. Индия ответила, охуенно ответила, кстати, и теперь китаез уже не так много, вернее почти нет. В Китае ПВО всегда была на уровне плинтуса. Совок, как вы понимаете, тоже в накладе не остался и разъебал все американские военные базы (ну то есть Европе пришел ядерный пиздец), вдарив, между делом, и по Йеллоустоунскому заповеднику, ну и естественно, по крупнейшим городам Канады и США. Никто толком не понял, кто пизданул по Латиноамериканским странам, они были вроде как, и не при делах. Вангую по латиносам-педросам ебнули все государства-владельцы ядерного оружия, ибо не хуй. За Африку хер знает, ничего не могу сказать. Но вроде там ядерные грибы не росли, хотя в Претории, столице ЮАР, что-то пиздануло, но по слухам грязная бомба или какое-то бактериологическое гавно. Ну да бес с ними с нигерами и бывшими их хозяевами. В сухом остатке мы получили очень быстрый выпил населения и скатывание общества в неофеодализм и скотство. На просторах бывшей РФ бал стали править банды силовиков (росгвардии, вояк и чекистов), так как у них была основная масса вооружения. Ну а население, как и положено, стало сосать хуй в три горла. Вот такие пироги, господа хорошие. Добро пожаловать в новый мир, где нет места вашей сопливой морали и религии. Бог умер быстро, как только отключили электричество, и отморозки получили карт-бланш на применение оружия.

А кто же я, спросите вы меня. Ну, я это я. Шутка. Я как раз один из тех ублюдков, который вовремя успел подсуетиться с волыной и теперь я что-то типа наемника, кондотьера. Называйте, как хотите, мне насрать. А вы знаете, я даже рад, что старому миру, пропитанному потреблядством, рабством и ложью пришел конец. Раньше я был никто, и звали меня никак. А теперь, теперь у меня в руке ствол, и я могу диктовать свои правила тем, у кого этого ствола нет.

В общем, добро пожаловать в новый «дивный» мир.

 

Глава I. Суетливая ночь

 

Отдельные группы стрелков и полноценные отделения начали выдвижение к объекту, как только наступила ночь. Мы выделили все силы, что были у нас, чтоб наконец-то уничтожить это осиное гнездо. Смотря в чистое звездное небо, я не думал ни о чем. Ни о чем, кроме предстоящего дела. Облаков не было, а была полная луна, которая увидит сегодня всё, что мы здесь натворим. Люди так и не научились ничему, даже после всего того, что с ними случилось. Какие-то ночные насекомые стрекотали. Но мы больше привыкли к грохоту автоматных выстрелов, чем к стрекотанию кузнечиков, ну или кто там так вошкается на этом поле. Кстати от запаха трав мы тоже отвыкли. Нам больше привычен запах пороха. Крови. Страха.

Оторвав травинку, я вертел ее в зубах, а в голове плыли образы людей, разных мест, сцены прошедшей жизни. Ответственность – это всегда тяжело, но я твёрдо знал, что сегодня мы сделаем всё от нас зависящее, лишь бы наш город снова был сыт, обут и одет.

Соседи наши, язык не повернётся их так назвать (мудаки конченые, короче), пили нашу кровь на протяжении последних месяцев очень усердно. Пропадали люди, вырезались караваны. Ужас и смерть царила на нашей дороге жизни.

Взглянул на часы, я понял, что осталось ещё полчаса. Люди уже на местах. Сказать, что они волнуются – ничего не сказать. Испуганные глаза молодых и азартные глаза бывал. Страх, подхлёстывая, погонит моих людей на штурм. В каждом отделении 3–4 молодых бойца. У кого-то прервётся жизнь, а у кого-то уже не станет прежней. Хотя таковой она уже не будет никогда после того, что с нами случилось.

До сих пор помню одного стрелка. Он прошёл ни один бой и вылазку, но перегорел парень. Как только открывалась стрельба, он забивался в угол и начинал ссаться и скулить. Умолял прекратить все это, кричал, что больше не может это терпеть. Не знаю теперь, где он, как-то говорили, что он на фермах прижился. Крутит хвосты поросятам, разговаривает с ними, бормочет что-то. И я не знаю, что лучше. В яму лечь или вот так, свинопасом с поехавшей крышей.

Из каждого темного угла слышно дыхание, шёпот или лязг оружия. Кто-то дышит в последний раз, дышит этим летним, тёплым воздухом. Дышит жизнью. Кто-то подбадривает себя, накручивает на предстоящий бой. Но никто не читает молитв. В мире, где люди едят людей, продают матерей и детей в рабство, убивают за блага цивилизации в таком мире Бога нет. Он давно плюнул на нас как на неудавшуюся задумку или эксперимент. Он хотел вложить в нас доброе и светлое, а мы показали ему свою сучью натуру. Жадные, хитрые, безжалостные зверьки, загнанные в угол. Как две крысы, закрытые в коробке, сожрут друг дружку, так же и мы. Останется только одна крыса, только один человек, один город.

Бойцы подгоняют ремни, разгрузки и броню. За взводом штурма и заграждения – основная роль. Огневую поддержку осуществит легкая пехота и приданные гранатометчики и пулемётчики. Да и старшина отряда приготовил знатный сюрприз, о котором чуть позже.

Старшина, мужик лет за 40, видел много дерьма в этом мире. Отец для каждого бойца, сам схоронивший своих детей ещё в 25-ом, когда БП уже катился по стране во все тяжкие.

Когда перестала существовать полиция и более крутые силовики. Быстро собравшись в банды, они просто начали резать своих же, деля сферы влияния и прибыли в городах. Каждую ночь на улицах шла стрельба, каждую ночь были слышны крики раненых и контрольные выстрелы на добивание. Я вздрагивал при каждом выстреле и тихо радовался в душе, что больше за сегодня я не услышу этих истошных воплей.

Начальника полиции города просто сожгли в своём же доме, а семью вырезали и бросили перед домом возле забора. Они пролежали там три дня пока куда-то не исчезли. Может быть, их убрали коллеги начальника, а может –просто убрали, чтоб не валялись, нагоняя ужас.

Со временем, менты, вдоволь пролив крови себе подобных, успокоились. Сделали свой базар, и даже плата за торговое место была приемлемой. Народу поубавилось в стычках и перестрелках. Да и первая пережитая зима внесла свои коррективы, изрядно уменьшив популяцию людей в городе.

Беспредела также стало меньше, патрули на улицах знали своё дело. Конечно, ведь у каждого в домах были семьи. В одних больших общих домах.

Теперь все общее. Дома, еда, судьба и смерть.

Считанные минуты оставались до начала заварухи.

«Ух, пиздец как накрывает-то, даже в ладонях покалывает. Сейчас наши дозорные ликвидируют их патруль и личный состав на блокпосте. Далее мы откроем огонь по застройке на окраине, где у них расположены огневые точки. Мы навяжем им бой и не дадим поднять головы, а основная группа пойдёт на штурм на правом фланге», – думал я, вновь и вновь проигрывая в голове план наших действий по уничтожению живой силы противника.

Наконец, красная ракета взлетела на другом конце посёлка, давая нам сигнал. Всё, погнали наши городских!

Мы начали вести огонь, зная, что позиции противника там, в этих постройках и окопах перед нашими позициями. Полетела первая, нерешительная ответка. Были слышны выстрелы охотничьих карабинов и кое-где им вторили АК. На плечи и голову посыпались ветки и листья. Сверху слышался жуткий свист пуль.

Смертоносный металл с глухим стуком ударял в берёзки, и с диким визгом рикошетил от них. Пока 200 не было, но ещё не вечер. Точнее ещё не утро. Наши пластуны направились в овражек перед лесом, дабы занять его и уже оттуда кошмарить наших оппонентов. Один из молодых бойцов опрометчиво высунулся по пояс, собираясь дать очередь, и я тут же увидел, как через его загривок пролетела искра, а стрелок скатился обратно на дно оврага. Остальные лишь бросили взгляд на мертвое тело и продолжили свою работу. Сейчас не до соплей.

«Пусть мертвые хоронят своих мертвецов. Как же, сука, метко сказано», – с горечью подумал я и сглотнул вязкую, вонючую слюну, смешанную с кровью из воспаленных десен.

При полной луне было хорошо видно, как из окопов выступают руки, вооруженные карабинами, автоматами, и огонь ведётся в нашу сторону не прицельно, по-распиздяйски.

Чего-то не хватает… Точно! Наш ПК замолчал, а из окон, укреплённых мешками, по нам начали лупить точнее. Надеюсь, у покемона просто закончились двухсотки, и он ждёт второго номера.

– Штурмовики, залегли! – дошли до меня по цепи.

Ну, ещё этого, блять, не хватало. Зачем они остановились? Все внимание сейчас на нас, тем более у противника появились потери!

Бегу на пределе к правому флангу. Впереди и над головой летят пчелки калибром 5.45 и 7.62 и, как говорил тот медведь, это какие-то, сука, неправильные пчёлы.

«Которые делают неправильный мед, но охуительно правильные трупы», – добавляю я современную интерпретацию рассуждений Винни Пуха.

Нутром чувствуя, как пули чиркают по веткам, рядом с моей драгоценной тушкой наваливающей через лес.

В свое время, побывав в передряге на Донбассе и в рядах хохлов, и в рядах ватников я четко усвоил одну вещь: «моя тушка – это все что у меня есть, если ее потеряю, все остальное будет уже ни к чему». Хотя это не мои слова, а слова нашего командира. Как сейчас помню его пронизывающий мрачный взгляд, который мало кто мог вынести. Моего командира звали Москвич. Интересно, где сейчас этот жуткий тип? Не хотел бы я его видеть в рядах своих врагов.

В глазах цветные круги, сердце подскакивает, оседает в горле комом и стуком в висках. Во рту солоноватый привкус крови. Стоматит ебучий, да еще и язык прикусил. В такие моменты я понимал, что, возможно, мой жизненный путь закончится прямо в эти секунды. Но как бы обидно не было, как бы страшно не было, ты понимаешь, что тебя от войны прет, как кота от валерьянки, как сексоголика от шлюх, как наркомана от кокса, как… В общем, единственное, что я умею, это носиться под пулями с автоматом наперевес. Здесь все проще, чем в мире пиджаков. Нет масок, которые носят обыватели, нет лицемерия и дешевых интриг. Здесь последняя сигарета бесценна, а один патрон – это цена чей-то жизни. Просто ты не хочешь себе в этом признаться. Тут тобой движет инстинкт и первобытные чувства. Ты или охотник, или чья-то жертва, чья-то цель.

Здесь самое главное – выжить! Выжить любой ценой!

Добегаю до оврага и дальше ползком, по грязи.

«Как все заебало, блять», – в который раз мелькает в голове депрессивная мысль.

Наши штурмовики лежали пузом в землю, и я подполз к старшему отряда, его лицо показалось мне знакомым, вроде знаю его. Да, точно, видел его пару раз на базаре и в отделе народной милиции. Нормальный мужик, раз здесь вместе со всеми, брюхом грязь юлозит.

– Че, блять, отдыхаем?

– Да хуй его знает, че мы сука лежим! У меня 1 – 200 и 3 – 300, сейчас покемон начнёт работать и двинем дальше!

– Давай, давай, старшой. А то ещё полежат, понравится, вообще никого не поднимем. Как займёте первые дома, подтяну тех, кто в лесу на усиление позиций.

Наконец-то пулемётчик завел свою шарманку и где-то сзади, с колена, пизданул из РПГ гренадер. Из окна дома вместе с оконной рамой и битым стеклом кто-то вылетел. Упал как кукла и замер, дёрнувшись пару раз. От него валил дымок, а трассера, пролетающие через тело, заставляли его сокращаться и сжиматься в неестественную, отвратительную позу трупа. Они прошивали навылет труп и улетали вверх, потухая в небе.

Нам надо как можно быстрее выбить противника из крайних домов, а там подтянется отряд, идущий с севера и группа огневой поддержки из зеленки.

И вот один за другим, кто ползком, кто перебежками, мы двинулись вперёд.

Сопротивлений в окопах мы почти не встретили. Закидав гранатами и обстреляв окна из мух, мы вошли в первые дома.

Вломившись в хату, я почувствовал, как воняет паленым тряпьем и мясом. Мерзкое ощущение, должен вам признать. Мебель, которая осталась и не была раздербанена на людские нужды, была раскидана и сломана. В углу валялся горелый кусок человека, вернее ровно его половина.

«Ну что за жизнь, блять. Вечно как мудак шастаю по этому говну», – ощущения беспомощности и фатума стали накрывать меня вновь. Так было всегда, вернее, с начала пиздеца, который, я полагаю, для меня начался в долбанном Лугандоне. Все это очень борзо напоминало мне разъебанный терминал, откуда мы, 48 рыл, наваливали, роняя подливу, стремаясь и хохлов и вату.

Ну, вернемся к куску человека.

Осколки гранаты резанули его чуть выше живота. Желудок замутило, и я быстро отвёл взгляд. Я старался не смотреть на все это говно. В голову могут закрасться гнилые мысли о том, что можно закончить так же. Все это очень мешает сосредоточиться на работе.

Следующая комната. О, сука, вот он, голубчик, блять. Стойкий запах мочи, крови и внутренностей. Подранок пытался собрать свои кишки в кучу и бешено смотрел на них вылезшими из орбит глазами.

«Дебил, сука. Уже труп, а все пытается жить. Тоже мне, продолжатель генов. Гондон ебаный», – подумал я, с какой-то несвойственной для меня злостью.

Вся эта хуйня медленно, но верно подтачивала мою нервную систему. Я был на пределе. Хотя по мне и не скажешь, что я являю собой сплошной комок нервных окончаний.

Подранок, имея бледный вид, с мокрым от пота лбом и обосранными штанами, даже не обратил на меня внимания.

«Пидарас, блять. Ненавижу, сука», – злые мысли так бегали в моих нейронных связях.

Дав короткую очередь трехсотому в голову, я двинулся дальше. Выходя из дома, попал под очередь, но не прицельную.

«Распиздяи ебаные, блять», – подумал я с некоторой толикой злорадства. Настроение почему-то стало улучшаться. Ну, ясно, качает, наблюдались все признаки ПТС.

Пули ударились над головой в дверной косяк, и меня осыпало старой, отслоившейся белой краской. Чуть выше взял, был бы опытней, продырявил бы меня, нахуй сразу, в грудак или брюхо. Меня затошнило, когда я подумал о последствиях ранения.

Знаете, что такое ранение в живот? Это лежать в луже собственного ссанья, выть потихоньку и мечтать, чтоб тебя пристрелили. В наших условиях спасти бойца с таким ранением нереально. Проще выпилиться самому.

Откатившись за кучу дров, я стал работать короткими в сторону противника. Поленья начало раскидывать в стороны от попаданий свинца. Но мне уже было похуй.

«Залупу на воротник, пидарасы», – подумал я и дал короткую очередь.

Давят меня, суки, надо перебегать к сараю пока гранату не швырнули или из РПГ не ебнули. Вот он, второй край обороны этих ребят. Дальше в центр посёлка пройти было нелегко. Наша задача была взять здания школы и почты, где располагалась их администрация.

«Где же старшина, блять, со своими подарками, мудак сука? Или не время ещё? Да, лучше пока приберечь, тем более боеприпасов к гостинцам осталось на один раз. И взять их здесь будет негде», – подумал я, озираясь по сторонам.

В нашем деле главное первым увидеть. Чуть проебался, и ты – труп.

До сарайчика было примерно метров десять и мне их нужно преодолеть, кровь из носу. В меня, конечно же, будут стрелять. Немного потормозив и в который раз помолившись, хер его знает кому, я все-таки решился на рывок, поднимая фонтаны песка и пыли своими старыми берцами. Это были самые длинные десять метров в моей жизни, хотя это не точно. От стен отлетели щепки, и одна из них больно оцарапала мне лоб.

«Куски позорного говна. Не на того напали», – злость опять вернулась, и я был готов убивать голыми руками, настолько меня все заебало.

Присев, я закурил трясущимися руками. Примы оставалось мало, а самокрутки крутить в зоне БД – то еще удовольствие.

«А вдруг меня убьют. Хер вы, суки, мою «Приму» будете курить. Лучше я», – я был очень зол, но с каждой затяжкой приходило долгожданное спокойствие.

«Так, теперь разобраться в обстановке. Справа наши зашли уже далеко. Бой кипит на полкилометра впереди, летают трассеры, гулко ухают гранаты. Слева во дворы зашла группа поддержки. На севере тоже пальба, ребята почти у почты и школы, нам надо бы поторопиться», – мысли судорожно бегали по моим извилинам.

Странно, я в жопе, а все еще пытаюсь как-то жить в этой клоаке. Что-то делать. Хотя хули, в основном приходится только спать, жрать и убивать.

Послышались шаги и я, обернувшись, увидел, как наш стрелок пытается пробежать тот же участок, что и я минуту назад. Печаль, братан. В него попали две или три пули. Он споткнулся и по инерции летел ещё несколько метров. Упал, растянувшись на земле. Мимолетное удивление проскочило на его лице. «Да, браток, ты отбегался, тебе не повезло… А мне везет», – подумал я опять, неприятно удивляясь своим мыслям. У каждого есть порог прочности и мой уже на исходе. Так что извиняйте, хотя иди на хуй.

Вдруг удивлённая морда стрелка разлетается красными брызгами. Его тело затрясло мелкой дрожью, выгнуло и как-то отпустило, расслабило.

«Всё, готов», – подумал я и выдохнул сигаретный дым.

Оказывается, как хорошо заходит табак, когда наблюдаешь чью-то смерть.

Как только огонь по моему укрытию прекратился, я аккуратно выглянул и двинул дальше. Вокруг лежали убитые и растерзанные осколками тела людей. По правой стороне полыхало два дома, а какой-то мелкий пацан стоял и не понимал, что вокруг происходит, и почему его мама не просыпается. Бабу накрыли грязным одеялом, через которое проступало темное пятно.

– Командир, они отходят к школе, наши уже там, – заорал мне какой-то штурмовик с грязным лицом и уделанной формой, – старшина передал, что у него всё готово!

«Ну, вот сейчас и начнётся, пленных брать не будем – я выкинул чинарик, который уже начинал жечь пальцы, – слишком долго они нам жизнь портили, козлы вонючие».

На лицах штурмовиков и стрелков прикрытия читалась облегчение. Скоро все это дерьмо закончится. Ещё час, два и мы зажмём их. Начнётся основной штурм.

Противник перебегал от окна к окну, стрелял из дальних углов помещений, но обороняющиеся даже и подумать не могли, что мы для них приготовили.

С большим трудом и потерями, наша рота прорвалась к перекрёстку, за которым, в метрах  100–150, стояло здание школы. Тот, кто строил этот посёлок когда-то, все продумал. Слева детский сад, в котором детей ещё с начала 2000-х уже не было, наверное. Почти начало пути каждого из нас, ведь все мы когда-то были детьми. Потом идёт эта долбаная школа с крышей из железных, ржавых листов. Уверен, такой она и до БП была. Сразу за ней –место, которое оживало только по выходным, самая злачная точка сбора всех поселковых – Дом культуры. И в конце пути, прямо посередине села – кладбище. Ахуенно просто!

В предрассветных сумерках торчали покосившиеся кресты с их облезшей голубой краской и чёрные силуэты оградок. Тут и до войны меланхолии и разрухи было хоть отбавляй, а сейчас так тем более – перманентная безнадёга.

Враг больше не прижимал нас к земле – теперь мы здесь охотники.

В небо полетела зелёная ракета.

Два 82-мм миномёта. Многие из молодых бойцов даже не слышали и не видели эти орудия. Когда-то мы получили их в обмен на стрелковое и прочую мелочевку от барыг из Красного, и то, только потому, что ими там никто пользоваться не умел и пользы в них не видел. Да и боеприпасов к ним не было. БК раздобыли уже позднее наши «легальные» мародеры. Это те мародеры, которые работали на Совет Народной Милиции. Остальных же мы просто отстреливали по возможности.

По старой памяти я испытал то противное ощущение прилётов. Было не так далеко до целей и поэтому шелест и характерный визг услышали все без исключения. Кто бывал под минометным огнём, тот знает, каково это. Хочется выскочить из окопа и побежать, неважно куда, лишь бы избавится от чувства, что мина летит прямо в тебя. Вот-вот она настигнет твое тело и попадёт прямо в хребет, раздробив позвонки и разметав внутренности на мелкие ошмётки.

Первые две упали во двор, сломав у основания молодую берёзку, и подстригли стоящие рядом низкие кусты.

Да, эффект что надо. Старшина стрелял с «этих дур» в последний раз в Осетии 20 лет назад, как он сам говорил.

Ещё две рванули уже на крыльце, разбросав кирпичи и мусор по всей округе. Порог и вход в здание покосило. И сразу ещё две прямо в цель. Я услышал, как они проломили крышу, и из оконных проемов тут же вылетел дым, пыль и остатки мебели. Внутри кто-то начал дико орать и открыл стрельбы длинными в нашу сторону. Да, это вам не торгашей на тополях вешать!

Оставалось ещё 4 штуки и все они были отработаны по цели. Казалось, что сопротивление прекратилось.

Рывок, последний за сегодня, сейчас или никогда.

И первые группы стрелков, прикрываемые огнём пулеметов, пошли с флангов на штурм.

Вялая стрельба говорила о жутких ранениях и потерях в рядах защитников. В середине коридора, что был сразу за входом, от огневой точки почти ничего не осталось. То, что было когда-то человеком, разбросало по полу и стенам вперемешку с деревом, мешками с песком и горелым тряпьём. Слева, в кабинете химии и физики, лежало пять неопознанных трупов. Их порубило на крупные куски, а кровь натекла в лужу у входа. Как же воняет-то, до рвоты и спазмов в желудке. Как только это закончиться – нажрусь. И не стоит меня отговаривать.

Те, кто выжил в этом адском танце смерти, вылезали из-под завалов досок и битого кирпича с потерянным выражением лиц. Они не ожидали, что мы способны на такое. Все пыльные, с ранениями и дикими от ужаса глазами. Один из контуженных сидел на коленях, раскачиваясь взад-вперёд, и прижимал к груди руку, у которой не было кисти.

Стрельба почти не велась. Кто-то пытался огрызаться напоследок из дальних классов, кого-то добивали одиночными.

Я увидел, как навстречу мне, в плащ-палатке несли одного из наших. Его грудь была разворочена, а за ним по полу тянулась тонкая, прерывистая, темно красная дорожка. Скорее всего, парня не спасут: с такими травмами тут не выживают.

К сожалению, сегодня многие не вернутся в дома, но и враги останутся здесь навсегда. Таков закон – или ты или тебя. Наш новый «дивный» мир давно не тот, что прежде. Теперь тут всё по-иному. Точнее всё, как прежде. Законы стаи, законы сильных, законы природы.

Я направлялся к спортзалу, единственному уцелевшему кабинету в школе. Там мы собрали 14 пленных. Их держали отдельно от «мирняка», который предпочёл остаться в посёлке, а не уйти в леса, на север, как сделали остальные.

Пленников ждал народный суд и высшая мера наказания через повешение. Патроны на них тратить никто не будет, не заслужили они от пули сдохнуть.

Но одного мы решили выдернуть на допрос. Невысокого роста мужик лет сорока. Кавказская внешность, кривой, когда-то сломанный нос и отвисшая нижняя губа. Это был Гасан, полевой командир всей этой шайки, что держала посёлок. И только он мог знать, куда увёл остальных жителей и утащил часть оружия Афанасий. Интересовал нас именно он. Обычный бандит-обрыган, который лично вешал наших торговцев и солдат, что их сопровождали. Насиловал женщин и продавал детей барыгам из Красного.

Зайдя в пыльный зал, я увидел привязанного к стулу по рукам и ногам Гасана. Его лицо представляло собой один сплошной синяк с кровоподтёками, а правый глаз завернуло куда-то вправо и вверх. Пару рёбер были сломаны, из-за чего он тяжело дышал и корчил гримасу при каждом вздохе. Помяли его ребята конечно. Кто-то из замученных им людей приходились родственниками или товарищами нашим бойцам.

– Вот и встретились, дружище. Недолго ты бегал по нашим просторам.

Он смотрел с вызовом и каким-то отвращением что ли. Нет, не так. С ненавистью. Вот так правильнее. Взгляд загнанного в ловушку зверя. Для него лучше смерть, чем быть обнаруженным оглушённым в завалах и попасть в руки врага.

– Куда Афанасий пошёл? Сколько с ним людей? Сколько оружия? – спокойно спросил я, прикуривая самокрутку с махоркой и какими-то пахучими добавками.

– Пошёл ты нахуй, говно, – борзо ответил будущий труп.

– Зачем же ты так грубо, а? – я поинтересовался, хотя мой вопрос был риторическим.

Ну, так я и думал. Ничего удивительного. Ладно, будем разговаривать по-другому.

Позвав Лёву, здорового бойца-гранатометчика, я вручил ему свой нож. Лева быстро понял, что от него требуется. Любил он, что ли это дело…

Зайдя Гасану за спину, штатный палач присел на корточки и сверкнул лезвием моего ножа. Глаза пленника округлились, а губы сжались в злорадной ухмылке. Ничего, ничего, и ни такие раскалывались. Боец раз за разом, как будто затачивая карандаш, стругал пальцы бандита. Гасан орал как свинья, которую режут. Под стулом начала натекать лужа и расползаться под ноги сидящему, пачкая подошвы его ботинок. Всё, пальцами он больше пользоваться не сможет. Сняв с них кожу вместе с ногтями, Лёва отошёл и стал ждать дальнейших указаний.

– Ну что? Не передумал ещё? Родной, тебя всё равно повесят или толпе отдадут, так зачем ты страдаешь? Афанасий разве стоит этого?

Кавказец все так же орал, сверкая бешеными глазами. Боец принялся за вторую кисть. Тут пленник уже не выдержал и начал визжать, роняя слюну на испачканный кровью камуфляж.

– В Петровское он пошёл. Вместе с остальными. Лесами ушли. Там автобусы есть, заправленные. Он обещал вывезти на них людей, насколько бензина хватит. Лишь бы подальше. Оружия там две телеги. Всё, больше ничего не знаю. Дай воды, а? – прошептал Гасан бледными губами.

– Вот, а ты сотрудничать не хотел, – я с удовольствием выпустил струйку дыма, с нежностью смотря на чинарик, – отвязывай, уводи его отсюда. Глаз не спускать.

Три автоматчика вывели Гасана из спортзала, а с его прижатых к телу культей капала кровь ему на штаны и на пыльный пол.

Эта безумная ночь, перешедшая в трудный день, наконец-то заканчивалась.

Нам достались хорошие трофеи в виде стрелкового оружия, боеприпасов к ним, много продовольствия. 40 голов скота увели на следующий день. А через три дня 14 пленных вместе с Гасаном были вздернуты на столбах перед школой.

 

Глава II. Homo homini lupus est

 

Как я нажрался самогона, вкусом очень напоминавшего допиздецовый стекломой, я даже не помню. Мутные обрывки воспоминаний прошлой ночи. Кабак «Мародёр». Он славился на всю нашу округу. Тут было лучшее пойло, самый лютый «быстрый» и самые лучшие шлюхи. Здесь ошивались барыги всех мастей и разлива. Тут было любимое место разных гопников и самой отборной мрази. Солдаты удачи, что работали на НМ, тоже любили здесь «отдыхать». Наёмные убийцы принимали тут заказы. Здесь же сидели у бара люди дававшие деньги в долг под лютый процент. Деньги, в смысле бумажки и металлические кругляшки, у нас остались. В нашей глухомани никуда не делись те же деревянные рубли, что и до пиздеца. Так вот, если ты вовремя не отдал, то тебе накручивали процент. Ну, или продавали в рабство. Могут в аренду сдать, тут уж как повезёт, хотя какое тут на хер везение.

Сука, как же голова раскалывается… С трудом поднявшись, я сел на край кровати и мутным взглядом осмотрел свою комнату. Да, что до БП в дерьме жил, что сейчас – ничего не меняется.

Так, «быстрый», иначе я сейчас сдохну. Да, да, я тот, кто торчит на скоростях. А чего? Вот ты б сколько протянул тут на трезвой голове? Все равно ведь сдохнешь, а от пули или от лишнего грамма, это уже не важно.

Прикурив самокрутку, я смотрел, как сизый дым поднимается к потолку.

«Зачем все это? Почему я не умер тогда, когда погибли миллиарды людей? Ведь я мог умереть много раз, но почему-то все еще жив. Может я везунчик? Хотя, какой на хер… Сколько раз я уже жалел о том, что не погиб. Что это за жизнь, Господи? Голод, постоянные перестрелки, радиация, болезни, грязь, холод… Воистину живые завидуют мертвым», – я еще раз затянулся крепким табаком и вдруг меня осенило.

«Именно, так и есть! Я уже мертв. Я мертв, Дьявол меня побери. Я мертв, просто мы все уже в аду и будем в нем вечно», – страшная мысль обожгла спинной мозг и растворилась в нервах, наполняя меня такой тоской, из которой нет выхода, сколько ни ищи.

«Неужели это будет всегда. Господи, если ты существуешь, дай мне умереть и забыться вечным сном…»

Рассыпав трясущимися руками ценный порошок, я начал чертить ножом две ровные белые дороги. Как же хуево-то мне, ребята. В затылок как будто вбили раскалённый гвоздь и крутят его по часовой стрелке, вонзая всё глубже и глубже в воспалённый мозг.

Быстро вдохнув ангельскую пыль через мятую, грязную купюру, я откинулся на кровать в предвкушении прихода. Воистину, это лучшее обезболивающее для меня. По телу прокатилось приятное тепло вместе с мурашками, а волосы на загривке зашевелились.

«Сколько людей я отправил к червям? Десять? Слишком мало. Десятки? Вот это уже ближе к истине. Да и кто были эти люди? До БП это были солдаты противоположной стороны, а я просто делал свою работу. А здесь? А тут людей и не осталось вовсе. Твари, движимые инстинктом самосохранения. Да и плевать. Я жив, а они нет. И никто не сможет у меня забрать мою жизнь! Если надо будет, я стану взрывать, стрелять, пытать, но я останусь в этом мире, а они будут гнить в канаве. Вот такая правда жизни. Или смерти. Чертов самопальный амфетамин, что-то понесло меня».

В общем, я так и не определился, хочу я жить или нет. Мертв я или жив. Черт его знает.

С этими мыслями я провалялся полчаса, и мне нужно было начинать собираться в Совет. Я наёмник и мне должны были заплатить за удачно проведённый штурм, а получение зарплаты, в нашем деле, самая приятная часть работы.

Спустя полчаса я уже сидел пьяный и веселый в своей каморке. Приятное ощущение полного кармана поднимало настроение. Кто бы что ни говорил, а ведь, по сути, в данный момент у меня один смысл в жизни – заработать бабла. Кстати, еще до БП, в РФ появилось много книг, которые рассказывали об Апокалипсисе. Ну, что-то вроде жанра ебучего Сталкера, Метро и другой «ботвы» в общем. Типа ядерная война и большинству человеков – хана, а главный герой заранее шарит в теме, ну или в процессе суетится, тыря себе ништяки в нычку. В связи с этим становиться крутым и авторитетным. Ну, это – не суть. В этих произведениях практически всегда валютой в товарообмене выступали драгметаллы или патроны (к АК или даже к ружьям). Дурачочки, блять. Эти диванные писаки не понимали, что нет предела человеческой хитрости. В общем, когда случился большой пиздец, деньги – бумажки и металлические кругляшки никуда не делись. Да-да, не пизжу. Но как? Где логика, спросите вы. Ну, если интересно, то я выступлю этаким просветителем, Буддой, мать его в качель.

В общем как я уже говорил, бывшую территорию Таможенного Союза неровно и не навсегда поделили три вида крупных бандформирований. Они организовывались не по территориальному признаку, а по признаку принадлежности к той или иной силовой структуре, существовавшей до БП. Необходимо отметить, что самой авторитетной организацией были военные. Да это и понятно. У них было масса тяжелого вооружения, хотя, безусловно, отсутствие топлива приводило к снижению мобильности и зачастую невозможности ввести в бой танки и другую тяжелую технику, но это ничуть не мешало воякам вкопать танки и другую смертоносную ебань в землю и сделать свои населенные пункты неприступной твердыней. Короче, вояки были самыми крутыми и, я бы сказал, самыми правильными. Ну не в плане справедливости в прошлой, допиздецовой, интерпретации. Просто вояки были не такими отмороженными, как гвардейцы и держали слово, в отличие от чекистов. С зелеными можно было вести дела, зная, что на передаче дури, рабов или бабла, тебя не ебнут по черепу и не бросят твой труп в корыто на корм свиньям. Так сказать, хорошие, адекватные ребята, со своим кодексом чести. Руководство зелеными (военными) не расставалось с надеждой вновь построить государство, централизовать дикую территорию, в которую превратился Таможенный Союз. Я думаю, такая ситуация была на всех континентах, которые подверглись ядерной бомбардировке. Кстати, я в прошлый раз не упомянул Австралию, и вы убогие, мучаетесь думками о том, что же там, блять, случилось, в стране кенгуру. Отвечу просто – «идите на нахуй, я не знаю». До кучи я не знаю, что там, в Антарктиде, Гренландии, Новой Зеландии, Новой Каледонии, Соломоновых островах и т.д. По большому счету, мне насрать. Что знал, то и сказал. Откуда узнал, вас не касается.

Далее, следующее крупное формирование – это гвардейцы. Туда прибились бывшие сотрудники Росгвардии и полиции. Гвардейцев я условно называю красноперыми. Справедливости ради нужно отметить, что гвардейцы – это в основном военнослужащие МВД. Тоже ребята, которым палец в рот не клади, так как отхерачат культяпку по самое горло. Руководство гвардейцев было выходцами из спецназа, ну там Витязь-хуитязь, краповые береты, гречневые котлеты. Шутка. В общем краноперые – парни крутые, опасные и непредсказуемые. Ну, если вспомнить, как они проходят свои тесты на сдачу краповых беретов, то я не удивлен тому, что этих отморозков иногда клинит даже на важных переговорах. Гвардейцы также, как и вояки, обладали некоторыми запасами тяжелого вооружения, но танков, БТРов и другой хуйни у красноперых было в разы меньше, чем у вояк. Однако в бою не было никого более агрессивного, непредсказуемого и наплевательски относящегося к жизни, чем гвардеец. В рукопашной с красноперым – ты однозначно потеряешь лицо. И это не в плане морали, а в плане физиологии. Он даже мертвый будет ползти на тебя, чтобы убить, раскромсать, выпотрошить. А в наш век, после того, как патронов стало относительно мало, рукопашные схватки стали не такой уж редкостью. В общем, у красноперых была какая-то религиозная замутка и еще плюс бесплатные стимуляторы и наркота для своих. Они стали чем-то наподобие секты, с непререкаемыми авторитетами во главе. В общем, ребята опасные, и я лично их стараюсь обходить стороной.

Следующая крупная военизированная структура – это чекисты. Их руководство вышло, как и у красноперых, из спецназа. Офицеры «Альфы» и «Вымпела», создали что-то наподобие комитета и руководили всей структурой коллегиально. Чекисты были малочисленны, но обладали различными техническими средствами и некоторыми скрытыми производственными мощностями. Мало того, ходили слухи, что топлива у них хоть жопой ешь и, следовательно, электричество у них есть. Чекисты имели оборудованные и скрытые подземные базы и поэтому не нуждались в столь серьезной обороне как красные или зеленые, а большое количество консервов и иного провианта давало им высокую степень автономии. В целом чекистов было мало, но авторитет у них был высокий. Иногда, кто-то из лидеров красноперых или зеленых погибал при странных обстоятельствах, и все знали, что это работа чекистов. Короче, альфачи, ассасины (смешно да, игрушечку вспомнили?) так еще называли чекистов, имели авторитет среди населения и ведущих банд. Все знали, если что, то альфачи убьют любого, который попытается нарушить баланс сил. Вот такое политическое трио и мешало сплотить разрозненные территории бывшего Таможенного Союза. Группировки вояк, краснопёрых и альфачей не имели монолитных территорий, а располагались фрагментарно. Если попытаться изобразить на карте сферы влияния между этими вооруженными структурами, то мы получили бы лоскутное одеяло. Этот фактор также не играл на пользу централизации и неофеодализм процветал, несмотря на энергичные попытки централизации и упорядочения со стороны вояк. А ведь людям было плохо, так как кроме трех основных групп, имелись еще и иные мелкие, аморфные бандитские образования, которые зачастую платили дань либо военным, либо красноперым, либо чекистам, а иногда и тем, и другим, бессовестно обирая мирное население. К такому формированию принадлежу и я. Хотя я наемник, где платят, там и работаю.

Ну, что-то я отвлекся. Начал за деньги, кончил за политику. В общем, деньги стали инструментом давления на народ. Просто если бы люди занимались бартером, они имели бы некоторую свободу. Но существовало одно НО. Все жители бывшего Союза, повторяю, все поголовно, были обязаны платить налог именно деньгами, неважно доллары или евро, рубли или еще что. Если денег нет, то челу нужно было идти зарабатывать «бабло». Иначе отъем имущества и рабство. Ну, и как вы уже поняли, деньги были в бандах. И этим баблом-то и расплачивались новые феодалы за провиант, услуги и другие надобности. В общем, народ после крушения государства, так и не получил столь желаемую анархию и свободу. Люди получили вместо цепей колючую проволоку и раздирающую душу безнадегу. Ну и плюс мутации от радиации, мерзких хищников, спад рождаемости, каннибализм, зверства. Я могу этот список продолжать долго, но не буду вас утомлять. Скажу одно, очень был прав древнеримский комедиограф Плавт (да-да, я нихуя не быдло, а образованный человек) Homo homini lupus est (человек, человеку – волк).

 

 

Глава III. Заманчивое предложение

 

Пока я расписывал вам тут за послевоенное устройство мира, я наконец-таки добрался по пыльным улицам города до Совета. Он находился в бывшем здании полиции. Старые отметины от пуль говорили о том, что оно переходило из рук в руки несколько раз, когда пару лет назад, здесь шли нешуточные бои между обезумевшими бандами и бывшими ментами.

В то время, самые хитрые и ловкие сидели на жопе ровно, наблюдая за борьбой за место под солнцем. Народу, на радость бродячим псам, тогда выпилилось несколько сотен. Трофеев и хабара было много – не знали куда складывать! Я во всём этом не участвовал, а ждал, когда закон природы покажет нам самого сильного вожака. Когда, наконец, он определился, я пришёл и предложил свои услуги наёмного вояки. Банда, в которую я вошел, стала именовать себя Народной Милицией, а верхушка назвала себя Советом. Ему подчинялись все и вся, ибо у них были патроны, оружие и провиант. Да и беспредел пресекался сразу. Людей перестали выкидывать из их лачуг, резать прямо на улицах и стрелять патрули ради старого ржавого калаша. Который, кстати, на рынке шёл по 500 рублей, либо 100 штук по 7.62. Если предлагали тушенку, то калаш шел за половину ящика, т. е. за 20 банок.

Подходя к крыльцу, я наткнулся на двух своих знакомых, с которыми часто пересекался в кабаке. Они были в карауле на входе.

– Категорически вас приветствую, пацаны, – сказал я, прикуривая приму, как знак того, что я не пальцем делан и самокрутками не заморачиваюсь, – как обстакановка?

– Не трёт, не давит, – буркнул первый, долговязый караульный с кривым носом, с завистью посмотрев на мою приму, – там тебя Фёдоров искал, сказал, чтоб передали тебе.

– Да я к нему как раз и лапти вострю, – я с удовольствием выпустил дым вверх, уловив его завистливый взгляд, – какие слухи ходят, как живете-поживаете?

– Приходили туловища из Красного, – вклинился в разговор второй служивый с мощной квадратной челюстью и маленькими глазками, – не барыги и не оборванцы. Просидели в Совете почти 3 часа. Вышли недовольные какие-то. Мне эта херня не нравится. Очкую чёто.

– Да ладно, не кипишуй раньше времени, – я протянул открытую пачку «Примы» караульным, и они взяли по сигарете, кивнув в знак благодарности, – а вообще, да, мутно это. Как бы пиздарез опять не возник.

– Вот и я тебе о том же, – поддакнул долговязый и несколько раз жадно затянулся.

Новость о гостях из Красного мне не понравилась сразу. Дураку ясно, что дорожки наши разошлись уже давно. Они сами по себе, мы сами. У них самодельные лаборатории амфетаминов и мини-завод патронов. У нас же всего лишь дорога, по которой трафик идёт дальше на север. Если не получилось договориться с хозяином тракта о снижении цены за проход, то владельца можно просто устранить. Ну, а если есть возможность заминусить, то зачем платить? И чувствую я, что договариваться они не захотят, поэтому и вызывает меня Фёдоров.

Владимир Фёдоров, по кличке Кум, бывший мент, а ныне глава Совета, был высокого роста, почти лысый и всегда опрятно выглядел. Обычно рассудительный и спокойный, он мог, не задумываясь отдать приказ сжечь какую-нибудь деревню, если того требовала обстановка.

– Разрешите? – спросил я по-армейски, зная, что Фёдоров любил всю эту уставную хрень.

– Заходи, присаживайся, – Кум показал на старый деревянный стул напротив, – чай будешь?

– Да, не откажусь, командир, – я сел, положив ногу на ногу, – Владимир Алексеич, давай сразу к делу. Я же знаю, что ты не просто так меня к себе пригласил.

Пока его типа секретарша суетилась нам с чаем, гремя в соседнем кабинете ложками и кружками, мне поведали весь расклад, который был не очень оптимистичным.

– Два дня назад разведчики пришли с дальнего рейда по поискам дизельного топлива. И наткнулись эти ребятки на разбитую колонну зеленых. В составе колонны шёл тигр военной полиции, который почти не пострадал. Обшарив броневик, старшим группы была найдена папка с печатью Министерства Обороны и грифом «совершенно секретно». В документах сообщается о том, что всё имущество в/ч ХХХХ отправлено в город Клин-6 на базу хранения и это крайний конвой.

– А имущество – это продукты питания, боеприпасы и снаряжение? – спросил я, прикидывая какие ништяки светят тому, кто доберется до этого хабара.

– Совершенно верно, – Кум достал папиросу и закурил, не забыв предложить мне, – также сообщается, что базу охраняет мотострелковая рота.

– Ты думаешь, что красноперые ещё не добрались туда? – спросил я, морщась от едкого папиросного дыма.

– Не знаю, – устало ответил Кум, – Клин-6 в 150км отсюда и его накрыло. Там фон, как в Чернобыле в 86-ом.

Подошла секретарша, неся поднос с двумя стаканами чая и блюдцем печенья.

– Добро в любом случае укрыто от радиации и нежелательных гостей, – я взял горячий стакан, с чуть темным кипятком с подноса секретутки и сразу отхлебнул. В желудке стало горячо, но во рту гадко. Не люблю чай без сахара.

– Именно, – Кум шумно хлебнул из стакана и потушил папиросу, – в общем если готов возглавить группу, добраться до места назначения и вывезти, все что возможно первый рейсом, то 3 дня тебе на подготовку.

– Есть условие, – я взял одну печенюшку и с удовольствием стал жевать местный деликатес, – часть добра отходит мне и моим диким гусям.

– Лады. От меня с тобой пойдут лучшие и проверенные люди. Заходи, как будешь готов приступить. Медлить не стоит, если дело выгорит, то сможем подмять всю округу под себя, – сказал Кум и протянул руку для рукопожатия.

Ударив по рукам с местным бугром, мы еще минут пять потрындели за жизнь.

Выйдя из Совета, я чувствовал, что моя голова просто гудит от избытка мыслей.

«Дело опасное и не простое, а значит стоящее. И если все пройдёт как надо, я наконец-то смогу свалить с этих проклятых мест и не буду нуждаться ни в чём, а в этом мире нам надо мало: пожрать, поспать и не сдохнуть», – думал я, куря уже третью сигарету. Это был мой шанс, и я не должен его упустить.

 

 

Глава IV. От патрона до гандона

 

Дорога от Совета до рынка, на который я хотел зайти, проходила мимо дома моего знакомого. До войны он булочки возил, а сейчас стал видным командиром наемных головорезов. Кум попросил к нему зайти, чтоб договориться о предстоящем деле. Но я предполагал, что тут не все так чисто, я прям жопой чувствовал какой-то непростой замут. Доказательством тому служил визит людей из Красного.

Постучавшись в старую облезлую дверь и сделав пару шагов назад, я стал ждать хозяина.

Его позывной – Филин, достался ему ещё со срочной службы в спецназе.

Кто приперся он спрашивать не стал, видимо ждал меня, а незваные гости к нему и не заходят, потому что знают о роде деятельности хозяина этой хаты.

– Заходи, – прохрипел Филин прокуренным голосом, – вискарей предлагать не буду.

– Да у меня есть чем заправиться, – ответил я, доставая из-за пазухи бутылку коньяка намародеренного ещё в самом начале БП в «Магните».

– Ну, это другое дело, – хозяин халупы повеселел и засуетился на счет закусона.

Разлив по 100 граммов в мутные граненые стаканы, я изложил все то, что поведал мне Кум, хотя знал, что Филин и так в курсе всего. Мы выпили и закусили жареной свининой с пряностями. Да, а кто-то сейчас собачку кушает или соседа своего доедает, засоленного на чёрный день. Даже в аду для кого-то найдется место прохладней.

– Я тебе сейчас большее скажу, друг, – Филин прикурил «Приму», щурясь от едкого дыма, – пацаны из Красного не смогли договориться с Кумом. Эти отморозки собрали всю округу чтоб нас задавить. Информатор доложил, что у них 500 штыков ну плюс минус ещё 100 с дальних деревень. Ещё есть информация, что им собрались помочь чекисты из Георгиевска.

– Так я и думал, суки, – на меня накатилась какая-то злоба и желание сваливать отсюда, да побыстрей.

Чуйка насчет свалить – это основное качество наемника, которое обеспечит ему долгую службу, а не сделает его одноразовым гандоном. Да-да, вы не ошиблись, после БП даже контрацептивы были многоразового применения.

– Нас хотят слить чужими руками, понимаешь? – запальчиво зашептал Филин, и его шрам, пересекавший правую бровь, щеку и лоб, чуть побледнел.

– Надо валить отсюда и поскорее, – Филин завелся не на шутку, – Кум продержится какое-то время, но осилить их не сможет, и ты это знаешь! Они пленных не берут!

Я уже понял, на что Филин намекает, да какой там – мордой тычет, и был с ним согласен больше чем полностью. Оставаться здесь – значит лечь тут со всеми в одну яму, да и из той выкопают странники и съедят.

Было отвратительно понимать, что возможно так и будет, и меня, живого, умного и красивого будут жрать как какую-то падаль. Трясущимися руками рвать мое мертвое лицо, разбивать череп молотками и выскребать мой мозг и черепной коробки.

«Я хочу, чтобы меня кремировали», – со злостью подумал я, но, тем не менее, не потерял нить разговора.

– Предлагаешь валить, – стараясь сохранить спокойствие, спросил я, хотя понимал, что вопрос сугубо риторический, – кинуть Кума?

– А что нам делать, блять? – Филин стал заводиться, –идти в Красное и встать на их сторону? Да нас просто вздернут, даже стрелять не станут, потому что патроны нынче в цене!

– Кум надеется, что мы успеем вернуться и поможем отбить штурм, – продолжал я размышлять вслух, прикуривая сигарету, хотя у меня перед глазами стояли толпы голодных, обезумевших полулюдей–полузверей.

Это в мирной жизни бомж был безопасным существом, после БП странники представляли серьезную угрозу. Жуткие пораженные радиацией мутировавшие организмы, быстрые, сильные, способные предугадывать действия своих будущих жертв. Странников даже собаки боялись. Это о многом говорит, так как наши нынешние собаки – больше похожи на монстров.

– Я знаю, но ты представь, какой подгон им сделают чекисты – Филин ударил кулаком по столу, и пустые стаканы чуть подпрыгнули, – у них же и минометы и тяжелое, да и БТРы с полным БК! У Кума нет шансов продержаться и неделю!

– А если Клин-6 даст нам всё то же самое, а может что и посерьезней, – предположил я, не хотелось мне так круто менять хозяина, так как я был достаточно консервативен, как и все основательные люди, – мы сможем тут всех раком поставить! Заживем ещё лучше, а кинув Совет, мы прём в неизвестность!

– Да хуй с ним, с Советом этим, – шептал Филин, приблизив свое лицо к моему и дыша перегаром и нечищеными зубами, – рано или поздно нас зачистят. Эта дорога нужна многим, а мы на ней как бабка с тележкой в метро! Не пидоры из Красного, так кто-нибудь другой. Я тебе говорю, валить надо, валить!

Мне почему-то стало смешно, когда я представил Кума в платочке с тележкой, который со злой мордой пытается попасть в вагон метрополитена.

– Ладно, – я улыбнулся, так как образ Кума в виде бабки был более чем забавен, – бери своих, самых резких, а я возьму своих. С нами пойдут только проверенные волки, и в полный курс дела их не вводим, от греха подальше. Пусть думают до талого, что это задание Совета, и мы его выполняем. Увидимся через три дня у Кума. Бывай, братан!

– До встречи, – сверкнул глазами Филин.

Мы встали, обнялись, и я вышел на улицу. Шёл мелкий, противный дождь, выли псы на окраинах, а на душе скребли кошки.

«Вроде бы вот он, шанс свалить отсюда при барахле и зажить на новом месте, став местным царьком. Но с другой стороны, все это может оказаться дорогой в один конец. Хотя… Да плевать! Все равно хуже, чем сейчас уже не будет. Жизнь в этом мире порой гораздо страшнее смерти, да и сдохнуть от пули – не самая жуткая смерть в наших-то краях. Посмотрим, что там будет дальше», – вереница мыслей пролетела в моей голове, и практически сразу меня накрыло спокойное равнодушие. Я все решил, осталось действовать.

С такими мыслями я и дошел до местного торжища. Рынок был самым многолюдным местом моего города, хотя нет, поселка городского типа. Здесь решались все мелкие торговые делишки между барыгами и остальной шушерой, которая была рада и коту в мешке. Купить и толкнуть можно было всё: от патрона до гандона. За торговое место все без исключения платили, кроме барыг, которые скидывали товар, принадлежащий Совету.

Мне необходимо было пополнить запас свечей, спичек и крупы. То, что я намародерил, я не тратил, так как это был неприкосновенный запас. Из всей трёхкомнатной квартиры жилой комнатой служила лишь одна. Все остальные помещения были импровизированным складом. Одних сигарет блоками было полкомнаты. Остальная половина была заполнена бутылками с водкой, виски и коньяком. Кроме своих опьяняющих воздействий, это ещё и своеобразные лекарства, не стоит об этом забывать. Все, что касается медицины, у меня находилось в схроне на конце города. Потому что воняет это дерьмо нещадно, а я с детства не любил запах больниц и аптек. В квартире находился необходимый минимум, чтоб не сдохнуть от ангины, зубной боли, поноса (нужное подчеркнуть) или зашить раны, если в деле не подфартило. Остальные помещения были забиты до отказа продовольствием и боекомплектом. Мне хоть и выдавал всё необходимое Совет, излишки я складывал в свою крепость.

«Мда, жаль все это бросать… Хотя если выгорит с Клином, то умножу свои богатства сторицей. Нельзя привязываться к вещам, а то и так в слепого крота превратился», – подумал я, но на душе было противно от того, что все мои богатства, если что случись, достанутся левому Ваську, палец о палец не ударившему.

Проходя между лавками торгашей можно было встретить и не местных. Им разрешалось торговать на городском рынке, но плата была вдвое больше. Не местные торговали тут рыбой, мясом и людьми. В основном людьми. Лучшие торговцы «живым мясом» были из этого, так нас уже заебавшего за эти дни, Красного. Барыжили конечно же бабами и реже детьми. Хотя и продаваемые девки порой были тоже малолетками, да и молодых мальчиков нередко брали, чтобы использовать как баб. Ну, вы не маленькие, понимаете, что в наше время мораль упала ниже плинтуса. Даже голова иной раз кругом идет. Откуда все эти пидарасы и педофилы повылазили. Ненавижу их, блядей. Но увы и ах, так сказать: о времена, о нравы. В общем, на красивых девочек и мальчиков цена была в 3–4 раза выше. Конечно, всем хочется потыкать в свежее и молодое, не потрепанное жизнью и хуями, мясо. Судьба товара ожидала разная. Можно было попасть к богатому наемнику или члену Совета (на член, хе-хе) и жить гораздо лучше, чем раньше, а можно и к отморозкам загреметь. Тебя или заебет толпа грязных, заразных мужиков или перепродадут дальше. Короче, как повезёт.

Когда-то я тоже покупал себе наложницу. Здоровая, красивая, стройная девка, лет 16–18 с голубыми, как мирное небо, глазами. Я старался хорошо к ней относиться и не заёбывал лишний раз и в прямом, и в переносном смысле. Знаете, наемнику иной раз и хер тяжело поднять. Тем более, не нужно было самому готовить жрать, латать снарягу и убирать за собой дерьмо. Когда меня не было дома, она любила открывать окна и проветривать квартиру, хотя я ей запрещал это делать. И как-то раз недоброжелатели кинули мне в открытое окно РГД-5, ну или еще что-то там. Но точно не эфку. Наложницу посекло осколками чуть больше чем полностью, ну и как вы понимаете, она окочурилась там же, от обильной кровопотери. Хорошо, что эти суки не кинули коктейль Молотова, а то бы все добро пропало. Бабу жаль, конечно, но их на рынке навалом, чего не скажешь о материальных ценностях, которые я наживал непосильным трудом. Самое забавное, я только через две недели домой вернулся. Запах я почувствовал ещё на подходе к дому. С тех пор я рабынь не покупаю, а живу один и не завожу близких друзей. В этом мире их просто не может быть.

– Эй, уважаемый, – барыга в грязном камуфляже и серой арафатке на шее окликнул меня неприятным, скрипучим голосом.

Остановившись около палатки, где, по-видимому, содержались рабы, я оглядел торгаша с подошв до макушки. Предо мной стоял типичный продукт эпохи. Приземистый, чуть полноватый, с двойным подбородком и лысый, как от лучевой болезни, барыга мне сразу не понравился. Не знаю, кто он был по нации, но ни на хача, ни на русака похож не был. Но то, что он был из Красного, это было сто процентов. Злые маленькие глаза на чистом, безбровом лице и слащавая улыбка. Прохаванный барыга, одним словом.

– Слушаю внимательно, – я уставился ему в глаза своим неотразимым взглядом, ясно представляя, как втыкаю ему в брюхо штык нож и резко дергаю вверх, вспарывая брюхо и вываливая его ливер на грязную землю.

Работорговец был не местный и не знал, чем пахнет наша встреча. Торгаш оживился и, приблизившись, задышал мне в лицо перегаром и какой-то тухлой поганью.

– Товар что, надо, – зашептал, чуть пригнувшись, торгаш, – мальчик, молоденький, никем не юзанный, очко розовое как у младенца.

Насколько мне был омерзителен этот человек, пытавшийся мне впарить для плотских утех мальчика, лишь Сатана ведал. До БП я ненавидел пидаров, а если это педофил, то был готов убивать голыми руками. С наступлением конца цивилизации я ни на йоту не изменил своих пристрастий ненавидеть сексуальных извращенцев. В конце концов, почему я должен мириться с окружающим меня скотством.

«Ну, я тебе сейчас, сука, задам, членосос», – мысли судорожно пролетели по нейронным связям, и план родился мгновенно.

– Че в натуре, – я сделал удивленное и обрадованное лицо, – давно ищу себе на хер свежий чехол, продемонстрируй, оценю, а там и поговорим.

В глазах работорговца загорелся алчный блеск. Он чуть не вприпрыжку, радостный побежал к палатке, постоянно оглядываясь и давя свою противную улыбку, из которой выглядывали гнилые, черные зубы.

Зайдя в палатку, я сел на раскладной стул для гостей и, закинув ногу на ногу, закурил. Я стал ждать показа товара лицом, хотя обычно смотрели другие места.

– Вот он, – барыга дал подзатыльник мальчонке лет десяти и стал судорожно расшнуровывать его штаны, дабы показать те места, которые он расхваливал три минуту назад.

В палатке было еще пять малолеток, которые со страхом смотрели то на меня, то на барыгу. Кто из детей был какого пола трудно было понять. Дети, одним словом. Несчастные маленькие человечки, попавшие в лапы зверью.

«Ну ты, пидарас», – стараясь сохранить довольное лицо подумал я, продолжая курить свою приму.

– Вот, – барыга нагнул мальчика, показывая мне его розовые булки. Торгаш аж вспотел и то и дело поправлял мокрую от пота арафатку.

– Не беру, – сказал я, встав со стула, – извините, уважаемый.

Барыга так и застыл в оцепенении. Понимаете, сегодня был понедельник, а так как все барыги суеверные, то считалось, что как в понедельник дела пойдут, так и неделя пройдет. По сути, своим отказом я накликал на него неудачу. На это и был расчет. Он же не знал, кто перед ним.

– Товар смотрел, – истерично закричал торгаш, –давай торговаться, сука.

Что было сил, с правой, я ударил в раскрытую гнилую пасть работорговца.

Послышался смачный звук разбиваемых губ и выбиваемых зубов.

– Где ты суку увидел? – присев и с наслаждением глядя на лежащего, обескураженного барыгу, зашептал я, – за базаром следи, пидарас.

Барыга, наконец, понял свою ошибку. Облом с покупкой вывел его из себя. Сам виноват, сболтнул лишнее. Предъяв ко мне никаких, даже если будет правеж, то торговцу молодым мясом вряд ли получится доказать, что я действовал не в рамках. Он оскорбил, я ударил. Все по понятиям. Но если хочешь мести, бери нож, выходи с обидчиком один на один и разбирайся как мужчина. Но эта мразь не выйдет на меня, а выставить бойца у него не получится, ведь он не в Красном.

Больше бить торгаша я не стал, так как было бы уже не по закону, и вышел из палатки. Не знаю, что на меня нашло. Захотелось хоть как-то наказать всю ту мразоту, которая меня окружает.

«Если когда-нибудь буду главой города, всех пидаров и педофилов сожгу живьем».

Без приключений купив гречневой крупы, пропаренного риса, свечей и дорогих охотничьих спичек я, наконец, вернулся в свою конуру. Из головы не выходила картина напуганных малолеток, их затравленные взгляды и покорность судьбе. Было настолько мерзко на душе от бессилия хоть что-то изменить, что, наплевав на режим, я опять потянулся к бутылке.

«Мразь. Ублюдок», – думал я со злостью о работорговце, отхлебывая прямо из бутылки дорогой по нашим меркам коньяк Арарат.

Понимая, что возможно с задания не вернусь, я прекратил скаредничать и экономить. Так всегда. Копишь, корпишь над каждой спичкой, складываешь добро в аккуратные стопочки, радуешься прибыли, понимая, что это твое добро, твое будущее. Каждый блок сигарет, каждая коробка с тушняком и пойлом – это твое и только твое богатство, о котором некоторые лишь мечтают. Приятно, Дьявол меня побери, ощущать себя защищенным от голодной смерти и кушать не собак и мертвечину, а нормальную человеческую еду.

Подогрев тушёнки прямо в банке, я с аппетитом закусывал коньяк сухарями, которые обмакивал в жир.

«Вкусно. Как же приятно утолять голод и закусывать пойло такой божественной едой», – думал я, с удовольствием втягивая ноздрями аппетитный, мясной запах.

Вдруг меня накрыло. Я старался не вспоминать свою прошлую жизнь, но воспоминания приходили часто, и не всегда я чувствовал радость с их приходом. Взяв сигарету, я лег, как был, в пыльной горке, на диван. Сигаретный дым в тусклом свете свечи поднимался к потолку, навевая воспоминания событий десятилетней давности…

———————————-—

Натовские караульные нещадно курили и ржали как наркоманы. Дым от канабиса чувствовался метров за сто. В огневой точке было двое, оба светлобородые, невысокие крепыши, в черных вязаных шапках. Они о чем-то увлечённо ****ели своими тонкими, скрипучими голосами. Один, с М-4, перекинутой за спину, отошёл в сторону и, угорая от какой-то шуточки пулеметчика, стал ссать, имитируя еблю.

– Англичане, походу, – прошептал, глядя на меня, Старк, – Гусь, готовься.

Я кивнул и, злорадно улыбаясь, прицелился из РПГ-7 в двух британских ебланов, которые, по всей видимости, уже не вернутся домой попить чайку и покушать своей ебучей овсянки.

По рации послышался хриплый от волнения голос Москвича.

– Начали! – махнул мне Сергеич.

В темноте глаза моего командира отделения сверкнули злостью и предвкушением боя. Рядом, с каменным лицом сидел Крест. Его руки чуть дрожали, когда он держал отжатый у хохлов новенький калаш в обвесе, с трех точечным ремнем и с каликом. Он трясся над своим сокровищем, чем постоянно вызывал мою улыбку. К слову мы, гранатометчики, смотрели на обычных штурмовиков, как на говно. Ну, это и не мудрено. РПГ так ебнет, что мало не покажется. Ты чувствуешь себя богом войны. После каждого выстрела накатывает такой приход, что аж руки покалывает от удовольствия, а мурашки бегают по телу, как будто красивой бабе засадил. Да что там говорить. Простой пехтуре не понять, что такое сносить людей пачками.

Грохот выстрела из РПГ нарушил ночную тишину, нет, уничтожил ее безвозвратно. Практически синхронно с моим прозвучали еще два гранатометных выстрела с других концов села. Наши группы пошли на штурм одновременно. Так решил Москвич.

Снаряд с протяжным гулом, прочертив небольшую дугу, лег аккуратно в новенький бельгийский М-249. Раздался взрыв, короб пулемета отбросило вправо вместе с верхней частью туловища пулеметчика. Мешки с песком расшвыряло метров на пять. Один мешок, отлетев влево, ударил ссущего, чуть пригнувшегося от неожиданности караульного британца в спину. Мы вскочили, рванув вперед, и практически сразу раздался сочный, звонкий взрыв. Одного стрелка из нашего отряда отбросило назад как тряпичную куклу.

– Клеймор, походу, вот сука, – крикнул Старк, – смотрите под ноги, парни.

Вдалеке были слышны звуки выстрелов, в основном одиночные и одна длинная очередь, которая оборвалась вместе со звуком взрыва.

Второй натовец, которому не дали нормально справить малую нужду, пробовал ползти и одновременно пытался достать из набедренной кобуры свой браунинг. Старк, бежавший впереди, ногой выбил у британца из руки пистолет и, вставив ствол автомата раненому в рот, выстрелил.

– БЕГОМ, БЛЯТЬ! – опять закричал Сергеич.

Впереди, в большом дворе, виднелись два черных Дефендера, к которым из ближайшего бревенчатого одноэтажного дома бежало три фигуры.

– Отсекай огнем! – скомандовал Старк покемону.

Пулеметчик шлепнулся в грязь, и раздались короткие очереди из ПК. Один брит упал, другой залёг и стал поливать нас огнем. Третий захромал, но все-таки добежал до Дефендера и, не закрывая дверь, рванул с места.

– Вали его, Леха, уйдет, – что было сил крикнул я пулеметчику, перезаряжая РПГ. Крест, с глазами как у филина ночью, запнулся, пизданувшись в грязь лицом, звонко ударив свой коллиматор, над которым всю дорогу трясся как монашка над пиздой. Раздалась длинная очередь и стартанувший Дефендер вдруг резко свернул с дороги и врезался в угол соседнего дома. Водила, ударившись о лобовое стекло, вывалился из салона и затих.

Залегший англичанин короткими очередями заставил нас прижаться к земле.

– Гасите его уже, блять! – продолжал командовать Старк.

Все отделение сосредоточило огонь на лежащем сыне Альбиона, который, перекатываясь в грязи, палил в нас. В конце концов, РГД, которую кинул Сергеич, отбросила британского Рэмбо, вскочившего и пытающегося было убежать от неминуемой смерти, на стоящий Дефендер. Пулеметчик дал еще одну короткую очередь, и голова британца лопнула как арбуз, вместе с покрышкой колеса.

Натовцы, бойцов восемь, некоторые голые по пояс, успели выскочить из дома. Попав под шквальный огонь нашей группы, британцы не стушевались и, рассредоточившись во дворе, стали вести беглый огонь по нам. Некоторые забаррикадировались в доме и стали огрызаться из окон. Я, наконец, определился с целью и РПГ в моих руках сочно ухнул. Часть стены избы раскидало по двору, а в полуразрушенной хате кто-то громко завыл от жуткой боли.

– Грену в окно! – снова раздался приказ Старка, и один из наших, привстав на одно колено, метко швырнул гостинец в окно, но тут же упал, задергавшись в конвульсиях и надсадно захрипев. РГД, ударившись о раму, отлетела в помещение и взорвалась.

Пулеметчик разошёлся и, прижимая очередями из пулемета бриттов к земле, истошно орал матом. Двое или трое англосаксов, отчаявшись добраться до тачки, уходя от пуль, забежали в сарай. Тут же сориентировавшись, я опять пизданул из РПГ. Снаряд, пробив хлипкую стенку из досок, взорвался уже внутри и разметал утлую постройку. Доски и бревна разлетелись метров на десять. Среди деревянного крошева мелькнул голый торс и оторванная рука с М-4. Меня пробрал дикий ржач, я чувствовал себя непобедимым, а все тело было легким как пушинка. Настолько мне вставляло сносить из своей шайтанки всех и вся. Глаза заливала кровь. Даже и не знаю, откуда прилетел подарочек. Когда я работаю с РПГ, я вообще плохо соображаю по поводу окружающего мира, настолько я погружаюсь в атмосферу ада, который несет противнику мой гранатомет.

Наконец, не видя достойных целей для шайтан-трубы, я, бросив РПГ, взял автомат и присоединился к травле английских лис. Мы их тогда плотно прижали к земле, этих британцев, которые какого-то хера забыли в окрестностях охваченного пламенем гражданской войны Донецка. Через некоторое время у англичан кончились патроны, и лежавшие во дворе бритты не могли поднять даже голову. Один, видно старший, что-то начал орать на своем.

– Не стреляйте, они сдаются! – скомандовал довольный Страк и подмигнул мне.

 

 

Глава V. В поле, две воли

 

Проснулся я под утро от стука в дверь. Во рту был мерзкий привкус от выпитого коньяка и жирной, мясной пищи на ночь. Вся видавшая виды горка была в пепле, а на грязном полулежал маленький истлевший окурок.

«Надо завязывать засыпать с зажженной сигаретой», –подумал я в который раз, хотя если суждено утонуть, тебя не повесят.

Голова была чуть тяжела, но от качественного пойла и хорошей закуси башка с будуна не трещит. Алкоголь на утро дает какую-то моральную опустошенность. Есть, конечно, вариант тут же продолжить день, накатив сто граммов, но это путь в никуда. Будучи человеком действия, я пил нечасто и старался прикладываться к стакану лишь после всех сделанных по дневному плану дел. Но как же с утра не хочется опять окунаться в это осточертевшее дерьмо. Всю жизнь так. Сколько себя помню, я работал, ну ясно – не на заводе, однако самым для меня сложным было прийти в себя утром. Как же хорошо спать и не быть. Просто не быть, не видеть сны, ничего не делать, просто раствориться в океане спокойной расслабленности и покоя.

Забавно, а ведь на таких воззрениях построена вся религиозная философия индусов. Эти чуваки всерьез полагают, что цикл перерождений из насекомых в животных, а потом в людей – это мучение. У этих долбанных черножопых обезьян, которые в кино весело пританцовывают, а в жизни голодают как собаки, считалось, что лишь священники-брахманы могут умереть насовсем и воссоединиться с Брахмой. Ну, с этим ебучим вселенским Богом. Блять, а они не слишком то и не правы. Хотя, о чем я. Индии уже нету нихуя.

Стук в дверь настойчиво повторился уже с какой-то злостью.

– Кого там пизда принесла? – крикнул я раздраженно, не вставая с дивана, но, однако, достав из-под подушки АПС.

– Гусь, – раздался знакомый голос, – тебя в Совет вызывают.

«Вот нихуя себе. Неужто Кум решил переиграть с Клином. Вообще не к месту», – мысли забегали как тараканы, принося с собой сожаление и какое-то горькое разочарование.

Только теперь я понял, что вылазка в Клин – это мой единственный шанс что-то изменить в своей жизни. Мне настолько осточертел этот город, руководство Совета, моя конура, доверху набитая добром. Я хотел отсюда уйти, нет, убежать. Мне все здесь надоело до горькой изжоги. Меня здесь ничего не держит. Я хочу поменять свою жизнь, пусть даже это и связано с риском погибнуть.

– Головой попробуй, – порекомендовал я посыльному, – замок испортишь, я выйду и ебало тебе сломаю.

После моих пожеланий, которые, к слову, были основаны на реальных событиях, возня за дверью прекратилась.

– Выйду через 10 минут, – нехотя поднимаясь с кровати,  добавил я, – покури пока.

– Пусти хоть чаю попить, – отозвался голос бойца с погонялом «Молодой», – из-за тебя завтрак пропустил.

– Перетопчешься, – заворчал я, заходя на кухню, – вас пусти чаю попить, все нахуй сожрете, голода ебаные.

За дверью недовольно заворчали, но предъяв не поступало, и я, плеснув в синий пластиковый таз воды, стал с удовольствием умываться. На стене висело небольшое треснутое зеркало. Подойдя к нему, я стер с него пыль и взглянул в отражение. На меня смотрел усталый 40-летний мужчина с чуть опухшим лицом, но с правильными чертами. С меня хоть патриотические плакаты рисуй. Высокий, поджарый русак с крепким загривком и пронзительными, голубыми как небо глазами. На узких скулах была небольшая светлая щетина. Шрам над верхней губой говорил, что не все было гладко в моей жизни. Светлые волосы аккуратно пострижены на армейский манер. Правое ухо сломано – следы так и не начавшейся карьеры вольника. Сколько себя помню, бабы всегда проходу мне не давали. Даже вроде и дети где-то есть. Подумав о том, что я стал причиной рождения новой жизни, которую с моей подачи выдернули из бесконечного блаженного небытия, меня охватило тень сожаления. Сейчас жизнь на райскую совсем не походила.

«Ты охуителен», – я ткнул пальцем в отражение и попытался улыбнуться.

Улыбка вышла жалкой и кривой.

«Ты умен, быстр и удачлив, – продолжал я себя взбадривать, – все сдохнут, а ты будешь жить! Ты победитель! Все пидарасы, а ты Д’Артаньян!»

Настроение резко пошло вверх. Мне почему-то вспомнилось мое детство, которое я провел в Великом Новгороде. Жили мы всей семьей в деревянном бараке. Ссал я в умывальник, а срать естественно приходилось ходить на улицу, в старый, деревянный, покосившийся сортир, который вонял дерьмом на всю улицу. Было конечно не в жилу, особенно зимой. Холодно и страшно. Но, с семи лет по большой нужде ходить приходилось именно туда, так как я был крупным пацаном, да и зашкварно как-то срать дома в горшок. Когда я сидел и давил из себя экскременты, то всегда казалось, что сейчас во двор вползет чудовище. После таких мыслей сралось быстрее. Однако постепенно я находил утешение в мыслях, что если придут монстры, то они сразу попрутся в барак и будут жрать соседей алкашей и отчима козла, а меня не тронут, потому что мне везет, и я не рожден, чтобы сдохнуть в говне. С малых лет я знал, что у меня великое будущее, ну, по крайней мере, в сортире меня точно не замочат. Мог ли я предположить, что через 30 лет, смерть людей во время дефекации будет не такой уж редкостью. В памяти мелькнула грязная, в кровавых струпьях бородатая морда с оскаленной пастью. Мутные, алчные глаза бешеного зверя, который раньше был человеком, казалось, смотрели прямо в глубину души. Странники не дремлют, они походу, суки, вообще не спят, и зачастую по ночам рыщут в населенных пунктах, хватая и унося добычу – собак, овец, детей и взрослых. Ну, короче в наше время срать в ведро не зашквар даже для большого дяденьки.

Взяв старую зубную щетку, я обмакнул ее в зубной порошок и, морщась от резкого мятного привкуса, стал чистить зубы. Чистил очень тщательно. В наше время мало специалистов, которые приведут ротовую полость в порядок, а я не хотел мучатся от зубной боли, как половина взрослого населения моего долбанного городишки. Оскалившись, я с удовлетворением взглянул на свои ровные, чуть желтоватые зубы. Потом сняв домашние кроссовки, в которых уснул как мудак, я помыл ноги в воде окрашенной зубным порошком.

«Кайф», – с наслаждением подумал я. Вытерев насухо ноги, я отметил, что с такими ногтями как у меня на ногах, можно уже смело лазать по деревьям.

«Потом подстригу», – отмахнулся я, так как времени уже было в обрез.

Достав чистые носки и запасные, начищенные армейские ботинки с высоким берцем, я почувствовал себя почти счастливым. Наконец, зайдя в темный сортир, где вместо унитаза была дыра, и остро ощущался запах аммиака, я осторожно помочился в помойное ведро.

Ну, вот и готово. Налив домашнего, чуть подслащенного квасу я выпил залпом весь стакан и с удовольствием закурил. Приятное чувство наслаждающегося жизнью тела подняло настроение еще больше. Не вынимая дымящуюся сигарету изо рта, я, засунув в набедренную кобуру Стечкин, вставил в ножны штык нож и, прихватив АКС, уверенно шагнул к двери.

Гусь, – посыльный, сидевший на корточках на грязной лестничной клетке, встал и, бросив окурок от самокрутки, растоптал его облупленным сапогом, – тебя там Кум ждет, к нему какой-то толстый хер пришел, говорит ты типа по бесу опиздюлил ихнего барыгу.

«Ихний, егошний, в общем, ездиют. Как вы меня заебали», – подумал я, всем своим видом показывая, что срал я на всех и мне похуй.

– Гусь свинье не товарищ, – бросил я коротко кумовскому посыльному.

Быстро спустившись, я уже через минуту вышел из подъезда, чуть кивнув дежурившему подле входа жильцу с двустволкой.

– Там, короче, вся кодла красновская возмущается, –тяжело дыша тараторил посыльный, идя позади меня, – на правеж тебя требуют.

Старательно обходя грязь, я шел по грязной дороге, устланной старым, рассыпавшимся асфальтом думая о том, что не все бывает в жизни, как планируешь. Удар в грызло мерзкому торговцу рабами может обойтись очень дорого. В жизни вообще красивые жесты стоят не дешево. Но понимаете, бывает, что по-другому ты просто не можешь поступить, иначе твое Я будет грызть тебя всю жизнь. Ведь если врагов можно уничтожить, а непривлекательно место, зараженное радиацией или кишащее странниками можно покинуть, то от себя никогда убежать не удастся.

Пока мы шли в Совет, Молодой, шедший позади, болтал без умолку, чем стал меня неимоверно бесить. Вообще, к 40 годам я стал жутко раздражителен, и на молодых бойцов смотрел свысока. Ну, посудите сами. Уважения к старшим нет, наркоту потребляют без остановки, пока блевотина не полезет из всех щелей. Штаны подворачивают как петухи, а не заправляют в берцы как нормальные люди. Когда идет штурм, эти дети эпохи могут внезапно кинуться грабить и баб трахать, а пленных без допроса будут потрошить. Расстреливай – не расстреливай, им похуй. Мне как-то один в открытую сказал, что именно мое поколение всю жизнь им обосрало. Что я могу сказать. Возможно, парнишка и прав был. Если бы я и мои одногодки в свое время не вели себя как мудаки, а взяли в руки оружие и свели бы кремлевских уебков в подвалы, может, и не было бы вокруг всего этого дерьма. Хотя, что я мог сделать в 2020, когда наступил ядерный апокалипсис? Да в сущности ничего. Ведь Армагеддон наступает не тогда, когда вырастает первый ядерный гриб. Большой ****ец появляется задолго до этого, и возникает, прежде всего, в головах людей.

Наконец, пройдя привычный маршрут длинною в километр, я оказался на пятачке перед зданием Совета. В глаза бросился сидящий на стуле хмурый Кум и его телохранители, которых он набирал из бывших морпехов северного флота. Бодигарды главы Совета, крепкие рослые русаки, в черных беретах на которых красовался, почему то, красный флаг, зыркали по сторонам, держа свои АКСУ наготове. Смею заверить, морпехи те еще пидарасы. Не дай Бог, к ним в допиздецовое время попасть на кичу. Будучи в карауле вели они себя хуже комендачей, а амбиций у них было, наверное, больше чем у краповиков.

На небольшой площади, где обычно Кум устраивал суд, собралось человек 40–50. Все увлеченно орали и спорили. Особо выделялись гости из Красного. Их отличительной особенностью было повальное ношение шейных платков «арафаток», ну и наглость естественно. Еще бы, блять, вот-вот за них должны были вписаться чекисты и завезти всяких приблуд – ПНВ, тяжелое вооружение, боеприпасы, жрачка. Ну, типа это не для того, чтобы окучить нас, а для обороны от красноперых, которые хулиганят в ста километрах южнее нашей трассы.

«Ага, блять, хули дурочку включать. Все сразу поверили. Нас скоро ебошить будут. Все это знают. Но, сука политика, она даже в наше время осталась прежней и была ничуть не чище пизды вокзальной проститутки», – подумал я, глядя на заткнувшихся вокруг меня гостей из Красного. Палец инстинктивно перевел режим АКС на автоматический огонь.

Молодой быстро пересек пятачок и, подойдя, что-то зашептал на ухо Куму, показывая в мою сторону. Тут же я поймал раздраженный взгляд главы Совета.

«Хули ты на меня смотришь, мудила, блять. Ведешь себя как шлюха. Надо вырезать всех гостей из Красного, а потом сжечь и сам рассадник смуты, пока у них нет тех подарков, которые смешают нас с говном», – подумал я, с горечью понимая, что валить отсюда надо по любому.

Только вот, возможно уже не получится.

– Руслан Сергеевич, – обратился ко мне Кум, – тут на тебя жалоба поступила.

Вокруг все опять заорали как полудурки. В толпе мелькнула физиономия барыги, которому я выбил зубы. Торгаш заметил меня и сразу смешался с толпой.

– И в чем предьява, командир? – стараясь сохранять спокойствие, спросил я и прикурил «Приму».

– Один купец пожаловался на тебя, – Кум зажал ноздрю и смачно высморкался на желтую траву, – говорит, ты ему зубы выбил.

– И все? – спросил я, издевательски улыбаясь, – так ведь я не только ему грызло сломал, я его еще и обоссал.

Вокруг опять возбужденно заорали, а телохранители Кума заулыбались, глядя на то, как я в своей обычной манере посылаю весь мир нахуй.

–Тише, блять, – раздраженно крикнул Кум, – так ты признаешь обвинение в беспределе и нарушении правил гостеприимства?

– Командир, ты же знаешь, что я не люблю оскорблять человека, – я выдохнул табачный дым вверх, с удовольствием ловя завистливые взгляды окружающих, которые жадно смотрели на настоящую сигарету, – он меня назвал сукой, и я из гуманизма не стал порочить его честное имя, а просто дал ему один раз в поганую пасть.

Вокруг опять зашумели, а Кум стал шептаться со своим заместителем по юридическим вопросам, который, как и до БП, представлял собой скользкого типа в очках, с папкой на перевес.

– Уважаемый гость, – Кум наконец обратился к потерпевшему, который нехотя вышел на открытое пространство, которое использовалось для судебных дебатов, – это правда, что вы назвали одного из моих командиров сукой?

Барыга, чье ебло я сломал вчера, нехотя кивнул головой.

Вообще в наше время суд проходил по упрощенной процедуре. Брались показания, а если были противоречия, то проверялось все очень просто. Детектор лжи был у каждого уважающего себя судьи, и пиздеть было себе дороже. Ложный донос карался очень лаконично – смертью.

– У меня вырвалось, господин судья, но ваш человек не имел права меня бить, так как по законам Торговой Федерации, за такое оскорбление следуют публичные извинения и небольшой штраф.

Барыга достал замусоленную книжку и показывал пальцем на страницу. Кум же, видя, что дело принимает неприятный оборот, сморщился, понимая, что дело пахнет дипломатическим скандалом.

– Что ты хочешь от нас? – спросил Кум, глядя на барыгу.

– Я хочу поединка, – визгливо крикнул барыга, –пусть твой человек ответит в поле.

Слушая краем уха требования терпилы, я уже искал глазами в толпе того бойца, который попытается выпотрошить меня. Ведь ясен пень в ясный день, биться будет не это педерастическое чучело, возмущенно визжащее на суде. Торгаш может лично лишь потрошить куриц у себя во дворе или пальцем ковыряться в чужой жопе.

Кум вопросительно взглянул на меня. Кивнув в ответ, я снял автомат и протянул его подошедшему ко мне морпеху. Немного повозившись, я отстегнул также и пистолетный ремешок, передав его вместе с АПС тому же хмурому бодигарду, у которого в глазах было видно предвкушение близившегося шоу.

– Кого ты хочешь выставить вместо себя, – спросил у торгаша Кум, подняв левую бровь, – или будешь сам мстить?

Бодигарды и все наши заулыбались удачной шутке главы Совета, а терпила работорговец скривил рот с опухшими губами.

– Мой человек будет мстить, – крикнул барыга и быстро затесался обратно в толпу своих.

Между тем, я снял разгрузку и остался лишь в горке с одним штык-ножом для калаша. На поединках использовали только их, так сказать для унификации процедуры.

Наконец из толпы неторопливо вышел выставленный против меня боец. Он был лет 25–30, небольшого роста, в чистых берцах с высоким толстым протектором. Грамотный камуфляж иностранного производства выдавал в нем ценителя понтов. Черные, стриженные волосы и нос говорили о том, что он то ли еврей, то ли армянин. Черноволосый легко и профессионально перебирал пальцами штык-нож, неотрывно глядя на меня, как бы оценивая свою будущую жертву.

Мое сердце учащенно забилось. Этот ножевик не прост, ох не прост. Знаю я таких. Стрелять не умеют ни хера, но с холодным обращаются как боги, да еще и в рукопашке сильны, бляди. Таких ребят держат состоятельные люди именно для судебных процедур.

Кум вопросительно смотрел на меня. Ему не нравилось, что его план с Клином может вот-вот накрыться пиздой.

Чуть помедлив, я кивнул, тем самым дав понять, что согласен с предложением.

Как говорится – «жребий брошен».

Кум встал и, подняв руку, попросил галдящую толпу заткнуться. Красновцы и местные, следуя традициям, замолчали, предвкушая грядущее шоу.

– Господа, следуя кодексу Торговой Федерации, –очкарик юрист, в рваном на коленке камуфле на ухо диктовал главе Совета фабулу судебного решения, – я назначаю судебный поединок, в котором оскорбленный действием купец по имени…

Кум вопросительно взглянул на работорговца, который довольно зыркал то на своего бойца хача, то на меня. По его довольной морде было видно, что он, сука, в ярких красках представлял, как мое брюхо подрихтуют штык ножом. Работорговец, заметив вопросительный взгляд судьи, перестал скалиться как пассатижи.

–Лысый, – визгливым тоном произнес торгаш, – Сеня Лысый.

– Сеня Лысый выставляет на поединок по обоюдному согласию суда и сторон, – взгляд Кума уперся в поединщика-красновца, – человека по имени…

– Сасун, – представился армянин, сплюнув себе под ноги.

– Отсасун, – послышался возглас из толпы телохранителей Кума.

Тут же морпехи заржали как кони, не обращая внимания на раздраженный взгляд своего начальника.

– Сасун, – Кум прочистил горло, достал сигарету и стал ее разминать, – против моего человека Руслана, который всем известен как «Гусь».

Кума, как главу Совета, по идее не устроит любой исход смертельного поединка. Либо уйду в мир иной я – тот, кто должен привезти необходимые городу материальные ресурсы из загадочного Клина, либо раскидает кишки красновец, а это еще более подольет масла в огонь напряженных отношений между бандами. Все знали, что война не за горами, но мало кто хотел торопить события. Как говорится, худой мир лучше доброй ссоры, что бы там ни писали в своих сентенциях античные членососы.

Сасун не торопясь вышел на пятачок и уставился своими черными глазами на меня, неторопливо подходящего на свою позицию. Юрист-очкарик, чуть сутулясь, быстро подошел на середину импровизированной арены и, встав между нами, протянул руки, прося предоставить на осмотр оружие дуэлянтов. В наше время измазать клинок различными отравляющими веществами – дело трех секунд. Ножи перед поединком должны быть чистыми, таковы правила.

Взяв штык-ножи, юрист достал флакон с прозрачной жидкостью и, намочив марлю, стал тщательно протирать сначала клинок армянина, а потом мой.

– Напоминаю, господа, – стал бубнить юрист всем известные правила судебных поединков, – кидать в противника нож запрещено, нарушитель будет повешен за шею. Все остальное, в том числе приемы борьбы и рукопашного боя разрешается.

Наконец кивнув Куму, юрист отдал клинки своим владельцам и быстро ретировался на свое привычное место.

Глава Совета еще минуту задумчиво курил, как бы ни решаясь отдать приказ о начале боя.

– Пусть победит тот, за кем правда, – наконец крикнул Кум, инициируя начало поединка, – в поле, две воли.

Толпа, окружавшая нас, загудела. Послышались возбужденные голоса, делающие ставки. Наконец, хоть что-то разбавит тягостную безнадегу, которая окружала всех и каждого на этой проклятой земле.

Мое сердце под напором адреналина бешено застучало. Не могу сказать, что судебные поединки для меня были такой уж редкостью. Но тело само реагирует на опасность, накачивая мышцы и внутренние органы стимуляторами, позволяющими выжить в этой, без сомнения опасной ситуации.

Армянин, чуть наклонился и, взяв нож прямым диагональным хватом, стал медленно сокращать дистанцию. Хват красновец выбрал верный, так как его рычаги уступали моим, да и пространство было открытым. Кавказец был ниже меня на полголовы, но это ничего не значило. Стальному лезвию не важно, насколько выше или ниже ростом тот, кого оно пронзит. Быстро оценив ситуацию, я взял нож обратным прямым хватом, справедливо полагая, что мой визави, видя явную оплошность противника, определит меня в разряд лузеров.

Полминуты покружив, кавказец, наконец, бросился в атаку, ведь профессиональный ножевик, как никто другой понимает, что лучшая защита – это нападение. Он был мастером, я это понял сразу, как только увидел этот пронзительный, не мигающий взгляд. Любители холодного оружия смотрят по-иному, нежели стрелки или рукопашники.

Армянин быстро выбросил руку, стараясь попасть мне по сухожилиям предплечья. Неловко блокировав его выпад, я выставил вооруженную руку вперед. Послышался звук встретившихся стальных лезвий. Предплечье обожгла боль, но по ощущениям сухожилия были целы.

Мой план родился еще до того, как я вышел на пятачок. Передо мной был профессиональный поединщик. Он выпотрошил многих и уверен в своем мастерстве. Судебные поединки – это его стихия. Играть с ним по его правилам означало одно – неминуемую для меня гибель. Мало того, выпады армянина стали достигать цели. Он несколько раз достал мое предплечье ближе к локтю. Сасун, несмотря на ржачное для русаков имя, был удивительно быстрым, и сосать не собирался. Отнюдь, он сам пришел засадить по самые гланды еще одному стрелку, которых в душе презирал. Ножевики, застрявшие в эпохе средневековья, не хотели расставаться со своими влажными мечтами о пользе ножа в бою и практической значимости навыков обращения с холодным оружием. Хотя, постепенно я все больше и больше убеждаюсь, что скоро, буквально через пару десятилетий, люди снова будут бегать с каменными топорами, так как запасы БК к огнестрелам заканчиваются ударными темпами, впрочем, как и люди.

Толпа наших подавленно наблюдала, как я получаю все новые и новые порезы. Мое предплечье и бедро уже получили несколько глубоких ран. Если поединок затянется, я просто истеку кровью. Красновцы же радостно аплодировали каждому удачному выпаду армянина. Прошло еще долгих несколько минут, которые не прибавляли мне шансов на победу. Наконец, когда противник расслабился и поверил, что именно он здесь хищник, я начал действовать. Немного отступив, старательно изображая растерянность, я чуть наклонился вперед и завел руки за спину. Я как будто пытался ввести в заблуждение красновца, дабы тот не понял в какой руке у меня будет нож, после того как я неумело попытаюсь нанести следующий удар или поставить блок. Так иногда делают ушлые ребята, но никак не лузеры, в разряд которых меня определил кавказец. Черные глаза армянина вспыхнули, и он бросился в атаку, целясь уже в мое лицо.

Но естественно все пошло не так, как планировал мой горбоносый «друг». Вместо того, чтобы прикрыться блоком, я резко выбросил правую ногу и носком берца пробил кавказцу солнечное сплетение. По сути, армянин сам налетел на мой фронт-кик. Азарт и кураж в глазах моего противника сменились болевым шоком. Не теряя ни секунды, я перехватил вооруженную руку красновца свободной правой и смачно загнал ему в шею лезвие своего ножа.

Струя крови брызнула из пробитой артерии, и моя левая ладонь почувствовала тепло чужой крови. Армянин судорожно сглотнул, а его взгляд застыл. Спустя пару секунд я отпустил мертвое тело. Кавказец упал, подняв небольшое облачко пыли и тут же радостные крики местных разорвали тишину.

Моего оппонента просто втащили в толпу за ноги как тушу свиньи, оставив на земле тёмный кровавый след. Его глаза были открыты, а на лице не было никаких эмоций.

«Все-таки ты предполагал, что можешь погибнуть в этом поединке, так что не обессудь», – подумал я, прикуривая трясущимися руками сигарету.

Холодный расчёт предполагает наилучший вариант развития событий, но уверенным на 100 % нельзя быть не в одном деле, особенно в этом. Его подвела самоуверенность, недооценка противника и фактора случайности.

А вообще так всегда. Когда ты на высоте, когда ты герой для всех, то все в жизни отлично и тебе всегда сопутствует успех, любовь окружающих, внимание баб. Но стоит только оступиться, упасть с небес, допустить роковую ошибку и твоё тело уже тащат за ноги в овраг на обед бродячим псам, малоимущим и странникам. Про тебя просто забудут, а на твоё место встанет другой, такой же, до поры до времени, успешный и нужный всем и вся.

Барыга зыркнул на меня из толпы своими злыми и хитрыми глазами, но он уже ничего не мог сделать. Это был взгляд заядлого игрока, который проиграл сумму денег, но не критичную. Эту ставку можно было просохатить без ущерба. Только здесь ставкой была чужая жизнь, с чужой жизнью расставаться куда легче, чем со своей, уж поверьте.

Толпа как-то сама по себе рассосалась, а мой адреналиновый раж начал сходить на нет, и сразу навалилась привычная депрессия. К горлу подступил ком, и появилось желание блевануть. Кровопотеря она такая. Раны на моём теле жгло будто огнём.

«Сука, скоро выход, а мне ещё нужно восстановиться и заштопаться», – я почувствовал досаду от того, что так нелепо вписался за малолеток.

«Ничего же по сути не изменилось! Ну, ударил я эту мразь и что? Разве после этого перестанут продавать детей для сексуальных утех различным извращенцам?

Надо принять дозу, причем срочно», – после мыслей о наркоте стало немного легче.

Понимаю, вы, наверное, осуждаете меня и полагаете, что я слабохарактерный. Вы думаете, что если я такой крутой, то почему не завяжу с веществами и не начну бегать по утрам, кушать здоровую пищу, улыбаться соседям, переводить бабушек через дорогу… Поймите, друзья (хотя какие вы мне на хер друзья, ведь вы плод моего воспаленного сознания), здесь ад. Нет, не ваш ад, где самый страшный черт – это ваш начальник, который накричит на вас за то, что вы опоздали в сраный офис. Здесь ад, который сопряжен с беспросветной тоской, скорбью о близких, которых съели или обратили в рабство, здесь постоянный напряг, так как смерть она близко. Старуха с косой может прийти за вами прямо сейчас. Здесь ни у кого нет будущего. Ни у кого.

Строй морских пехотинцев разомкнулся, и из него вышел Кум с кружкой воды и сигаретой. Не с самокруткой или с «Примой», а с нормальной сигаретой с фильтром. Это был синий «Winston». Видать из личных запасов. Глава Совета протянул мне приятно пахнущую табаком сигу и чиркнул спичкой. Я хоть и покурил уже свою «Приму», но от козырной фильтрованной сигареты отказываться не стал.

«Как же хорошо после драк, убийств и секса заходит никотин», – пришла в голову, не в первый уже раз, случайная, и неуместная в данный момент, мысль.

– Гусь, – Кум прищурился и посмотрел на меня, то ли с завистью, то ли с гордостью, – заставил ты нас понервничать, гладиатор ты хуев. Живой?

– Херово мне, – я с досадой осматривал свои порезы, – подрезал он меня немного.

–Ты конечно извини, но времени вообще нет, надо уже собираться, – Кум с беспокойством посмотрел на часы, –Филин подготовил трёх своих бойцов. Осталось только твоих собрать.

– Я оповещу их, завтра к утру они будут готовы, –ответил я, забирая оружие у кумовского бодигарда, который передав автомат, уважительно похлопал меня по плечу, – сам всё у них проверю и проинструктирую. Слышь, дай пару бойцов, пусть со мной пройдутся, а то я, как видишь не в форме, да и в бочину от этих ожидать стоит.

– Говно вопрос, – Кум подозвал двух морпехов, которые тут же подбежали и стали ждать указаний своего босса, – доктора своего тоже дам. Пилюля шаристый, заштопает на раз–два. Завтра как новенький будешь.

– Ну, на том и сойдёмся, – кивнул я с благодарностью.

Пара рослых и крепких бойцов, которые по приказу Кума должны были обеспечить мою безопасность, поправили чёрные береты и сразу взялись меня опекать. Один из них помог мне встать с пятой точки, на которую я уселся, чтоб спокойно с наслаждение покурить. Поэтому главе Совета пришлось вести диалог со мной, сидя на корточках. Человек я нужный, как ни как начальник разведки, не переломится он со мной и на «кортах» пообщаться, тем более стоять мне было тяжеловато.

Прихрамывая, в сопровождении двух солдат, я побрел домой, полностью освободив голову от мыслей. Мне нужно было отдохнуть и восстановиться всего за одну ночь.

 

 

Глава VI. Fatis agi

 

«Человек 20 молча курили в кузове «Урала». Только гул моторов выдавал нашу колонну, двигающуюся по сирийской пустыне.

– Выдвигаемся в первой линии, – Матвеич затянулся сигаретой и в свете огонька мелькнул красный шеврон с залихватской надписью: «Убей их всех нахуй», – как только танки обработают первую линию застройки, начинаем сближение.

Штурмовики молча слушали приказ взводного. Наш 5 отряд набирался из спецназа (по херу какого, у нас были даже боевые пловцы) и поэтому можно было не разжевывать алгоритм действий. Всё всем было понятно без слов.

– Руслан, – окликнул меня Матвеич, – многое от тебя зависит. В пекло не лезь. Твоя задача – подавить огневые точки и технику, если она появится у нас на пути.

Кивнув, я почему-то попытался в мельчайших деталях запомнить лицо командира, а в груди нарастало особое чувство, которое ни с чем не перепутать – ощущение кидалова. За успешную операцию нам посулили 300 тысяч деревянных, но отсутствие ПВО и даже элементарных ПЗРК придавало нашей атаке характер авантюры. Тормоза грузовика заскрипели и тут же впереди загрохотали танковые орудия.

Т-55 – старички, проверенные советские машины, всегда поддерживали нас, и эта операция не была исключением. Бойцы, пыхтя, выпрыгивали за борт, мягко приземляясь на песок. Поправив АПС в набедренной кобуре, я вздохнул полной грудью, пытаясь успокоиться. Забавно, в нашем отряде только гренадеры юзали АПС, у остальных, личным оружием служил ПМ. Хотя если учесть, что на крупные операции гранатометчики зачастую автоматы не брали, это немудрено. Мое сердце бешено заколотилось, и, перехватив поудобнее свой РПГ, я перемахнул через шершавый борт «Урала».

Открыв глаза, я увидел привычный уже облупленный потолок моей квартиры. Обычно я ненавидел просыпаться, но сейчас по телу прошла волна облегчения. «Сон. Это всего лишь сон», – подумал я, попутно сожалея о том, что мне постоянно снятся сны.

Встав с кровати, которая уныло скрипнула, а порезы на теле заныли. Благо ветеринар, которого прислал Кум, сделал все в лучшем виде. Прикурив сигарету, я достал блокнот, который последнее время старательно заполнял. Только теперь я стал отчетливо понимать, что возможно эти исписанные страницы будут единственным, что останется от меня.

«А если ты сгоришь или тебя разнесет взрывом?», – в голове зашептал ехидный голос, но я не придал ему значения.

Сев за стол, я как одержимый стал записывать последние события своей жизни, хаотично перемешивая их с воспоминаниями своей прошлой жизни.

Два часа пролетели незаметно и лишь пять окурков в пепельнице говорили о том, что я был полностью погружен в творчество. Наконец, быстро приведя себя в порядок, одевшись и вооружившись, я вышел из своей квартиры и быстрым шагом направился к Филину.

Пейзаж моего города, в котором проживало около двух десятков тысяч человек, привычно отразился в моем сознании. Обветшалые, унылые хрущёвки и частный сектор были знакомы мне до изжоги. Но теперь я на все это смотрел другими глазами.

«Ну, вот и берлога Фила», – я оглядел старый бревенчатый дом с гнилым палисадником и уверенно, без стука, распахнул дверь.

Филина я застал уже одетым в камуфляж. Он глянул на меня мельком, кинул своё фирменное «будь здоров», и продолжил шнуровать видавшие виды, обшарпанные армейские ботинки. Броня аккуратно лежала на столе и ждала своего часа.

– Есть еще такая же? – я с завистью посмотрел на его Джаггернаут Медведь, – в нашем вояже такая броня не помешает.

Фил косо глянул и, немного подумав, прикурил сигарету.

– Руслан, – Филин как будто подбирал слова, чтобы не задеть мои чувства, – ну ты же уже задавал этот вопрос. Она стоит больше, чем все твое добро в квартире.

– Блять, ты заебал, – я начинал заводиться, –рассчитаюсь я.

– Мне твои консервы на хер не всрались, – Фил тоже стал напрягаться и это немудрено, так как последнее время всех нас душил нервяк, – я тебе сказал, нету у меня больше.

– Ой, блять, не пизди, а, – мне почему-то стало обидно из-за того, что мы вроде как друзья, а я вынужден выпрашивать бронь, как левый чувак, – я тебе сказал, РАССЧИТАЮСЬ!

– Хорошо, – Фил, наконец, сдался, чем вызвал в моей душе дикое ликование, – но обещай мне, что выполнишь любое мое желание в отношение трофеев, которые мы захватим в Клину.

– Фил, – я широко улыбнулся, – даже если мне в руки попадет голая Анжелина Джоли, я сначала отдам ее тебе.

– На хуй мне эта прошмандовка, –  заворчал Филин, открывая погреб, где, по-видимому, у него хранилось снаряжение и другие ништяки.

Наконец, Фил выбрался из своего схрона, держа в руке столь желанный мне Джаггернаут.

– Бля, Фил, – я чуть не плакал от счастья, облачаясь в элитную снарягу, – от души братан.

Новенький броник, сидел на мне как влитой. Он полностью закрывал тело от осколков. Ну, почти полностью. Мало того, Джагга держал все пули, выпущенные из легкого стрелкового оружия. Причем после попадания пули, ты не будешь лежать, обсираясь от боли, так как грамотная подкладка оберегала от последствий удара. Я знал многих, которые сдохли благодаря бронику, ведь иногда лучше, если пуля зайдет в тело, а не уебет по внутренним органам, как кулак Тайсона.

Посмотревшись в зеркало, я с удовлетворением отметил, что есть люди, созданные для войны, воины по духу. Облачившись в современные доспехи, они принимали совершенно другой вид. Они чувствовали себя не то, чтобы неуютно в гражданском мире, он был совсем не для них. Просто это как старый ржавый внедорожник посреди укатанного в асфальт района, но стоит им принять своё истинное обличье, они становятся тем, кем они есть. Их взгляд цепкий, холодный и жестокий. Их жесты быстрые, лаконичные и только по делу. Бывших военных не бывает.

– Короче, со мной 15 моих людей, – начал я доклад, сидя на стуле, попивая чай и куря, вытянув ноги под столом во всю длину, – из них 10 стрелков с командирами отделений, 2 пулеметчика, гранатометчик с ассистентом и снайпер.

– Ассистентом, блять, – Филин заворчал как старый дед, как будто все еще не мог простить мне то, что я все-таки отжал у него Джаггу, – Гусь, ты где учился? Заебал ты со своими интеллигентскими выражениями!

– В Санкт-Петербургском государственном университете, – ответил я и хитро прищурился.

– Он, да иди на хуй, – Филин раздраженно затушил окурок, – я серьезно спрашиваю. Мы с тобой, считай на смерть идем, и я должен знать о тебе все!

– Я серьезно, Фил, – ответил я, внутренне радуясь, что есть возможность позлить Фила, – на юридическом факультете! Меня туда как спортсмена взяли.

– Спортсмен, блять, – Филин налил еще чаю и смачно откусил бутерброд с салом, – и че за спорт? Только не говори, что шахматы!

– Вольник, – ответил я, жуя белый хлеб с салом испещренным мясными прожилками, – мастер спорта.

– А че раньше молчал? – спросил Филин, недовольно сверкнув глазами, и скорчил рожу так, что его шрам на лице стал похож на зигзаг.

–Так ты и не спрашивал, – ответил я лаконично, стряхивая с нового броника хлебные крошки.

– Ладно, вольник, доложу по своим, – начал пояснять за свои силы Филин, – у меня два десятка стволов, из них один снайпер, один пулеметчик и толковый сапёр на всякий случай.

Мы еще немного посидели, повспоминав жизнь до БП. Оказывается, Филин раньше был простым водилой, булочки по утрам возил в Луганске ну и все такое, но судьба резко внесла свои коррективы. Когда началась война на Донбассе, он легко сменил род занятий, быстро переквалифицировавшись в сепаратиста, стал ополченцем. Тем более вариантов было немного. Либо быть терпилой, либо взять в руки ствол.

В общем, обменявшись инфой, мы вскоре были у здания Совета. Шёл я, не спеша, так как хоть и зашил меня кумовский лекарь, но тело болело, и было каким-то вялым. Только благодаря паленому амфетамину, я был с виду трезв, холоднокровен и свеж. На самом деле, перло меня нещадно и постоянно хотелось пить. Мои зрачки были огромного размера и пугали окружающих, которые бросали свои взгляды в мою физиономию. Ну, или моя рожа была настолько пугающей.

«Блять, скоро такими темпами мотор стуканет», –залетела в голову шальная мысль.

Возле Совета уже суетились стрелки, а на дороге выстроилась колонна из 20 единиц КамАЗов, которые начали заправлять солярой и замерять технические жидкости.

«Да, жаль, что это всё зря», – думал я, как-то обреченно о жителях города, зная, что, скорее всего, мы с Филом их кинем.

Город оборонял примерно батальон. Без тяжелого вооружения и артиллерии. Были крупнокалиберные пулеметы, АГСы, граники, но это капля в море. Никто не знает, сколько банда из Красного выставит против Кума, и, боюсь равнозначным числом – здесь дело не обойдётся. Как я уже говорил, в городе живет примерно 17–18 тысяч человек. Один хорошо вооружённый, экипированный, обученный солдат на 30 человек населения. Взять в руки оружие могут и большее количество жителей, но количество не значит качество. Просто стрелять в сторону противника – этого недостаточно. В Лугандонии многие ополченцы погибали от неосторожного обращения с оружием. Это просто, чтобы вы знали. Да и как только над тупой безмозглой башкой засвистит, вся эта толпа бросит оружие, позиции, командиров и побежит, куда глаза глядят.

Наконец-то, когда все наши собрались, мы позвали командиров отделений и пошли на доклад к Куму. Нужно было обговорить нюансы, проинструктировать бойцов и готовиться морально к отправке в путь.

«Бля, главное, чтоб не в последний», – пролетело в голове, когда я глянул через плечо на колонну.

Кум нервничал, это было видно тем, с кем он был откровенен один на один. Ну конечно, от нас сейчас зависят его жизнь и жизнь жителей города и его защитников. Командиров отделений инструктировал Филин. Как мы с ним и договаривались в главный план никого посвящать не стали, а он был таков. Мне и Филу надоело быть на побегушках у Кума или у кого-то еще. Мы хотели стать боссами, основать свой город, новый Рим. Имея взвод профессионалов и неограниченное количество припасов и БК мы сможем аккумулировать в Клину баб, работяг, наемников и других профессионалов. Проблема была в том, что если у Филина две дюжины отморозков были без роду и племени, и разрыв с Кумом у них пройдет безболезненно, то в моем отряде как минимум человек пять крепко привязаны к Борисоглебску. Выбор для них будет простым. Проще некуда – либо, либо. Если они откажутся стать новыми патрициями, мы их пустим в расход. Кум не должен узнать, что его кинули, иначе он нас из-под земли достанет, а когда достанет, то будет резать на куски перед тем, как обратно в землю прикопать. Клин-6, та загадочная база, в которую мы выдвинулись, был ничем иным как поселком Красноармейским в Новониколаевском районе Волгоградской области. До него, во время мирной жизни с Борисоглебска можно было добраться за пару часов, а сколько марш займет сейчас, ведает только Сатана. До нашей новой Родины (ох уж эти влажные мечты) было около 130 км, но, сука, печенкой чую – они будут нелегкими. Может это и к лучшему. Куму до нас будет добраться сложней, да и вся босота разбойничья далеко. Клин-6, он же поселок городского типа Красноармейский, находится в окружении болот и далеко от крупных населенных пунктов, поэтому он является самым удобным место для основания новой империи. Моей империи.

От размышлений о будущем троне у меня даже ладони вспотели, как в тот первый раз, когда я трахнул биологичку. Мне тогда было 13, а ей 22. Как сейчас помню, молоденькая, белокурая девчушка. Она меня, оставила после уроков для того чтобы поругать за поведение и двойки.

«Смешно, блять. Поругала что надо, я аж уздечку на хую порвал. Ну да черт с ней, давно это было, в далеком 2001. Мертва она уже, биологичка эта, как и многие, кого я знал», – я вспомнил прошлую жизнь, и хоть она не была похожа на праздничный фейерверк, мне стало грустно.

Мечты мечтами, ну, а если Фил не захочет делить власть поровну. Есть хорошая поговорка: два медведя не живут в одной берлоге.

«Тогда я его убью. Второй номер – это не мое. Либо равенство, либо кто-то из нас умрет, а я уж постараюсь, чтобы это был Филин», – от мысли, что придется убивать своих и даже Филина меня затошнило. Все-таки Фил был моим другом, хотя в такое время друзей не может быть по определению.

«Соберись, тряпка, нюни распустил. До Клина надо еще добраться и не факт, что там вас не будут ждать мародеры или еще кто пострашней. Нечего делить шкуру неубитого медведя. Как дело будет ясным хотя бы на 80 %, убьешь Филина и станешь местным князьком, а дальше больше», – не знаю, кто говорил в моей голове, наверное, сам Сатана, но эти крики, хоть и бесили меня, но были очень логичными.

Прикурив сигарету, я еще раз обдумал несколько вариантов развития событий. В жизни все не просто и чем-то надо жертвовать.

Наконец люди были собраны, каждый знал, что от него требуется и понимал, что, возможно, это дорога в один конец. Боеприпасов взяли по максимуму, ну, сколько разрешил Кум. БК защитникам города тоже нужны, но и мы можем попасть в любую передрягу. Каждый стрелок взял по 8 магазинов и ещё по сто патронов рассыпухой. Была бы моя воля, то каждый стрелок взял бы 15 магазинов и 500 патронов.

«Эх, мечты, мечты! Скоро будем мастерить луки и копья, наверное. БК иссякает ударными темпами, причем у всех», – я  с ностальгией вспомнил прошлые времена, когда еще не было недостатка в патронах, и мы тратили их на всякую ерунду типа расстрела пленных. Вот же долбоебы, в конце концов, есть топоры и ножи.

Выстрелы к гранатометам были уложены в ящики и уже погружены в тентованные грузовики с белыми буквами НМ на дверях. Эта аббревиатура расшифровывалась как «народная милиция», хотя обыватель читал по-иному. Негодяи-мрази, именно так обычные жители Борисоглебска нас называли, естественно за глаза. Я их не осуждаю, мы там такое творили с простыми жителями, что мама не горюй. Но скажу откровенно, творили не всегда и не со всеми. Обыватель на то и обыватель. Он по определению терпила и лох. Все более-менее полезные ребята, ну те, кто мог за себя постоять, давно были в вооруженных силах Борисоглебска. Ну, а если ты – ссыкло и рукожоп, то, как говорили древние римляне, fatis agi – продолжай быть игрушкой в руках судьбы.

Ну, вот и все. Коробки с сухим пайком, вода в больших алюминиевых флягах и прочее необходимое также перекочевало с площади перед зданием под тент КамАЗов.

«Ещё сон этот», – я хоть в суеверия не верил, но сегодня он был ни к чему.

Я верил в автомат Калашникова и РПГ-7 именно они забирали жизни, а не Господь. Точнее я их забирал. Ахуенное, ни с чем несравнимое чувство вершителя чужих судеб.

«Опять меня прёт, по-моему, это уже мое привычное состояние», – ну это понятно, все прошедшие события довели меня до края бездны.

– Пошли к пахану, хули ты тут в землю залип? –Филин взял меня под локоть и помог дойти до Кума (меня штормило из-за ранений и лечения веществами) и окружившим его бодигардам-морпехам.

– Товарищ генерал-полковник, отцы командиры по Вашему приказу прибыли! – с издевкой доложил я и приготовился внимательно слушать.

– Не пизди мне тут, – проворчал Кум, держа в руке кружку горячего чаю и неизменную сигарету, – слушайте сюда, парни. В головном КамАЗе стоит радейка, по ней выйдете на связь, как только доберётесь. Далее вам сутки, максимум двое суток, на сбор добра и сразу выдвигаетесь назад. Обязательно соблюдать все меры РХБ защиты!

– У меня на резину аллергия, – я продолжал выебываться, – даже баб в гандонах не трахаю, кожа не дышит, жарко и вообще неудобно!

– Гусев, иди нахуй, – Кум начинал заводиться, –последний раз предупреждаю!

– Как только начнёте движение обратно, то опять выходите на связь, – Кум посмотрел на нас как на смертников, – соблюдаем полное радиомолчание по дороге, сами знаете, в наше время в эфирах только SOS сигналы бродят с уцелевших подводных лодок и военных баз, нехуй светиться. Всё, не маленькие, задача не самая сложная. Давайте, парни, грузитесь. На вас вся надежда.

Пожав нам руки и пожелав удачи, Кум двинул к крыльцу и встал там, дабы проводить колонну. Забурившись в головную машину, я снова нюхнул с ключа от квартиры и приготовился к поездке. Колонна, рыча и плюясь несгоревшим дизелем, тронулась.

На обочине дороги стояли жители Борисоглебска. Бойцы-мотострелки, работяги в возрасте, бабы с малыми голодными детьми, мелькали береты с красными околышами. Многие бабы плакали и махали грязными платками нам вслед. Мужики смотрели хмуро, некоторые с завистью, иные с надеждой.

«Весь город провожает, надо же… Хотя хули я удивляюсь? Мы – спасение для этих людей. Они ж не знают, что всем им пиздец на днях. Но думают мы за лекарствами, за генераторами, за топливом. А мы же готовимся их кинуть. Нихуя ничему человек не учится… Всё-таки какое же мы с Филом дерьмо», – подумал я, взглядом провожая ворота КПП города.

Вся наша гоп-компания на грузовиках растянулась метров на 400 и тащилась ну очень медленно. Вообще, во время пиздеца (любого пиздеца, глобального или локальных масштабов) промедление смерти подобно, но не в нашем случае. Напороться на засаду – это всё, финал, гейм овер, гражданин пройдемте, эй слищищь, милый я беременна, ну и т.д. и т.п. Конец нашим светлым мечтам о новом городе, стояку о двух боссах – Гусе и Филине. Ну, или просто о Гусе. А вообще, должен отметить, если ваши замыслы реализуются как по мановению волшебной палочки, значит это, сука, грамотно организованное кидалово, где именно вы и являетесь Буратиной.

Головная машина колонны подъезжала к зловещему повороту, и на душе заскребли кошки.

«Щас бы пулемёт вон туда, чтоб справа был да в лоб колонне бить, чтоб перелёты в молоко не ушли. Сектор ему ограничить только, а то мало ли. Покемон впадает в какой-то особый транс, как и гранатометчик или оператор боевой машины. Ну его на хер», – мысли забегали по моим нейронным связям как электрические разряды.

«А в бочину нам ударят стрелки и граники. У каждого, свой сектор стрельбы и ни-ни в чужой лезть, не хрен отвлекаться. Каждый знает своё дело и спокойно отрабатывает цели. Отроют себе индивидуальные ячейки и ниши под боеприпасы. Землю растаскают, дабы не палиться. Если красноперые или чекисты прохавали за нашу операцию, то могут и ништяки подогнать в виде мин и крупнокалиберных приблуд. Да и снайперским оружием они тоже не бедны. Марксманы выбьют командиров, санитара и связиста, добьют то, что осталось в живых после стального шторма 12,7 мм пуль и тех, кто выжил после мин, расставленных на обочинах. Все, что нам остаётся это или проскочить, или попытаться отбиться. Других вариантов нет», – я все думал и думал за предполагаемого противника.

С такими мрачными мыслями о возможной судьбе нашего отряда колонна начала втягиваться в поворот. Местность за ним представляла собой равнину с небольшими холмами, высоты которых были покрыты лиственными деревьями, а вокруг располагались болота, покрытые камышом и кустами. Вонючий запах серы и болотной тины просачивался даже сквозь фильтра бронированного грузовика. Вот что не изменилось в наше время, так это дороги, вернее их как не было, так и нет.

– Эй, выкинь эту хуйню! – крикнул я водиле, который под шумок упоролся косяком, хотя сейчас явно не время. Водила тут же затушил пахучую самокрутку, однако по салону все равно медленно расползался сизый дым и в ноздрях защекотало.

«Вот мудак-то, а!» – мне почему-то тоже захотелось покурить и снять гнетущее напряжение.

– Это Вундеркинд, прием, – захрипела рация.

– Гусь на связи, – ответил я, и волна адреналина стала постепенно накатывать на мои нервные окончания.

– Срать хочу, как понял, – ответ из радейки последовал незамедлительно.

– Под себя иди, у нас тут не детский сад, – ответил я со злостью своему бойцу.

– Командир, – голос стал заметно раздраженным, – Я ХОЧУ СРАТЬ, прием!

«Сука, не вовремя-то как. Хотя, о чем речь. Нервяк, он такой», – подумал я со злостью.

– Хер с тобой, засеря, – ответил я, – после поворота, если местность не будет представлять угрозы, остановимся. Как понял?

– Принято, – хрипнула рация.

– Филин, – я тут же стал вызывать Фила, ехавшего в хвосте, – после поворота, если там будет безопасно, остановимся и все по очереди посрем, как понял.

– Принято, – послышался хриплый голос Фила.

Поворот, который стал для меня очередным фильмом ужасов, мы проехали без происшествий. Что уж говорить, наши силы не были рассчитаны на бой. Мы по сути – обоз, а не штурмовая колонна. В 15 грузовиках сидят по двое – стрелок и водила, а в пяти машинах, расположенных в центре так вообще, один рулевой и все.

Надеяться на благоприятный исход, если мы вдруг нарвемся на засаду врага, то же самое, что рассчитывать, что когда-нибудь ты все же укусишь свой локоток и прыгнешь выше своей башки. Сейчас, кстати, мы как раз и пытаемся прыгнуть выше головы, так как, если уж быть откровенным, шансы добраться до Красноармейского, он же Клин-6, очень шатки, а уж разжиться там добром, не встретив таких же искателей, а потом еще и вернуться обратно… Ну сами понимаете, это билет в один конец. Ну, для меня с Филом он так и так в одну сторону.

– Вундервафля, блять, – подначивал я своего кряхтящего штурмовика, – ты че такое сожрал, духан хуже, чем после бактериологической бомбы.

Вундеркинд на мои подъебки внимания не обращал, так как такие приколы были обычным делом в паре, где один срет, а другой охраняет. Мы расположились в перелеске, около небольшого куста, за которым начиналась какая-то химическая с виду топь. Свои дела я уже сделал, как, впрочем, и весь отряд, только вот Вундеркинд все никак не мог просраться.

«Видать обожрался на проводах. Жена накормила, мама не горюй. Возможно, скоро пацанчика придется в расход пустить, уж сильно к дому и семье привязан. Вряд ли согласится остаться бобылем в Клину. Хотя, поживем – увидим», – думал я, с интересом изучая испражнявшегося бойца и местность, которая нас окружает.

– Смотри ОЗК не обосри, – продолжал глумиться я, с удовольствием отмечая, что уже совсем скоро мой прожорливый боец, наконец, опорожнит прямую кишку, – все уже посрали, и ждут тебя.

В зоне БД, как говорится, на биде одному ходить нельзя.

«Срущий солдат – первая цель для врага. Сторожи срущего, как зеницу ока, да и он сохранит твое грязное очко от ворога. Стоит, а ты срешь – значит любит.

Безопасно срать не запретишь», – думал я, поймав себя на мысли, что пора в натуре завязывать с веществами, так как из меня рифмоплет херовый, хотя нет, раз уж такая ситуация, то стихоплет из меня полное говно.

Вдруг раздался всплеск, и затрещали кусты, около которых наваливал кучу мой солдат. На меня резко пахнуло мерзкой тухлятиной. Кто-то, или что-то, утробно рыкнув, схватило за шиворот Вундеркинда и поволокло в сторону болота. Его ОЗК тянулся за ним, размазывая говно, которое успел навалить боец. Сказать, что я охуел, это ничего не сказать.

– Вафля, – крикнул я перепуганному и уже окончательно просравшемуся солдату, – держись!

Вундеркинда уже почти затащило в топь и я, грязно матерясь, схватил бойца за поясной ремень. В данной ситуации я действительно ничего лучшего не придумал. Полголовы бойца уже скрылись в трясине, и Вундеркинд орал матом на всю округу. Бросив автомат, я всеми силами старался удержать матерившегося и перепуганного бойца, хотя понимал, что неумолимо сам соскальзываю в трясину, подернутую зловещей зеленоватой пленкой.

– Помогите, блять, – закричал я, что есть силы, своим в колонне.

Голова бойца скрылась в болотной жиже. На поверхности топи были видны лишь пузыри – следы вырывавшегося воздуха из легких несчастного.

Послышалось чавканье солдатских подошв о грязь и тяжелое дыхание бежавших на подмогу стрелков.

Первым нарисовался Фил и, быстро оценив обстановку, отбежал чуть правее, стараясь не зацепить солдата, которого тащила в болота неведомая тварь, стал стрелять одиночными в монстра, который тянул стрелка в трясину.

Спустя секунд десять подбежали еще человек шесть, двое из которых бросились помогать мне тащить Вундеркинда, на свет божий. В конце концов, под ругань выстрелы и крики нам удалось достать бегемота из болота. Вернее, не бегемота, а труп. Безголовое тело бойца еще несколько секунд билось в конвульсиях, а из шейной артерии кровь брызгала на грязную траву. Наконец труп скрутило, и он застыл в унылой позе. В ноздри ударил запах крови и размазанного дерьма. Все было похоже на какую-то долбанную шутку, но Вафля уже точно над ней смеяться никогда не будет.

– Мразь, сука, вали ее парни, – зло заорали штурмовики и начали палить в болото, поверхность которого стала чуть красной.

– Отставить, – закричал Филин, – БК не резиновый, долбоебы. Вафлю не вернуть. Забираем его добро и в путь.

Вскоре наша колонна, опять рыча моторами, двинулась в направлении загадочного Клина-6, который становился для нас практически Шамбалой. Но вангую, не все наши до него доедут, а уж обратно в Борисоглебск не вернется никто.

Гибель одного из бойцов негативным образом отразилась на моральном духе отряда. Лица подчиненных стали совсем хмурыми и злыми. Нервное напряжение витало в кабине моего грузовика, и было ощущение, что его можно разрезать ножом.

«Минус один, а мы даже 10 км не проехали, твою мать!», – со злостью подумал я.

Судя по карте, перед нами в двух километрах растянувшись вдоль дорожного полотна, стояла какая-то маленькая деревушка, название которой на карте даже не было.

– Парни, это Гусь. Напрягаем булки! Впереди застройка, по-видимому, какое-то СНТ, так что уши держим востро. Чётные – влево, нечётные – вправо. Смотрим во все глаза! – я передал приказ и приготовил автомат к бою, достав между делом и две РГД.

Так получалось, что пока, по инерции отрядом командовал я. Ну это и понятно, я же в Борисоглебске числюсь начальником разведки, а Филин – это обычный наемник с кодлой отморозков. Но скоро вопрос власти станет острее, так как к Куму мы не вернемся, а у Фила бойцов больше, чем у меня. После гибели Вафли в моем отряде всего 14 (включая меня), а у пиздоглазого 20 рыл.

«Может завалить Филина, да и все? Нет человека, нет проблем. Вопрос власти отпадет сам собой. Но Филин хороший боец и его уважают подчиненные. Не факт, что после гибели вполне адекватного Филина из его шайки не нарисуется отморозок, жаждущий власти. Блять, вот же сука», – мысли о будущей дележке властных полномочий пролетели за секунду.

Так устроен человек. Он постоянно мечтает и пытается предугадать будущие события своей жизни. Только, как говорится, человек полагает, а Сатана располагает.

Вы, наверное, заметили, что Бога я не упоминаю? Не подумайте, что я – отъявленный сатанист и режу кошек на шабаше. Поймите меня, ребята, я разумный человек и не верю в случайность появления жизни на земле. Но будучи разумным теистом, я никогда не поверю, что там, где все друг друга едят и ненавидят, присутствует божественный промысел. Еще до БП я понял главную в моей жизни истину – миром правит зло, а Сатана – это самый раскрученный бренд, так сказать аватар этого зла, его воплощение. Ну, и естественно, никакой любви к этому злу я не испытываю, впрочем, как и к окружающей меня действительности.

Колонна сбавила скорость, и мы стали подползать на минимальных оборотах к селу. Мельком взглянув на водилу, парнишку лет 22, напряженно крутившему баранку слева от меня, я заметил, что это глаза покойника. Нет, он еще жив, но я точно знал, что вот этот боец, мой боец с погонялом «Эльф» (у него были забавные ушные раковины, с острыми кончиками) умрет.

«Что со мной такое», – подумал я и вытер потный лоб тыльной стороной ладони.

Водила, поймав мой взгляд, попытался улыбнуться. Но улыбка вышла неискренней, натянутой.

Отвернувшись, я опять стал напряженно следить за дорогой. В глаза бросился белый железный столбик с чёрным основанием и с какой-то приблудой наверху.

«Блять! Да это же голова! Что за хрень?!», –предчувствие беды выплеснуло гормоны в кровь.

По чесноку, я уже жалел, что покинул свое уютное гнездышко и шанс прожить спокойно несколько месяцев. Наш поход за снаряжением все больше и больше напоминал дорогу в ад.

– Колонна стоп, – отдал я приказ, и машины, урча дизелями, послушно остановились, заскрипев тормозами.

Около минуты я разглядывал, не выходя из машины, зловещий знак, что же такое было насажено там вместо указателя с названием. Носителя этой башки поблизости не было, а значит, кто-то её принёс сюда и установил. Значит, тут обитают или периодически появляются люди. Ну, или нелюди. Это плохо. Совсем не хотелось бы сейчас столкнуться с толпой обезумевших отморозков и тратить на них драгоценный БК.

«Палка, палка, огуречик – получился человечек. Да, приключение только начинается», – с тоской подумал я, напряженно сжимая холодный металл своего автомата с грамотным обвесом.

В конце концов, двум смертям не бывать, а одной не миновать. Бывали ситуации и пострашней. После моей команды колонна опять тронулась. Проехав этот жуткий знак, рыщущей где-то в окрестностях смерти, мы уперлись в плавный поворот налево, и сразу за ним стояло здание с рекламой шиномонтажа. И вот тут я удивился ещё сильнее. На стене дома красной краской было намалёвано: «Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень».

«Вот нихуя себе. Весело здесь», – я перехватил калаш и чуть высунул ствол в отверстие для стрельбы, которое располагалось в бронированном стекле пассажирской двери.

Поездка в Клин-6 мне не нравилось все больше, и я начинал конкретно нервничать. Мысль о том, что придётся отбиваться от толпы местных аборигенов фанатиков засела в мозге ледяной иглой. Но то, что я увидел на фасаде здания, заставило волосы шевелиться, а тело покрыло холодным потом. И тут же до меня дошло, что та надпись была сделана далеко не краской.

«Пиздец, давно я такого не видел», – к горлу подступила тошнота.

Водитель издал пару утробных звуков, но увидев мой кулак, который я показал, не смотря в его сторону, все-таки сдержался от желания блевануть.

– За дорогой смотри, – бросил я ему и продолжил наблюдать эту жуткую картину, наверное, самой страшной смерти или пытки на земле.

Там была распята молодая баба. Ее руки и ноги были прибиты к стене железными ржавыми скобами. От лобка до кадыка кто-то вскрыл ей брюхо, а ливер остался свисать чуть вывалившись. На тротуаре натекла коричневая лужа уже запекшейся крови. Голова, безвольно упавшая на грудь, с перепутанными волосами, была пробита в нескольких местах, а в больших дырах копошились черви. Бабенция уже почернела, а от шиномонтажки тянуло тяжелым запахом гниения.

– Колонна, стоп, – в радейке послышался голос Фила.

Быстро посмотрев в зеркало заднего вида, я заметил, что водила одиночка из центрального грузовика быстро выскочил из кабины и стал громко опустошать желудок. Парень не выдержал зрелища, тем более, когда ты один в кабине, то со страхом бороться сложнее.

– Занять круговую оборону, – отдал приказ я и свободные бойцы повыскакивали из грузовиков. Быстро выйдя из машины, я направился к водиле, который блевал густой желтоватой жижей.

Мне необходимо было понять, насколько он в данный момент утратил боеспособность, и уже потом принимать решение. Было ясно одно – каждая секунда остановки могла стать концом всей нашей экспедиции.

Блевавший боец был наемником из отряда Фила. Мужик лет 30, русак с перебитым носом и волевым подбородком. Никогда бы за него не подумал, что он так облажается. Но проблема в том, что нервное напряжение может в один миг сделать из человека жалкий комок нервов и абсолютно небоеспособную единицу.

– Лапа, как ты? – спросил я, сев рядом с сидящим на корточках бойцом.

На меня повеяло желудочными миазмами и страхом.

– Извини, Гусь, – боец вытер рукавом лицо и с благодарностью взял из моих рук флягу с водой, – нервишки шалят последнее время.

Вдруг меня отшвырнуло к колесу КамАЗа, и по телу прошла волна боли. Тут же раздался хлопок ружейного выстрела.

– Засада, – из рации послышался голос Фила, слившийся с выстрелами.

Наши стали давать ответку.

– В машину, – заорал я Лапе, который кинулся было мне помогать. Картечь, которая попала в мою грудь, пока я утирал сопли водиле, не причинила мне особых проблем. Да что там говорить. Даже если бы в мой грудак прилетела пятерка, то Джагга выдержал бы и это попадание.

По нам лупили из соседних домов из разномастного оружия. Свинец то и дело звякал о металл нашей техники.

–Уходим, – заорал я, забираясь в КамАЗ Лапы, так как до авангардной машины было далековато.

Колонна рванула вперёд, огрызаясь вслепую. Мы так и не увидели, кто же нас обстрелял. По-видимому, засада была спланирована стихийно, и поэтому мы легко отделались.

– Командирам отделений доложить о потерях, –крикнул я в рацию и стал ждать доклад.

В конце концов, выслушав всех комодов и уяснив, что потерь нет, кроме пары легко раненых дробью, я понял, что мы нарвались на местных, которые не успели нас нахлобучить по той причине, что не ожидали увидеть такой жирный караван у себя в Зажопинске, или скорее в Новосатанинске, так как все приметы городского ландшафта просто кричали о том, что местные на голову ебанутые товарищи.

«Главное, чтобы хвоста не было. Хотя, какой там хвост. Они ружья юзают. Если погонятся за нами, мы из них еще на подходе фарш сообразим», – подумал я, рефлекторно ощупывая потрепанный грудак Джагги.

«Кто же тут обитает-то? Что это вообще за зверьё?», –мысли о том, кто тут развлекался, не давали мне покоя. Достав из рюкзака флягу с коньяком, я сделал три больших глотка и переложил автомат на колени. Не поленился откопать ВОГи к подствольнику и засунул их в специальные кармашки на разгрузке.

Деревня тянулась ещё с километр. Никакого сопротивления мы больше не встретили, но я чувствовал своей шкурой, что за нами наблюдают.

«Я так когда-нибудь с ума сойду», – сделал я заключение, когда мы наконец-то проехали этот жуткий участок нашего пути.

 

 

Глава VII. Фракции

 

На урчащих грузовиках мы выдвигались все дальше и дальше от зловещего СНТ по разбитой дороге, а я все так же сидел в кабине с бойцом Фила Лапой. Водила заметно успокоился и повеселел. Его приступ страха прошел, но он сейчас чувствовал себя как будто не в своей тарелке, так как облажался на глазах у всех, а это не гуд.

Пошарив в разгрузке, я достал приму и, похлопав водилу по плечу, протянул сигарету.

– Расслабься, – сказал я ему, – никто не застрахован от такого, главное вовремя взял себя в руки.

– Да не говори, Руслан, – Лапа, взяв с благодарностью приму с наслаждение прикурил местное буржуйское курево, – что здесь за мрази обитают, ну это пиздец какой-то?

С бойцами пиздоглазого у меня были неплохие отношения, так как частенько мы вместе в сводном отряде ходили на операции. Тем более, я не был связан с ними правилами субординации и вел себя как с равными, ну почти как. Наемники Фила были разномастным сбродом, некоторые сидели на веществах и пили как скоты, но то, что они были профи – это факт. Взять хотя бы недавний штурм деревни, где совята выполнили самую опасную часть работы. Но вот даже у профессионалов бывает такое, как недавно с Лапой.

«Вот ублюдки! Устроили у себя какой-то пиздец. Детей убивают, баб кромсают, как свиные туши», – в моей голове опять пошел привычный поток тоскливых мыслей о несовершенстве окружающей меня действительности.

«Ну, а что ты хотел? Ты же прекрасно понимаешь, что князь мира сего – это не добрый дедушка в простыне и не сыночек бастард с рельефным прессом. Миром правит зло, ты это воочию наблюдаешь каждый день! Хорошо, что у этих обоссаных сатанюг не было крупных калибров, и они не ожидали, что ваши сраки, на козырных грузовиках, появятся в их вотчине. Везет тебе Гусь, везет! Даже броник ты отжал у Филина как по наитию. Ты же их сроду не носил», – Альтер эго стал привычно разговаривать со мной, хотя я не страдал шизофренией, наверное.

«Сейчас дойдешь до Клина. Филина и тех, кто может занять его место, убьёшь, оставив только самых преданных себе стрелков, и заложишь фундамент своего будущего величия. В Красноармейском тихо, спокойно, припасов море. Будешь делать вылазки, набирая рабов, спецов, рабочих и баб для воспроизводства молодежи. Накопишь силы, а потом заручишься поддержкой вояк или даже чекистов и будешь уважаемым в округе бароном. Не жизнь, а сказка, блять!» – внутренний собеседник продолжал и продолжал накачивать меня приятной информацией о моем будущем, но чем дольше в моей голове хозяйничал чужой голос, тем больше на меня накатывала злость и отвращение к себе и к окружающей реальности.

«И что дальше? Жрать самогон, сидеть на скоростях и баб трахать? Да, ну конечно, оставлю потомство, которое будет рвать глотки друг другу ради борьбы за трон в новой империи. Мои сыновья перегрызутся меду собой, и самый омерзительный убьет всех и станет творить такое, что мне и не снилось! В конце концов, агония государственного образования, которое я возглавлял, резня и воцарение новой мрази!», – мне стало тошно от яркой как молния правды, осветившей мой мозг.

– Стоп, машины, – передал я в радейку.

Грузовики послушно остановились, и я тут же выскочил из кабины, громко хлопнув дверью, попутно отметив, что Лапа, постоянно болтавший со мной пока я спорил со своей темной стороной личности, был удивлен моим приказом об остановке колонны.

– Фил, – каким-то не своим голосом передал я в рацию, – подойди к центру, поговорить надо.

– Принято, – отозвался пиздоглазый, – сейчас буду.

Некоторые двери кабин стали открываться и стрелки без приказа стали занимать оборону, на случай непредвиденных ситуаций, беря на прицел свои сектора.

Вокруг, куда бы я ни посмотрел, был тоскливый сырой лиственный лес. Деревья унылые и кривые на болотистой почве провоцировали депрессняк. Зеленка была прозрачной и не представляла опасности, но неизвестно, что за твари обитали в трясине и на поверхности. Меня неприятно удивило, что после БП прошло лишь пять с небольшим лет, а уже есть такие экземпляры фауны, которые могут утащить взрослого бойца в топь и отхерачить ему голову за несколько секунд. А что будет лет через 20 даже страшно подумать. Природа всегда возьмет свое, слишком долго человек измывался над ней безнаказанно. Пришло время платить по счетам, и вангую, не все выжившие в ядерном пиздеце нomo sapiens смогут рассчитаться за банкет.

Вскоре, оставляя за собой шлейф сизого табачного дыма, появился Филин.

– Гусь, – пиздоглазый скорчил свою рожу так, как будто приехал в элитный бордель, а ему пытаются подсунуть таджичку, – какого хера, мы тут как на ладони!

Стоя широко расставив ноги, я обвел взглядом раздраженного Филина и бойцов которых видел в данный момент. Фил стоял хмурый и недовольный в своей мажорской снаряге с черным мультикамом и зловещим черепом на рукаве. Точно, каратель, да и только. На его голове была черная бандана и собачьи хвосты, болтавшиеся на плечах. Все совята, не знаю почему, одевались в байкерском стиле и носили черную чоповскую униформу, хотя их лидер еще совсем недавно развозил булочки. Отряд Фила со своим обмундированием очень здорово контрастировал с моими гусятами, которые были одеты в обычные горки и кроме красного шеврона с перекрещенными топорами и девизом «Убей их всех на хуй» были похожи на простых вояк. В свою бытность я служил в Сирии в 5 ШО Вагнера и внедрил в своем взводе разведки это знаменитое отличие русских наемников, в память о славных временах.

– Ау, блять, – Фил подошел поближе и защелкал пальцами перед моей физиономией, – ты оглох?

Только сейчас я понял, что опять задумался и стою, как тормоз с каменным еблом.

– Мы должны вернуться в это СНТ, – спокойно произнес я и, забрав горящую сигарету из рук Филина, затянулся, – и убить их всех нахуй!

Фил несколько секунд переваривал информацию и, наверное, думал, а не завалить ли спятившего командира, который своими сумасбродными идеями может погубить все подразделение.

– Ты совсем, блять, ебанулся, – заорал Филин, схватив меня за грудки.

Не знаю, что на меня нашло, но далее все произошло на рефлексах.

Резко, что было сил, я обхватил Фила и бросил прогибом. Снаряга и оружие звякнули, но все обошлось и самопроизвольного выстрела не последовало. Ни Филин, ни я никогда не держали патронник пустым. Фил громко охнул и заорал. В свою очередь, я залез на него и блокировал его руки.

– Ты охуел, – орал потрясенный Филин, – слезь с меня, дебил!

– Это приказ, – заорал я пиздоглазому в лицо, – мы не можем оставлять опасного и непредсказуемого противника у себя за спиной!

Мои бойцы и совята некоторое время смотрели, как бьются их командиры, но ступор прошел, и тут же защелкали затворы. Гусята с совятами были готовы, в случае чего, нашпиговать друг друга свинцом по самое не хочу.

Десять долгих секунд Филин смотрел на меня бешеными глазами, потом ярость прошла, и он успокоился. Не торопясь, я встал и, протянув руку, помог другу подняться с грязной обочины.

– Извини, братан, – искренне сказал я, положив руку на плечо Фила, – но мы должны их уничтожить.

– Завязывай с наркотой, – буркнул пиздоглазый, –надо, так надо.

Пока мы делали последние приготовления к штурму проклятого СНТ, вот сам не знаю, зачем он мне всрался, я стал делать наброски в своем блокноте. Не обращая внимание на то, что Филин смотрит на меня, как на сумасшедшего, я судорожно записывал в свой блокнот черной гелевой ручкой основные характеристики главных действующих лиц, вернее фракций, на территории бывшего Таможенного Союза. Прошу пардона, но сейчас будет много технических деталей, которые простого смертного могут заебать, но вызовут стояк у обычного пса войны, которым я и являюсь.

Вояки (или зеленые) были экипированы очень неплохо. В основном они юзали ратник, 6Б45 броник, 6Б46 плитник, рюкзаки, зелёную цифру, керамические плиты. Шлемы у них были – говно, так как противоосколочный удар дрыном не держали, и пули тоже оставляли после себя печальную картину серого вещества на сырой землице. Но был и плюс: от мин и гранат спасают, и самое главное – легкие.

Броню зелень, как я уже сказал, юзала легкую и имела удобные разгрузки. Носили вояки шеврон с орлом, ну тот, который военный.

Так, еще по воякам. У них много разных удобных рюкзаков, подсумков. Короче, все лёгкое, мобильное и для каждой ситуации можно подобрать снарягу. Я их всегда узнавал, прежде всего, по внешнему виду, в основном это зелёная цифра. Если зима, то у вояк разведосов юзается снежная цифра. Что тут скажешь, этой хуйни на складах даже после БП осталось миллионы.

Вообще, должен отметить, что вояки, по сути, являлись последними патриотами России. Ну, естественно, после ядреного апокалипсиса появились свои загоны. Прежние звания у вояк были отменены, и появилась рецепция структуры Древнеримской армии. Ну, там центурионы, трибуны, легаты всякие, блять. Никогда не понимал этой темы, но дело это не мое и говорю, как есть, а годно или нет – вам решать. Вообще в этом я особо не шарю, да и пленных вояк, если и пытали, то особо не по вопросам – «почему ж вы, дебилы, перенимаете римские армейские звания». Мне похуй. Короче и их загоны мне до лампочки. Ну, а если и пытали мы зеленого, то истязания сводились лишь к одному: млеко, яйки, сало. Все прозаично и прошу меня простить… Хоть идите нахуй.

Глобальный план у вояк тоже был смешной, как бабка после климакса, – «мы будем третий Рим строить». Смешно, капец. Как человек с верхним образованием (но сломанными ушами) я должен отметить ущербность их концепции. Изъян зеленной программы заключался в том, что третьему Риму (Москве) пизда наступила уже в 2020. Но воякам – по херу, они целиком настроились юзать данную тему, пока она не треснет по швам, ну или их очко от напряжения собрать воедино все разрозненные и неоднородные, как геополитическом, так и в экономическом плане, территории.

Так, что-то я забыл. А, вот. Гоняла зелень (ну, когда саляра была) на Тиграх, уазиках, нивасах, ну и что у кого отберут, а по тактике вояки в основном артой ебошат, все разъебывают впизду и лишь потом зачистка. Я их понимаю, конечно: я тоже, бывало, сначала гранату кину в окно, а потом спрашиваю, есть ли кто дома. Да и у них дохуя тяжёлого, а если много, че бы и не ебнуть. Но у этой тактики ведения БД был и минус. Арта много топлива требует и большой обоз боеприпасов, следовательно, в наступлении они слабы из-за недостатка горючего. Именно поэтому вояки и не могут всех нагнуть. Но зато в обороне вояк хер возьмешь. Оборона у них крепка, как лоб комбата.

По религии, а после БП без этого никак, вояки все православные (полковые священники, молебны, церковная десятина вся херня).

Набросав дрожащей от адреналина рукой основные фишки фракции вояк, я стал заниматься красноперыми.

– Гусь, – послышался голос Филина, – мы уже на точке и до СНТ твоего гребаного всего километр.

– Перекур пока, – не переставая писать буркнул я, – с сумерками начнем. Не курить, костры не разводить, технику замаскировать, посты выставить.

– Без тебя бы мы не догадались, – парировал Фил, –писатель херов.

«Так, красноперые, мать вашу. Теперь за вас возьмемся», – с каким-то азартом подумал я и стал строчить очередные записки свихнувшегося.

Гвардейцы, кроме лютых спецназовцев, кто ещё до БП снарягу накупил, одеты в основном в тяжелое говно. Броня неудобная – плиты сталь, чугун.

Их броня тяжёлая, но держит много попаданий, ибо металлическая. Бронебойки не держит, ну те, которые есть у военных, а у ментяр таких патронов вообще нет. Ха-ха, блять, никогда не любил ментов.

Одеты красноперые в куклу, флору и черноту. Броня «корунд вмк с керамикой» только у спецназа типа витязь и собр, остальные в корундах сталь, кирасах, самые лохи в модулях.

Простые менты одеты в «кора кулон». Это не гуд, так как от брони со сталью болит спина. Краповые береты носят командиры и элита, остальные юзают черные береты. Нужно отметить, что и те, и другие потеют как свиньи, особенно летом.

Передвигаются на «Тиграх» и что у кого отожмут, даже видел одних на «Хамвике». К сожалению, для них, они меня не видели и сейчас уже сгнили, а «Хамвик» мы тот продали барыгам и не просыхали неделю. Пили всем отрядом, причем сводным, так как совята также были в этой теме.

Так, дальше. Хоть у гвардейцев броня стальная и тяжелая, но на прорывы и штурм краснопёрые ее не одевают и поэтому мобильны, дерзки. Ну, это и немудрено, так как все сидят на стимуляторах. Вообще резкие ребята и веселые, до охуения. Нет горючки – выдвинутся пешком, и разъебут всех, не разбираясь. Пленных не берут, хачей пытают, баб ебут. Цель у красных – террор, чтоб все боялись и платили, а также белая идея. Ну, типа – белая раса не для пидораса. Красноперым нужна Древняя Русь. Правой рукой дрочат на Святослава Хоробре, левой на Адольфа Шикельгрубера.

Есть свои символы и прежде всего – перевернутый валькнут в круге Одина. У них даже есть подразделения, которые носят светлые шнурки и спущенные подтяжки. Все красные – поголовно язычники. Как такое могло произойти, сам не знаю. Возможно, началу появления красной гидры способствовала резня, которую устроила росгвардия и краповики в отношении обычных ментов нерусской нации. Вырезали всех, а также заставили принять язычество по скандинавскому образцу своих однокашников. В общем лютый, неимоверный пиздец представляют собой сегодняшние менты.

– Командир, – к машине, где я увлеченно набрасывал заметки, подошел молодой боец из моего отряда с погонялом «Кондратий», – кто на охране грузовиков останется?

– Четверо наших и десять совят, – я посмотрел на его взволнованное лицо и отметил, что ему походу – пиздец (если пойдет на штурм, конечно).

– Не хочу быть в охранении, – чуть помедлив, ответил Кондратий, – ну его нахуй, сейчас ночь, приползет какая-нибудь пиздота, типа той, которая Вафлю уволокла…

Я задумался, а ведь действительно, от судьбы не уйдешь.

– Лады, – я похлопал его по плечу, – пойдешь на штурм.

– Спасибо, Руслан, – Кондрат облегченно выдохнул, – я не подведу.

– Оружие проверь, – я попытался улыбнуться, но улыбка вышла кислой и не искренней, – скоро брифинг и выдвинемся.

Как только штурмовик, которому совсем недавно исполнилось лишь 20, ушел к своим, я продолжил свою писанину.

Так, чекисты. В полевке у чекистов – очень удобная снаряга, хотя по слухам в своих базах они юзают костюмы. Особой фишкой у чеканов является галстук. Они его носят даже на полевых выходах. Они по цвету и форме узла определяют свои ранги. Как и что конкретно я не знаю, так как в своей жизни еще ни разу не брал в плен чекиста и передаю то, что в принципе известно воякам. Исполнители, как там модно – операторы (машинного доения, блять) все в мультикаме. Одеты по последнему слову моды и тактикульности. Безухие шлемы тепловизоры, радейки с шифровкой, глушилки, прослушки. Все четко и дорого, так как всех этих приблуд нет даже у вояк.

Сами чекисты лезть в пизду не любят и нанимают мясо типа совят, а в конце снимают сливки. Имеют достаточное количество автомобилей а-ля Фалькатус (в народе каратель). Ну, чтоб вам было понятно, это невъебическая тачила типа бетмобиль по-русски. Бронированные КамАЗы у них не редкость. Любят также двухсотые крузаки, естественно тоже бронированные. У чеканов броники лёгкие, с керамическими плитами. Их операторы, если решаться на штурм, то штурмуют как боги.

По идеологии у них – полный ахтунг. Объединить страну серые не стремятся, да это и не мудрено, так как их и статус-кво устраивает вполне. Ну а что, плохо, что ли? По сути они серые кардиналы бывшего Таможенного Союза и в основном все проходит с их санкции. Даже вояки не решаются с ними рамсить. Хотя главные фракции особо не стремятся к открытой конфронтации, так как пока не с руки. Подлят друг другу как могут, но в открытую не воюют. Пока.

Исповедуют масонство, жертвоприношения и прочую лабуду, типа ебли мертвых баб. Ну, об этом особо никто не свистит. Однако прошу заметить, человек я – образованный и могу вам точно сказать: все это у них есть, ежели они – масоны. Как никак я человек хоть и из народа, но в свое время послушал лекции профессора МГУ Болдырева, который приезжал к нам в Питер читать спецкурс по истории масонства. Так что, вот такие пироги, ребята, начинка – хоть стой, хоть падай. Ни мышонок, ни лягушка, а неведома зверушка.

 

 

Глава VIII. Vae victis

 

Ну, вот и все. Уже сомневаясь в своей вменяемости, я закрыл блокнот и положил его в полиэтиленовый пакет, запихав поглубже во внутренний карман. Пора заниматься делом.

«Только вот зачем ты прешь в это СНТ, зачем? Чего ты хочешь добиться своим сумасбродством? Этих поехавших слишком много, и нелюди, окопавшиеся в застройке, это капля в море!», – внутренний голос продолжал сверлить мой мозг.

«Заткнись! Я все тебе подробно разжевал. Мы убьем их и хотя бы чем-то оправдаем свое существование на этой проклятой земле!», – парировал я своему невидимому собеседнику, который последнее время прочно окопался в моей голове.

Оставив охранение и расставив посты, мы с Филом подтянулись к остальным бойцам, которые будут чистить СНТ. Достав свой заветный мешочек и не заморачиваясь, я нюхнул прямо из него белый пушистый порошок.

«А запасы-то заканчиваются уже. Надеюсь там, куда мы едем, будет «промедол» или что-нибудь типа того, чтоб я мог спокойно упороться и расслабиться», – подумал я, теребя свой зудящий нос и прикидывая, как я дальше буду без столь привычных веществ, помогавших мне окончательно не свихнуться.

Смахнув, наконец, с носа и губ остатки роскоши и втерев их по-быстрому в десна, я двинул к парням.

«Такими темпами скоро по трубам гнать начну, уже не прет ни хера» – мелькнула мысль, преисполненная досады.

– Фил, я беру четверых и выпилю тот блокпост на западном въезде в дачную застройку, – распорядился я, осматривая по очереди штурмовиков, – остальные делятся на две группы. Одна идёт по левой стороне села, другая – по правой.

Смотрите друг друга не постреляйте. Силы здесь не серьезные, но бдительности не терять. Смотреть под ноги! Работу делаем быстро! Всех, кто оказывает вооруженное сопротивление – в расход, даже если с ружьём застанете беременную бабушку-инвалида. Всех безоружных сгоним в одно место и уже сделаем детальный анализ, может, кого и с собой возьмем, а то чую: через пару дней уже кожу на ладонях сотрете. Неизвестно, сколько мы пробудем в Клину. В общем, годные чехлы на член не помешают, да и рабы для погрузки будут не лишними. Все, погнали!

Последний раз перед началом штурма я оглядел бойцов сводного отряда. Серьезные, сосредоточенные лица парней внушали доверие и жалость к живущим в долбанном СНТ обезьянам. У моих парней нет будущего, кроме того, которые мы можем сотворить с Филом. И сейчас они пойдут за нами хоть к Сатане на ужин. На нас с Филином они смотрели как на богов войны. Хотя мы такие и есть. Отбитые на всю голову, прошедшие ни один пиздарез профи. Мастера своего дела, с руками по локоть в крови.

«Так, походу, все-таки попёрло меня с быстрого, это хорошо… или плохо», – во мне поднимался раж.

Деревушка представляла собой обычное поселение вдоль дорожного полотна. Таких в средней полосе России тысячи. Безмятежное спокойствие и безнадёга. Ну, такими они были до БП, а сейчас это самые опасные и непредсказуемые места. Хер знает кого, а главное, ЧТО можно здесь встретить. С точки зрения штурмовика, я наблюдал, что местность была похожа на Донбасскую. Никишино или Чернухино, что-то типа того. Снайпера на чердаках, пулемётчики и растяжки во дворах. Всё как мы любим, хули. Окопаться здесь можно, будь здоров, и для удачной зачистки нужно минимум пятикратное превосходство. Только это не в нашем случае.

Ночь скрывала выдвинувшуюся четверку в своей темноте, будто вязкой на ощупь. На полусогнутых, стараясь не шуметь, мы подошли на расстояние броска гранаты. Костёр на блоке уже догорал, и скорее всего там все спали. Было видно троих, значит один–два где-то рядом. Может быть, и нет, но надо готовиться к худшему. Подкравшись к караульным, мы достали ножи и приготовились. Вы резали когда-нибудь спящих людей? Да, то ещё удовольствие. В нос пахнуло резким кислым запахом пота. Закрыв рот рукой, я увидел, как глаза патрульного расширились от ужаса, в них мелькнуло осознание того, что случилось страшное, и смерть неминуема. Кровь, хлынувшая из вскрытого горла начала заливать его тряпьё и землю под ногами. На востоке возле трассы, слева и справа, показались всполохи выстрелов и сразу гулкий треск, который ни с чем не перепутать. Автомат Калашникова по сей день является самым массовым оружием поражения тупых обезьян, которые возомнили себя венцом творения. Надо спешить к своим, пока присутствовал эффект внезапности.

Повсюду хлопали охотничьи ружья двенадцатого калибра и трещали Калашниковы моих бойцов. Крики, вопли и пальба смешались воедино.

Парни уперлись в большой дачный дом, из которого по ним, довольно-таки прицельно, бил карабин. Над головой свистела семерка и глухо впивалась в деревянные дома и заборы.

– Ну, вы че тут, блять? – спросил я, подбежав к штурмовикам.

– Граната пошла! – заорал кто-то сзади и в окно улетел смертоносный подарочек.

Грохнуло так, что аж уши заложило, а из окна вылетел сноп искр и клубы дыма. Огонь карабина сразу сошёл на нет.

– Вперёд! Пошли, пошли, двойками! Давай! – орал я, подгоняя бойцов.

Краем глаза заметил, как метрах в восьмидесяти через дорогу перебегает противник. Прямо в лапы зольдеров, которые идут там с Филом. Вскинув свой автомат, на выдохе, я дал короткую, и одно из тел упало. Его напарник, развернувшись, попытался его поднять за шиворот и потащить.

«Вот идиоты, пиздец просто, но своих не бросают», –подумал я с ухмылкой и добил эту пару так отчаянно пытающихся спастись неудачников.

Сопротивление слабело с каждой минутой, и я понимал, что зачистка проходит в обычном темпе и без потерь. Удача на нашей стороне.

Мы оттесняли сатанюг на север деревни ударными темпами. Мирное население (если такое здесь имелось) встречалось крайне редко.

Полуголые, с обезумевшими глазами, грязные, вонючие бабы, неопределенного возраста, замотанные в какое-то тряпьё. Они прижимали орущих и вопящих детей к себе и ждали от нас пощады. Пинками мы гнали мирных в центр СНТ, где должен был случиться разбор полетов.

Это место нужно было сжечь и стереть с лица земли. Даже мирняк был причастен к тому, что здесь творилось, а значит, годный человеческий материал мы заберем себе для дальнейшей эксплуатации, а остальных пустим в расход.

Ударив носком ботинка человекоподобное создание женского пола, я навёл автомат. Баба жалобно заскулила и начала протягивать мне плетёную корзинку. Откинув своей рукой, с длинными жёлтыми ногтями, эта сука предлагала мне «хлеб с солью», вы себе представляете? В корзине лежало мясо и жареные уши. Человеческие, жареные уши. «Хрустящие, наверное. Нет, чую не многие дождутся счастливой доли стать нашими рабами и невольницами, так как бабье – сплошь страшное, как атомная война…», –подумал я и сделал три одиночных выстрела в эту тварь. Тело откинулось назад, и из затылка вывалилась серая жижа. Комок тряпья, что лежал рядом, заворочался и вылез на белый свет. Ребёнок, лет 5–6, весь грязный и голый. Он держал варёную кисть и жевал её ртом наполненным гниющими зубами. Я снова выстрелил, пиздюка отбросило в угол, а его маленькая голова разлетелась кровавыми брызгами.

«Как я заебался», – промелькнула тоскливая мысль в моей голове.

Не успела тоскливая мысль промелькнуть в голове, как раздался сочный хлопок выстрела из ружья 12 калибра. Вспышка сверкнула примерно в метрах десяти от меня, и мгновенно я почувствовал удар и боль в грудной клетке. Меня отшвырнуло, как куклу, и весь грудак онемел, как будто меня лягнула копытом дикая лошадь. Картечь легла кучно, точно в центр броника. Дикий крик убитого горем существа разрезал ночную тьму. По-видимому, это был ебарь людоедки и отец того мелкого поедателя киндеров, изготовленных из человеческих хрящей, которого я в сердцах заминусил. Что ж, я прекрасно понимаю чувства отца семейства, только вот каннибал – это не человек. Когда мелкота, жрущая людей, подрастет, она будет намного опасней, чем сейчас. Так что надо пользоваться моментом.

Послышался тихий щелчок говорящий, что из двустволки выскочили стреляные гильзы. Короче, в меня долбанули дуплетом, мне последнее время везет. Ирония в том, что до этого я броники не носил принципиально, а тут два попадания за день. Мой АКС отшвырнуло куда-то в бурьян, и не теряя времени, я быстро перекатился в сторону, уходя от следующего дуплета, который не заставил себя долго ждать. Опять прозвучал сочный грохот двустволки и на том месте, где я корчился с одышкой, вздыбилась мокрая земля, часть которой попала мне в лицо.

Раздалась команда «Фас» и тварина, по всей видимости, собака стрелка, кинулась грызть меня как говяжью кость. Хотя называть собакой ту тварь, которую натравил на меня невидимый враг, было бы слишком пошло. Это был Цербер, правда с одной головой, но настолько сюрреалистичной, что я чуть не обосрался, когда увидел, ЧТО на меня прет, роняя вонючие слюни. Тварь была больше похожа на дикого кабана, чем на пса. Крепкий, мускулистый загривок и длинные кривые клыки лаконично показывали, чем закончится наша встреча, если мы познакомимся поближе.

Быстро достав АПС из набедренной кобуры я, практически не глядя, дал длинную очередь в сторону твари, которая перла на меня бессовестно полагая, что мной можно поживиться. Было сложно поверить, но маслята с глухим звуком впечатались в лоб скотине и лишь чуть сбавили ее скорость. Тварина была живее всех живых.

«Это конец», – промелькнуло в моей голове, и тут же меня постиг новый удар. В сравнении с ним та порция картечи казалась лёгким поглаживанием трактирной шлюхи. Меня подбросило как куклу и, пролетев метра три, я приземлился в траве, ощущая всё несовершенство этого мира. Поймите, я перфекционист и привык к тому, что от дюжины маслят любая мразота отправляется прямиком в ад. В данный же момент, я летел как кусок говна в бурьян, где тихо плакал от одиночества мой автомат Калашникова с модными обвесами и АПС, который в данной ситуации мне мало пригодился. Если сказать, что я испытывал когнитивный диссонанс от всего происходящего – значит не сказать ничего.

Расклад был такой. Первое, мои бойцы ушли вперед, пока я тут разбирался с людоедкой и мелким отбросом и теперь меня будет жрать какая-то жуткая мутированная хрень. Второе, где-то недалеко находится тот сучара, который обладает ружьишком немалого калибра и возможно он идет на подмогу своему шарику. Хотя помощь, наверное, здесь будет излишней, так как полусобака – полукабан, полухер пойми что, величиной с теленка, сам прекрасно справится с нехитрой задачей сожрать меня вместе бронежилетом, который так выручал меня сегодня. Третье, мне конец.

Пасть монстра раскрылась настолько широко, что была похожа на адскую воронку. Показался страшный ряд зубов, вернее ряды, как у акулы. Не знаю, что на меня нашло, наверное, рефлексы и желание жить или хотя бы умереть по-человечески. Мгновенно достав РГД, я выдернул чеку и, уже не задумываясь о последствиях, как в лузу забросил гранату в пасть мутированному псу, который был буквально в метре от меня. Тварь, поймав пастью гранату, остановилась около и стала кашлять, заливая все вокруг такой тухлой слизью, что меня чуть не вырвало. Мутант кашлял, пытаясь выблевать твердый предмет, который, видимо, попал ему прямиком в нутро. Времени до детонации оставалось совсем чуть-чуть. На карачках, весь на нервяке, как бордельный забулдыга, избитый охраной я пополз от лютого зверя. Наконец раздался глухой взрыв. Все вокруг оказалось усеяно кусками жуткого монстра, его внутренностями и вонючей, прохимиченной кровью.

«Что творится то, а? Где все, блять?» – думал я, судорожно вдыхая кислород и одновременно сплевывая кровь, которая забрызгала мне лицо.

А в СНТ все еще шел бой. Слышались автоматные и ружейные выстрелы, крики, визги, ну все как обычно. Самое забавное, недалеко от меня и разорванной туши Цербера, буквально в метрах десяти, тоже кто-то выл. Это было похоже на вой волка. Придя немного в себя и одуплив обстановку, я понял, что воет и причитает хозяин того ружьишка, из которого совсем недавно в меня стреляли. Отпихнув оторванную, уродливую голову пса я стал судорожно шарить руками по земле, надеясь найти свои огнестрельные приблуды. После встречи с огромной мразью, с пастью как у крокодила, я уже не надеялся, что нож поможет мне хоть как-то пережить это мероприятие, инициатором которого я сам и являлся. Пока я лазал, как алкаш на помойке в поисках ништячков, убитый горем папаша продолжал выть и плакать над трупами своих домочадцев. Необходимо отметить тот важный факт, что от его стенаний кровь в жилах стыла даже у меня, а как вы поняли, я не из слабонервных. Наконец вопли прекратились, и убитый горем папаня встал во весь рост. Он был под стать своей собаки, такой же переросток. Ну а что, радиация, плюс протеин из человеческого мяса творят чудеса.

«Прям мистер Олимпия. Чтоб ты сдох, сука», –подумал я, доставая нож.

На мое счастье, ружьишко, которое несколько минут назад так бодренько портило мой броник, было по-видимому пустым. Или он хотел меня прикончить по олдскулу. Сложно понять мутанта, каннибала и убитого горем отца в одном лице.

Огромный детина, шедший на меня, был похож скорее на Халка из голливудских мультиков. Был он еще больше чем я, намного больше, хотя я сам на размеры никогда не жаловался. Голова великана была лысая, вся в наростах, а лицо покрыто раковыми опухолями. Острые, подпиленные зубы и глаза, сверкающие лютой ненавистью – зрелище не для слабонервных. Еще бы, как никак я его телку ебнул и выблядка за одно. Мутант, нависая надо мной как скала, размахнулся ружьем как дубиной, в надежде раскроить мне башку, как астраханский арбуз. Времени думать не было, и резко, снизу-вверх я вонзил нож по самую рукоять в левую подмышечную область своего оппонента. Великан чуть дернулся и смазал удар, так как я был уже рядом и с остервенением наносил все новые и новые удары ножом, чувствуя, как меня сжали стальные медвежьи объятья. Этот сукин сын, не хотел умирать. Вместо того, чтобы сдохнуть, он сгрёб меня и сжал как в тисках. Так мы и стояли, как Давид и Голиаф. Только тот хитрожопый еврей, по сравнению со мной, оказался жутким везунчиком и выпилил машину смерти с дальней дистанции, мне же повезло меньше. Мои кости трещали, великан орал как медведь, я кричал, как сумасшедший, не переставая наносить удары ножом, уже в брюхо своему врагу. Послышался противный скрежет зубов о мою кевларовую каску. Великан пытался грызть мою голову, но мой нож был неумолим, а я силен и настырен. Наконец, хватка великана ослабела, и я вырвался из железных лап огромного людоеда и  отбежал в сторону, тяжело дыша. Великан стоял, чуть покачиваясь на ватных ногах, и пристально глядел на меня, как бы осуждая и одновременно презирая. Из его левой бочины вывалился ливер и хлестала кровь. Те повреждения, которые я ему нанес за бесконечно долгие пару минут, были несовместимыми с жизнью. Ноги людоеда, наконец, дрогнули, и он упал на колени, склонив голову и смотря то на меня, то на свои выпущенные наружу кишки. Восстановив дыхание, я вернул нож в ножны, поднял ружье, взял его за ствол и что было сил, как дубиной ударил людоеда прикладом в левый висок. Раздался глухой звук, как будто я бил по дереву. Цевье, вместе с прикладом отлетели в сторону. Великан чуть охнул и медленно, как дуб упал на землю.

«Vae victis! (Горе побежденным!)», – подумал я, глядя как дергается в предсмертной агонии тело моего поверженного врага.

Как только я очухался и пришел в себя, сразу же отыскал в темноте свой автомат и пистолет. Перезарядившись и глотнув воды, я двинул к своим. Вокруг горели хаты, валялись трупы мужчин, женщин и детей, по всей видимости, жителей проклятой деревни людоедов. То тут, то там над головой посвистывали изредка шальные пули. Когда пуля свистит – это хорошо, значит не твоя. Снова я попал в привычную среду – адреналин и нервяк.

«Уже больше 10 лет так. Как такое можно вынести? Почему я жив? Сколько будет продолжаться это дерьмо?» –привычные вопросы забегали в мозгу как блохи.

А тем временем на большой широкой улице, напоминавшей продолговатую площадь, уже собралась толпа тех жителей СНТ «Людоедик», «Мозговая косточка», «Сладкий хрящик» или как там зовется это пристанище нелюдей.

«Зря вы так с нами, ребята. Зачем стреляли в нас? Думали прокатит? Это вы зря. Гусята с совятами – это не те, по кому можно лупить безнаказанно. Да и нехорошо это – людей жрать», – предвкушение мести грело душу.

Было вдвойне приятней, что сейчас я являюсь орудием возмездия. Это же как охренительно – мстишь, но в то же время делаешь добро, так как убиваешь и мучаешь тех, кто этого заслуживает.

Пленные были все какие-то ободранные, голые, больше похожие на двуногих животных, а не на людей.

«Как они вообще до такой жизни дошли? Хотя, не так уж они и далеко от нас самих ушли, просто мы людей не жрем, ну и не мутанты», – размышлял я, подходя к перепуганной толпе, которую держали под прицелом наши с Филом парни.

«Ну, ведь какие молодцы! Без потерь всю эту пиздоту нагнули!» – ликование по поводу успешной операции прибавило мне настроения и куража.

Что там не говорили бы, но месть — это очень вкусное блюдо. Хотя что-то было не так! Но что? Точно, в толпе мне не понравился один грязный старикашка.

Низенький такой, кривой и весь какой-то сморщенный, с прямой бородой, таких рисовали раньше в мультфильмах. Не понравилось мне в нем то, что он держал под обрезанным плащом руку. Если бы я не был профессионалом своего дела, я бы не уловил всю эту херню сходу, но я был тем, кем был. Просто после случившейся херни с собакой-переростком и её хозяином я был немного выбит из колеи, и моя реакция оставляла желать лучшего. Старик видать отчаялся в край и передумал жить дальше, но и подыхать просто так не хотел. Резко (сука, а с виду-то старый) он выхватил обрез двенадцатого калибра и дал дуплет картечью моему бойцу. Голова Кондратия разлетелась мокрым фаршем на несколько метров вместе с шеей и позвонками. Кровь начала хлестать из разорванных артерий, а боец продолжал стоять на трясущихся ногах. Его мышцы свела судорога, и последний импульс все-таки успел дойти до пальца. Кондратий начал палить из автомата под себя и постепенно заваливаться на бок от отдачи, а бойцы охранения стали от неожиданности стрелять в толпу. Пленные заорали и попадали в грязь. Что интересно, старикашка давно уже валялся убитым, а вместе с ним в толпе появились и другие жмуры, пострадавшие случайно.

– Отставить! Отставить, блять! – наконец-то придя в себя начал орать я, коря себя за оплошность.

Вся эта херня происходила как в замедленной съемке. Подойдя к телу Кондратия, я подумал, что лучше бы он остался в охранении, но он сам сделал свой выбор. На войне как на войне.

«Но я же чувствовал, что его убьют. Я так скоро свихнусь», – подумал я с досадой.

На движуху, откуда-то из-за дворов, вылез, с бешеными глазами по пять евро центов, Филин собственной персоной.

– Ты откуда, пиздоглазый? – крикнул я раздраженно своему другу, – опять грабил и насиловал?

– Потом мне спасибо скажешь, понял, – сказал Фил, равнодушно посмотрев на мертвое тело Кондратия, – тут в сарайчике у них рабов держали. Откармливали как скот на убой. Короче, там две девки годные. Одну я попортил уже, а вторая твоя. Будешь?

– На потом приберегу, – буркнул я, подбирая автомат Кондратия и снимая его разгрузку с БК, – я тут с местной фауной познакомился, потом покажу. Ты это, отправь бойца, пусть в мой КамАЗ рабыню засунут, только так, чтоб не свалила.

– Сейчас сделаем, братан! – Филин довольно оскалился и тут же подозвал своего бойца, отправив его за бабой.

Проверять, хороша ли невольница, мне почему-то не хотелось, не то настроение, да и выбор тут был невелик, а пользовать людоедок как-то не очень-то и хотелось.

По-быстрому посовещавшись с командирами отделений, мы отобрали 10 более-менее нормальных тварей женского пола и около 20 крепких мужиков, которые могут пригодиться нам на погрузке.

В любом случае, если что, пустить их в расход можно в любое время. Один хрен порожняком едем, а в Клину, если обосновываться, то рабы пригодятся. Фортификацию возводить, убираться в грязных помещениях, рыть окопы, мне что ли? Работы, в общем, будет непочатый край. Ну, а жрать они могут друга или трупы. Им все равно не привыкать питаться человечиной. Звери же.

– Командир, – ко мне подошёл один из моих с позывным «Жадина», – мы тут по оружию и патронам собрали кое-что, посмотри, может, что и нам сгодится.

«Вот оно, мое воспитание! Мои орлы, вернее гусята, своего не упустят нигде. Все в меня, сам пестовал. Да и дисциплина у них, не то, что у совят», – с удовлетворением думал я, рассматривая трофеи.

На двух засаленных одеялах лежало три СКС и целая гора гладоствола.

– Карабины почистить, привести в порядок и под тент, патроны к ним по максимуму, такое нам пригодится, если нас прижмёт где-нибудь, – я деловито отдавал распоряжения, краем глаза наблюдая за толпой пленных, которые жались друг к другу, когда совята выдергивали годных рабов для поездки на землю обетованную.

– Также отберите самый бодрый гладкоствол, –продолжал я, уже приказывая рядом стоящим со мной совятам, которые уже стали видеть во мне своего командира, – но не весь, один хер от него толку немного. Разрешаю слить соляры, разобрать, отмочить и почистить. Обрезы вам замутим, псы войны вы мои, блять!

– Бабу мою закинул под тент? – спросил я пришедшего Фила, который уже имел привычное выражение лица, а не морду натрахавшегося Бобика, как до этого.

– А как же, – Фил хмыкнул, удовлетворенно глядя на занятых делом бойцов, – надо же, за командира тебя уже принимают!

– А ты не принимаешь? – я с вызовом посмотрел в глаза своему другу.

– Ты не забывай, мы не в Борисоглебске, – Филин скрестил руки на груди и набычился, – Кума здесь нет!

– И то верно, – я смягчил тон, – я твоими рулить особо не жажду, просто пока ты там баб ебешь, дело надо делать!

Фил надулся и покраснел как рак, но крыть ему было не чем.

– Слушай, мы тут шороху нормально так навели, –видя, что Филу не в удобняк от моей четкой предъявы, я сменил тему, – надо бы перед СНТ дозор выставить в секрете.

– Это правильно, – Фил кивнул, соглашаясь, – хер знает, кто сюда на шум пожалует.

Подойдя к нашим бойцам, что охраняли толпу пленных, с которыми мы пока ещё не знали как поступить, мы выдернули оттуда моего бойца с погремухой «Лесник».

– Так, братуха, – коротко бросил я ему, с наслаждением прикуривая свою приму, – бери с собой Бонифация с радейкой и пиздуйте на въезд в село, в дозор уходите немедленно.

– Руслан, там эта херня висит… – зашептал Лесник.

– Ты про бабу, – я схватил его за воротник и подтянув к себе зашептал прямо в лицо, – ну сними её и выкинь куда-нибудь или выеби, если захочешь. Че как телка перед первой еблей?!

На меня вдруг накатила какая-та злость. До этого я не так остро реагировал на признаки разгильдяйства и обсуждения приказов. Мы же разведка и некоторые вольности я позволял своим диким гусям. Но теперь все стало очень серьезно. В Клину меня и Филина (хотя по поводу него не уверен) ждет трон и все бойцы должны не сопли жевать, а действовать четко и без пререканий.

– Принял, – Лесник понял, что сейчас не тот случай и спорить бесполезно.

Он устало вздохнул и, смирившись со своей участью, взял рацию и убыл в ночь, не забыв толкнуть сидящего на трупе Боню, который с наслаждением затягивался самокруткой.

Вокруг меня сидели, лежали на карематах, курили и просто отдыхали мои люди. Даже совят я уже считал своими людьми. Все-таки на штурмы и рейды мы почти всегда ходили вместе. Разделив дежурство по сараю, в который мы согнали остальных, не пригодившихся, пленных, я разрешил бойцам отдохнуть. Сам же я лег под широким старым дубом и ковырялся вилкой в банке с разогретой тушенкой. Все-таки пожрал я последний раз дома, когда собирался в этот поход. Скинув броник, разгрузку и сняв ботинки, я дал ногам заслуженную передышку.

«Сука, как же устал я, даже пожрать некогда», – мысли медленно текли в голове после 100 граммов коньяка из фляги Фила.

– Лесник Гусю, проверка связи! – устало вызвал я своих.

– На связи – голос дозорного показался мне взволнованным, и моя жопа начала чуять надвигающиеся неприятности.

– Вижу колонну машин, шесть внедорожников и один грузовик, это красновцы, – продолжал тараторить Лесник, – повторяю, красновцы, как понял, прием?

– Не нервничай, – я пытался успокоить своего стрелка, хотя сам начал заметно мандражировать, – доложи подробнее и сразу сваливайте с Бонифацием по зелёнке к нам! – быстро доложил связной и стало слышно, как он тяжело задышал, по-видимому побежал к нам со всех ног, –до них километра три, идут с юга, быстро едут пидоры, больше ничего не вижу.

– Тебя понял, – ответил я, и мысли молниями засверкали в голове.

«Ну, еще бы, конечно. Конспирация, блять, мы всем сказали, что вы на север, бла, бла, бла. Кум, сука, дебил. Говорил же, надо было без огласки. Для поднятия боевого духа. Тьфу, блять», – злость и досада, от того, что опять близится бой, просто душили меня.

Благо командиры отделений находились рядом, и мы быстро прикинули, как встретим красновцев.

Отправив четырёх стрелков ставить растяжки на обеих обочинах дороги, я подозвал снайпера. Закинув его на чердак двухэтажного дома, обрисовал в двух словах задачу.

– Выбивай наиболее опасных для нас, – говорил я ему, тыкая пальцем в грудь, с отворота горки которой виднелся тельник, – пулеметчики, снайпера, медики и командиры. У тебя только два окна, все, стартуй!

Схватив свою СВД, он кивнул и, нервно куря, рванул занимать позицию.

Мысли вихрем неслись в голове, а адреналин уже делал своё дело. Сердце стучало, а в висках чувствовалась пульсация. Пулемётчика отправил к автобусной остановке. Естественное укрытие все-таки, да и потерять покемона в самом начале марша мы себе позволить не могли. От него до предполагаемого места засады было не более ста метров. ПКМ, в упор да длинными, – это пизда, желание воевать отбивает раз и на всегда.

– Смотри, родной, как только дадут сигнал, даёшь первую длинную, чтоб прям злая очередь была, понял? – пулеметчик, мужик лет 30 с внимательным и сосредоточенным лицом, кивал головой, прекрасно понимая, что я задумал.

– Надо сразу их осадить, – я быстро объяснял пулеметчику его задачу, смоля «Приму», – чтоб у них даже ахуеть времени не было, потом можешь выборочно сам работать, давай.

Стрелки парами заняли позиции в лоб колонне и справа во фланг. Проскочить у красновцев никак не получится, и, надеюсь, здесь у них будет конечная.

Поглядев дальномер, я увидел, как приближаются красновцы. Время снова остановилось, и его по сути больше не существовало. На СНТ опустилась смертельная тишина, в прямом смысле слова. Такая, что я слышал ход секундной стрелки на своих часах, и секунды эти были чертовски медленными! Ещё пару десятков метров и надо давать сигнал.

– Огооооонь! – заорал я как бешеный.

Не успел я прокричать команду, как справа ухнул РПГ, и ракета с шипением полетела в головной УАЗ. Взрыв разметал кумулятивной струёй всех пассажиров, попутно поджарив и порубив их в крупные ошмётки. Двери и капот разлетелись вслед за людьми. Внедорожник начал коптить в небо чёрным густым дымом. Замыкающую машину также грохнули с шайтанки, и она завалилась на правый бок, проскрежетав по асфальту ещё пару метров и похоронив оставшихся красновцев, тех, кого не выкинуло наружу, под собой.

Пулемётчик дал длинную по всей колонне, и его пули сразу же нашли первых жертв. Кто-то выполз с переднего сидения, катался по дороге и орал благим матом. Его ноги были перебиты в области колен, а кости торчали из рваных ран. Семерки прошивали УАЗик, как бумагу, вгрызаясь в салон с пассажирами, а потом летели дальше по своим делам. Такая вот у семерок особенность. Но самое страшное случилось с теми, кто был в грузовике. По ним саданули со «Шмеля» (который у нас был один единственный на весь отряд), и все, кто был под тентом, погибли сразу же, даже не поняв, что с ними случилось. Они валялись вокруг горящей машины непонятыми обгорелыми шматками мяса. Красновцы пытались как-то организовать оборону, но эффект неожиданности и сильнейший огневой контакт заставил их ряды дрогнуть. Мало того, они допустили ошибку, рванув на обочину дороги.

Как только первые их товарищи стали терять на растяжках свои нижние конечности, остальные, повинуясь инстинкту самосохранения, побежали назад, находясь все это время на открытом месте под огнём нашего марксмана. Кто-то забился под уцелевшие внедорожники, кто-то стрелялся сам, понимая, что это не самая страшная смерть. Сопротивления почти не было, настолько наша атака подавила волю преследовавших нас шакалов. От асфальта дико рикошетило и улетало в небо и в стороны. Как только ответная стрельба прекратилась, я и бойцы начали готовиться к окончательной уборке.

Зачищать начали парами от середины и в стороны, в начало и в хвост колонны. Тут и там слышались хлопки выстрелов. Это не только добивали раненых. В трупы тоже стреляли, это он с виду труп, пройдёшь мимо, а он тебе в спину. В общем, кого-то сегодня убили дважды. Проходя слева и вдоль, я начал скользить по кишкам и мысленно проклинать все на свете. Битое стекло, смешавшись с кровью, стало похожим на россыпи рубинов. Возле одного из внедорожников лежал и тихо постанывал молодой парнишка. Один из наших, видимо решив не тратить патроны, достал нож и просто зарезал подранка. Который, как я думаю, был и не против. С кишками наружу живётся как-то не очень комфортно, знаете ли.

Но больше всего я был шокирован, когда дошёл до второй от начала машины. Осторожно, держа тело на прицеле, я начал приближаться к нему.

«Бля, где-то я эти штаны и берцы уже видел… Ну, точно! Сука, хоть бы ты был жив, падла!», – злорадные мысли бурей пронеслись в моей черепной коробке. Перекинув автомат в левую руку, правой, рывком я вытащил тяжёлое толстое тело из-под днища и колеса. Это был мой старый знакомый педофил-сутенёр.

– Не-не-ненннадо! Я заплачу, я заплачу! – шептал посиневшими от страха губами барыга.

– Ну, конечно, – я не мог скрыть своей радости.

Смачно ударив берцем в толстое лицо, я добавил туда же прикладом и жирный обмудок вырубился.

– На площадь это говно, – закричал я своим стрелкам, – быстро!

Следующие события должны были стать очень интересными и насыщенными. У меня даже руки зачесались, так я предвкушал скорую расплату.

После быстрого шмона разгромленной колонны все пленные красновцы лежали на импровизированной площади СНТ «Людоедик». Многие из них были ранены, но и была парочка невредимых, в том числе и мой старый знакомец. Из более, чем полсотни шакалов, которые нас преследовали, выжило лишь 9, из них 7 были ранены. Такого душевного подъема я давно не испытывал. Надо же, как фартануло! Мы покрошили почти роту, не потеряв никого! Это успех!

– Филин, – толкнул я друга, который сидел рядом со мной на каком-то трухлявом бревне и курил самокрутку, глядя на пленных красновцев, – вот скажи мне, зря мы СНТ брали или нет?

– Фортануло нормально, – ответил Фил, щурясь от табачного дыма, – если бы эти волки нас на марше сцапали, то все, алес капут.

– Фил, – я встал в полный рост перед командиром совят, – а тебе не кажется, что я предвижу события?

Филин бросил чинарик и, долго целясь, вязкой слюной потушил огонек. Он вытер небритое лицо тыльной стороной ладони и встал напротив меня. Мы были с ним почти одного роста. Матерые, жадные до власти и добычи наемники. Думаю, что в голове Фила не раз разыгрывался сценарий дележа власти, после того как мы прибудем в Клин-6. Мы с Филом одного замеса и пора расставить все точки над i.

– А ты изменился, Руслан, – Фил взялся за свой офицерский ремень обеими руками, держа их подальше от оружия, – что с тобой случилось?

– Фил, – я скрестил руки на груди, – ты же знаешь поговорку – «два медведя не живут в одной берлоге»?

– Ехали медведи, на велосипеде, – Филин скорчил лицо и в свете костра проступили морщины, вызванные стрессом и усталостью, – а за ними кот, задом, блять, на перед.

– Друг, – я смягчил тон, – я тебя понимаю, твоих в сводном отряде больше, но нам необходимо единое командование, иначе нам конец. Да и на месте править должен один!

Я не мог долго лукавить и все выложил начистоту. Было бы отвратительным поступком доехать в Клин и там воткнуть нож в спину Фила. Лучше здесь и сейчас раскрыть карты. Возможно, это глупо и дает Филину преимущество, но он мой друг и если он решит поступить как крыса, то это будет на его совести.

– А ты вывезешь бремя власти? – спросил Фил насмешливо.

– Вывезу, – я положил руку на плечо Филина и отметил, что в данный момент он может быстро выхватить свой кортик и вонзить мне его под броник, – я просто хочу быть с тобой предельно честным. Ты – мой друг, и я не хочу поступать с тобой как крыса.

Филин чуть опустил голову и задумался. Он выглядел брутальным в своей черной форме, с броником и хвостами на рукавах. Этакий серьезный мужчина, в полном рассвете сил. Зная этого человека очень долго, я ни секунду не сомневался в его способностях руководить и везти за собой людей. Но в нем не хватало державности, так, наверное. Он прекрасно справлялся с должностью главаря шайки, но населенным пунктом рулить он не сможет. Будет банальный бандитизм и зажималово мирняка. Административные вопросы он также не вывезет. Он не будет искать компромисс, так как он сорвиголова. В отличие от Филина, я, Гусь, могу такие дела творить, какие и Куму не снились. Наверное, вы подумаете, что я слишком высокомерен. Ваше право, но я чувствую в себе силы и желание тащить груз ответственности. Недавно я понял одно. Мне даже бабы не нужны! Не смейтесь только. У меня стояк от власти! Нет, не от той, когда ты руководишь парадом. Это все для детей. Мне нужна истинная власть, когда ты дергаешь за ниточки, и люди делают все, как ты хочешь. Мне не нужна мишура, мне нужна реальная власть над микроимперией, которую мы создадим в Клину. Я многое прошел и многое пережил. Были у меня и поражения, но побед хоть отбавляй. Мне иной раз хотелось даже Кума ткнуть в карту или на переговорах уебать, когда он жестко тупил. Я – лучший и я это знаю.

– А если я не соглашусь ходить под тобой? – взгляд Филина стал цепким, а глаза заблестели как у психа.

– Тогда мы выйдем в круг и решим это дело, как мужчины, – ответил я спокойно.

– Думаешь ты лучше меня? – Филин стал заводиться.

– Нет, Фил, – парировал я, так и не убрав руку с его плеча, – просто ты другой. Ты – хороший командир и отличный товарищ. Но в Клину мы будем строить государство, а это не шайка-лейка. У нас будут законы, будут работяги, бабы.

– Так в чем проблема? – Фил немного успокоился, –будем нагибать всех!

– Мы не нагибать всех должны, – продолжал я речь, чуть сжав плечо товарища, – мы государство строить должны, и я знаю, как это сделать!

– А зачем оно тебе всралось, – Фил не унимался, – ты ебанутый что ли?

– Без него мы так и останемся бандой, – я убрал руку с плеча Фила и посмотрел на мерцающие звезды и чуть красноватую полную луну, – и сгинем, не оставив и следа.

Фил молчал, и я тоже. Был слышен лишь треск горящих дров и стоны раненых красновцев. Совята и гусята тихо переговаривались, некоторые травили анекдоты и тихо смачно матерились. Вдали догорала вражеская техника. Комоды считали трофеи, скрупулезно записывая приход.

– Фил, – обратился я к другу, – я сказал все, что у меня было на сердце. Ты – мой друг и вправе знать все, что я задумал. Ты не пожалеешь, если пойдешь за мной. Обещаю.

– Ну ты завернул, – Фил добродушно усмехнулся, –сразу видно, интеллигент. Ну, хочешь заморачивать, дерзай. Я – птица вольная, не понравится, уйду. Ну а совята, если им по кайфу придется твое правление, останутся. Они тоже – вольные птицы.

Фил задумался на мгновение, а потом взглянул мне в глаза. В его взгляде проступила тоска и усталость.

– Руслан, – Фил протянул мне ладонь, на которой виднелись свежие царапины, – можешь на меня рассчитывать. Никогда крысой не был и не буду. Хочешь рулить, помогу, но будь справедлив, не тяни одеяло на себя.

– Лады, друг, – я улыбнулся и пожал крепкую руку Фила, – доведи до сведения совят свое решение и то, что теперь у нас один командир.

 

 

Глава IX. Не по-людски

 

Пока Филин, собравший в круг своих бандитов, объяснял сложившуюся ситуацию с изменениями во властной вертикали нашего сводного отряда я, передав автомат своему комоду, подошел к группе пленных. Все, людоеды и красновцы, лежали или сидели, понуро склонив голову. Пленные видели, что из их толпы уже отобрали определенное количество крепких баб и мужиков из жителей СНТ и, надев на их руки пластиковые хомуты, увели к КамАЗам. Все было понятно без слов. Близится расправа, причем определенно кровавая.

– Ну что, граждане людоеды, бандиты, педофилы, – я подошел к сидящему барыге и пнул его в лицо.

Старый знакомый охнул и повалился на землю, пачкая свой камуфляж о землю, покрытую утренней росой.

– Этого козла пока в стойло, – приказал я своему штурмовику с погремухой Дратути, – спеленать, чтобы не утек, с ним отдельный базар-вокзал.

Дратути, молодой рыжий парень в кевларовой каске ФССП, похожей на немецкую, тут же схватил за воротник хныкающего работорговца и потащил к сараю, что-то весело приговаривая по поводу отрезанного члена и разорванного очка.

– Так вот, – продолжал я свою речь перед плененным биомусором, – вы, сидящие здесь, презрели законы человеколюбия и гостеприимства…

Рядом стоящий Лесник и Бонифаций громко прыснули. Они обожали, когда у меня такое игривое настроение. Это всегда означало отличное шоу. Солдатне всегда не хватает задорного веселья, так как обычные пытки уже давно всем осточертели. Ну, подумаешь, голову отрезал, или руки отрубил по локоть, или кишки выпустил человеку и заставил его с ними убегать, держа их в руках. Ну, да-да, можно сжечь заживо, содрать кожу со спины, прибить язык к забору, раскалить пассатижи и оторвать нос, либо просто лампочку бабе в пизду засунуть и разбить. Все это стало настолько обыденным явлением, что уже не цепляло.

– Сейчас мы устроим мероприятие с вашим участием, господа, – я многозначительно поднял палец вверх, – и самое главное, победители получат свободу!

Пленные людоеды стали оживленно перешептываться. Красновцы же не верили в сказки. Они так и сидели молча, склонив головы, понимая, что живыми их никто не отпустит.

– Мы все произошли от обезьян, – начал я свою речь, так как того требовала фабула мероприятия, – и вот неандертальцы и кроманьонцы готовятся к решительной битве за право жить на этой планете. Господа людоеды – вы естественно будете представлять более отстающую ветвь эволюции, а господа красновцы будут кроманьонцами. Всем фракциям разойтись, и приготовится к решительной битве. Порадуйте нас славной битвой, победители уйдут свободными и счастливыми. Кто откажется участвовать в мероприятии, будет сожжен заживо, а перед этим сожрет свои кишки.

Воодушевленные людоеды и злые красновцы стали расходится в разные стороны импровизированной арены, которую оцепили мои гусята и подошедшие совята во главе с Филином.

– Гусь, – Фил толкнул меня локтем, показывая на образовавшиеся и готовые к поединку группы, – людоедов до хрена, человек 30, а красновцев – всего 8. Полагаю, будет не слишком честно, ведь среди шакалья почти все ранены.

– Фил, – я прикурил сигарету и выпустил дум в начинающее светать небо, – всякое бывает, делай ставки и наслаждайся.

– Ну, ты в натуре – интеллигент, – Филин достал фляжку с коньяком и, чуть хлебнув, протянул мне, – такое придумал, прям Дарвин, твою мать.

С удовольствием сделав глоток обжигающего пойла я затянулся «Примой» и, удостоверившись, что все готовы, достал АПС.

– На старт, внимание, марш! – я нажал на спусковой крючок, и гулкий выстрел ознаменовал начало очередного кровожадного мероприятия.

Людоеды стояли, толпой зыркая на сгрудившихся красновцев. Мне показалось, что у некоторых жителей СНТ шли слюни, от вида свежих ран у противника, который был в подавляющем меньшинстве. Людоеды, и мужчины, и женщины, дикие и с грязными патлами и подпиленными зубами, в каком-то жутком тряпье выглядели сюрреалистично. Напротив, красновцы, в своих камуфляжах и собранности вызывали у меня невольную симпатию, и мысленно я стал болеть за них. Наверное, корпоративная солидарность заставила меня забыть прежнюю неприязнь к моим давним врагам.

Раздался жуткий визг, и людоеды кинулись на маленькую группу незнакомых им военных, которых, я уверен, они заранее люто ненавидели, так как ассоциировать их с нами было проще простого. Толпа бешеных оборванцев окружила людей в форме, и началось побоище. Послышались звуки выбитых зубов и гулкие удары ногами в корпус. Красновцы держались и успешно отбивали нападение озверелых мужиков, баб, которые размахивали своими малолетними детьми как дубинами.

Глядя на это всё, мне вдруг почему-то стало тоскливо. Неужели мы, люди, смогли за такой короткий срок пасть так низко. Миром правит Сатана, не иначе, ведь всё то скотство, которое я наблюдаю воочию, было всегда в нас, БП просто выступил катализатором всего этого. Гусята и совята неистово орали, глядя на отличное шоу, которое еще во времена античности пользовалось бешеной популярностью и у знати, и у простого люда. Всегда приятно, когда смотришь на вспоротые животы посторонних, держа свое брюхо в безопасности.

Между тем, побоище продолжалось. Один красновец, рукопашник не иначе, прямым ударом ноги в лицо смачно опрокинул людоеда мужского пола. Нос поверженного прямо-таки расплющился. Брызнула алая кровь, заливая дерущихся. Другая баба-людоедка схватила своего раненого визави, а мелкий мужичонка с лохматой, как у домового бородой, тут же впился зубами в горло обездвиженного красновца. Опять брызги крови, которая резко контрастировала с окружающей серой обстановкой и жалким одеянием людоедов.

Меня стало тошнить. Не знаю почему, возможно от того что не завтракал, а может от того, что я уже жалел о своей воплотившейся задумке организовать шоу для своих парней. Мысленно поклявшись себе, что никогда более я не буду инициатором таких чудовищных мероприятий.

Бойня же неумолимо шла к своему концу. В мелькающей серой толпе выделилась пара людоедов. Мужчина и женщина, если конечно можно их так назвать, оттаскивали чуть в сторону стонущего и истекающего кровью парня в окровавленном камуфляже. Тут же, мужчина впился зубами в лицо несчастного и стал грызть его как собака. Баба же, быстро расстегнула штаны поверженного врага и, оголив промежность красновца, впилась зубами в его член. Молодой парень, глухо выл, обливаясь кровью, а когда людоедка откусила его член, по-видимому, вместе с яйцами, он завизжал как свинья. Картина была жуткой. Людоедка, жадно пожирала половой орган парня, разбрасывая вокруг кровь, которая хлестала из откусанного члена. Ее глаза сверкали мстительным блеском, она жадно жрала свежее мясо, как будто голодала неделю.

Избиение красновцев достигло своей кульминации, и я взял в очередной раз из рук Фила флягу с коньяком, молясь про себя, чтобы это месиво поскорее закончилось. Толпа людоедов напирала на остатки людей в камуфляжах. Одна баба со всей силы размахнулась своим орущим от ужаса ребенком, держа его за ноги, и ударила в лицо отчаянно отбивавшегося от напиравшей толпы парня. Причем голова мелкого хрустнула, а красновец упал, обливаясь кровью и его тут же облепила свора жадных до мяса нелюдей.

Спустя минут пять бойня, наконец, закончилась. Людоеды победили, понеся значительные потери. То тут, то там валялись трупы, одетые в шубы из крыс и лохмотья. Жители СНТ, не обращая внимания на нас, жадно жрали своих поверженных противников, да и своих павших товарищей. Всюду валялись трупы с обезображенными лицами и вспоротыми животами, оторванными половыми органами. На всей площади была кровь, кровь, кровь.

– Убить всех, кто выжил, – коротко приказал я комоду, и, развернувшись на каблуках, направился к сараю, где ждал своей участи барыга-педофил.

Еще не стихли звуки автоматных выстрелов, а я уже, распахнув дверь сарая, без всяких сантиментов, схватил за шиворот барыгу и потащил его из хлева. Работорговец только тихо скулил и первоначальный план порезать его в честном поединке и по ходу дела поугорать над ним, показав, кто он по жизни, без денег и купленных бойцов, показался мне скучным. Барыга не будет сражаться, он трус. Шоу не будет фееричным, к сожалению. Но светлые идеи никогда не покидали мою голову, и план зародился мгновенно.

– Дратути, – крикнул я рыжему штурмовику, – гвозди длинные мне найди, молоток и долото.

Барыга, как услышал мой приказ, сразу наделал под себя и стал вонять, как свинья. От него несло потом, мочой, говном и страхом за милю.

Тем не менее, брезгливость не помешала мне приложить работорговца о стену сарая и начать допрос.

– Куда направлялась ваша колонна, – крикнул я ему в лицо, – ежу понятно, что вы не за нами! Нас на обратном пути хотели, да?

Я резко ударил барыгу прямым в нос. Раздался чавкающий звук и сразу стон.

– Не убивай, – заскулил работорговец, с ужасом отмечая, что площадь представляла собой поле, засеянное трупами, – я все скажу!

«Как предсказуемо, даже не интересно иметь дело с таким фуфлом», – подумал я, прикуривая сигарету и готовясь выслушать пленного.

– Мы должны встретить обоз от чеканов, – барыга сплюнул кровь, – они по дороге застряли, говорят у них проблемы какие-то?

– Ммм, – я уже не скрывал своей радости, так как информация была очень вкусной, – где они вас ждать будут?

– Они сейчас в Поворино, – работорговец скорчил рожу от страха, когда увидел, что штурмовик, злорадно улыбаясь, тащит мне инструменты, – с вояками закусились, говорят, переживают, что их обоз до Красного не доедет.

– Молодец, – я встал и встряхнул затекшие ноги, – ты был крысой, а сдохнешь, как конченная мразь! Бонифаций, Лесник, ко мне.

– Прибить ноги и руки этого урода к стене, –приказал я, отметив, что пленный весь сжался и трясется как осиновый лист, – да побыстрее, ехать надо!

Пока мои гусята прибивали к стене вопящего работорговца, я обдумывал план казни. Десять лет назад мой командир, который служил в группе «В» рассказывал о своей работе и об одном случае, который с ним произошел в Йемене. Мне захотелось проделать то же самое с этим куском говна, который висел напротив меня, вереща как баба на родах.

«Ну, приступим», – подумал я, с какой-то яростью доставая остро отточенный нож.

Аккуратно расстегнув работорговцу камуфляж, я оголил его волосатый живот и стал кончиком ножа быстро вскрывать его брюшную полость на манер Андреевского креста. Барыга не мог орать, так как во рту был надежный кляп, но сука дрыгался, и края раны на его брюхе получились не совсем ровные. Как только надрезы были сделаны, я оттянул края раны, на манер лепестков. Оголился внутренний жир, и ощутимо запахло ливером. Ну, может знаете, такой специфический запах крови и дерьма. Потом я очень аккуратно, чтобы клиент не отключился в результате болевого шока, немного вытащил, где-то на метр, обводную кишку – она была скользкая как змея, и прижал её к земле валявшимся не далеко поленом. Глаза пленного красновца вылезли из орбит от ужаса. Я же в свою очередь рассмеялся и подумал: что если бы подранок увидел себя со стороны, то, наверное, сразу сдох бы от ужаса.

Зрелище было еще то. Крови было немного, зато все органы брюшной полости были как на ладони и пульсировали вовнутрь, как бы ни желая вываливаться. Совята и гусята притихли, с интересом глядя на мои кровожадные чудачества. Сами понимаете, мне нужно было показать, что я – кровожадный сорвиголова и со мной шутки плохи. По сути, я укреплял свой авторитет и будущий трон. Молчал даже Филин, глядя на меня как на сумасшедшего.

Далее, стараясь делать все быстро, дабы пленный не отключился, я начал вскрывать его черепную коробку. Череп я стал долбить по кругу зубилом, которое принес Дратути. Когда процедура завершилась, я откинул кожу с головы и поднял макушку барыги, и мозг работорговца оголился.

Все, кто наблюдал эту процедуру, подавленно молчали. Стояла тишина, только пленный выл через кляп. В свою очередь я показал барыге куски его черепа, на манер иллюзиониста, который сейчас достанет из рукава кролика. Глаза пленного наполнились слезами, когда он понял, что уже не выкарабкается. Он очень ценил свою жизнь, но так и не избежал мучительной смерти.

– По машинам, парни, – скомандовал я и, подкинув окровавленную кость черепа, пнул ее вверх как футбольный мяч.

Штурмовики молча направились к своему транспорту, только Филин остался на месте.

– Руслан, – голос Филина стал хриплым, – с тобой все в порядке?

Проигнорировав риторический вопрос своего друга, я быстро стал давать новую вводную.

– Фил, – я подошел очень близко к Филину, отметив про себя, что командир совят немного отодвинулся, –красновцы ехали навстречу к чеканам. У серых – много вкусных приблуд, и они будут нашими!

Сказав это, я захохотал как сумасшедший, заставив Филина содрогнуться.

«Он должен знать, что прежний, добренький Гусь уже мертв», – подумал я, наблюдая за реакцией своего друга.

Фил коротко кивнул, всем своим видом показывая, что он не ожидал таких фокусов от меня, того, которого знал на протяжении довольно длительного времени.

Ну, вот и все. Я с двумя совятами, Филином и Боней, который был за рулем, устроился в буханке красновцев, которая чудом пережила нашу засаду. Бросив последний взгляд на площадь, которая служила ареной кровопролитной схватки, я с удивлением и омерзением отметил, что из темных проулков СНТ стали появляться отвратительные твари, похожие на собак. Они стали набрасываться на трупы убитых и с жадностью их пожирать. Сложно было в темноте разглядеть этих жутких монстров. Но я содрогнулся от мысли, что эти существа были так близко от нашего лагеря.

– В общем, Фил, план такой…

——————————————————————

Отъехав от СНТ примерно километров на пять, я приказал колонне остановиться и провел краткий инструктаж. Поворино было недалеко и необходимо было объяснить сводному отряду нашу следующую задачу. В СНТ брифинг я проводить не стал. Забудут же падлы всё. По своему опыту я знал очень хорошо одно правило написанное кровью – инструктировать необходимо непосредственно перед боем, и никак иначе.

План был прост до неприличия. Уазик, который мы отжали у красновцев, едет первым примерно в нескольких километрах от основной колонны. На буханке, естественно, флаг и вся символика красновцев. Хлебом меня не корми, но мы наткнемся на секрет чеканов, который будет нас ждать на пути в Поворино. После этого мы нейтрализуем секретуток и вуаля – засаживаем по самые гланды чеканам, которые заняты борьбой с зелеными человечками. Желательно взять пленного и разузнать количество сил и средств серых и зелени. Просто, лаконично, гениально, но сука опасно. К сожалению, я – не Уинстон Черчилль, и другого плана у меня нет, но полагаю, чем проще, тем лучше. Ну, вот и все. Как любит говорить Филин, погнили.

Вскоре наш маленький отряд уже трясся в Троянском коне, который должен был наебать серых кардиналов, аки жителей славного Илиона, а я все курил и курил свою «Приму». После всего, что случилось, мне нужно было хоть как-то собраться с мыслями о местных геополитических пертурбациях. То, что красновцы подминают под себя округу, было понятно с самого начала. Но они же – долбаные пешки, а значит надо копать глубже. Наша-то задача ясна как, просроченый сухпай. Если бы все было тихо, то Куму не пришлось бы отправлять колонну за добром, черт знает куда. Тем более, ему повезло, что разведчики нашли документы по Клину-6. Без них Борисоглебскому Совету вообще надеяться было бы не на что.

«Что-то здесь не так», – мой внутренний голос прямо-таки кричал мне, что близится какой-то блудняк. Причем блудняк – не локальный, а что ни на есть большой, как минимум регионального масштаба. Слишком подозрительная активность по переделу феодальной собственности. Чеканы вообще свою жопу не поднимают, если не хотят замутить какую-нибудь пакость немалого калибра. Да еще зелень здесь лазает какого-то хера. Странно все это. Непонятно.

Выехав из-за поворота, я, наконец, увидел направленный нам прямо в лобовое, вороненый «печенег», который виднелся из густого перелеска, и бойца с черным АК-102, в кевларовом шлеме песочного оттенка, с зеленой эмблемой треугольника с глазом. На чекане, ближнем к нам, был одет отлично сидящий песочный мультикам, качественный броник и «Грач» в набедренной кобуре. По сравнению с прикидом чеканского штурмовика, мы были – вылитые бомжи. Только одно в снаряжении штурмовика чеканов резало мой глаз. У него на шее болтался серый галстук. В общем, форма и экипировка на нем в разы отличалась от той, которую я видел до сих пор.

Чекан сосредоточенно смотрел через прицел АК на наш УАЗ. Мое сердце заколотилось, и секунды показались неделями. Серые – ведь тоже не балбесы, могут и пропалить маскарад с тачкой и флажками.

– Колонна, стоп! – зашептал я, выкинув окурок в окно, – не дергаемся и действуем по плану!

– Какому на хуй плану, – взволнованно зашептал Фил, но стрелять не стал, – они нас сейчас уебут!

– Спокуха, парни! Мы из Красного, вас должны были предупредить! – крикнул я серым, высунув в окно пустые руки.

Не спеша, к нашей тачке подошёл молодой лет 25 белобрысый штурмовик, тот который был ближе всего. Его глаза были чуть с зелена, а на щеках виднелась рыжая щетина.

– Что так долго? – недовольно бросил серый, вглядываясь в наши лица и пытаясь рассмотреть салон автомобиля, – вы когда, блять, научитесь связью пользоваться? Мы вас чуть не захуярили!

– Сорян, попали в небольшую заваруху, –добродушно ответил я, подмигнув чекану, – с людоедами рамсили. Тут в СНТ, не далеко. Где ваши-то?

– Обоз застрял Поворино, – серый чуть расслабился, но оружие убирать не стал, – напоролись на зелёных. Парни сейчас выкуривают этих пидаров. Если что, то нам бы помощь не помешала. Где остальные то? Ты старший? Ксива где?

– Ага, я, – ответил я, выходя из буханки, – в тачке доки. Сейчас. Совсем забыл, извини.

«Ну, сука барыжная. Про ксивату-то не сказал», – со злостью подумал я.

– Документы покажи, я шифр по радейке отправлю, – бросил чекан, зыркнув цепкими глазами, – пожрать-то привезли домашнего? А то на сухпаях уже неделю сидим, просраться второй день не могу с этого сраного риса.

– Говно вопрос, братуха, – я показал большой палец, – наши везут и жратву и баб!

Чекан заулыбался и непроизвольно почесал свой хер. Молодой организм воздержание тяжко переносит.

Был самый подходящий момент, и надо было действовать. Не торопясь подойдя к буханке, я подмигнул Филу.

– Филин, сразу вываливаетесь из машины и лепите из проверяющего 300-того, – зашептал я, делая вид, что роюсь в рюкзаке, – из зоны пулеметчика уходите и гасите расчет с подствола.

– Старшой, – выкрикнул чекист, – и пароль бы нам. Извини, формальности надо блюсти!

Чекан подошёл к окну и, перевесив автомат на грудь, хотел было что-то еще спросить.

БАХ. Дуплет с гладкоствола 12 калибра отбросил серого метра на два. Чекан получил дуплет в грудь и оклемается лишь спустя секунд 30, не раньше.

– Скрутите его, – заорал я и рванул из машины за обочину, молясь Сатане, чтобы она не была заминирована. Пулемётчик на секунду тупанул, но потом начал дико орать и поливать длинными очередями. Он сразу не смог сообразить, кого гасить – людей в буханке или меня. Такое бывает. Как говорится, эффект неожиданности. Гулко ухнул подствол и я, выскочив из травы, сиганул прямо к зарослям, за которыми находился пулеметный расчет. Забежав за них, я увидел пулемётчика, уяснив, что угрозы от него больше не будет. Все его лицо была нашпиговано осколками.

«За двумя зайцами погонишься, никого не поймаешь», – подумал я, толкая труп ногой. Слева от меня, уткнувшись лицом в придорожную пыль, лежал другой чекан. Под ним уже начала натекать красная лужа.

Времени у нас было в обрез, и я решил действовать сходу. Подойдя к пленному и взяв его за грудки, я опасался, что на сотрудничество он не пойдёт. Не те они ребятки. Было видно, что чекану тяжело дышать и вообще жизнь после 12 калибра в упор не очень.

– Смотри, у тебя два варианта, – закричал я ему в лицо, попутно отмечая, что вдалеке показалась наша колонна грузовиков, – либо умрешь быстро, либо буду мучить до последнего. Все зависит от тебя!

Серый презрительно улыбнулся, глянув на меня, как на говно. Для них мы такими и были. Наркоманы, маньяки, убийцы – безбашенные ублюдки в поисках удачи среди пустошей и развалин отравленной ядерным дерьмом страны. Падальщики и крысы, ворующие объедки со стола крупных игроков, ставивших на кон судьбы целых городов.

– Сколько людей штурмуют Поворино? – я задал вопрос и нажал указательным пальцем на левый глаз пленного, – что по технике?

Руки чекана были надежно скручены пластиковым хомутом, и он не мог сопротивляться вторжению моего пальца в полость его головы.

– АААА, – заорал чекист, – сука!

Не обращая внимания на его вопли, я продолжал давить на глазное яблоко пока не почувствовал, что палец уже глубоко в глазнице.

– АААААА, – продолжал орать чекан, пытаясь меня укусить, – убью, тварь!

Чуть подцепив ногтем глаз с внутренней стороны, я подключил к процессу большой палец и, крепко схватив глазное яблоко, вырвал его из глазницы вовсе. Брызнула кровь, и я тут же бросил свою добычу матерящемуся чекисту в рот.

–Ты у меня сам себя будешь жрать, пока не ответишь на мой вопрос, – крикнул я, с удовлетворением отмечая, что чекист вроде как психологически сломан.

По опыту знаю, что поломать можно даже самого стойкого, если очень резко совершить что-то жуткое. Разум у жертвы отключается, и инстинкт самосохранения в организме берет бразды правления в свои руки.

– Взвод там, на двух Тайфунах, – зашептал ошеломленный чекан, сплевывая кровавые куски, которые недавно были его глазом, – и за селом обоз стоит на пяти грузовиках. Там охранение десять человек. Пизда вам за такое, вы себе приговор подписали, уроды конче…

Договорить он не успел. Два хлопка Стечкина прервали жизнь любителя галстуков.

– Так, Фил, действуем быстро, – бросил я Филину, попутно вытирая испачканные пальцы о камуфляж мертвого чекиста.

– Ты что задумал опять? – глаза Филина округлились, и он начинал срываться на крик, – может не стоит гнать коней, Гусь!

– Не ссы, – я с интересом осматривал галстук мертвого штурмовика, – выхлопотаем обоз чеканов и дело в шляпе. Передай парням, чтоб оставили людей на охрану по минимуму и брали один КамАЗ сюда. Хватайте Печенег и погнали. И шайтанок побольше с собой!

– Ага, размечтался, – Филин сплюнул пыль, которая летела с паркующихся недалеко грузовиков нашей колонны, – пулемету чеканскому карачун пришел, его ВОГом расхуярило.

– Блять, – выругался я, и потянулся к рации.

Действовать надо было быстро, пока между зеленью и серыми была заруба. В этом случае мы могли снять сливки с минимальными потерями.

– Это Гусь, – скомандовал я в рацию, – всему личному составу действовать по плану А.

Через десять минут мы уже рванули с места на буханке и грузовике с парнями под тентом. Мы перли на всех парах туда, где гремел бой. Просто так обоз мы не дёрнем, а оставлять озлобленных чекистов за спиной –смерти подобно. Снова у нас не было другого выхода кроме как уничтожать любую угрозу, вставшую на пути. Предвкушение боя с неизведанным до этого противником накачивало меня адреналином, и я испытывал истинный кайф. Достав заветный мешочек, и стараясь не рассыпать на кочках, я сожрал убойную дозу порошка. Загривок встал дыбом, а ладони зачесались, и я начал накручивать себя на предстоящий пиздарез.

«Щас я вам блядям покажу, кто такой Гусь!», – не переставал я себя подгонять.

Прибыв к месту и выгрузившись, я позвал бойцов в круг, встав в середине.

– Парни, – я скрестил руки на груди, почувствовав металл верного калаша, – сейчас от этой операции зависит наша дальнейшая судьба. Нахлобучим чекистам – сорвём куш. Нет – красновцы, которые получат от серых приблуды, жизни не дадут нашему Борисоглебску. Слишком много крови мы им свернули за вчера. Обломали мы красновцев по полной.

Бойцы слушали меня очень внимательно и ловили каждое слово. Это были люди, которые вместе со мной, уже не первый раз идут на смерть. В нашем мире гибель в бою от пули – ещё не самое страшное.

– Гренадёры, коробочки выносите сразу, – я с теплотой посмотрел на насупившихся и нервничающих гранатометчиков и их помощников, – прикроем ваши сраки, если что, не ссыте. Сжечь надо с первого выстрела – другого шанса не будет! Заходим им в тыл, так что у нас преимущество.

– Пулеметчики, – я перевел взгляд на атлетично сложенных покемонов, – вас теперь двое. Работаете на флангах. Бьете прицельно, без спешки. Выносите их тяжелых. Все, парни, времени нет, вперёд!

Спустя минуту мы, по 2–3 человека двинули через перелесок в сторону практически полностью разрушенного ПГТ. Там смерть и страх уже много раз правили бал. Мы внесем свои коррективы и добавим интриги в разборки главных игроков на просторах бывшей России.

Вскоре картина боестолкновения открылась перед нами практически полностью. Чекисты окружили одну полуразрушенную четырехэтажную хрущевку и долбили из всех калибров по засевшим там зеленым. Вояки огрызались, но мало что могли противопоставить своим визави. То тут, то там были видны остовы горящих Тигров и УАЗиков. По-видимому, вояки рейдовали и не были готовы встретиться с бронетехникой чекистов, которые в свою очередь без душевных терзаний решили заминусить своих конкурентов.

Пулеметы с БТРов чеканов разносили первый и второй этажи здания в щепки. ПКТ были на дистанционных установках, и стрелкам не нужно было покидать боевое отделение, чтобы вести прицельный огонь.

«Как же, заебись, что мы в тыл заходим…», –прикидывал я так как этот броневик неплохо держал удар гранатомета в лоб и борта.

«Массированный залп, такую фишку я ещё не испытывал!» – злые мысли неслись в голове, пока мы выходили на рубеж атаки. Я, как и положено, находился с группой, за которой была основная роль, тем более сам когда-то был гренадёром и прошёл ни один замес с шайтан трубой в руках. Права на ошибку у нас нет. Наконец, выбравшись из-за развалин частного сектора, я дал команду приготовиться. Вокруг броневиков, кто в ямах, а кто за укрытиями, находились чекисты и вели прицельный огонь по обороняющимся воякам.

– Внимание! – стрелки взвалили на плечи РПГ, их было шесть штук, и приготовились высунуться и дать залп.

– Огонь! – с каким-то остервенением крикнул я. И понеслось.

Гранатомётчики, высунувшись, с разных позиций, выстрелили почти одновременно. Броневик, который был на левом фланге, подучил два попадания и сразу же рванул, раскидав вокруг себя куски дымящегося металла. Тому, что был справа, достались все три гранаты, выпущенные по нему. Он не взорвался, но коптил и полыхал так, что пламя могло достать до третьего этажа. Водительская дверь открылась, и из кабины выскочил живой факел, который сразу же упал без движений.

«Какая жуткая смерть, однако», – посочувствовал я мехводу и, вскинув автомат, начал прицельно работать по серым. На флангах застучали пулеметы, и мы пошли на сближение. Вояки, видимо, знатно удивились от таких превратностей судьбы и стали поддерживать нас прицельным огнём из окон здания. Да, не хотел бы я оказаться на месте чеканов. Двойное проникновение, ****ь. Бой закончился неожиданно быстро. Кое-где ещё слышались выстрелы, но это скорее от адреналина и для уверенности, что все закончилось и все враги нейтрализованы. Медленно проходя через поле боя, со вскинутым автоматом, я вглядывался в лица павших. Этот враг до сих пор был мне не известен, но сегодня я убедился, что они такие же люди и так же умирают, как все. Вокруг валялось около полусотни окровавленных и растерзанных трупов в экипировке спецназа ФСБ той старой всеми уже забытой страны. Только галстуки, в основном серого цвета, говорили о том, что это уже не то ФСБ, а новая, жуткая структура пьющая кровь со всех до кого дотянет свои щупальца.

С философией надо было заканчивать и идти на переговоры. В здании все затихли и, видимо, раздумывали, что за спасители свалились на их головы. Мои бойцы тоже заняли оборону, и повисло напряженное молчание. Только треск горящей техники и копоть, стелившаяся по земле от теплого ветра, говорили о том, что недавно здесь был лютый замес.

– Выходи, служивый, базарить будем! – крикнул я, не решаясь, однако выглядывать из руин, которые окружали бастион вояк.

Ответа я сразу не получил и градус напряжения нарастал. В нервном ожидании прошло еще 10 минут.

Но весь расклад, так или иначе, подводил нас к переговорам и, в конце концов, военные решились разузнать, кто же это спас их зеленые сраки от полного разгрома.

– Я – центурион третьей когорты 8 разведывательного легиона Леонид Скорпион, – послышался хриплый голос, – не стреляйте, выхожу на переговоры!

На переговоры спустился и вышел из здания молодой, лет 23, офицер. В одной руке он держал автомат с болтавшимся ремнём, а в другой – каску. Я отметил про себя, что тканевый чехол на каске был весь рваный от осколков. Камуфляж, в кирпичной крошке и пыли, был немного потерт в локтях и коленях. Ожидая встретить оборванца в истоптанных берцах и флоре, я, к своему удивлению, увидел уставшего, но все равно подтянутого, несмотря на потрепанное снаряжение, офицера в «ратнике», который спокойной походкой направился ко мне. Я тоже шел ему на встречу, стреляя глазами по окнам этажей внутренне ожидая очереди, но не показывал вида. На переговоры мы шли один на один, и лишь бойцы, его и мои, наблюдали за этой сценой, расположившись за нашими спинами. Я был уверен, что случись чего, мои гусята с совятами разорвут зеленых как тузик грелку.

– Что вы здесь вынюхиваете, господа легионеры? –спросил я с ходу с аккуратным наездом.

– Ну, сначала представьтесь, уважаемый? Я, в отличие от вас уже представился! – не менее дерзко, но достаточно вежливо парировал вояка и смерил меня оценивающим взглядом с подошв до головы.

Сплюнув, я достал свою приму, и не спеша, чиркнув зажигалкой, закурил. В воздухе витало нервное напряжение, которое можно было буквально трогать руками.

«Тертый калач, конечно. Хотя на его месте я бы тоже целку из себя не строил, не в том положении…», – думал я, прикидывая дальнейший наш разговор.

– Командир сводного отряда солдат удачи, Гусь, –смотря прямо в глаза офицеру ответил я.

– Да мне похую, – в глазах зеленого заиграли озорные нотки, – хоть розовый фламинго. Как расходиться будем?!

– Ты за метлой-то следи, центурион куцей когорты, –поддел я своего собеседника, – если бы не мои парни, чеканы бы вам очко порвали.

– Да, я, конечно, благодарен, – Скорпион достал сигарету с фильтром и, пару раз чиркнув зажигалкой, с наслаждением задымил ароматным дымом, – но я, как бы, не просил за нас впрягаться.

– Слышь, Леонид, – я кивнул в сторону хрущевки, –пусть твои легионеры не целятся в меня, а то перестреляем мы друг друга, кому от этого лучше будет, а?

– И то верно, никому, – вояка чуть повернулся и махнул своим, – я так понимаю, ты что-то мне хочешь предложить?

– Ловить вам тут без техники нечего, – я прикурил от окурка новую сигарету, – или чеканы прижмут или людоеды схарчат. Мой отряд направляется в одно вкусное место, и нам понадобится каждый ствол.

– Предлагаешь с вами? – он чуть прищурил один глаз и вопросительно глянул на меня.

– Да. Нам нужны бравые ребята типа вас, – я показал жестом, что наемники расслабились и перестали выцеливать зеленых, – можем здорово помочь друг другу.

– А какой резон мне соглашаться переться неизвестно куда и неизвестно с кем? – вояка заглянул мне через плечо, пытаясь понять, сколько у меня стволов.

– А у тебя есть выбор? – я улыбнулся, понимая, что переговоры удались, – в этом месте у нас будет все, что нужно для дальнейшей сытой жизни. Боеприпасы, провиант, медикаменты.

Он уже не смотрел на меня как на противника, да и я на него тоже. Скорпион прикурил вторую сигарету, обдумывая мое предложение.

– Так вот значит, что вы тут делали? – задумчиво сказал офицер.

– Ну, типа того, ищем лучшей жизни, – шутливо ответил я и улыбнуться.

– Я принимаю твоё предложение. Что за место? И что от нас требуется? – он поднял руку, и через пару минут из подъезда здания начали по одному – по два выходить бойцы, держа автоматы в руках и полукругом обступать командира. В свою очередь ко мне подтянулись Филин, два комода и один из бойцов.

– Место понтовое, база хранения военного имущества на случай ядерного пиздеца, – победно объявил я, – это стоит того, чтобы напрячь булки.

– Стоит, конечно, без разговоров, – центурион опять задумался, – если дойдем.

– Дойдем, – сказал я бодро, – у меня чуть больше взвода бойцов имеется и херова гора техники. Плюс твои ребята. В любом случае попробовать нужно, все же лучше, чем тут под кем-то сидеть.

– Вы все слышали? – обратился центурион к своим бойцам и внимательно всех их оглядел.

– Тогда вместе с моими пусть собирают трофеи по рыхлому, – я бросил окурок и старательно его растоптал, –валим на окраину Поворино, там наши, законно добытые в бою вещи.

– В общем, Леонид, расклад такой. Там стоит обоз с минимумом охраны, я полагаю человека 4 максимум 5, –начал я давать вводную, – чеканы его хотели передать красновцам, чтоб те нахлобучили один городок. Нам надо его забрать и погрузить добро под тенты.

– Людей не маловато? – устало спросил вояка, грузить не заебемся?

– С этим, проблем не будет, – я перехватил автомат, жестом показывая, что пора выдвигаться.

– Ну тогда давай ебнем оставшихся серых, –центурион пожал плечами, – да заберем их приблуды.

– Погнали, – крикнул я на ходу.

Погрузившись в КамАЗы мы не спеша двинули в стороны стоявшей на окраине колонны. Леонида я посадил рядом с собой. Нужно было поплотнее пообщаться с этим пассажиром и обозначить ему приоритеты, показав, кто в поле главный агроном.

——————————————————————

До обоза серых оставалось метров триста, как наша колонна резко остановилась.

– Гусь, мы тут посыльного чекана скрутили, –захрипела моя рация, – иди посмотри, че с ним делать?

«Опаньки, не зря я секрет выставил», – подумал я с воодушевлением и, тут же выскочив из тачки, быстрым шагом, в сопровождении Филина и Скорпиона, направился в зеленку, где во время боестолкновения тусовался наш секрет.

– Докладывай, – крикнул я с ходу наемнику из банды Фила, который с упоением наносил удары ногами по животу чекана в новеньком песочном мультикаме, – и прекрати глумится над пленным, имей уважение к Женевской конвенции.

Филин, шедший рядом и совята, пиздившие пленного, заржали, в отличие от Скорпиона, который даже не улыбнулся.

– Товарищ император галактических войск, – совенок с погремухой «Гарри» по шутовскому вытянулся передо мной, отдавая воинское приветствие, – поймали посыльного чекана. По-видимому, направлялся к своим узнать, почему те на связь не выходят.

Скорпион подбежал к пленному чекану и, схватив его за грудки, навис над ним.

– Что, сука, – зашептал с ненавистью в лицо чекисту Леонид, – думал, нахлобучили вы нас? А вот, хер там!

Мы переглянулись с Филином, и он коротко кивнул мне.

– Центурион, – окликнул я поднимающего кулак Леонида, – я так понимаю ты со своим Гринпис не прочь поквитаться с оставшимися серыми?

Центурион с сожалением опустил кулак и повернулся ко мне.

– Гусь, – командир вояк сплюнул в траву, – ты задаешь риторические вопросы! Они практически всю мою манипулу положили!

Достав сигарету, я прикурил и оценивающе посмотрел на зеленого, у которого чесались руки хоть немного поквитаться за друзей.

– В общем, так, центурион, – я попытался сделать колечко дыма, но оно распалось по краям и его подхватил ветерок унося вверх, – мы сейчас обложим обоз серых по кругу, а ты со своими нейтрализуешь охрану. Только смотри, обоз с добром не повреди. Нам приблуды серых пригодятся. Ну и пленных возьми по возможности, информация нам не повредит.

– Договорились, – коротко бросил Скорпион и быстрым шагом направился к остаткам своего разведывательного подразделения.

Вскоре мы уже аккуратно окружили стоявший на большой поляне обоз серых. Наблюдая в бинокль, я улыбался, предвкушая расправу над охраной столь желанной для красновцев колонны с добром. Девять груженых КамАЗов стояли в три ряда. Рядом стоял серый «Фалькатус» и черный бронированный двухсотый крузак с открытой пассажирской дверью. В охранении колонны я насчитал четверых чекистов. Один чекан находился в «Фалькатусе» за пулеметом «Корд» установленным на крыше бронеавтомобиля и флегматично осматривал местность. Другой с «Печенегом» расположился на крыше крайнего КамАЗа и контролировал местность с другой стороны, той, которая была не доступна для обзора пулеметчику «Фалькатуса». Третьего штурмовика охранения я заметил, маячевшим у кустов, на подходе к колонне с юга. Четвертый мирно ссал, стоя у КамАЗа, беззаботно перекинув новенький АК-102 за спину. На всех виднелись серые галстуки, вид которых вызывал у меня когнитивный диссонанс. Но, как говорится, со своим уставом в чужой монастырь, вернее ложу, с критикой не ходят. Вся ситуация вызывала у меня немалое удивление. Уж очень легко мы нейтрализовали почти взвод опасного противника, о непобедимости которого слагались легенды.

– Леня, – вызвал я центуриона, – сейчас мои уберут пулеметчиков. Вяжите ссущего и выпиливайте того, что в кустах. Он явно там не срет, а по-серьезному ожидает противника. Еще с крузаком аккуратней, там тоже может кто-то быть. После того, как мои уберут пулеметчиков, я дам сигнал.

– Принято, – в радейке послышался хриплый от волнения голос Скорпиона.

– Марксманы, – вызвал я бойцов с ВСС, – уберите пулеметчика на броневике и КамАЗе.

Отдав приказ пехотным снайперам, я тут же прильнул к биноклю, боясь пропустить представление, которое сейчас начнется. Рядом пыхтел Филин, вглядываясь в монокуляр, от него пахло как от козла, хотя все так воняли, и я его не осуждаю.

Наконец, пулеметчик «Корда» вздрогнул и откинулся назад, задергавшись в судорогах. Безухий шлем песочного цвета слетел с его головы и с глухим стуком покатился по броне. Быстро переведя взгляд на пулеметчика, расположившегося на КамАЗе, я удовлетворенно отметил, что он уткнулся лицом в крышу.

– Начали, – коротко скомандовал я Скорпиону.

– Тебя понял, – хрипнула рация в ответ.

Секунд через десять справа с наших позиций выскочили трое вояк и атаковали только что поссавшего чекиста, который не торопясь, перехватывал свой новенький АК-102. Увидев троицу зеленых, чекан, чуть замешкавшись, вскинул автомат, но тут же прогремел одиночный выстрел, и правая кисть серого взорвалась кровавыми брызгами. Тело чекиста развернуло и скрутило от боли. Он упал на траву и попытался заползти под грузовик, одновременно левой рукой силясь достать пистолет из набедренной кобуры. Тут же прогремел взрыв на другой стороне колонны. По-видимому, это зеленые разобрались с охранением в кустах. Грубо, но эффективно. Тем временем, троица тащила орущего чекиста за ноги, а еще двое подбегали к крузаку, из которого уже выскочило тело в тельнике с черным галстуком-бабочкой на голой шее и пистолет-пулеметом «Вереск» в правой руке. Владелец ПП ничего не успел сделать, так как Леонид и еще один вояка уже появились позади старшего офицера чекистов. Они ожидали его, сидя за крузаком.

Сильный удар прикладом по руке с зажатым ПП и вот «Вереск» уже летит в траву, а Скорпион получает мощный удар ногой прямо в свою военную физиономию.

«Бля», – только и успел подумать я.

– Все на сближение, – отдал приказ я своим, –зачистить технику.

Вся группа пернатых пошла в атаку.

В то же время чекан в тельнике и не думал сдаваться, оставшись в окружении превосходящих сил противника. Пиздить старшего офицера серых (черный галстук бабочка говорил именно об этом) сбежались все вояки.

– Взять живым, – крикнул я зеленым, которые пытались нахлобучить вертевшегося как уж на сковородке, чекана.

Офицер чекистов был сложен атлетично и владел, по-видимому, немалым арсеналом средств рукопашки и борьбы. Поняв, что его хотят взять тепленьким, он обнаглел и прямым с ноги встретил в броник первого наступавшего на него зеленого. Штурмовика отшвырнуло на землю, а чекист уже стал биться со следующим. Он мастерски сделал подсечку ближнему легионеру и, перепрыгнув через охнувшего легионера, припустил в лес.

Вздохнув, я прицелился из автомата, и, стараясь не убить насмерть, дал короткую очередь по ногам убегавшего от нас чекиста. Серый закричал и покатился в траве, разбрызгивая кровь.

– Возьмите его, – коротко бросил я Дратути и Бонифацию, – перевяжите и вояк к нему не подпускать.

Краем глаза я увидел сидящего на жопе Скорпиона, который утирал кровь, хлещущую из носа.

– Вояк не подпускать к офицеру, – повторил я, улыбнувшись, – особенно Леню.

Не прошло и 20 минут, как мы уже повязали и перевязали пленных чеканов и, оставив в охранении ценного обоза людей, я с пернатыми и пришлыми легионерами направился помарадерить к роковой для разведывательной манипулы вояк, хрущовке. В наше время ничего бросать было нельзя, и все могло пригодиться.

Придя на место и разогнав местную, порядком мутировавшую фауну, которая с удовольствием жрала человеческий люля-кебаб, мы принялись обследовать трупы на предмет ценных вещей. Сами понимаете, человек-то – говно, по сути, если у него нет предметов материального мира, которые помогут ему убивать и добывать себе пищу. Иногда вещи помогают человеку делать то и другое параллельно.

Добра оказалось достаточно, и я был крайне рад тому, что в обозе его еще больше.

Кстати о фауне. Это конечно, пипец полный. Если встретить местных псов ночью, можно обосраться в два раза быстрее, чем от вида собаки Баскервилей. Клыки как у крокодилов. Какие-то невероятно причудливые опухоли на головах. У некоторых псов я заметил торчащие из живота неразвитые лапы, из-за чего они были похожи на пришельцев с Марса. Глаза собак были красными и зрачок в них не был виден совсем. В общем, эти твари успели обожрать многих павших хомо сапиенсов, пока мы не разогнали их кровавую пирушку одиночными автоматными выстрелами.

Сложив оружие, даже немного покоцанное и более-менее сохранившиеся камуфляжи в кузов КамАЗа я уже было хотел отдать приказ стартовать к обозу и там радоваться дарам Фортуны, как вдруг меня окликнул один из легионеров.

– Командир, – обратился он ко мне по-военному, –позволь захоронить павших рабов божьих?

В это время я стоял с Филином и Леонидом в сторонке и молча, курил. После обращения ко мне одного из вояк я вопросительно посмотрел на чуть смутившегося Скорпиона.

– Это наш священник, – пожал плечами центурион, –позволь нам похоронить ребят.

– Ну, хороните, – ответил я с равнодушием, – только быстро.

– Бензин нужен, – поджав губы, ответил Леонид, – мы копать заебемся, здесь трупов почти 70 человек.

– Ну, только своих похороните, – я начал раздражаться неуместной проволочкой, – чекисты-то вам зачем. Пусть их сожрут собаки, все какая-то польза.

– Мы все – дети нашего небесного отца, – ответил с сожалением священник, – не по-людски это.

Выбросив окурок, я с ног до головы оглядел священнослужителя. Одет в ратник. За спиной видавший виды калаш. На бедре ПМ. На голове – армейская каска с болтающимися ремешками. О его сане говорил лишь вышитый православный крест на рукаве. Однако в его взгляде было что-то такое, что трудно передать словами. Какое-то неземное спокойствие и кротость. Подумав, что в моей новой империи не должно быть ущемления религиозных прав (и вообще, я в натуре – нормальный командир), я дал свое согласие на сумасбродную, по моему мнению, растрату горючего.

– Ладно, – я сжал губы, так как топливо после БП было на вес золота, – слейте немного. Трупы можно на броневики покидать. Там все еще огонь херачит.

Вояки и Леонид, в том числе, стали быстро стаскивать и кидать трупы своих и чекистов в нутро разрушенных бронемашин.

– Бонифаций, – подозвал я своего штурмовика, –нашим тоже скажи, пусть парням помогут. Некогда ждать.

– Командир, – Боня заныл, вставая на ноги, – зачем весь этот геморрой?

– Давай поднимай свою сраку, – оборвал я подчиненного, – тебе бы тоже, наверное, не понравилось после смерти быть собачьим говном.

Когда трупы в нательном окровавленном белье и тельняшке стали полыхать, распространяя повсюду отвратительный запах горящей плоти, священник запел свои псалмы.

«Боже духов и всякой плоти, смерть поправший и дьявола упразднивший, и живот миру Твоему дарованный: Сам, Господи, упокой душу усопших детей Твоих, в месте светлом, в месте злачном, в месте покойном, оставивших навеки болезнь, печаль и воздыхание. Всякое согрешение, содеянное ими словом, или делом, или помышлением, как благой человеколюбец Бог, прости, яко несть человек, иже жив будет и не согрешит. Ты бо Един кроме греха, правда Твоя правда во веки, и слово Твое истина», – пел звучным голосом священник, а шесть оставшихся в живых легионеров стояли с непокрытыми головами и крестились, глядя на то, как их товарищи и недруги превращаются в прах.

– Гусь, – рядом стоявший Фил толкнул меня в плечо, – вот что за херню они несут?

– Не знаю, друг, – чуть подумав, ответил я, – я далек от всего этого и в Бога не верю. Нет его, инфа сто процентная. Дьявол есть, а вот Бога нет.

– Ну не знаю, не знаю, – Фила явно тянуло поболтать на религиозные темы, – я вот язычник и никогда не понимал христиан.

– И в кого ты веришь, – спросил я Филина, доставая заветный мешочек и протягивая другу, – в Перуна и Велеса, или в Тора и Одина?

– Я славянских богов почитаю, – Фил вдохнул немного кокаина и тут же втер часть порошка в десны, –Один и Тор – конечно уважаемые ребята, но я не скандинав, я русский.

– Ну, менты – тоже все русские, а в Тора и Одина верят, – я продолжал разводить Фила на базар, – сменишь веру, какая хер разница. Подумаешь, столбы то все деревянные, только разной формы.

Филин нахмурился, видя, что я стебусь над ним.

– Прекрати, – обиделся Фил, – я по серьезному тебе говорю. Веру нельзя поменять, она в сердце у человека.

– Ладно, – я потрепал друга за плечо, – это шутка, брат.

– Понимаешь, Руслан, – Фил завелся и не хотел упускать момента поговорить о теологии, – в нашей вере, родной вере, есть всё, что нужно воину. Никаких соплей и никаких «подставь правую щеку, подставь левую щеку, подставь жопу». Язычник, особенно славянский, он – воин. Мы после смерти попадем в Ирий и там будем одесную от наших славянских героев пировать.

– А бабы будут, – я опять не удержался и решил подъебывать друга и дальше, – вот у муслимов аж 72 девственницы прилагаются к раю.

– Опять ты за свое, – Фил достал сигарету и закурил, – ну нельзя же жить как ты, веря в то, что мы в аду.

– А где мы? – мне стало уже не смешно, а друг начал уже немного бесить, – посмотри на все это говно.

Широким жестом я обвел руины, белевшие местами кости людей и животных изъеденные падальщиками.

– Ты хочешь сказать, – зашептал я со злостью, – что все это нормально? Я не верю в добрых и справедливых богов. Нашим миром правит Сатана и это логично.

Филин, поняв, что я не настроен более вести теологический спор, заткнулся и направился к КамАЗу. Я же в свою очередь еще немного покурил и наконец свистнул воякам, которые, по моему мнению, решили заночевать на своем молебне.

– Леонид, – окрикнул я центуриона, – погнали уже, времени в обрез. Ни дай Бог красновцы хватятся своих и обоза чеканов.

То, что наши боевики из села Красное могли нагрянуть к нам, я верил слабо. По крайней мере, не так скоро они одуплят, что потеряли обоз и свое охранение, которое было съедено людоедами в СНТ. Мне, как истовому мародеру не терпелось посмотреть на вкусняшки, которые везли чекисты в Красное. Сами понимаете, ограбить обоз загадочных серых кардиналов, это как в допиздецовое время получить от мамашки киндер сюрприз. Выполняет, сука, сразу три желания – оружие, технику и сюрприз. Всё, что нравится наемникам.

Не прошло и десяти минут, как мы всей своей разномастной толпой были на поляне, где старший офицер чекистов в галстуке-бабочке пизданул Скорпиону ногой по его военной роже. Кстати, так отплясывать свое карате-до чекан сможет нескоро. Пули из моего автомата слегка подрихтовали его походку. Убивать чекистов я не хотел. Пытать – возможно, но это не точно. В моей державной голове возник план, и для его воплощения мне нужны были специалисты, причем грамотные. Возможно, в обозе серых много такого, в чем мои пернатые разбираются меньше, чем в ухаживаниях за девушками. Да и все произошедшее говорило, что в обозе следовали специалисты, а не штурмовики-профессионалы. Уж слишком легко мы разделали ребятишек-масонят.

Ну, наконец-то. Быстро нюхнув фарша, я прикурил сигарету трясущимися руками, в ожидании начала подсчета добычи. Все-таки я алчный до жути. В наше время разжиться добром – это дорогого стоит, и прежде всего, крови. Мой же отряд не потерял никого в боестолкновении с серыми. Возможно, мне везет, а может это знак, что я делаю все правильно.

Пока я думал о том, какой я охуительный, бойцы начали вскрывать ящики из обоза чеканов. В зеленых армейских деревянных коробках нашлось много годной амуниции. Можно было одеть пару рот солдат, причем не абы как, а с иголочки. Были даже броники из гнущейся керамики с грамотной подкладкой. Ну, как у меня, а это очень качественный товар. По крайней мере, мне он дважды спас жизнь. Но самое годное среди добычи было оружие и боеприпасы. Помимо сотни автоматов АК разных модификаций, мы нашли десять чистеньких вороненых «Печенегов», думаю, вскоре они запоют свою убийственную песню, но уже в руках моих пернатых ребятишек. На другом конце колонны парни кричали, что нашли порядка 80 выстрелов к граникам. Гренадеры были в восторге, так как их БК подходил к концу, и шайтан труба становилась бесполезной хератой мешающей быстро перемещаться. Сами понимаете, шайтанка без выстрелов, это как чемодан без ручки. Носить неудобно, а выбросить жалко. Хотя жалко у пчелки в попке, а у собачки в драчке. Далее, в другом КамАЗе мы обнаружили небольшие металлические коробки, открыв одну из них, я увидел очень интересные приблуды. По-видимому, это были прицелы к «Печенегам» (прицелы коллиматорные перископические) для стрельбы из-за угла здания или укрытия, что очень повышало шансы выживания в городских боях. У меня аж спина зачесалась от удовольствия, а уши горели от прилива чувств (или кокаина). Надо же, все-таки мужчины никогда не взрослеют, и если рядом с пулеметом будет лежать баба с сиськами третьего размера и раздвинутой рогаткой, то настоящий мэн, перво-наперво, залапает металлическую детку, а уж потом сиськастую мадам.

Ладно, вернемся к каликам. Обладателю данной приблуды можно был не сильно ссать за сохранность своей башни т.к. она была спрятана за укрытием, пока он делал форшмак из своих визави, находясь за углом, практически недосягаемый для пуль противника. На сколько я помню, до БП это чудо инженерной мысли придумали братья бульбаши (черти хитрожопые), потом начали поставлять в наши ВС и подразделения ССО. В большом ящике, который стоял ближе к краю кузова, мы нашли два АГС-17 (30-мм автоматические станковые гранатометы) с этой вундервафли можно наваливать по противнику ВОГами с расстояния примерно в 1,5 км, и не ссать что прилетит ответка. Штурмовать населенные пункты – одно удовольствие с помощью этой обалденной вещицы. Мне она запомнилась еще на Лугандоне, когда наше подразделение наемников-наркоманов-бандитов (нужное подчеркнуть), вместе с ГРУшниками, которые на поверку оказались ребятами из Вагнера, разъебывали британских наемников пачками в неплотной застройке. Далее парни где-то нарыли ящик с двумя болтовками СВЛ (снайперская винтовка Лобаева, цена которой до БП доходила до полумиллиона деревянных), десятью ВСС и пятнадцатью Валами. Последние две няшки могли бесшумно нахлобучивать чертей на достаточном расстоянии, а СВЛ могла аннигилировать все живое на расстоянии более 3 километров. К слову, 9 апреля 2015 года, когда я месил грязь восточной Украины и баловался наркотой вместе с рыжим придурком, Lobaev Arms установила новый мировой рекорд по дальности одиночного попадания из винтовки (3400 м/3720 ярдов), ранее принадлежавший американским стрелкам-оружейникам (3290 метров/3600 ярдов). Рекорд был зафиксирован съемочной группой канала Lifenews с помощью одновременной работы нескольких видеокамер, а также независимыми наблюдателями. Плюс приятным бонусом были 100 цинков с патронами к ним. Тут же лежал ящик с пятью СВД и пара десятков цинков с обычными и разрывными патронами. Кайф, черепа недругов будут разлетаться как арбузы 2 августа в Москве до БП. Один из грузовиков был полностью утрамбован патронами и одним ящиком с оружием, забитым 17 Глокками. Увидев этих австрийских малышей, я чуть не кончил, так как Глокки всегда были моей слабостью. Ведь в свою бытность я бегал с шайтанкой и не жаловал даже Ксюху. Тяжко бегать с РПГ и с автоматом за спиной, сами понимаете. Вот и брал Глокк, как оружие ближнего боя. Но это вещь дефицитная и дорогая, да и появилась она у меня не сразу. Далее, когда мы принялись осматривать другой КамАЗ, то обнаружили пять 82-мм миномета 2б14 «Поднос» и пару десятков ящиков с боеприпасами к ним.

«Мда…, не сладко бы пришлось Борисоглебску, в случае получения красновцами таких подарков», – подумал я с грустью, так как, по сути, бросил тех, кто на меня понадеялся.

Минут через 40 мы уже примерно знали, сколько у нас техники, оборудования и боеприпасов. А их было немало. В моем маленьком отряде, насчитывалось 32 пернатых (включая нас с Филом) и 7 приблудных вояк, в верности которых я пока не сомневался. Проблема была в том, что у нас техники стало, хоть попой кушай. К 20 КамАЗам в СНТ «Людоедик» к нам прилип уазик красновцев, который бросить я не мог, по причине лютой годности данного транспорта. Далее у чеканов мы отжали еще 9 бронированных КамАЗов, доверху наполненных добром, которые бросать мы в принципе не могли. Далее чекистский «Фалькатус» мог оставить лишь конченый мазохист, а таковых в моем отряде отродясь не бывало. Ну и черный бронированный 200 крузак я застолбил под свою сраку, так как в душе всегда был сибаритом. И вот как мне быть? Свои грузовики из Борисоглебска мы тоже бросить не могли, так как в них был кой-какой шмурдяк, топливо и рабы. Решение пришло быстро. Построив комодов, я объяснил им ситуацию, а конкретно то, что необходимо найти водил для грузовиков. Да, пусть они будут хоть людоедами, но без передачи баранок мы представляем собой лишь рыхлый обоз без прикрытия. По сути, я рисковал, но вариантов не было.

Не прошло и 30 минут, как передо мной выстроилась группа кандидатов в водилы. Стоя рядом с Филом, я, задумчиво куря, оценивал пеструю банду, с которой нам придется общаться бок о бок и подставлять им спину.

–Так, господа людоеды, – начал я свою речь, – мне нужны грамотные водители, которые станут нашими боевыми товарищами.

Пленники радостно задергались и зашептались.

– Отставить разговоры, – заорал Филин, – вам пока слово не давали.

Толпа рабов заткнулась и впилась в меня взглядом, а я, в свою очередь, удовлетворенно хмыкнув, продолжил свою речь.

– Вы получите нормальную одежду, еду, человеческое отношение, – я улыбнулся, так как увидел восторг в голодных глазах, – оружие не получите, пока не зарекомендуете себя. Вы первыми атаковали мой отряд и получили по заслугам, так что моя совесть чиста. Ваших родных и близких уже не вернуть, но вы сами можете начать новую жизнь, без людоедства и иных мерзостей. Любого новоиспеченного водилу ждет жуткая смерть, если он попытается сбежать или вернуться к своему прежнему поведению.

Выкинув окурок, я сплюнул и старательно растоптал его.

– И самое главное – ЛЮДЕЙ БОЛЬШЕ НЕ ЖРАТЬ! – подытожил я.

Толпа из 30 человек пленных, в основном мужчин за 40, радостно закивала. На лицах появились улыбки и тень надежды.

– Бонифаций, – позвал я вновь назначенного интенданта, – помыть всех этих босяков, продезинфицировать их от вшей и выдать трофейное обмундирование.

Рожа Бони скривилась, как будто я просил его сдать свою почку на органы.

– Да не новое, придурок, – обрадовал я его, – выдать бывшим рабам дырявую и рваную форму, ту которую вы сняли с трупов.

Каптенармус одобрительно кивнул и, прихватив пару совят и трех гусят, направился выполнять приказ. С помывкой, конечно, были проблемы, но недалеко протекал ручей, а вшей травить можно и соляркой.

Расставив посты и отдав указания, я залез в уже свой крузак и, выпив коньяка, стал с аппетитом закусывать армейским сухпайком. Было вкусно и как-то радостно ощущать себя властелином хоть маленького, но отлично оснащенного отряда. Моя империя росла, может и не ударными темпами, но непрерывно.

После еды и выпивки меня стало клонить в сон, тем более, что Фил отбыл трахать рабынь, ну тех, которых готовили на съедение людоеды в СНТ.

«Интересно, а мою он уже поимел? Да и хер с ним», –лениво подумал я, проваливаясь в сон.

Мне уже было не до баб, так как инстинкт правителя стал неудержимо менять мою психику.

——————————————————————-

Сидя у покосившегося сарая, я с напряжением ждал появления техники, держа РПГ наготове. Наученный горьким опытом я заранее разложил перед собой на куске шифера морковки и «Ксюху» с тремя магазинами.

Наконец, британцы вошли на окраину села и рассредоточились на несколько штурмовых групп, по десять человек в каждой.

По сигналу Москвича, со второго этажа затрещали выстрелы с трофейной AW-50. Один из прикрывающих пехоту «Фокс» задымил и остановился. Тут же остальная бронетехника и пехота сосредоточили огонь по снайперу. Второй этаж здания администрации разнесли в щепки. Warrior, обнаглев, дал газу. Он почувствовал свою неуязвимость и обрел веру в то, что у противника нет противотанковых средств.

«Наивные, блять! Что они творят?» – промелькнуло у меня в голове.

В моем мозгу не укладывалось, что так бесшабашно поступают не хохлы или ополченцы, а европейские ребятишки, которые обязаны были иметь военное образование, или хотя бы опыт, прежде чем они окажутся на охваченной гражданской войной земле восточной Украины.

Осторожно, стараясь не палиться, я приготовился поджарить английских распиздяев.

Тем временем, разогнавшись, британская БМП, дрифтанув на повороте, снесла штакетник и тут же поймала в лобовой щит бронепластин снаряд РПГ, который я выпустил. Попадание гранаты прожгло дыру в корпусе размером с кулак. Тут же снарядив шайтанку новой морковкой, я сделал второй выстрел, который поразил левый борт БМП и заставил сдетонировать боекомплект. Раздался взрыв, и башня Warrior, немного подпрыгнув и оцарапав борт, шлепнулась в жидкую грязь. Поспевающий за БМП «Фокс», за которым семенила пехота, резко остановился и истерично завертел башней, ища позицию гранатометчика.

«И тебе сейчас пиздец придет», – злорадно подумал я, ловя в прицел свою следующую жертву.

Граник вздрогнул и снаряд с шумом улетел делать очередной люля-кебаб. Колесо бронемашины отлетело в сторону, а сам «Фокс», завалившись на бок, задымил. Спустя секунду, с позиции, которая была чуть левее от меня, выстрел из гранатомета вспорол брюхо британской лисе. Из открытого люка бронемашины повалил дым, а после выполз и затих британец в зеленом танкошлеме. Его лицо было черно от крови и сажи. Одна нога была почти оторвана, и, держась на сухожилиях, волочилась по грязному месиву.

«Зачем», – выругался я, так как терпеть не мог, когда попусту расходуют дефицитные выстрелы к шайтан трубе.

Оставался последний выстрел к гранику, и я, быстро его зарядив, стал выжидать. Меня трясло от адреналина. Повсюду уже грохотали автоматные и ружейные выстрелы, но мой сектор пока был чист. Наконец, в проеме между горящими деревянными постройками появилась пехота врага. Они шли в две колонны по пять человек, прикрываясь двумя штурмовыми щитами. Шли британцы быстро, почти след в след.

«Может, я чего-то не понимаю, блять, но вам конец, ребята», – подумал я, с каким-то азартом наводя прицел гранатомёта на пехоту.

На войне всякое бывает, даже такой долбоебизм, который я наблюдаю сейчас.

Прогрохотал выстрел и снаряд лег в правый штурмовой щит, который держал британец. Взрывом снесло сразу первых четырех штурмовиков. Остальных раскидало и лишь двое замыкающих смогли уползти в укрытие и открыть истеричный огонь, пытаясь наугад попасть в меня. Остальные восемь человек лежали либо бездыханной изодранной осколками массой, либо орали как резанные, получив увечья несовместимые с жизнью.

————————————-—————————-

– Гусь, – кто-то тряс меня за плечо, – вставай, Гусь.

Открыв глаза, я почувствовал запах кожаного салона дорогого внедорожника и увидел лицо Филина.

– На вот, – пробурчал Фил, указывая на полуголую девку, ту, которая планировалась на убой, – попользуйся, а то у парней уже крышу сносит. Бабу нормальную хотят, хоть кастрируй их уже.

 

 

Глава X. Ведьма

 

– Руслан, – в голосе Филина послышалась озабоченность, – ты свои глаза видел?

– А что с ними не так, – ответил я раздраженно, так как меня всегда бесила бесцеремонность Фила, – нахуя ты мне ее притащил?

– Сидеть, – скомандовал Фил рабыне, которая послушно опустилась на траву, испуганно глядя в землю.

Филин забрался ко мне на заднее сиденье и глубоко вдохнул ароматный запах кожаного салона премиального внедорожника.

– Опять война снилась, – полуутвердительно заявил командир совят, – а мне вот вообще не снится ничего про войну.

Фил чуть нагнулся и выбросил остатки пакетов от сухпая и закурил, задумчиво глядя на панель приборов Крузака.

– Снится всякая херня, – Фил затянулся и посмотрел на меня круглыми глазами, – вот перед отъездом, например, приснился сон. Короче иду я вдоль какой-то колонны разбитой, босиком, почему-то весь в говне, в кишках, вокруг трупаки валяются, всё, блять, горит, пиздец, а мне так пить хочется, что просто пипец. Спустился я вниз в долину какую-то, а там дом стоит, коттедж типа. Ну, думаю заебись, хоть попью, пожру. Стучусь, а мне не открывают. Я ещё раз. Выглядывает баба, смотрит по сторонам и уходит. Я думаю, что за херня. Стучу ещё раз, она выходит опять смотрит и говорит, типа да там сквозняк, наверное, и уходит опять, как будто не видит меня. Я ей говорю: «Тетя епта, я пить хочу, сдохну сейчас». В общем, ни ответа, ни привета. Ну и похуй, решил зайти. Она встала, мимо прошла и на засов закрыла дверь. А там за столом сидит мужик и двое детей. Пиздюк постарше и дочка малая, видать. Ну, я к крану: открываю и наклоняюсь, а баба берет и закрывает и, типа такими глазами смотрит «какого хера вода сама потекла из крана». Я думаю, бля, вообще дичь какая-то и опять к крану, ну и начал пить, а эти давай крестить то место, где я стою, и я вдруг начинаю проваливаться в пол в темноту, ну и дальше вообще хуйня какая-то началась, пока я летел то ли в преисподнюю, то ли прямиком к Ирий. Лица каких-то людей мне не знакомых, шалава, которую я драл перед трипом в кровище вся, в общем, я ток к обеду в себя пришёл, валяясь на полу в собственном ссанье. Наркотики – это зло.

Мы еще помолчали немного, и вдруг Филин наклонился ко мне очень близко и зашептал в лицо перегаром.

– А ведь я тогда у Моторолы служил, – глаза Фила стали стеклянными, – мог бы тебя убить, или ты меня.

– Да уж, – мне почему-то стало не по себе от этих разговоров, которые ни с того, ни сего стал заводить Фил, –была у нас стычка со спартанцами у Ласточкино в апреле 2015.

Не торопясь, я достал сигарету и, быстро прикурив, затянулся, не забыв хлебнуть конины.

– Мы тогда с терминала выдвигались, – я сморщился от крепкого алкоголя и поспешил затянуться табачным дымом, – хохлы нас подставить хотели, типа мы это русский спецназ, который они захуячили в аэропорту, суки вербовали-то специально для этого. Ну и что нам прикажешь делать, вот и подались мы туда, не зная куда. Ни жратвы, ни хера, БК совсем чуть-чуть.

– Помню, помню тот случай, – улыбнулся Филин и его небритое лицо покрылось морщинами, – Моторола орал тогда, что какие-то хуипуталы уничтожили пулеметный расчет и, спиздив АГС, уехали на его уазике.

– Ага, – я тоже вспомнил этот забавный случай, – нам про эмоции Арсена Гиви то же самое сказал.

– Помотало тебя, – Фил покачал головой, – успел и вашим, и нашим послужить.

Мы еще некоторое время молча покурили. Война на Донбассе теперь вызывала теплые воспоминания. Она представлялась нам безобидной уличной дракой, в сравнении с тем адом, который теперь нас окружает.

– Ну, так ты девку будешь? – Фил, наконец, вспомнил, зачем пришел.

За разговорами прошло не менее получаса, за время которого рабыня так и сидела на траве, боясь пикнуть.

Наклонившись, я оглядел ее. На вид около 17 лет. Русые грязные волосы были скручены в хвост позади. Приятные черты лица и напуганный взгляд как у собачонки. Небольшая грудь и тонкие лодыжки. Одета в какое-то рванье.

– Что умеешь делать? – спросил я, со смущением понимая, что не хочу ее отдавать парням на растерзание.

Невольница, чуть помолчав, подняла глаза, в которых стояли слезы.

– Колдунья я, – ответила она с нажимом.

– Ахахахаах, она заколдовала мой член, который превратился в камень, – заржал Филин, – ахахахаха, колдунья, блять.

– Подожди, друг, – я остановил надвигающийся стеб Фила в адрес девки, так как мутации шли полным ходом, и сверхъестественное становилось нередким явлением в нашей повседневной жизни.

– Ну, а что ты можешь, – продолжал я настойчиво вытягивать информацию, – только конкретно, без всякого пиздежа.

– Будущее предсказывать могу, – стала загибать пальцы рабыня, – черные дыры видеть могу.

– Не пизди мне тут, – Филин вспылил и, нагнувшись, схватил ее за волосы, – а какого хера, ты тогда у людоедов забыла.

– Свое будущее не могу видеть, – захныкала девчонка, и слезы потекли у нее по грязным щекам, – больно, отпустите, пожалуйста.

– Успокойся, – одернул я друга, – что ты как бешеный вечно. С бабами надо по-другому.

Филин заворчал, но отпустил грязную гриву девчонки и, насупившись, снова закурил, не забыв хлебнуть горячительного.

– Хорошо, – я кивнул и оценивающе посмотрел на молодую невольницу, – а что за черные дыры такие?

– Ну, – девчонка вытерла слезы грязной ладошкой, от чего стала чумазой как трубочист, – оттуда люди могут выходить и могут исчезать там.

– И куда они ведут? – продолжал я расспрашивать маленькую ведьму, – дыры эти.

– Далеко, – девка шмыгнула и опять посмотрела глазами побитого щенка, – я раньше с родителями не здесь жила. Нас злые люди держали и издевались, а мы сбежали в тоннель и оказались здесь.

– Пиздец какой-то, – покачал головой Филин, – и ты веришь этой мелкой мартышке.

– А мы проверим, – я улыбнулся, – она в головной машине поедет и, если просохатит хоть одну живую душу, то отдам пернатым в вечное пользование.

– Ну, ты, блять, повелитель ведьм, – пробурчал Фил, вылезая из крузака, – ладно, как знаешь. Пойду своим скажу, что пока оргия отменяется.

——————————————————————

– Садись, – приветливо показал я невольнице место на заднем сидении внедорожника.

Рабыня робко уселась рядом и попыталась прикрыть голые коленки своим рваным платьем неопределенного цвета и состава.

– Как тебя зовут, и кто твои родители – я протянул ей открытую коробку с сухпаем и протянул флягу с водой, –ешь, ешь, не стесняйся.

– Мое имя Марго, – ответила чуть кокетливо девчонка, и ее голодные глаза загорелись от вида еды.

Чуть помедлив, невольница, мнившая себя колдуньей, накинулась на нехитрую солдатскую снедь. Она ела жадно, почти не жуя, повсюду рассыпая крошки.

– Я с моими папой и мамой жила далеко отсюда, –начала свой рассказ девчонка, – но когда произошло это, то люди, даже которых мы хорошо знали, стали убивать друг друга, а обычно добрые полицейские стали злыми. Мы долго прятались в подвале разрушенного дома, но вскоре папа не вернулся, и мама долго плакала. Потом мы вышли и стали искать еду, но нас схватили какие-то люди. Они издевались над мамой, а мне делали какие-то уколы. Потом злых людей убили солдаты, а я смогла убежать и попала в тоннель, после которого меня сразу скрутили страшные вонючие людоеды.

Я с грустью наблюдал, как совсем еще юная девушка, практически ребенок, жадно съедает пищу, которую кинул с барского плеча заезжий бандит. С тем же успехом я мог ее отдать изголодавшимся по женскому телу пернатым, и ее бы трахали до смерти три десятка наемников.

Мне стало грустно, хотя нет, захотелось выть как волк от осознания невозможности вернуться к нормальной жизни, где не насилуют детей, не едят людей, где можно ходить без оружия, не боясь, что тебя убьют, или сделают рабом, где нет фауны, укус которой сделает тебя калекой или заразит неизлечимой болезнью.

«Неужели это конец, и мы будем жить теперь как крысы. Мы же люди и должны быть разумными», – подумал я с тоской, уяснив, в чём моя задача. Теперь моей жизненной целью было ни много ни мало сформировать общество, в котором будет присутствовать гуманизм, разумные правила поведения и нормы морали, которые позволят вновь возродится человеку и приемлемому для жизни социуму.

«Хоть ты и правишь этим миром, мразь, но я сделаю свое общество, где у тебя будет минимум власти», –прошептал я с ненавистью своему визави, который был никем иным как князем мира сего.

Да, я, Гусев Руслан Сергеевич, наемник, бандит, наркоман и подонок поставил себе цель – создать государство, которое позволит человеку жить не как скоту. Я решил оспаривать власть у самого Сатаны пока только на небольшой территории – в своем отряде и городе, которым мы скоро захватим. Там у меня будет свое государство, где люди смогут вновь вернуть свой человеческий облик.

«А ты рамсы не попутал, червяк», – в моей голове захихикал противный голос, и я внутренне похолодел.

«Ты кто такой? Ничтожество, возомнившее себя пупом земли? Я здесь с начала времен, а ты сдохнешь, возможно даже сегодня, – продолжал измываться надо мной ехидный голос в голове, – ты всего лишь средство и нужен пока не выполнишь то, что я хочу».

Скрипнув зубами, я обхватил голову. В висках застучала кровь, и возникло такое ощущение, что моя голова сейчас взорвется.

«Мы еще посмотрим, кто кого», – наконец злобно прошептал я и трясущимися руками стал открывать флягу с коньяком.

Спустя секунду я понял, что говорю вслух. Девчонка даже не смутилась, но есть перестала и с интересом посмотрела на меня.

– Меня тоже преследуют голоса, – заявила она задумчиво, – а Вас Русланом зовут?

– Да, – с трудом ответил я, так как голова жутко болела, – но друзья зовут меня Гусь.

– Вы скорее – орел, – она легко дотронулась до моего лба ладошкой, которая пахла шоколадной пастой, и боль мгновенно прошла, – такой статный мужчина, вожак.

– Не льсти мне, я на это не ведусь, – я вытер выступивший на лбу холодный пот, – если попытаешься меня обмануть, пожалеешь.

Мои угрозы не напугали маленькую ведьму, и она, наклонив голову, стала внимательно рассматривать мое лицо. От ее взгляда мне стало не по себе. Понимаете, ей было на вид лет 17, а взгляд был такой, который бывает у старух, проживших долгую и трудную жизнь.

– Зачем мне Вас обманывать, – Марго улыбнулась и медленно облизала свои пальцы, – я действительно могу видеть будущее и в том числе Ваше.

– И какое же оно? – спросил я с иронией, закуривая.

– Великое, – спокойно ответила девчонка.

Я ухмыльнулся, так как все напоминало какой-то грёбаный цирк. Откуда она знает про мое будущее. Ведь я сделал лишь вид, что поверил в ее экстрасенсорные способности. Мной двигало единственное побуждение сохранить ее от сексуального насилия со стороны моих бандитов.

– У Вас глаза желтеют, – продолжила она, с интересом вглядываясь в мое лицо, – скоро вы станете иным.

Последняя ее фраза добила меня, и я, пытаясь сохранить спокойствие, привстал, потянувшись к лобовому стеклу, и открыл солнцезащитный козырек.

«Блять», – только и смог выдавить я.

Мои глаза отливали желтизной и стали походить на волчьи.

Вскоре наша колонна тронулась в путь к заветной Шамбале под названием Клин-6. Новоиспеченные водилы хоть и не на отлично, но всё же справлялись с задачей крутить баранки грузовиков, и наш отряд теперь имел свободные руки для прикрытия. В каждом грузовике, а их напомню было 29, теперь находился свободный штурмовик, который мог быстро пустить в дело свои огнестрельные приблуды. «Фалькатусом» рулил чекан, которого наши взяли в перелеске, ну тот который остался невредимым. Тщательно осмотрев раненого старшего офицера серых, я предложил ему два варианта. Первый – езда вместе с вонючими людоедами в грузовике, второй – передвижение в крузаке за рулем. Масонский офицер был не настолько обезножен и с удовольствием согласился быть моим водилой. Его нога были повреждена незначительно. Пуля прошла левую икроножную мышцу на вылет, и он мог быть отличным водилой, а в перспективе возможно приятным собеседником. От природы я был очень любознателен и планировал поговорить с владельцем галстука-бабочки хотя бы о жизни, ну а потом как масть покатит. Все-таки новый человек и новые эмоции – это дорогого стоит, тем более чекисты нам ничего плохого не сделали и ненависти я к ним не испытывал, чего не скажешь о вояках, которых в Поворино полегло достаточно. Леонида пришлось оттаскивать от чекана аж втроем. Этот жилистый молодой центурион оказался очень прытким. Люблю таких, нормальные и честные ребята, без всякого двойного дна. Вообще, я вояк уважал, хорошие ребята, может немного скучноватые, но от них нож в спину обычно не прилетает, чего не скажешь о чеканах. Кстати Скорпион занял место пулеметчика на «Фалькатусе» и по его довольной роже было видно, что он очень рад такой приблуде в виде бэтмобиля. В общем, в моем крузаке, который двигался сразу за авангардным Фалькатусом, были следующие персоны: его величество будущий император Гусь и малолетняя ведьма. Нашу парочку вез никто иной, как офицер чеканов. Круто, да? Филин же расположил свой пердак в «Фалькатусе» и тоже, думаю, чувствовал себя великолепно. Позади нашей колонны ехал старый русский работяга – уазик буханка, который вез раненого в руку чекиста. Уазиком рулил Дратути, мой штурмовик, с которым мы повидали многое. Там же в буханке находился Бонифаций, который получил задание послушать лекцию о средствах связи от раненого чекиста. Вообще на удивление, видя, что мы не отморозки и не говнюки, чекисты шли на контакт легко, тем более мы не выпытывали у них их военные тайны.

Колонна ехала по разбитой дороге, и вокруг мелькал унылый пейзаж чахлой растительности и разрушенные населенные пункты российской глубинки. Грустно было от того, что сюда боеголовки с ядренкой не прилетали, и окружающая нас разруха была следствием наступившей после БП анархии. Что тут скажешь, колонна имела внушительный вид (один вид Фалькатуса мог заставить оподливиться любого местного анархиста) и в нас не стреляли, хотя я интуитивно ощущал, что за нами время от времени кто-то наблюдал.

– Может у меня желтуха, – спросил я Марго, которая смотрелась забавно в большой чистой горке, – от этого тоже глаза желтеют.

– Нет, Руслан Сергеевич, – ведьма с удовольствием кушавшая уже третью шоколадку, улыбнулась, – Вы вполне здоровы.

Офицер серых, который крутил баранку, услышав наш разговор, быстро кинул на меня свой взгляд, и на его лице промелькнула тень удивления.

– Ну и кто такие иные, – я уселся поудобнее, готовясь выслушать очередную мистическую хрень малолетки, –ведьмаки?

Всё выглядело забавным. Смазливая малолетка разводит меня на шоколадки, попутно осыпая лестью, дабы ее не затрахали до смерти наемные головорезы.

– Ну, можно и так назвать, – ведьма удовлетворенно откинулась на сиденье и с трудом перевела дух (еще бы, столько шоколада сожрать), – эти, эээ люди, очень сильны, быстры и могут обладать даром предвидения.

– А эти тоннели, ну черные дыры твои они могут видеть? – спросил я, не скрывая своего скепсиса.

– Не знаю, – пожала плечами Марго, – скоро всё сами поймете.

Вдруг она напряглась и тут же расслабилась.

– Там люди, – зашептала она, – те самые солдаты, которые убили тех, кто издевался над мамой.

Вздохнув, я достал рацию. Мое сердце забилась, и я всеми фибрами души хотел, чтобы девчонка оказалась права. В то же время, меня душило беспокойство. Если она действительно ведьма, то это не очень. Сами понимаете, любое сверхъестественное оно вызывает беспокойство.

– Всем внимание. Это Гусь, – начал передавать я приказ, – колонна стоп. Занять оборону. Без приказа огонь не открывать. Дратути, ко мне в Крузак подойди.

Не подумайте, что я стал авантюристом, но моему отряду не хватало личного состава, и возник план посмотреть, что там за народишко. Мало ли кондотьеров бродит по отравленным лесам Европейской части России. Мне был нужен каждый, кто умеет войну воевать, так как шмурдяка навалом, а бойцов – нема.

– Сколько там личного состава? – спросил я ведьму, скептически подняв бровь, – они видят нас? Что они задумали?

Марго скорчила мордашку и обхватила руками грязную голову, от которой разило соляркой.

– Их пятеро. Они залегли, – зашептала ведьма, –целятся, но стрелять боятся. По-видимому, они тоже попали в тоннель и теперь не знают, что им делать, и они голодны.

Дверь Крузака отворилась и показалась небритая морда Дратути.

– Останься в машине, – коротко отдал приказ я гусенку, – девку не трогать, с чекиста глаз не спускать.

Отдав штурмовику, который неотрывно смотрел на Марго плотоядным взглядом, ключи от крузака, я быстро вышел из тачки. В легкие ударил свежий воздух, так как в салоне внедорожника воняло солярой как на АЗС (у Марго были вши, и пришлось ее продезинфицировать). Быстро забравшись в «Фалькатус», я тут же наткнулся на непонимающий взгляд Филина.

– Гусь, – Фил как-то странно посмотрел на меня, – че опять стряслось?

– Короче, по некоторым данным, – я начал быстро объяснять ситуацию, – там, в перелеске, залегли стрелки. Их пять и нужно посмотреть, что это за фрукты.

– Да нахер они нужны, – Фил заерзал, – поехали, скоро стемнеет, надо место для лагеря найти.

– Нам люди нужны, – резонно заметил я, – чую, скоро будет пиздарез, а народу у нас немного.

– Ладно, – согласился Филин, – ща прямо на бэтмобиле подъедем и посмотрим, что там за банда. Главное, чтобы они палить не начали.

– Леня, – окликнул я Скорпиона, который напряженно всматривался в зеленку через прицел пулемета, – там кодла небольшая в лесу залегла. Хочу купить их мечи.

– Чего? – переспросил Скорпион, не одупливший последнюю фразу.

– Не стреляй, говорю, – объяснил я немного раздраженно, – хочу к нам в отряд их взять.

– Есть громкоговоритель в этой тачке, – тут же обратился я к чекану, который был за рулем броневика.

Чекист молча кивнул и протянул мне тангетку.

– Поехали потихоньку, – приказал я, внутренне коробясь от тог, что если там никого нет, то парни будут ржать надо мной, а девку придется отдать на потеху пернатым.

«Фалькатус», рыча, осторожно подъехал к перелеску метров на 50, и я начал заранее, во избежание эксцессов, вести переговоры с невидимыми глазу кондотьерами.

– Парни, – начал я, внутренне напрягаясь от того, что стану посмешищем, если ведьма мне напиздела, – не стреляйте, мы знаем, что вы там. У меня есть эксклюзивное предложение для вас, от которого вы не сможете отказаться.

Ответом мне была тишина, и «Фалькатус» подъехал еще метров на 20.

«Блять, надо было эту сучку взять с собой и уши оторвать. Сделала из меня позорище», – с горечью подумал я, так как не гоже такому тертому калачу вестись на приколы малолетки.

В напряженном ожидании прошло еще пять минут и, наконец, в зеленке наметилось какое-то движение.

– Опа, – Филин повел бровью от удивления, – в натуре челики шкерились в лесочке.

Тем временем, из леса с белой тряпкой и перекинутым за спиной АКСУ с рыжим магазином появился коренастый военный. Он был одет в черную громовскую горку со старой эмблемой спецназа МВД. Лицо было худое и изможденное. На голове черный ментовской берет, из-под которого торчал длинный чуб. Форма была вся в траве и пыли, но берцы блестели, как яйца у кота. Поверх была одета полупустая разгрузка, а на его бедре болтался съезжающий вперед ПМ в открытой кобуре.

Загадочная личность в полицейском обмундировании спецназа «Гром» бесстрашно остановилась в метрах десяти от «Фалькатуса», и с удивлением стала рассматривать нашу тачилу, иногда бросая взгляд на пулеметчика.

– Ждем здесь, – бросил я своим и, быстро выйдя из броневика, направился к парламентеру.

Выйдя из броневика, я направился к менту, чуть разведя руки, как будто встретил старого друга и хочу его обнять на радостях. Да, понимаю, что вел себя я как ебанутый, но что-то во мне неуклонно стало меняться и я с упоением творил хуйню, которая, по сути, приводила к весьма годным результатам. В свою очередь, у красноперого на морде было написано, что жрать ему охота больше чем жить, иначе он не вышел бы из леса к неизвестной солдатне. Но, как говорится, жрать захочешь – еще не так раскорячишься. К слову, в окружающих нас лесах, живность вся была ядовита, и кушать можно было, по сути, только людей. Ну, в плане, что не отравишься наглушняк, но это естественно не точно.

– Привет тебе, – сказал я с кривой ухмылкой менту, остановившись от него в двух метрах, – служивый.

– Здорово, – усталые глаза громовца жадно сверкнули, так как он увидел выпирающую у меня из разгрузки пачку «Примы», – куревом не богат, братан?

Не подходя близко к менту, я осторожно достал пачку «Примы» и кинул ее красноперому, который в свою очередь ловко поймал ее одной рукой, пару секунд пытался подцепить трясущими пальцами сигарету и жадно прикурил.

В молчании прошла минуту, в течение которой мент жадно вдыхал в себя табачный дым. Было видно, что он давно не курил и явно наслаждался процессом самоотравления.

– Что это за район, дружище? – наконец спросил спецназовец, оглядев меня уже внимательней, попутно оценивая силы колонны и то, что, если он дернется куда-то не туда, ему будет мгновенный пиздец, так как Леонид, сидя за пулеметом, направил ствол прямо в курильщика, – уже неделю нихуя понять не можем, где мы оказались.

– Да с утра вроде Новониколаевский район был, – я поднял бровь, следя за реакцией мента, – Волгоградской области, бывшей России.

Видя в глазах красноперого замешательство, я улыбнулся еще шире.

– Херня какая-то, – только и смог выдавить из себя потрясенный громовец, – этого быть не может!

– Чего не может? – продолжал я полу допрос, полу беседу.

Мент задрал берет на затылок и вытер пот со лба.

– Да я с Иркутска, – выдавил из себя потрясенный мент и в изнеможении уселся прямо на траву, – как такое возможно… ни черта не понимаю.

По громовцу было видно, что он совсем не ожидал такого поворота событий. Мент докуривал чинарик трясущимися руками и что-то бубнил себе под нос.

– Успокойся, дружище, – я присел на корточки рядом и пытливо взглянул в его глаза, – в наших болотах тоже есть чем заняться.

Красноперый тяжело вздохнул. По нему было видно, что он не ожидал оказаться за пять тысяч километров от дома, где у него, возможно, были определенные дела или даже семья.

– Зови своих, – я ободряюще похлопал его по плечу, – я делаю вам официальное приглашение на трудоустройство. Тебя, кстати, как зовут?

– Демид Флягин, – вздохнул мент, с сожалением давя каблуком миллиметровый окурок, – друзья кличут Стекляшкой.

– А меня Руслан, – я протянул руку, – можно Гусь.

– Очень приятно, – несмотря на усталость и длительную голодовку, Стекляшка пожал мою руку крепко, –будем знакомы.

Громовец чуть помедлил, но всё же решился и свистнул своим, которые тут же стали выходить по одному, опасливо озираясь на ощетинившуюся стволами колонну техники. Как сказала ведьма, так и случилось. Мы подобрали ровно пять приблудышей, которых неведомыми путями закинула судьба из иркутских ебеней в наши болота. Самое забавное, что кроме людей, мы подобрали еще и щенка так называемой «злючки», который был совсем кроха и, жалобно скуля от голода и страха, шел за людьми.

Оружие мы отбирать у гостей с Байкала не стали, но распихали их по разным машинам, объяснив это тем, что так положено, и им ничего не угрожает. Стекляшку я посадил в Крузак на переднее сиденье, так я мог контролировать ситуацию, которая была, по сути, забавна до идиотизма.

Через час–полтора мы нашли подходящее место для привала и, поставив грузовики в круг на большом поле, запалили костры и приготовились слушать рассказ вновь прибывших в банду ментов, которые жрали сухпайки еще похлеще, чем маленькая ведьма. Благо, что провианта в обозе чеканов было больше чем достаточно. Практически четыре машины были доверху набиты коробками с провизией. Раздав караульным ПНВ и услышав заверения ведьмы, что в радиусе 10 км нам ничего не угрожает, мы стали спокойно принимать пищу.

Иркутяне сидели рядышком и набивали животы едой, жопясь подкармливать своего питомца, который был сплошная кожа да кости. Странно, что они не съели щенка, хотя можно отравится от такого мяска на раз–два. Наше братание прошло без эксцессов, так как по связи я объяснил пернатым и воякам, что дергаться не следует и все под контролем.

Кстати о вновь прибывших. Кроме старшого, который первым вышел на переговоры, в маленьком отряде ментовского провинциального спецназа был боец, по специальности щитовик, с погремухой «Снаряд». Он был огромный, рослый детина, чем-то смахивающий на казака, с окладистыми такими усами и красным лицом. Другого звали Пыня Шпутев, так как раньше, до БП он обмазывался патриотизмом и крайне любил Путина, носясь с его портретом, из-за чего был часто бит окружающими за такую экзотическую любовь. Пыня был щуплым и резким как понос. Третий был рукастым и хозяйственным (со слов Стекляшки) и звали его «Забор». Он любил помародерить и грёб под себя все материальные ресурсы, какие найдет, вплоть до колючей проволоки и огнетушителей. Забор был низенький и широкоплечий, а большой синяк под левым глазом придавал ему вид пьяного участкового, который перешел с крокодила на спайс. Ну и следующего пассажира звали Хомяк. Он был большим любителем пожрать и со слов стекляшки мог схомячить пару сухпаев за один присест и даже не обосраться. Что характерно, Хомяк был тощим, но щеки имел как у бульдога.

Всем ментам-приблудышам было навскидку лет 30–35. Все было одеты в черные ментовские береты, черную горку и носили громовские эмблемы. Вооружение имели однотипное и стандартное для полицейского спецназа из небогатой провинции – Ксюха и ПМ. Гранат не было и особых тактикульных шмурдяков тоже.

Пока все гости жрали в три горла, я с интересом рассматривал щенка «Злючки», который видя, что я очень щедр в плане дать пожрать, прибился ко мне и ловил с моих рук вкусные куски.

Вот краткие ТТХ взрослой особи, которые в наших болотах были редкостью и продавались на рынках по цене трех девственниц.

Собака мутант белая. В народе называются «Злючками». Крайне опасные твари, имеют высокую степень агрессии. Всеядны, не гнушаются жрать своих больных или раненых собратьев. Злючки мутировали из собак бойцовых пород. Имеют белоснежную жесткую шерсть средней длины. Шкура имеет ценность из-за своих теплосохраняющих свойств. Рост примерно 80 см в холке самки и 1 метр самцы. Голова острая, мощная, треугольной формы. Зубы острые, растут постоянно, наверное, на протяжении всей жизни. Глаза миндалевидной формы. Цвет радужной оболочки глаз варьируется в зависимости от освещения на солнце изумрудные, в темное время кислотно-желтые. Зрачок вертикальный как у рептилий. Уши треугольные заостренные наверху, у самок кисточки на кончиках. Лапы сильные, на пальцах когти. Тело мускулистое с широкой грудью и узким тазом. Хвост средней длины, прямой. Живут стаями по 10–25 особей с четкой иерархией, во главе которой стоит вожак. Развито ночное зрение, в связи с этим выходят на охоту чаще всего ночью. Со временем стало заметно у нового поколения минимальные зачатки способности к регенерации. В частности, зарастание пулевых ранений за несколько дней без воспалений и нагноения. Взятые образцы крови показали, что в ней содержится вещество похожее на антибиотик, но скорее всего, это симбиоз мутировавших спор грибов пенициллов и млекопитающих. Бывали случаи одомашнивания щенков злючки, возможно, остались давние инстинкты связи с человеком.

Спустя полчаса, Стекляшка, нажравшись и сытно рыгнув, с наслаждением курил и травил байки, от которой ржали все пернатые. Даже вояки улыбались, слушая сочный рассказ Флягина за иркутские дела.

«… любезный, что желаете, спросил я, заметив, что из пасти псевдомедика капает жёлтая слюна. Есть два замечательных средства – укол в голову, либо клизма. Что выбираете, пожилой человек», – Стекляшка хитро прищурился и обвел взглядом слушателей, у которых от хохота на лицах выступили слезы.

«Честно говоря, подобное обращение покоробило меня», – продолжал Флягин свой рассказ, – «Несмотря на неравномерно прожитые годы, перспектива оказаться в зависимости от процедур уважаемого медика не внушала мне уверенности. Засим я просто заорал – «Гранату и свободу гетеросексуалам!»

Пернатые, услышав данный пассаж Стекляшки, опять заржали как укуренные, впрочем, таковыми они  и являлись.

«Садрочевский ощутимо обосрался, расстроенно закурив трубку, набитую отборной китайской ромашкой. Взяв на столе рецепт на многократный прием ЛСД в боевых условиях, открыв шкаф, я стал засовывать в рот разноцветные порошки и таблетки, успокаивая себя тем, что я укрепляю обороноспособность себя», – быстро выкрикнул сам себя, передразнивая Флягина, и один совенок упал в истерическом хохоте, держась за живот.

«Адовый приход не заставил себя ждать. В моем животе глухо ухнуло, заскрежетало и… Садрочевский обгадился, хотя стыдно стало мне. Воин с позывным «Патриарх» осоловело глядел на перфоманс, происходящий в обители медицины, попутно доставая гранату от Лады Гранты. Тряся ШРУСом, он заорал: «Аааааааа, сука бля, я ранен, а доктор срет! Поправляя поехавшее сознание седьмой рукой, я резонно возразил: «Ахзтрпромппилшльбюджжзхнекучситььннреуйфчспротю», – выкрикнул Стекляшка и затих, важно взяв протянутую сигарету, которую тут же прикурил дымящейся головешкой. Пернатые, ну те, кто был свободен от караула, затихли в ожидании продолжения. Даже я, развалившись на заднем диване Крузака, ждал пролонгации жирноты, которую травил Флягин. Все это напоминало допиздецовый выезд на рыбалку в кругу друзей, и даже тихое сопение спящей Марго и ерзание щенка-мутанта у меня на коленях, навевали приятные воспоминания мирной жизни, которая была всего-то пять лет назад.

«Накрыло меня просто в слюни», – продолжил, наконец, Стекляшка свою историю, – «остатками интеллекта я сообразил, что мне нужно на воздух. Я пополз на четвереньках в сторону выхода, попутно въебавшись руками в кровь и дерьмо убитых бойцов. Выбравшись из бункера, я пизданулся в жидкую грязь лицом. Пролежав минут пять, меня перевернула медсестра Чинара, цыганка по происхождению. Убедившись, что я просто объебошен в край, а не ранен, потащила меня за петлю на разгрузке. Куда тащила мне было глубоко похую, так как в моем воображении я видел картину, как какой-то солнцеликий на небе тряс хером, приговаривая: – «Ты все равно сдохнешь, ебучий ты наркоман!». На это блядство с его стороны я поднял руку и показал средний палец в небо. Проснулся я от того, что кто-то очень хуево мне сосет, цепляя зубами мою залупу. Приподняв голову, я увидел медсестру Чинару, яро заглатывающую мой член.

– Бляяя только бы не намотать что-нибудь от нее… – подумал я про себя. Почувствовав, что конча подходит, я спустил ей в рот все что успел накопить после последнего визита к платным тварям. Медсеструха закашлялась и начала сплевывать белковую субстанцию.

– Глотай, хуле сплевываешь? – промычал я.

– Она у тебя на вкус как твой стекломой, без закуски не проглотить, – пробубнила, ехидно улыбаясь, медицинская пизда.

– Ну и нахуй ты меня сюда притащила?» – оглядев палатку, в которой жила цыганка, спросил я.

– Ты лежал в луже дерьма и мог захлебнуться к хуям, я не могла пройти мимо… Тем более, давно хотела поебаться с тобой, заметь бесплатно, попутно раздеваясь, объяснила Чинара.

– Иди ты нахуй, страшная скотина, заорал я, а за отсос премного благодарен.

Хохот опять сотряс лагерь, а Дратути упал на спину и стал ржать как конь. Филин с мокрыми от слез глазами держался за живот и гоготал как после килограмма марихуаны.

–Так, – обломал я веселую компашку и щенок злючки, чуть дернувшись, недовольно заворчал, –рассосались спать, скоро смена караула.

 

 

Глава XI. Вагнер

 

– А Вас, пожилой человек, я попрошу остаться, –полушутя, сказал я Стекляшке, – уделите мне минуточку времени.

– Без проблем, – добродушно улыбнулся Флягин, отряхивая брюки.

Он не торопясь подошел к крузаку и, усевшись на переднее сидение, полуобернулся ко мне, готовясь ждать уже конкретных расспросов.

– Откуда у вас злючка маленький взялся? – спросил я Демида, показав взглядом на спящего у меня на коленях маленького кобелька.

– Да все банально, – глаза у стекляшки стали немного грустными, когда он начал свой рассказ, – короче оклемались мы после высера нас сюда. Пробираемся по лесу потихоньку, Забор говорит мол рык какой-то слышит. Я ему говорю, мол, иди, нахуй жути наводить и так хуево. Тут и я шорох услышал, думаю че за хуйня? Не успел башню повернуть, на Снаряда животина с белой шерстью набросилась. Вон видишь, горка подрана на рукаве. Забор давай палить в нее, полмагазина всадил, а ей похуй. Ну короче я нож достал, на тварь сзади навалился, за пасть схватил снизу и давай ей горло пилить ножом. Снаряд орет, кровища ему на морду льется, а я кайфую от убийства холодным оружием. Ну, слабость у меня к клинкам, я ножевик по жизни. В итоге завалили мы эту тварь, оказалась сука. Тут выбегает мелкий писос ее, и давай тявкать и меня за штанину драть. Я сначала думал и его в расход пустить, но потом подумал, что дитя он, не виноват ни в чем. Оставил, может сгодится на что.

– Гуманист, значит, – я одобрительно закивал, – а что там у вас за дела в Иркутске были, только давай без этого своего стеба. Серьезно все рассказывай и правду всю мне изложи.

– В Иркутске мы хуесосов брали, – вспомнив про свой наркогород Флягин загрустил, – постоянно соревнования выигрывали. Раз случай был. Сидели мы в «Соболе», ждали жертву, ну и Хомяк давай выебываться, мол он по малолетке тайским боксом занимался. Ну, короче мы его подъебывать начали, гуком называть, что место ему на дереве. Подняли глум в общем, он разозлился и заспорил с нами на ящик вискаря, что он выбежит из машины первым и уебет хуйлопана ударом ноги в башню. Ну, короче настал час «Х» (хэ), он вылетает, первым подбегает к зверю и с прыжка бьет ему в башку ногой. Но случается оказия: он падает на руку и, как оказалось, ломает ее к хуям. Мы орем, зверь в отключке, в рации мат начальника. Короче проспорили мы ему пойло. Ровно через год после этого настал БП. Забор семью потерял, все остальные – кто разведен, кто холостой. Государство по пизде пошло, и нахуй никому мы не нужны стали. К банде, в которую превратились менты, мы не примкнули, не захотели простой народ кошмарить. Ему и так ебано живется. Помыкались мы немного, да и подрядились к местному князьку проблемки разруливать. Ну, там груз сопроводить, охрану его жопы обеспечить. Че в фургонах было, мы не знали до тех пор, пока ночью Забор ни полез туда чего-нибудь спиздить. Открыл дверцу, а там людей полно связанных. Ну, мы подумали нахуя ему они ему? Короче положили мы болт на это. На следующий день прибыли на место, там бункер подземный. Человеков мы туда сгрузили, а там ученые в халатах чет шарились, людей отбирали, как на рынке коней, по зубам. Как вся канитель кончилась, я подошел к тому князьку, мол, бабки давай за работу, как договаривались, по прибытию. Он, мол, давай мне хуй в уши вкручивать, мол, нет бабла, давай по приезду. Хотя Хомяк видал как ему ученые отслюнявили. Я потребовал уже с наездом, а он мне, мол, ладно ща, иди к своим, всё принесут. Ну, я к своим пришел, а они жрут сидят, ну и сел с ними. Только присел, а по нам его сброд из десятка бывших уркаганов давай палить. Мы свое дело знаем на «заебись и ахуенно». В общем угандошили мы их, как воспитанников детского сада «Теремок» и все бабки забрали. Забор говорит: «Давайте, мол, и ученых выхлопаем, у них бабла как у дурака фантиков. Мы пошли в бункер, а там предбанник, в котором мы были и дверь с кодовым замком, тут какой-то хуй вваливается с улицы из ученых, мы его за шкибот. «Открывай дверь», – говорю, тот ни в какую. Отпиздили его немного, пальцы поломали ему, и ногти повыдрали, он нам дверь и открыл. Вваливаемся туда, а там… еби ее мать че там. Кругом эти пидоры и в капсулах с синей жидкостью твари лежат, отдаленно на людей смахивающие. Короче вся эта хуета мне не понравилась. Мы давай там мочить всех. Залетаем дальше, а там камеры и люди сидят. Мы пооткрывали калитки, народ выпустили. Старшего из ученых нашли на обратном пути: в подсобке спрятался. Давай выведывать у него, где бабки? Короче кошмарили его часа два, окурки об спину тушили, пиздили, как Тайсон грушу. В итоге раскололся, что бабло в сейфе. Туда глянули, а там золотишка немного и бабла тысяч сто зеленых. Мы этого пидора за блядство над людьми в бункере закрыли, а перед этим подожгли.

– Лихие вы ребята, – я удовлетворенно хмыкнул, – а не пиздишь?

– Да вот тебе крест, – Стекляшка гневно сверкнул глазами и истово перекрестился, – мы свое дело знаем, если не веришь, поставь на штурм, всех порвем. Тока БК пополнить надо и гранат бы немного.

– Добро, – я кивнул, – так и сделаю. Надо посмотреть каковы вы в деле. Ну, а теперь спать. Отдыхать будете закрытыми, в бронированном КамАЗе. Заранее прошу пардону, но знаю я вас от силы три часа. Оружие не забираю. Если срать-ссать захотите, стукнете, и пернатые вас проводят.

– Да без проблем, командир, – Флягин кивнул, –спасибо тебе, не знаю, чтобы мы делали, если бы не ты.

Я промолчал и лишь протянул руку для рукопожатия. Флягин пожал мою ладонь, как медведь, и убыл к своим.

«Что же творится с нами, Господи», – подумал я с грустью и, осторожно положив маленького мутанта-собаку на кресло, вышел из двухсотого проверять караулы.

За всю ночь я так и не смог толком поспать. Сами понимаете, столько событий за столь короткий период дают жуткий нервяк. В общем шараебился в туда-сюда, проверял караулы, пытался переварить информацию Стекляшки, смотрел в зеркало, старательно оттягивая веко, но ясно в темноте желтизны не увидел. Лишь под утро с горечью убедился, что у меня желтуха. Только полный идиот мог поверить дифирамбам мелкой девки, которая пыталась втереться ко мне в доверие. Бабам я не доверял еще со студенчества и в настоящее время привычки менять не собирался. Так сказать, не видел резона.

Расхаживая внутри большого круга из грузовиков, я чувствовал себя покорителем Дикого Запада. Они тоже в свое время с семьями и добром перли на земли индейцев и, наученные горьким опытом, чуть что, сразу строили свои фургоны в круг, ебоша краснокожих из своего примитивного огнестрела. Вот и мы практически тоже как те белые переселенцы, только у врагов шмурдяк получше будет, жопой чую. Самое интересно, пока я ходил как неприкаянный, со мной везде шлялся щенок злючки, своей семенящей неуклюжей походкой, то и дело, наскакивая мне на ногу мокрым носом. Сообразив, что шерстяной сирота видит во мне нечто большее, чем просто человека, я поднял его на руки и погладил по маленькой треугольной голове. Щенок чуть заскулил и ткнулся мордой мне в разгрузку.

«Бедняга. Одному тяжело в этом мире выживать. Надо всегда быть в чьей-то банде. Мамки и папки у тебя нет, так что ты будешь со мной теперь», – подумал я, чувствуя, как щенок засопел, учуяв запах солярки, кожи и оружейной смазки.

«Как же тебя назвать то? Как говорится, как корабль назовешь…»

Собачья кличка в голову пришла быстро и, устроившись поудобнее в крузаке, я гладил гладкую, белоснежную собачью шкуру, приговаривая имя кобелька.

«Вагнер. Мой мальчик. Ух, ты мой хороший, зубастая морда».

Самое забавное, рядом дрыхла вполне себе ебабельная молодая девка, а я с собакой возился. Только теперь до меня стала доходить простая истина. Баб всегда много, а вот хорошую собаку найти – это дорогого стоит.

Так я и уснул.

Проспал, однако, недолго, так как под утро был запланирован марш.

– Гусь, – Филин тряс меня за плечо, опасливо озираясь на рычащего на него щенка, – вставай, жрать пора.

– Ух, ты, злющий какой, – добавил, глядя на Вагнера Фил и направился к поварам, которые уже во всю кашеварили.

Без завтрака в походе никак, и он занял у нас добрый час. Приготовить, съесть, убраться за собой. Наконец, мы тронулись в том же порядке. Стекляшку я отправил в Фалькатус (а то заебет со своими байками), а сам расположился на переднем сидении рядом с офицером чекистов, который уже свыкся с ролью водилы. Ну, по всей видимости, такой расклад его устраивал, так сказать – «лучше быть живой собакой, чем мертвым львом». Тем более, по его хитрой роже я видел, что за ним и свалить не заржавеет.

– Как тебя зовут то, – спросил я серого, разминая третью за утро сигарету.

– Майор Громов Иван Петрович, – медленно сказал чекан, с благодарностью взяв протянутую мной сигарету, –командир роты материального обеспечения.

– Меня Руслан, рад знакомству. Че вы так лоханулись то в Поворино? – не удержался я от вопроса, который меня мучил все время, – я чекистов себе покруче представлял.

– Ну, à la guerre comme à la guerre (на войне как на войне), – глаза у чекиста стали грустные, и он сжал свои челюсти, – вы не операторов положили, мы всего лишь снабженцы. Так что рекомендую снизить градус своего высокомерия. Тем более, вояки эти не вовремя появились. Кто же знал, что рядом есть крупные силы противника. Красновцев ждали, они и должны были обеспечить нашу безопасность, но судя по болтающемуся у вас в хвосте уазику, нас уже никто не встретит.

– Ну, ясно, ясно, – я улыбнулся, видя, что задел за живое, – согласен с тобой, майор. На войне от удачи многое зависит.

Мы еще некоторое время молча курили, и я опять начал разводить чекана на разговоры.

– Вот скажи мне, майор, – я оценивающе посмотрел на его волевой подбородок и тонкие губы, – как так произошло, что в бывшей России рулят лишь три группировки, да и те в плане идеологии поехали в край?

– Сложный вопрос, Руслан, – чекист задумался, не переставая, однако следить за дистанцией между нами и броневиком, – а что ты понимаешь под выражением «поехали в плане идеологии»?

– Ну, вот сам подумай, – я ухватил нить разговора и начал выпытывать интересующую меня инфу, – вояки легионерами стали, причем православными, менты на язычестве помешались, за белую расу топят, а вы мертвых баб сношаете и пакостите всем.

Чекист улыбнулся, и на его щеках появились озорные складки.

– Образованный, значит, – ответил на вопрос вопросом Громов, – ну допустим, в высшем совете есть такое посвящение, а вот мне не приходилось.

– Ну а к чему вся эта масонская чертовщина? – я не унимался и даже от щедрот дал еще одну сигарету и по салону поплыли клубы табачного дыма.

– Понимаешь, Руслан, фартовый ты командир сброда, – чекист выдохнул дым и чуть пожевал губами, – а ведь многие выжившие и без масонства мертвую бабу оприходуют, не задумываясь, а потом сожрут ее к хуям.

– Ну, это верно, – я достал коньяк и чуть пригубив, предложил чекану, – только вот мне интересно обоснование ваших этих обрядов. В конце концов, вы же не погрязли в скотстве.

– Я – человек простой, – скромно начал майор, – но могу тебе сказать одно. Все религии, ну крупные: христианство, иудаизм, ислам, буддизм, брахманизм, ебать его в качель, они для простых людей. Делай то, не делай этого. Это очень удобный механизм управления. Религии держат быдло в узде, тем более, простому народу особо-то терять нечего. Потребляют они мало, вечно ноют, носятся со своими спиногрызами, которые и им-то не принадлежат, так как дети во все времена были собственностью государства. Так вот, для быдла, прости за грубость, есть путь правой руки, который воплощен в традиционных религиях. Суть там одна: не греши и после смерти тебе воздастся и закайфуешь. Но вот есть одна проблема: образованные люди не могут поверить в ту хуйню, которая написана в святых книгах. Сам понимаешь, писались «святые» книги давно, много в них откровенного пиздежа и логических провалов. В общем, тот, кто хоть толику имеет здравого смысла в башке и свободен от соплей и страха смерти, тот не верит этим заповедям.

– Так, – я начал нервничать, – не уводи в сторону базар. Вы баб мертвых зачем ебете?

– Сейчас расскажу, – чекан улыбнулся и сделал большой глоток конины, – не мандражируй. Так вот, для быдла есть путь правой руки, и он весь в книгах святых. Не греши и все такое. Но для избранных, тех, у кого дух присутствует, есть иной путь – путь левой руки. По сути, мы идем через грех к Богу и намного быстрее. Не буду скрывать, я – майор Громов, убежденный масон в ранге товарища, и когда придет время, то оприходую мертвую как живую.

– Ахахахаахах, – засмеялся я, видя, что и чекан тоже сдерживает улыбку, – ты мне скажи, ЗАЧЕМ ВЫ ЕБЕТЕ МЕРТВЫХ БАБ!?

– Мы идем к Богу через мерзость, – на лице чекана вдруг отразилась усталость, – ведь на этой земле его нет, так как всю вселенную создал мелкий бес-неудачник. Наш настоящий отец небесный ждет, когда мы отринем плотские желания, и повернемся к свету, воспаряя духом к нему в объятья.

– Так, блять, – выругался я, – чекисту больше не наливать.

Чалились мы еще день. Дорога была разбита, да и двигались мы очень осторожно. Наконец прибыли на место и уже в сумерках наша колонна упёрлась в небольшую до основания сожжённую деревеньку. Собственно, деревенькой это место назвать было трудно, ибо от домов остались лишь черные остовы печей, темными тенями, торчавшими с двух сторон единственной улицы, предавая мёртвому поселению зловещий вид иллюстрации ада.

«Тпруууу!» – я позволил пошутить себе, фыркнув в рацию, с удовольствием отметив, что все бойцы без лишних слов выскочили из транспорта и заняли оборону. Старшие, которых я назначил комодами: Скорпион, Стекляшка, Дратути и Шакал (авторитетный штурмовик совят), поспешили к ставшему штабным Крузаку, а позже к нему подтянулся и Фил, который с недавних пор выполнял у меня функции начальника штаба.

Тянуть сома-мутанта за щупальца я не стал, сразу доведя до личного состава вводную. Не сказать, что я охуевше полюбил командовать, хотя чего греха таить – мне это было по кайфу, но двигала мною не жажда власти, а ясное осознание того, ЧТО нужно делать. Я даже не успевал удивляться, как мысли генерируются в моей голове под безухим кевларовым шлемом с аляповатым маленьким рисунком гуся…

– Короче так, парни, пообщался я с ведьмой и она гуторит, что местная вооруженная банда частенько на карячках молится единому Богу, вангую там муслимы окопались, и я буду их называть по старой памяти игиловцами, – я достал «Приму» и, угостив все командование, закурил сам и продолжил, – вся эта хуесосная братия в километрах пяти отсюда.

– Че, – Филин хитро прищурился, – дежавю, блять.

– Ага, гигиловцы вонючие, – название нашего будущего противника я произнёс с южнорусским говором, подражая незабвенному «музыканту» с кувалдой.

– Прежде чем на ноль множить этих обрезанных овцелюбов, – Дратути сплюнул и, нащупав флягу с самогоном, быстро хлебнул, – трэба пошукать, как эти свиноненавистники себе быт обустроили в кяфирском посёлке.

– Мы им повторное обрезание сделаем с нашим-то шмурдяком, – Леонид хрустнул пальцами и взял флягу, которую пустил по кругу Дратути, – у нас столько тяжелого, что в аккурат обрежем их по шею.

Наш смех огласил окрестности и насторожил маленького щенка злючки, который подбежал ко мне и, прижавшись к моей ноге, сердито зарычал.

– Голову даю на отсечение, что местные, кто в живых остался, на бутылке сидят! – сказал Стекляшка, сосредоточенно сопя.

Фил внимательно смотрел на меня, скрестив руки на груди, Скорпион же просто сел по-турецки, подперев щеки ладонями.

– В общем так, река делит село на три части – я ткнул пальцем в старую карту, – южную, северную и восточную. Мост один, который связывает южную и северную части. На востоке никого нет, кроме всякой параши в виде местной фауны – местность сильно загрязнена, бабахи окопались в северной части, они рекой прикрыты с юга, мост, вроде как, взорван, с тыла у джихадистов лес, что в нем – я в душе не ебу, но в свете последних событий, – я посмотрел на Вагнера, играющего с костью, подозрительно похожей на берцовую, – по грибы и ягоды туда лучше не ходить. Значится надо нам языка-бабаховца взять, а заодно оценить силы противника и систему обороны этого колхоза. Ну, так как есть добровольцы или по старой традиции их назначим? – я внимательно обвел взглядом присутствующих.

– Руслан, я со своими пойду! – Флягин спокойно и сосредоточено посмотрел на меня, наконец, выплюнув изо рта ошметок «Примы», который даже на чинарик не тянул.

– Добре, другого я от тебя и не ожидал! – я одобрительно хлопнул громовца по плечу, – так, парни, возьмите пушки посерьёзнее, ПНВ и тепловизоры, и про броню не забудьте, всем себя беречь надо – раньше народу было много, да людей мало, а сейчас – ни тех, ни этих!

Демид кивнул и спешно удалился в сторону хвоста колонны, что-то бормоча себе под нос про Солнцеликого, и какого-то Тромбоныча.

Я отвёл Фила чуть в сторону.

– Вот что, друг, – зашептал я ему в лицо, – бери Дратути и Боню, экипируйтесь и выдвигайтесь вместе с Демидом и его людьми, для чего объяснять не надо?

Филин задумчиво кивнул.

– Ясно всё, чтобы в деле на наших новых товарищей посмотреть, ну и проконтролировать, дабы они с нашим шмурдяком в сторону моря не дернули, чего уж тут не понять, если заморосят, то мы их в персональный громовский ад с торчами и цыганами определим на раз-два! – Фил усмехнулся.

– Это ты верно подметил, а то ситуация, как при просмотре японского гей-порно, – я широко улыбнулся, отмечая про себя, что Фил все схватывает на лету, – вроде процесс ясен, а детали пугают!

– Вот скажи мне, Руслан, – Фил пронзительно, с каким-то диким любопытством посмотрел на меня, – как ты смог под Хишамом уцелеть, там же почти весь 5 ШО положили?

Его вопрос о делах за Сирию был неожиданным и неуместным, но я понимал острое любопытство друга. Фил любил приговаривать, что мне везет не по-детски и поэтому он постарается всеми силами быть со мной в связке. Странный он тип. Жесткий и отвязный, но был в нем стержень, да и друг он отличный.

– Даже не знаю, Фил, – я присел на стальную дугу Крузака и устало вздохнул, – там адище был. Мое отделение все в фарш с арты порубило. Вроде как по нам с Хаймарсов работали, а потом вертолеты прилетели и этот заебаный АС-130, ангел смерти, блять.

– Так как ты уцелел? – Фил присел на корточки и проникновенно заглянул мне в глаза, как будто хотел услышать неожиданную, а может и с привкусом мистики разгадку моего чудесного спасения.

– Да там все тривиально было, но сука, смешно, – я горько усмехнулся, вспоминая события десятилетней давности, и естественно закурил, чуть хлебнув из фляги Фила, – в общем, только я выскочил, из Урала по нам как пизданет. Урал в хламину. Рядом тут же Т-55 как уебет, у него аж башню метров на 50 отшвырнуло. Я даже охуеть не успел, меня накрыло сразу. Очнулся я, когда уже светало. Вокруг дымище, трупы и куски тел. Запах просто жуткий, наверное, такой в аду только присутствует. Духан от горелого мяса, паленой резины и свежей крови. Короче кое-как на бок лег. Все тело изрезано и избито. Правая рука болит так, как будто ее бес отверткой ковыряет. Глаза слезятся, их жжет от пота и крови. Шайтанка моя вместе с морковками улетела к хуям, не осталось даже АПС. Чуть осмотрелся, вижу изуродованные тела своих…

К моему горлу вдруг подступил ком, и я молча выпил, тут же судорожно закуривая пойло. Перед глазами пронеслась картина нашего обидного поражения. Изуродованные до неузнаваемости тела моих друзей. Покореженная техника.

– Ну, а дальше то что, – не унимался Фил, – как ты вышел из этой жопы?

– Короче, лежу дальше и пытаюсь понять, смогу ли я как-то перемещаться в пространстве, – сделав затяг, я отметил про себя, что мои руки трясутся, – и понял, что не могу. Думаю, ну все, пиздец тебе, Гусь, допрыгался, пернатый ты искатель приключений.

– Заебал ты со своей лирикой, – Филу явно не терпелось услышать развязку, – говори уже, не томи!

– Лежу такой, вспоминаю свою жизнь, Богу молюсь и понимаю, что все, мне пиздец. Придут сейчас курды ебучии и продадут меня ГИГИЛУ сраному, – я с вызовом посмотрел на Фила, – а Сирия это нихуя не Донбасс, братуха. Там бородатые вагнеровца прежде чем в расход пустить так изуродуют, что родная мать не узнает. Они пленного русского по кускам резать начнут и сжигать твои части тела у тебя на глазах, чтобы ты аромат своей сожжённой плоти вдыхал.

Мы замолчали на некоторое время и курили, попивая конину. Мы вообще часто пили, так как алкоголь по некоторым данным спасает от радиации. Хотя она, по сути, не причем.

– Достал я эфку, – продолжал я свой рассказ, – и лежу, жду вонючек. Думаю, хер вы меня живым возьмете, мрази и тут наблюдаю картину маслом: подъезжает 4 «хамвика» и оттуда выходят пиндосы. Все чистенькие, довольные, обвешанные тактикульными приблудами. Пидоры, блять. Вышли они со своими карабинами зашкварными и давай ходить среди трупов. Ходят, ржут, фотографируются, стреляют иногда в раненых, а ты знаешь, во мне такая радость стала подниматься. Ну, думаю, отлично, сейчас я вас уебу, ушлепков и тут же тихонько чеку вынимаю и жду, когда ко мне первая пятерка амеров подгребет.

Я замолчал и, прищурившись, посмотрел на Фила, который замер в предвкушении развязки той драмы, где я чуть было ни сыграл роль героического жмура.

– Идут, в общем, эти членососы, а я уже такой довольный их жду, – я, сплюнув, выбросил окурок и старательно его растоптал, – и тут неожиданно выходит, хер пойми откуда, гопота ДНРовская, ну эти, блять, пенсионеры-алкоголики из «Карпат» и давай амеров ебошить. Карпачей человек десять было, и они из всех стволов навалили по пиндосам. Ближних ко мне говноедов завалили сразу, с них аж клочья полетели, а остальные давай орать, в тачки свои ломанулись и уехали, только пыль столбом стояла. Суки.

Глаза у Фила загорелись, и он с наслаждением слушал рассказ, где его, возможно, бывшие друзья завалили неуязвимых амеров.

– В «Карпатах», ну то есть в «Весне», было много народу в возрасте, и я им такой ору: «Здорово, пенсия! Старый конь борозды не испортит – но и глубоко не вспашет». Намекаю им, что, типа догнать всех силы уже не те. Они услышали, что раненый им орет, и давай ко мне со всех ног. Глаза у всех бешеные, они на зарубу опоздали и сейчас смотрели на все это инферно со смешанными чувствами. Еле мне руку разжали с гранатой – вставив чеку обратно. Потом в Питере нейрохирурги долго ковырялись и сшивали мои сухожилия. Все еще клешня болит, когда погода портится.

– Мда, брат, – Фил защелкал языком, словно пробуя на вкус вкусную историю, – боги на твоей стороне, поздравляю.

– Да хер его знает, братела, – я опять хлебнул из фляги, краем глаза заметив, что Марго уже не спит, а слушает мою историю, сидя на заднем сидении «Тойоты», – я же христианином был, но потом понял, что христианский Бог – он не добрый дедушка, а циничный ростовщик и за все блага, которыми он одаривает своих почитателей, берет большой процент, очень большой.

– Ну, еще бы, – довольный Фил одобрительно закивал, – он же еврей, все логично.

 

 

 

Глава XII. Тако бысть, тако еси, тако буди!

 

Мы еще немного помолчали и, наконец, Филин встал, хрустнув коленями.

– Ладно, Руслан, – Фил устало вздохнул, – пойду я, надо приготовиться чутка, скоро за языком халяльным идти.

– Давай, – тихо сказал я, будучи все еще погруженным в воспоминания, – перед выступлением всех ко мне приведи.

– Не вопрос, – кивнул мой новоиспеченный начальник штаба и, развернувшись на каблуках, усталой походкой пошел прочь.

Я же стоял и смотрел, как удаляется в сторону костра мощная фигура Филина. Что ни говори, а он достойный человек. Да, он отморозок, да кровожаден, но он никогда не ударит в спину того, кого называет своим другом, а в наше время это большая редкость.

Рядом заскулил Вагнер и я, взяв его на руки, стал гладить маленькую треугольную голову щенка-сироты, чуть приминая торчащие уши.

«Мой ты хороший. Скоро подрастешь и станешь настоящим убийцей. Всякую нечисть грызть будешь», –шептал я под довольное хрюканье пса.

– Руслан Сергеевич, – обратилась ко мне Марго, как будто ревнуя меня к собаке, – давайте я вам форму постираю.

Предложение ведьмы было разумным, так как если девку не использовать в хозяйстве, то она, по сути, бесполезна, а в ее магические способности я еще до конца не уверовал, чтоб бесплатно давать ей харчи. Остается только драть ее, но я не хотел, пока. Примечательным было то, что девка постоянно пыталась заострить внимание на своей персоне. То чуть прильнет, то, как бы невзначай, погладит. Теперь, поняв, что секса не будет, она решила умасливать всесильного командира наемников по-иному, что, кстати, меня вполне устраивало.

Быстро сбегав за ведром, она набрала воду из канистр и, согрев ее, принялась стирать мою старую горку, которую перед предстоящим боем я так и не сменил на чекисткую униформу. Чистая форма до зарубы – это важно, так как при ранении, в тело обычно попадают куски ткани и если гимнастёрка грязная, то не миновать серьезного нагноения раны или даже смерти. Так что пусть стирает, не переломится. В общем, я не видел смысла перед зарубой облачаться в чеканское тактикульное новье. Потом надену, если жив останусь.

«Останешься, останешься, червяк, не ссы! Ты мне еще пока нужен», – прозвучал вдруг в голове противный голос и, мерзко захихикав, растворился в нейронных связях моего мозга.

Я уже стал привыкать к своей шизофрении и продолжал спокойно сидеть на высоком капоте Крузака, задумчиво куря, наблюдая, как Марго, пыхтя, отстирывает мое обмундирование.

Примерно через полчаса ко мне подошел отряд разведчиков. Лица у всех были немного взволнованными, и мне стало немного стыдно, за то, что отправляя их в лагерь противника, я сижу как пенсионер на кухне, с сигаретой и пыхтящей над шмотьем девкой.

Встав, я подошел прямо босиком к парням, пожал каждому руку и крепко обнялся с Филином. Все это было сделано в свете догорающего костра, по сути, в густых сумерках. В них и растворились пять парней с Иркутска, хохмач Дратути и мой друг Фил. Фарту я разведчикам не пожелал, так как обычно удачу сулят неудачникам, а я верил в своих парней.

—————————————————————

Ветер со стойким запахом прелого сена задувал с фронта. В темноте отряд выглядел маленькими штрихами в пустоте ночи. Навстречу, из леса возникла широкая двухполосная автодорога, высветив «кошачьими глазами» уцелевшие отбойники и знаки, призрачные тени оружия, причудливые силуэты ПНВ и тепловизоры, складки военного снаряжения. Луч красного подствольного фонаря Снаряда упёрся в табличку с названием населенного пункта: «Красноармейское». Не по-летнему холодный дождь глухо стучал по одежде. Вдоль улицы тянулись остовы сгоревших домов, покосившиеся столбы. Забор, шедший в головном дозоре, вдруг резко взметнул сжатый кулак в темноту неба, бросился в придорожную канаву, выставив ствол автомата перед собой. Одновременно в наушниках послышался его встревоженный голос: «Силуэт на одиннадцать часов!»

Короткими зигзагообразными перебежками, пригнувшись к земле, мы полукольцом охватили предполагаемое место нахождения противника.

– Охуеть, бля! – Демид с омерзением смотрел на то, что Забор принял за стоящего у обочины человека. На металлическую шишку, венчавшую кирпичный столб забора была насажена человеческая голова с отрезанным носом и вырванными ушами. Судя по состоянию кожных покровов и стойкому запаху мертвечины, красовалась она тут не менее двух недель. Странно, что местная фауна не объела эти жуткие останки человека. Фонари остальных бойцов высветили такие же «украшения» на соседних столбах.

– Охуенный ландшафтный дизайнер тут потрудился! – Дратути сплюнул себе под ноги, вытащив из кармана пачку сигарет.

– Равшан с Джамшутом жгут не по-детски, – Фил снял с головы черную бандану и вытер ею мокрое от дождя лицо.

– ИГИЛовцы хуевы развлекались, жду – не дождусь, когда мы этих ослоебов к шайтану в пекло отправим! – Боня сосредоточено пускал дым Примы.

– Короче так, парни, – Флягин подвёл черту под незапланированным привалом, – дорога эта аккурат к мосту ведёт, дальше надо параллельными улицами двигать, фонари больше не включать, не курить, лишнего не пиздеть!

Свернув на соседнюю улицу, разведчики медленно и осторожно шли в сторону реки, приближение которой угадывалось по тошнотворному запаху, который больше всего напоминал смесь вони тухлятины и ацетона. По мере приближения к водоёму, бойцам все чаще стали попадаться свидетельства нерушимой «дружбы народов» – раздутые трупы, болтающиеся на покосившихся фонарных столбах, посаженные на кол тела без конечностей, и просто растерзанные останки тех, кому не повезло жить в этом селе, на момент вторжения джихадистов. Выйдя к берегу реки, разведчики рассредоточились парами, соблюдая правила маскировки, расположились для наблюдения. К общему удивлению, мост оказался совершенно невредим, а на противоположном берегу целые улицы были довольно ярко освещены коптящими факелами, тут и там горели костры, около которых сидели бородатые уёбки, причем на некоторых виднелись вполне годные броники и шлемы.

– Вот гондоны! – ПНВ Дратути уткнулся в небольшую часовенку на том берегу, на куполе которой красовался полумесяц. Рядом с культовым сооружением имелась какая-то непонятная деревянная конструкция, очевидно, призванная изображать минарет.

Нестерпимая вонь реки ощутимо дурманила голову бойцов, их веки отекали, а глаза слезились от напряжения. Вдруг на северном конце моста появились восемь теней.

– Ага, дозоры бабахов за речку всё-таки гоняют! –шёпотом сказал Фил, – на ловца и зверь бежит!

Усмехнувшись тонкой игре слов, Фил продолжил смотреть на отряд сторонников таухида, бредущий по мосту.

– Они на берегу разделиться должны, как мы на двойки, думается, – Дратути напряжённо пялился в окуляр прибора.

На мгновение, бородатых скрыло предмостное укрепление, ДОТ из бетонных блоков, обложенный мешками с песком. В поле зрения появились уже парные дозоры, два из которых пошли по улицам на юг, а два двинулись вдоль берега в противоположные стороны. Причем одна двойка, очевидно, ничего не подозревая, перлась прямо на позицию дозора Флягина. Карикатурная парочка, долговязый худой муджахед и пузатый коротышка, вполголоса что-то обсуждали на режущем слух языке, неуклонно приближаясь к логичному завершению своей карьеры правоверного. Прямо из-под ног долговязого, как чертик из табакерки выпрыгнул командир громовцев, резко взмахнул угрожающего размера кукри. Голова длинного муслима тут же нелепо откинулась назад, выбросив фонтан крови из перебитых кровеносных сосудов. Толстяку оперативно сунули под дых крепкими кулаками, затолкали в рот, неизвестно откуда взявшийся у Забора, красный шарик на черном кожаном ремешке.

– Всё, парни, теперь надо по-рыхлому съебывать, пока тут кипиш не поднялся! – Демид обтер лезвие кукри об одежду безвинно убиенного мудака.

Укороченный на голову труп, раскачав, скинули в воду. Спустя несколько секунд на поверхности воды появились длинные щупальца, и мертвое тело мгновенно скрылось в толще, украсив поверхность красными разводами…

———————————————————

Пока разведка моего небольшого, но имевшего стальные шары отряда, рыскала подле ненавистного врага, которого я по старой памяти окрестил ГИГИЛом, ведьма, старательно отстиравшая мою горку, суетилась около Крузака со жратвой.

– Прижми уже сраку, – крикнул я Марго, внутренне удивляясь такой активности.

«Мда, а девка-то трахаться хочет. О какую трудовую деятельность развела», – подумал я, пересаживаясь на задний диван внедорожника.

Голую спину холодила черная кожа, а запах салона премиальной тачки навевал ностальгию по былым временам.

После сирийской командировки я купил себе такой же «Крузак», только кузов был немного другой. Да, да, я именно из тех понторезов, которые, не имея хаты, берут себе огромную тачку и гоняют на ней как полоумные. Сколько я там баб перепортил, ммм. Хотя, даже если бы у меня был старый таз под жопой, а не сарай стоимостью три ляма деревянных, мой магазин все равно бы не имел дефицита в подсумках. Правильно говорят некоторые социологи: «есть кочевники, а есть огородники». Первые любят тачки и путешествия, а вторые хаты с кухонным гарнитуром и дорогой мебелью. Первые плюнут и уйдут, если что-то пойдет не так (начальник пидарас или жена стерва), а вот вторые будут терпеть, терпилы, блять.

– Руслан Сергеевич, – рядом со мной на сидение плюхнулась Марго, и от нее повеяло стиральным порошком и молодым телом, – вот, покушайте.

Ведьма протянула мне разогретую в банке перловую кашу с мясом и ложку. Молча взяв из красных (от стирки) рук консервы, я поставил их на черненый, чуть пыльный резиновый коврик и схватил худышку за тонкую талию.

– Ох, – прошептала Марго, когда я завалил ее на диван и быстрым движение сорвал с нее тряпье, которое она надела перед постирушками и готовкой, дабы не замызгать свою солдатскую форму, которой очень гордилась.

Тело ведьмы было почти детским, но я никогда не страдал предрассудками.

«Если пошли месячные, то бабу можно пользовать, так как она уже созрела, и ее яйцеклетка плачет кровавыми слезами по мужскому семени», – так думал я и поверье, на своем веку дефлораций осуществил достаточное количество, чтобы не иметь иллюзий по поводу женского пола.

Не подумайте, уважаемый, что я понтуюсь, быть востребованным у баб – это не такое уж и счастье. Нет той эмоциональной игры, а уж пресловутой любви и в помине. Такая моя доля, распечатывать молодых самок, чтобы другие потом пользовались благами семейной жизни, теребя стрелы Амура, застрявшие в любящем сердце.

– Ах, – застонала девка, когда я молча, без прелюдии проник в ее влажную щель Венеры.

– Да, да, – шептала ведьма, когда я засаживал ей по самое не хочу, – как же хорошо, Господи.

Марго стонала подо мной, а я все ускорял темп, понимая, что скоро будет десантирование маленьких гусят. Девка чуть дернулась, протяжно завыла и, укусив меня за плечо, задергала тазом. Кончил и я, судорожно вдыхая запах тела своей ППЖ, от которого все еще веял чуть уловимый запах солярки.

С минуту я лежал, наслаждаясь процессом воспроизводства белковых тел. Наконец, преодолев вялое сопротивление Марго, я сел и, чуть приоткрыв дверь, закурил. Я так всегда делаю, так как это хороший повод оторвать от себя только что выебаную бабу, и не слушать ту чушь, что она несет после секса.

Выкурив полсигареты, я почувствовал на спине прикосновения тонких пальцев.

– Как у тебя много шрамов, Руслан, – прошептала с придыханием ведьма, ведя пальцами по старым рубцам, –тебе страшно было… там?

– Так, – зло оборвал я зарвавшуюся невольницу, даже не удосужившись повернуться, – если еще раз мне тыкнешь, пожалеешь.

Я всегда полагал, что даже если ты трахаешь подчиненных, то они не вправе самочинно рушить иерархию. Дружба дружбой, а служба службой. Марго заткнулась и, по-видимому, решила обидеться, но мне уже было не до этого. В предрассветных сумерках появились фигуры разведчиков.

– Оденься, – буркнул я лежавшей в неглиже ведьме, –имей стыд.

———————————————————————

– Так-так-так, – я довольный расхаживал около пленного муджахеда, рассматривая его как диковинную зверушку, – и че вы тут на Русской равнине забыли, вонючки ебаные?

Разведчики расположились в круг и довольно скалились при виде жирненького трофея.

– Он башкир, – Филин улыбнулся и, отхлебнув самогона, занюхал пойло рыжей гривой Дратути, – говорит, что его за косяк в патруль отправили, и что он – мирный мусульманин.

– Мирный, говоришь? – спросил я, доставая штык нож.

Муслим, увидев мои эволюции с ножом содрогнулся и обоссал новенькую флору, естественно свою. Как любил говорить в свое время один мой знакомый, в пытках мучить тело – не главное, суть допроса в получении правдивой информации. С испугу пленный мог напиздеть, а меня это не устраивало. Для получения достоверной инфы необходимо, чтобы у допрашиваемого был стимул жить, а, следовательно, сразу калечить не стоит. Мало ли, вдруг без члена или пальцев объект не захочет жить и озлобится.

– Прошу Вас, уважаемый, – заскулил толстенький чернявый мужичек, который не так давно еще, возможно, банчил медком или держал мясную лавку, – не убивайте меня!

«Как я заебался. Ну, одно и тоже блять… не убивайте… пощадите меня… то есть как других резать – это мы могем, а как умереть достойно, сразу «не убивайте», – подумал я с грустью приближая острое лезвие к толстому носу гигиловца.

Стекломойщики (так прозвал я иркутских ментов) надежно прижимали конечности пленного к земле, а Стекляшка сидел на корточках, наклонив голову, внимательно изучая мимику перепуганной жертвы.

– Насморк не мучает? – прошептал я, вплотную прижав нож к носу муслима, – докладывай диспозицию и останешься с носом.

Пленный в ответ судорожно закивал и по его лицу потекла кровь, так как мой клинок все еще был в опасной близости от его носопырки.

В общем, мы узнали все. В селе, которое нам необходимо было захватить, находилась исламская радикальная банда в количестве 150 стволов, ну плюс минус. Местный ГИГИЛ был интернациональным. Башкиры, татары, даги и даже русские. Тяжёлого вооружения нет. Было некоторое количество крупнокалиберных пулеметов на так любимых бабахами пикапах и не более. Шайтанок с морковками мало, но есть. По сути, бомжи, и это отлично. Что примечательно, у вонючек имелось отделение из шахидов. Самое забавное, что оно целиком состояло из русни. Но все это мелочи, главным было то, что сегодня днем у бармалеев будет пятничная молитва около часовни, которую духи переоборудовали в мечеть. В общем-то все, если не считать того факта, что село муслимы захватили недавно, не более двух–трех недель назад. Поразительно, какие все-таки деятельные ребятишки. Головы режут мирняку, как будто соревнуются между собой. Стахановцы, блять, хотя может и просто черти на зарплате у Сатаны, мы же в аду.

——————————————————————

Сквозь густой предрассветный туман наш отряд пернатых (которые, к слову, были пополнены чеканами, мы взяли даже раненого в руку чекиста, а то вдруг съебется) по широкой дуге обходил село. Двигались медленно, и хромой офицер серых тут был не причем. Мы опасались вляпаться в какую-нибудь неведомую хуйню, которой местность была буквально нашпигована. Что здесь происходило было непонятно, а тратить время на догадки я не собирался. Но судя по тем видам флоры и фауны, с которыми приходилось сталкиваться, район явно подвергся комбинированному воздействию разнообразных видов оружия массового поражения. Хотя очагов радиоактивного заражения встречалось не так много, видимо бывшие «стратегические партнёры» по НАТО гвоздили тактическими ядерными зарядами только по местам дислокации воинских частей. Постепенно в воздухе повисла тяжёлая дурманящая вонь, от которой, несмотря на применение фильтров, систем дыхания замкнутого цикла противогазов и респираторов, у многих начали слезиться глаза и опухать веки.

– К реке приближаемся! – голос Фила звучал напряжённо.

– Стой! – скомандовал я, – Фил, подойди ко мне, братан.

Из тумана появилась фигура начштаба, который безошибочно узнал меня, несмотря на практически нулевую видимость. Бойцы ощетинились разнообразными стволами во все стороны. Всем было явно не по себе – звуки тонули в густой пелене, не было слышно даже чавкающе-хлюпающих звуков при движении по болотистому грунту.

– Руслан, мы, когда за языком ходили, речка мне не понравилась чуть меньше чем полностью, в ней живёт кто-то, вернее что-то.

Фил, высморкавшись, вытер пальцы о рукав и продолжил.

– Короче, братка, – продолжил Филин и, нащупав пачку сигарет, закурил, – когда труп скинули, то какие-то щупальца показались, они тело сразу обвили, секунды не прошло, на поверхности кроме пятен юшки ни хуя не осталось! Я тебе сразу сказал, что непонятно как перебираться на тот берег, где мы тут мосты искать будем? А вплавь чёт желания нет.

По Филину было видно, что он начинает мандражировать, вспоминая неведомую мутированную хрень. Я же, в свою очередь, прекрасно понимал своего друга и боевого товарища, но странное чувство упрямо гнало меня вперёд, оставалось надеяться, что не навстречу верной гибели.

– Сейчас до русла дойдём, двинемся вниз по течению, попробуем найти участок поуже, и подобие моста организовать из деревьев! – сказал я полным уверенности голосом, стянув респиратор на шею.

– Гусь! – в голосе Фила послышались нотки паники, – Ты не видишь, что ли? Тут нихуя нет, только топь, вонь и наша смерть! У меня навигатор с ума сошел и с часами дрочь какая-то, глянь на свои! Подняв запястье на уровень глаз, я увидел, что минутная и часовая стрелки просто попеременно вращаются в разные стороны. На экране Гармина виднелись надписи на английском, среди которых взгляд выделил название населенного пункта Juneau. Вдруг из тумана послышались звуки боя – рев дизельных моторов, отрывистые очереди автоматов и пулеметов, гроханье рвущихся снарядов, шум вертолетных двигателей, стоны раненых и умирающих, отрывистые команды и… русский мат. Мозг кольнуло раскаленной иглой, вызвав адскую боль. Мысли полетели в голове со скоростью света – Джуно столица штата Аляска, всплыло в памяти. Перед глазами встало растерянное лицо Стекляшки в момент нашего знакомства…

– Отходим, отходим! – заорал я в переговорник, –Левее, севернее, на десять часов, бегом марш!

Бойцы тяжело ломились сквозь пелену тумана. Подхватив под руку хромого и стонущего от боли чекиста, я бежал со всех ног вместе с бойцами основного ударного отряда, который я возглавлял. Сколько времени у нас занял внезапный марш-бросок, точно не сказал бы сам Сатана, время в сознании неожиданно пропало, уступив место ощущению вечного движения вникуда.

Вдруг неожиданно перед нами туман рассеялся, показав крутой берег реки, безмятежно катившей мутную жидкость бордово-желтого цвета. Вдоль берега стояли сухие стволы мертвых деревьев, в нос снова ударила нестерпимая вонь. В жиже, которую язык не поворачивался назвать водой, через все русло реки лежали остовы бронетехники, автомобилей с едва узнаваемыми тактическими знаками вооруженных сил бывшей России, на рыжих обгоревших корпусах БМП, танков, «маталыг» и «Уралов».

Некоторое время отряд отдыхал, переводя дух, ошарашенный неведомыми звуками. Сами понимаете, наша штурмовая группа тащила все на себе – два АГС, весь БК к ним, дюжину шайтанок, мы даже СВЛ крупнокалиберную прихватили. После того, как бойцы отдышались, я лаконично объяснил, что мы чуть не оказались черте где, так как были на краю черной дыры. Почему мы все слышали звуки боя и русскую речь, я даже объяснять не стал, так как сам не понял. Мог лишь предположить, что какое-то русское подразделение пытается вновь покорить Аляску, совершить так сказать, акт реституции. Ну да ладно, не до этого сейчас. Нам нужно свои дела уладить.

В принципе спустя полчаса всем уже было похуй, так как мы вышли на исходный рубеж атаки. Но перед этим нам достанется самое вкусное, корректировать арту и наблюдать, как бармалеев будет рвать в куски от минометного обстрела.

План-то был прост до безобразия, как все гениальное. Зеленые обстреляют стоящих раком на молитве муслимов, попутно вынеся к хуям дот и все возможные огневые точки перед мостом и сразу ломанутся на Фалькатусе в село. Отряд сибиряков во главе с Флягиным будет наступать с другой стороны населенного пункта. Ну, а моя штурмовая группа ударит по ГИГИЛу тогда, когда они будут связаны боем с первыми вошедшими и закрепившимися в селе группами зеленых и иркутян. Опасения, конечно, были, но не за сибиряков. Им-то как раз деваться было некуда. Переживал я в основном из-за зеленых. Они могли дернуть на броневике и отнюдь не в село. Но выхода не было, а наблюдать за ними было некому. Да и грамотных минометчиков среди моих пернатых отморозков было чуть меньше, чем гуманистов. Короче людей было в обрез. По сути, на охрану всего обоза я оставил лишь двух пернатых. Но надо было рискнуть. Священник и Леонид меня, конечно, заверили в том, что они не сбегут и даже крест целовали, клялись Христом. Но, сами понимаете… В общем, я сделал ставку и теперь, нервно кусая губы, ждал, пройдет ли она, или меня кинут как лоха.

Приближение к поселку, под не официальным брендом «ГИГИЛовец хуев», чувствовалось по изрядно прореженному лесу. Всюду были разбросаны пустые консервные банки и упаковки от саудовских сухпаев. Грунт под ногами стал суше и каменистее, рельеф местности явно переходил в пологие холмы, которые окружали село с севера.

– Шире шаг, парни, мы уже близко, – я выдохнул в переговорник.

Отряд двигался по довольно крутому склону очередного холма. Я посмотрел на часы – ровно 11:30, а значит вояки и бойцы Стекляшки уже практически на позициях перед началом штурма. Мы же слегка припозднились из-за непонятной аномалии, но это не точно, ибо по моим расчетам получалось, что, перейдя реку, мы оказались километров на семь выше по течению, чем я думал. Что в этих местах творилось со временем и пространством – одному Сатане ведомо…

Дратути, шустро сбежавший с вершины холма, поспешил доложить: «Село – правее на пару километров, мосток есть хлипкий из дощечек, на том берегу жидкие окопы и подобие ДЗОТа, всего около десятка бабахов тыл караулят».

Я широко улыбнулся, глядя на своих бойцов в новенькой снаряге, которая не только радовала глаз, но и была отличным подспорьем в деле сбережения жизней гусят и совят. Керамические шлемы, щиты, джагернауты, броники с гибкими пластинами и КАПами, тактические пояса: неполный список того, что нам досталось в чекистском обозе.

– А откуда у вас такое богатство? – спросил я у раненого в ногу чекана.

– До БП в Краснодаре Кулибин один рукоблудил, фирма у него своя была. Мы, когда поняли, что и как он делает, хотели его к себе переманить, да поздно было – как сквозь воду провалился, но тип хитрый был, не сомневаюсь, что жив и где-нибудь на Чистых островах сейчас рукоделит! – ответил чекист, поправляя свой несуразный галстук-бабочку.

– Ладно, про умельца-самородка и Чистые острова потом расскажешь, сейчас надо покумекать, как эту шелупонь обойти! Ты – будешь огонь минометов корректировать, а коллеги твои, перед началом штурма – позицию с СВЛ, вооон на том холмике займут, а за ними группа огневого резерва со «Шмелями» и «Мухами» присмотрит. Как только снайпер передний край обработает, пускай огонь в глубину переносит, – объяснил я задачу чекану, тыкая его в грудь пальцем.

Чекист шмыгнул носом, погладил простреленную ногу, которая начала кровить от быстрого бега.

– Заградотряд поставить решил, Руслан? – криво улыбнулся чекистский офицер.

– Доверяй, но проверяй! – я протянул чекисту сигарету, – тем более ваши предшественники обычно их ставили, а тут малость историческая правда восторжествует! – я усмехнулся, своей удачной аналогии, – поверь, в первой линии, тоже не курорт будет! А так отработаете, будете следом за парнями второй волной выдвигаться, их прикрывать. Ферштейн?

Чекист хмуро кивнул, немного подумал и сорвал галстук-бабочку, выбросив его в грязь.

Бойцы огневого взвода, тем временем, быстро занимали позиции в кустах у реки. Чекан с радейкой устраивался на скате возвышенности, налаживал связь с вояками и бойцами Флягина. Штурмовики заняли позиции вблизи моста, готовые по первому сигналу войти в поселок. Я посмотрел на часы –11:59. Пора!

– Три девятки! – скомандовал я в эфир.

Чекист быстро диктовал Леониду координаты для открытия огня.

———————————————————————

– Ну, давайте, ребятки, – распевно произнес отец Серафим, медленно перекрестив легионеров.

– Отец небесный, прости нам наши прегрешения… –тихо молвил священник, подняв голубые глаза к серому небу.

В рации легионеров, наконец, послышался приказ на уничтожение заданного квадрата.

– Время 11.59, по моей команде открыть огонь по противнику, – приказал Леонид и глубоко вдохнув медленно выдохнул, стараясь успокоится, хотя адреналин уже начинал свой бег по кровеносным сосудам.

Последние тридцать секунд прошли в молчании.

– Приготовиться…. ОГОНЬ!!! – закричал центурион и зажал уши ладонями.

———————————————————————

Лежа на вершине холма, я напряженно наблюдал в свой монокуляр за молящимися гигиловцами. Рядом лежал раненый в руку чекист и передавал данные воякам по рации. Кто бы из них мог два дня назад предполагать, что заклятые враги будут работать в одной связке, да еще и под началом мутного командира провинциальных наемников.

Легионеры начали забрасывать снаряды в трофейные минометы и первые «гостинцы» полетели в сторону сборища радикальных обезьян на молитву. Первый снаряд упал ближе к крайним задним рядам, пробив тело насквозь в спину молящемуся радикалу, но не разорвавшись. Спину игиловца разнесло, вытряхнув наружу со стороны груди внутренности в виде фарша из костей и другого ливера. Второй снаряд угодил ближе к центру площадки, разорвавшись с диким грохотом и подняв облако пыли, превратив в куски разбросанного мяса треть поехавших фанатиков. Началась паника, в пыли было не разобрать, куда бежать уцелевшим. Через две секунды в шахматном порядке начали ложиться ВОГи из АГС. Стоял дикий крик раненых, один из ублюдков, стоя на коленях, смотрел на изуродованную руку, из которой хлестал фонтан крови, и вопил как резаная свинья. Снаряды из «Подносов» начали лететь с пронзительным свистом и рвали тела в клочья. Убежать было невозможно, тех, кто пытался это сделать, убивало осколками ВОГов, которые, крича от куража и радости, посылали мои пернатые из двух АГС. Кругом валялись ошметки человеческих тел, а вся площадь была сплошной жижей из крови, внутренностей и грязи.

– Отставить огонь! – передал я команду минометчикам, – грузитесь в Бетмобиль, Флягин уже на подходе.

– Принял, – ответил Леонид и связь прервалась.

«Вот сейчас они свалят, и вся операция накроется меховой пилоткой, лошара», – противный голос внутри моей головы глумливо захихикал.

—————————————————————-

Тяжело израненный, с оторванными ногами выше колен и сожжённой саляфитской бородой суфий, приоткрыл один уцелевший глаз и увидел тело своего брата, насаженное на минометный снаряд. Перед его глазами даже не успела пронестись его мерзкая жизнь, как мина взорвалась, раскидав их тела на десятки метров кровавыми огрызками.

——————————————————————

Сразу после артподготовки отряд Флягина стал заходить с левого фланга отступавшему противнику. Аккуратно пробираясь через дворы, заваленные хламом, парни вышли к высокому бетонному забору бывшей совхозной застройки, через 30–40 метров виднелись покореженные от минометного снаряда ворота и воронка около них.

– Пыня, вставай Забору на плечи и пали че там. Только башку береги, хотя это твой факультативный орган, – начал отдавать приказы Флягин полушепотом, попутно подъебывая друга.

Шпунев ловко влез на огромные плечи Забору, который до БП люто обмазывался пауерлифтингом и жрал по 50 куриных яиц в день.

Демид всегда говорил, что за такого щитового как Забор он бы отдал свой трофейный израильский нож ISAK, который он заимел в командировке на Кавказе, даже не задумываясь.

– Забор, поднимай меня понемногу, зашептал Пыня.

– Ну че там? – спросил спросил Стекляшка, явно нервничая.

– В сторону ворот направляется группа из 8 обрезанных, – доложил Пыня и спрыгнул с могучих плеч иркутского качка, – вангую, вонючки решили отрезать нам фланг.

– Значит так, братва, – нервно куря, отдавал приказ Флягин, – занимаем позиции в кустах вдоль дороги и прикрываем меня, а я ща сделаю тут все красным.

– Может не надо, – просипел Хомяк, округлив глаза, понимая, что Стекляшка, наверное, не в себе. Но Флягин лишь махнул рукой, и друзья, зная его характер, не сказали более ни слова, а просто молча заняли свои позиции. Гигиловцы тем временем вышли из-за ворот и стали бежать нестройной толпой по дороге, в их лицах была паника, смешанная с глубочайшим удивлением. Гигиловцы ломились, иногда выкрикивая, что Аллах Велик, ну и еще что-то там на птичьем. Флягин же, секунду выждав, когда можно будет прищемить им хвост, начал свою самоубийственную (с точки зрения нормального человека, но не того, кто был накоротке с Солнцеликим) атаку. Командир иркутских ментовских спецназеров подорвался, как ужаленный и рывком выбежал наперерез толпе обезьян, попутно доставая из разгрузки два ножа керамбита. Бармалеи не сразу сообразили, что это чужак. Слишком невероятной была ситуация. Подбежав к ближайшему бегуну, который, тяжело дыша, уставился на странную личность в черной униформе (которая была точь-в-точь, как у местных руснявых шахидов), он резким движением ножа полоснул по горлу и толкнул ногой в толпу труп отходящего к гуриям муджахида. Трое воинов Аллаха были сбиты с ног трупом товарища, дергавшегося в конвульсиях. Муслиму, стоявшему слева, Флягин воткнул загнутый конец ножа в шею за ухом и резким движением, от души, дернул нож на себя, разрывая шейную мышцу и щеку на сквозь. Отбитый на всю голову Стекляшка заорал как медведь, от чего дико высадил правоверных, которые еще секунду думали, что это свой. Кровь забрызгала лицо Флягина, от этого он выглядел как сам шайтан. Пока Демид резал ублюдков ножами (по поводу муслимов у него были свои, не совместимые со здравым смыслом соображения) и, окропляя землю кровью, его отряд начал прицельно отстреливать тех выблядков, кто не растерялся.

– Командира не зацепите, бля!!!! – истерично орал Хомяк, судорожно ведя огонь одиночными.

В такие моменты Флягину сносило башню напрочь, все это было последствием контузии, которую он заработал в Дагестане.

Пытаясь убить последнего, Демид обломал нож об его ребра. Озверев от такой утраты, Стекляшка схватил за волосы гигиловца в грязной арафатке и обломанным клинком начал быстрыми ударами раскурочивать глаз виновнику гибели своего любимого клинка. Добив несчастного, полоумный сибиряк сел на бившийся в конвульсиях труп бармалея и трясущимися руками закурил. Вдыхая дым, он задумчиво смотрел вдаль, всей душой отдаваясь рефлексиям этого мира, хотя его поведение четко показывало, что Фляга всеми силами стремится в мир иной.

– Хуя ты тут цирк с конями устроил, – крикнул подбежавший к месту бойни Хомяк, и сразу стал производить контрольные выстрелы в порезанных муслимов, – ты ебанутый что ли, мы бы и так их постреляли, долбоебина!

– Нож сломал, жалко… – отрешённо пробормотал Стекляшка, туша окурок о лицо трупа.

——————————————————————-

– Чекист передает, что много духов мы положили перед мечетью, – громко объявил Леонид своим бойцам, которые только что отстрелялись из минометов, и широко улыбнувшись достал сигарету с наслаждением ее прикурив, –теперь нашей задачей является дерзкий прорыв на окраину села, тем более, что прикрывающий мост ДОТ уничтожен. Выдвигаться будем на бронемашине. С собой взять максимум БК и гранат.

– Командир, – невысокий, но очень широкий в плечах легионер лет 20 нахмурился, – а может ну его нахуй, кинем наемников, да и все! К обозу подрулим на «Фалькатусе», охрану нейтрализуем, наберем топлива и свалим к своим! Это не наши разборки! Там муслимов еще больше чем дохера! Услышав такие речи, священник изменился в лице и, сделав два быстрых шага, схватил легионера за грудки.

–Ты крест целовал, – зашептал священник в лицо обескураженному от неожиданности бойцу, который был, к слову, намного мощнее святоши в плане телосложения, – ты хочешь стать иудой? Мы Христом Богом поклялись участвовать в этой операции!

Вскоре, однако, священник зеленых взял себя в руки и как будто бы устыдился вспышки своего гнева.

– Парни, – Скорпион чуть нахмурился, – там муслимы наших людей мирных, детей, женщин на куски режут. Надо очистить русскую землю от этой заразы. Кто не хочет ехать вопреки клятве, тот мне более не друг. Я всё сказал, у вас на раздумье 30 секунд, нам нужно срочно выдвигаться, пока духи не очухались!

– Мы с тобой, командир, – стали раздаваться голоса бойцов, – вытравим всю нечисть!

– Добре, парни, – Скорпион широко улыбнулся и затушил окурок, – все в тачку, устроим им досрочную встречу с волосатыми гуриями.

Семеро легионеров стали грузиться в «Фалькатус». Они весело смеялись, подбадривая друг друга. Их было всего семь, а впереди были сотни жестоких врагов и неизвестность. Только священник шевелил губами, молясь Богу.

Двигатель бэтмобиля заурчал и мрачного вида броневик устремился в село, набирая скорость. Семерке отчаянных вояк нужно было быстро занять позиции на окраине села и связать игиловцев боем. Необходимо было продержаться до подхода основной массы пернатых, которые ударят муслимам в тыл. То же самое делал и Стекляшка на другом конце села. Леонид четко понимал, что это проверка, и если вояки и иркутяне ее пройдут, то они станут полноправными членами банды, с очень амбициозным и удачливым лидером.

Скорпиону Гусь пришелся по душе, он был не такой как его строевые командиры фракции зеленых. Именно с Гусем и под его началом, можно подняться в иерархии. Стать больше чем старший центурион, возможно, в новом княжестве он получит большой удел и станет основоположником большого и славного рода. Оставит память о своих подвигах и потомство, которое не будет ни в чем нуждаться.

——————————————————————-

– Ладно, хуле сопли жевать, пошли дальше вонючек на хуй наматывать, – буркнул Демид, поднимаясь на ноги, –нужно занять оборону на хоздворе. Погнали по рыхлому, по ходу пьесы разберемся, что почём, хоккей с мячом.

Войдя в ворота совхозной базы с бывшими коровниками и покосившимися сараями, спецы увидели двухэтажное кирпичное здание.

– Туда! Посмотрим сверху, где обрезыши зашкерились, – крикнул тяжело дышавший Флягин, указывая рукой на здание, – заходим потихоньку, смотрите на шахида не напоритесь, хотя хули вам рассказывать, вы все знаете. Снаряд, наверх, смотри в прицел че там. Пыня с ним, Хомяк, Забор со мной, – отдал указания Демид и первым, осторожно осматриваясь, вошел в здание.

– Парни, поднялись? – спросил Демид в рацию.

– На месте, – ответил Снаряд.

– Че там видно? – спросил с тревогой в голосе стекляшка, так как его мучило дурное предчувствие.

– Противник… …рыл.. – хрипло отозвалось в активных наушниках и оборвалось на полуслове.

– Блядь, кто эту хуету придумал? – Стекляшка в сердцах выругался. В этот момент в здание влетел снаряд от РПГ «Муха» и разнес соседнюю со Снарядом и Пыней комнату. После этого на маленький отряд иркутян обрушился шквал огня.

– Они че, суки, озверели?!!! – заорал Забор, лежа на полузакрывая голову руками, – сколько их там, блядей…

– Не очкуй, Забор, три гранаты достань и подальше закинь! – скомандовал Флягин, спокойно куривший сидя в углу на полу, – а потом ставь пулемет к окну и наваливай через кривой еврейский прицел.

– Принял, – сказал Забор, выкладывая гранаты на пол, Пыня же стал аккуратно разгибать усики на них и подавать для заброса на позиции гигилоидов. Огонь по иркутянам велся из небольшого здания и близлежащих мелких сараев. Флягин встал в глубине соседней комнаты и начал корректировать огонь, который вел из пулемета Забор.

– Давай, мой хороший, – приговаривал Стекляшка, –на одиннадцать часов деревянная постройка, разнеси ее к хуям. Забор кивнул и, оскалившись, выпустил туда длинную очередь из «Печенега». Посыпались гильзы, и комната наполнилась запахом пороха. Результат не заставил себя долго ждать. Огонь из сарая прекратился. Парни наверху отстреливали пытавшихся подобраться к иркутянам муслимов и забросать гренами маленькую цитадель отчаянных сибиряков, которых злой рок забросил на многие тысячи километров от так ими любимого Байкала.

– Снаряд, уеби придурка с граником на тринадцать часов, быстрее, – крикнул Стекляшка, глядя в монокуляр из глубины помещения.

Иркутский качок тут же выпустил пять пуль из ВСС, две из которых попали в грудь и живот гранатометчику. Тело муслима с шайтанкой развернуло, и громыхнул выстрел вглубь бетонной постройки, в сторону своих. Раздался взрыв, крыша провалилась.

– Демид, по мне ебошат, башки не поднять, – заорал в рацию Снаряд.

– Кидай грены, мы же не на светском рауте… –раздраженно ответил Флягин, отстреливаясь.

– Забор, меняй позицию!!! – опять крикнул Демид.

В здании стояла пыль, а все стены были изрешечены пулями. Игиловцы пошли на штурм, двигаясь по одному мелкими перебежками.

– Демид, долго не протянем, БК на исходе, – сказал с тоской Забор, – Гусь кинул нас походу, пиздец, блять, мы попали.

– Гусь, нам пизда, БК на нуле… как понял? Гусь, нужна помощь… мы на ебучей совхозной базе…– орал в отчаяние Флягин в рацию.

В ответ же слышался лишь шум и отголоски боя, в которых было не разобрать ничего. Пехота муслимов подходила все ближе, и вскоре можно было ожидать подарков в виде гранат. Демид подполз поближе к окну и дал очередь из автомата в подобравшихся вплотную двоих бородачей, оравших что-то про неверных, свиней и сексуальный контакт с чьими-то мамками. Одному духу пуля прошла ровно в глаз, вытряхнув со стороны затылка сгусток мозгов, а второму попала чуть ниже горла, задев спинной мозг, от чего тело радикала шлепнулось в грязь и задергалась, выкидывая из пасти кровь. Вокруг стоял треск выстрелов, крики, ругань. По окрестностям села разносились отзвуки взрывов. Начался полномасштабный пиздарез, исход которого, увы, был не ясен. Хотя нет, ясен. Ведь иркутяне были окружены и обречены на гибель в развалинах хозпостройки. В жизни сказок не бывает.

«Не жизнь, сука, а говно какое-то! Все время такая хуйня нездоровая», – подумал Демид, доставая предпоследнюю гранату.

«Фалькатус» набирал скорость и как будто становился злее с каждым метром. Спустя несколько минут, мрачный броневик уже въехал на мост и мчался, чуть подпрыгивая на неровных перекрытиях шаткой конструкции. На выезде с моста, стоял шлагбаум и разрушенный ДОТ игиловцев. Было много трупов, раненые голосили и звали на помощь. «Фалькатус», не тормозя разбил в щепки шлагбаум и, раздирая колесами тела мертвых боевиков, сбил сидящего бармалея в арафатке, который, в ужасе закричав, выставил впереди себя ладонь, как бы пытаясь остановить страшного железного зверя. Хруст черепной коробки и костей возвестил экипажу броневика, что несколько боевиков уже никогда не сделают намаз. Дворники на лобовом стекле очистили следы крови и мозгов, но окрестности села теперь виделись в жутких, темно красных тонах.

– Марк, – закричал Леонид пулеметчику, –гражданских по возможности щади, всех остальных отправляй в ад.

– Наших не зацепи, – крикнул священник, снаряжая подствол.

Тут же, как по заказу, пулемет заработал короткими очередями, а рядом с шипением и свистом пролетел снаряд РПГ.

– Нас сейчас сожгут, – крикнул широкоплечий легионер, высунув в отверстие для стрельбы ствол новенького АК, – надо парковаться!

– Иркутянам хуже, – ответил священник, крестясь, –они вообще впятером и без тяжёлого. Демид парень хороший, истинный христианин, да поможет ему Господь.

– Нам надо в центр прорваться, – Скорпион с тревогой смотрел по сторонам, с горечью отметив, что пули как град сыпятся в их тачку, – там духи могут рабов и пленных держать. Знаю я таких, они всех сожгут нам назло.

Наконец, «Фалькатус» припарковался около здания поселкового совета, и тут же пулеметчик сделал длинную очередь. Человек пять обескураженных игиловцев, не успев удивиться диковинному броневику, раскидали внутренности на крыльце одноэтажного большого каменного здания. Некоторые пытались скрыться, но тяжелые пули крупнокалиберного пулемета безжалостно настигали их, волоча изорванные ошметки, которые еще недавно были телами людей, по земле.

– Вперед, бодрее парни, – закричал Леонид, выскакивая из бронемашины, – мы – русские, с нами Бог.

– С Богом, – вторил священник, выпрыгивая из бронированного монстра с ходу разрядив подствол.

Раздался глухой взрыв, и человек в длинном цветастом халате завопил, держась за обрубок своей ноги. ВОГ лег точно в конечность. Бармалей прислонился к перилам крыльца и его крик стал переходить в фальцет. Пятеро легионеров тем временем уже выдвинулись к зданию, держа прицелы коллиматоров каждый на своем секторе. Леонид, подходя к крыльцу, быстро выстрелил раненому духу в голову и тут же, достав гранату, бросил смертоносный подарок в окно здания сельсовета, которое видимо было штабом гигиловской шайки. Легионеры присели и тут же раздался взрыв, осыпав всех осколками стекла и деревянными щепками. «Фалькатус» же рыкнув мощным мотором, дал по газам и умчался к торцу здания, непрерывно ведя огонь из пулемета.

– Заходим, парни, – скомандовал Леонид и один из легионеров выбил дверь ногой. Вояки один за другим вбежали в здание и стали быстро осматривать комнату за комнатой, попутно убивая раненых и контроля трупы выстрелами.

——————————————————————

Игиловцы ворвались в здание со входа в торце. По-видимому, с боеприпасами у них было острая напряженка, а может, хотели взять живьем дерзких, малочисленных кяфиров.

Демид выпустил весь магазин из ПМа в троих забежавших в здание обрезышей и со злости метнул в голову пистолет четвертому радикалу. Тело бармалея упало, запрокинув окровавленную голову. Завязался жуткий рукопашный бой в здании, в которое продолжали забегать все новые и новые боевики. Забор схватил пулемет и отмахивался им как дубиной. От раскаленного ствола его руки спасали тактические перчатки.

– Ну что, сучки, потанцуем?!!! – истерично заорал Пыня и сходу врубился в драку ударом ноги в живот бородатому мужику. Пыня до БП любил подраться по синей лавочке, из-за чего часто ходил с разбитыми щами и кулаками.

Демид ловко орудовал ножом и лихо вскрывал туши вонючек. В здании начал появляться стойкий запах вспоротых брюшин, пороха и крови. Снаряд в свою очередь не любил рукопашные схватки, поэтому тупо взял обломок кирпича и стал методично крушить черепа, разбрасывая ошметки мозгов по стенам. Наконец, Флягину попался достойный противник с американским армейским ножом.

– Ээээээ слищишь, давай, сука, я тебя парежжу накхуй!!!! – с вызовом крикнул восточного вида мужчина с заросшим лицом, подзывая ладонью Стекляшку. Демид обрадовался тупости своего визави и стал подходить с ножом в вытянутой руке. Игиловец чувствовал себя уверенно, поэтому дергался, пытаясь напугать Флягина.

– Ну… ну… давай!!! – лицо Демида исказила истерическая улыбка.

Всем своим видом Стекляшка пытался показать, что ему похуй на уловки врага.

Наконец Флягин решился прямым ударом ноги свалить бородатого ножевика, но тот ловко увернулся, а Стекляшка провалился вперед и развернулся в сторону противника лицом.

– Эээ, щас умрещь шакаль, я твою маму ебаль, –нанося удар сбоку на уровне лица, прошипел игиловец.

Флягин резко присел и ударом ножа вспорол брюхо своему политическому оппоненту. В глазах радикала появился ужас от увиденного ливера, который медленно вываливался на пол у него из брюха. Через секунду шок пропал, и он попытался было сгрести в кучу свои кишки, но не успел. Демид в прыжке всадил нож в висок противнику, но, извлекая нож, получил сильный удар прикладом в спину, отчего его отбросило в кучу разбитых кирпичей. Забора игиловцы зажали втроем в углу и пытались зарезать, тыкая в броник ножом, из порезанных рук и лица иркутянина струилась кровь. Пыня катался по полу с бармалеем, походу бывшим борцухой. Снаряд от злости сидел сверху на воине Аллаха и превращал его череп в кашу. Орущего матом Хомяка вязали трое бородатых, кровожадно ухмыляясь.

Демид поднялся с трудом из кучи битых кирпичей. В голове был противный свист, а кровь заливала глаза из рассеченного лба. Картина резни пронеслась перед глазами как мультик в замедленной съемке. Достав последнюю гранату и выдернув кольцо, он зажал ее в руке.

– ЛОЖИСЬ, СУКИ!!!! ВСЕХ С СОБОЙ ЗАБЕРУ, БЛЯ!!!! – начал истерить Стекляшка. Повисла тишина. Менты и террористы замерли в ожидании развязки.

——————————————————————

12:00. Призыв на намаз, раздающийся с деревянной вышки около бывшей часовни, потонул в грохоте рвущихся мин, одновременно с тыла по окопам джихадистов ударили АГСы, а дзот разметал в труху выстрел из «Шмеля». Под прикрытием ураганного огня штурмовые тройки со щитами форсировали мосток и устремились вглубину села, сметая огневым валом, успевших добежать до окраины бабахов. С удовольствием я смотрел в оптику за апокалипсисом в отдельно взятом населенном пункте. Парочка джихад-мобилей с ЗСУ и ДШК в кузовах не успели даже выехать на узкую улицу, как глухие хлопки СВЛ разметали требуху и дерьмо экипажей, лишив таким образом уничтожаемую банду надежд на огневую поддержку. В этот раз никакой какофонии в эфире не было, только четкие команды и доклады об обнаружении и уничтожении противника, занятии рубежей. Я невольно залюбовался работой гусят и совят, хотя сердце опять кольнуло чувство вины, того, что я не вместе со своими парнями. ИГИЛовцы, зажимаемые с двух сторон, концентрировались в совхозной промзоне, и отряд Демида, прорвавшийся в самом начале боя туда, невольно оказался в окружении. Парней надо было срочно выручать. Вторая волна моих бойцов деловито ринулась в пламя и дым боя. Внезапно я увидел мчащиеся по двум параллельным реке улицам ржавые «УАЗики», устремившиеся в гущу сражения.

«Сука, блядь, шахиды!» – мелькнуло в голове. Одна шайтан-арба взорвалась от невидимого мне попадания, устроив на небольшой улице подобие Кракатау, по лобовому стеклу второго незатейливо прошлась пулемётная очередь, машина обиженно уткнулись в стену добротного кирпичного дома, от удара водительская дверь распахнулась, явив миру бородатое тело и забрызганное кровью и говном нутро внедорожника.

Все же изрядно прореженные, благодаря эффекту внезапного нападения, «духи», по-прежнему обладали перевесом в численности. Данные разведки, как это обычно случается, оказались ошибочными, и бармалеев оказалось в два раза больше, чем предполагалось. Наблюдая в монокуляр, я видел все новые и новые группы боевиков, которые стекались в центр села, где тоже шел яростный бой, и полыхали постройки. Без сомнения, это группа Леонида ожесточенно сопротивлялась от превосходящих сил противника.

«Какого хера вы залезли в это осиное гнездо», –подумал я со злостью, так как первоначально планировалось закрепление зеленых на окраине села, а не в самом его центре.

Возможно, им было легче, чем сибирякам, ведь у них был броневик и большое количество БК, но всё, конечно же, не точно. Связанные боем с двух сторон боевики решили ликвидировать очаг сопротивления в виде цитадели громовцев у себя в тылу, а затем, подавив штурмовую группу Скорпиона, попытаться организовать круговую оборону. Вот давать им этот шанс совершенно не следовало.

– Парни, наших в центре зажимают, все, кто остался на этом берегу, выдвигаемся в село! – я отпустил тангету рации.

К моему удивлению, снайперская пара чеканов, совершенно не мандражировала. Деловито собравшись, мужики первыми перебежали мостик. За ними двинули бойцы с тяжёлым вооружением, с трудом перетащив АГСы по шатким доскам на другой берег. Улицы и постройки Красноармейского носили следы внезапного удара – всюду валялись разорванные взрывами и посеченные осколками тела свинофобов, без дела мешались под ногами конечности, требуха, подошвы ботинок скользили на растекшейся крови. Ветер, на короткое время, развеявший пелену дыма, дал нам увидеть некое подобие баррикады, щетнившуюся стволами автоматов.

– Шмелем, Шмелем ебаните козлов! – заорал я в переговорник.

Но моё участие в данной ситуации особо не требовалось. Сзади крикнули: «Выстрел!» и термобарический «гостинец», свистнув поверх наших голов, врезался прямо по центру укрепления радикалов. Яркая вспышка взрыва разметала мешки с песком, вместе с кусками бойцов противника, обрушила стены ближайших домов. Клубы пыли и дыма заволокли нашу позицию, снизив видимость до нуля, тепловизоры стали бесполезными.

– Вперёд, вперёд! – я пытался перекричать в переговорник шум боя.

Теперь уже мы заняли развалины, ставшие могилой для ИГИЛа (ахахахахахаха, удачный каламбур – вихрем пронеслась мысль). Занявшие позиции «тяжёлые» и пулемётчики вмиг разметали «духов» с автоматами, толпящихся около небольшого дома. Нашему взору предстала картина усеянного трупами хозяйственного двора. По-видимому, трупы боевиков, коих насчитывалось более пяти дюжин, указывали на то, что иркутянам пришлось не сладко. Вдруг раздался взрыв в цитадели иркутских ментов, и все стихло.

«Вот же, сука, неужели парней больше нет», –пронеслось в голове тяжелым эхом.

– Шакал, Шакал, это Гусь, – закричал я в радейку, –как слышишь меня, прием.

– Слушаю тебя внематочно, командир, – в эфире послышался голос нового командира совят, сдобренный привычным стебом.

– Братан, возьми десять человек и ветеринара, проверь иркутян, им походу пиздец, – отдавал я указания, а сам тем временем уже прикидывал, как не позволить себе потерять еще и группу Леонида.

– Тебя понял, выдвигаюсь немедленно, – ответил Шакал и связь оборвалась.

Внезапно рация опять ожила.

– Гусь, это Леонид, – послышался хриплый от волнения голос центуриона, – у нас потери, командир… один 200-тый и трое 300-тых.

«Бляяять», – пронеслось в голове рефреном, от известия о первых подтвержденных потерях.

– Держись, Леня, помощь будет!

– Да кто бы, блять, сомневался, – центурион перешел на крик, – лишь бы нас к этому счастливому времени к апостолу Петру не отправили всех!

– Направляю к тебе подкрепление, конец связи, –ответил я Скорпиону, и тут же опять вклинился в эфир.

– Всем свободным тройкам, это Гусь, если сопротивление противника на ваших участках сломлено, пробивайтесь в центр к зеленым…

Довольно быстро добивая, встречающиеся по пути ошмётки банды саляфитов, три тройки во главе с Дратути остервенело рвались к осажденным воякам, уничтожая все живое ураганным огнем и гранатами. Снайперы чеканов, засев на крыше трёхэтажного здания методично отправляли к шайтану в пекло наиболее ретивых муджахидов. Как оказалось, бойцов Скорпиона обложили всего-то человек 20, и низкая плотность ответного огня могла означать тяжёлые потери вояк. Другое в голову и не приходило. На площади перед зданием, которое обороняли вояки, все было усеяно трупами гражданских и радикалов. С первого взгляда стало ясно: воякам пришлось несладко.

—————————————————————-

– Куда ты? – крикнул Леонид священнику, которого держал за разгрузку, – там вся площадь простреливается!

– Там люди горят, – ответил священник, пытаясь вырваться из цепких рук центуриона.

Два тела в грязном камуфляже еще секунду молча боролись в фойе сельсовета и, наконец, военный с шевроном православного креста на рукаве оттолкнул от себя своего командира и бросился к выходу.

– Стоооой, – крикнул Скорпион, чуть не плача, но тут же взял в себя в руки, – прикрывайте Михаила.

Трое военных с черными от гари лицами тут же перегруппировалась и стали давить огнем здания, находящиеся напротив сельсовета.

– Лука, это Скорпион, – закричал в рацию командир штурмовой штурмовой группы зелёных, – можешь на площадь подъехать?

– Не могу, – послышался спокойный голос водителя броневика, – нас подбили, ведем огневой бой со стационарной позиции, оба ранены, Марк тяжело… если помощи не будет в ближайшее время нам конец.

«Фалькатус» с экипажем из двух человек оборонял здание сельсовета с тыла и, по-видимому, парням пришлось выдержать ни одну атаку. Но как говорится, на хитрую жопу, всегда найдется хуй с винтом. Леонид вытер с лица пот и кровь и принялся стрелять короткими по ближайшей двухэтажке, моля всех святых, чтобы фигура их взводного священника добежала до большого деревянного ангара, который начал медленно гореть. В этом строении боевики держали рабов, и люди в нем визжали от ужаса, понимая, что скоро от них останутся лишь кости и пепел.

Священник Серафим, в миру Михаил Быков, казак родом из Запорожья, бежал к горящему ангару. Вокруг стоял грохот, крики, свистели пули, то и дела вклиниваясь в землю вокруг бегущего.

«Господи, на тебя уповаю, отец наш небесный», –шептал Михаил и, сходу сбив двумя выстрелами тяжелый амбарный замок, раскрыл большую дверь темницы.

Перед его взором предстала картина надвигающегося ада на кричащих от ужаса детей, женщин, дряхлых стариков, забитых, истерзанных мужчин.

Ангар практически полностью заполнился дымом, и люди лежали на полу, задыхаясь в утробном кашле. Увидев, что дверь темницы отворилась, пленники, с черными от копоти, побоев и ужаса лицами стали выползать на воздух.

Быстро осмотрев помещение, Михаил подбежал к женщине, лежащей в углу. Она была мертва. Шальная пуля попала ей точно в голову. Ее грудной ребенок, обмотанный в грязные лохмотья, лежал у нее на руках и неистово кричал своим тонким голосом, как будто понимая, что теперь он обречен.

«Не плачь, дитятко, я тебя не брошу», – подумал Михаил, содрогаясь от увиденной картины.

Священник схватил маленький плачущий сверток и бросился к выходу. Легкие зудели от дыма, а кашель разрывал гортань. Наконец, Михаил выбежал из уже полностью объятого пламенем ангара, и вдохнул свежий воздух. Люди, которых он освободил, разбегались в разные стороны. Некоторые падали, сраженные пулями. Боевики специально стреляли в гражданских. «Господи, за что нам такая кара, Господи», – думал священник, сжимая в руках младенца. Михаил бежал со всех ног и до заветного здания, в котором были его товарищи, оставалось не многим более десяти метров. Вдруг боль обожгла правое бедро. Священник оступился и упал на бок. Младенец прекратил плакать и весь сжался, боясь быть раздавленным огромным человеком, который совсем не походил на ту, которая кормила его грудью и пела колыбельные. Лишь глаза у обоих были похожи, голубые как небо и добрые как солнце. Михаил упал аккуратно, несмотря на боль. Он закрыл младенца от пуль, ожидая следующего попадания, моля, чтобы дитя остался жив, а товарищи не бросились спасать своего друга, подставляясь под пули. Следующий выстрел не заставил себя долго ждать. Боль на мгновение ослепила мозг, и Михаил провалился в непроглядную тьму.

——————————————————————-

– Как у тебя дела, братан, – в голосе командира как будто ощущалось чувство вины за то, что он не на переднем крае, – сколько с тобой парней?

Филин и пятерка пернатых заняли длинную каменную постройку и остервенело отражали напирающих на них бармалеев. Сложилось все не слишком удачно. Дратути с отделением гусят стал пробиваться на помощь Леониду, а Шакал с дюжиной совят выдвинулся к цитадели иркутян, которые, по-видимому, погибли.

«Таков приказ и его не обсуждают. Только как теперь быть Филу, который с пятеркой пернатых остался практически в окружении», – невеселые мысли промелькнули в голове у бывшего ДНРовского ополчуги и язычника Фила, пока он думал, как ответить Гусю.

Естественно кроме мата ничего в голову не приходило.

– Как у меня дела? – буркнул Фил в рацию, чуть выглянув в пролом, и тут же пули прожужжали как шершни чуть выше черной каски с рисунком совы, – заебись, как же еще-то!

Фил на мгновение отпустил кнопку и, быстро прицелившись, выстрелил из подствола в группу наступающих игиловцев.

– Только вот, блять, мы теперь в окружении и нас всего шестеро! Скажи своим любителям ордена мертвой манды, чтобы прикрывали нас с болтовки и ни в коем случае не долбите с АГСов, еще нас к хуям накроете! Эти вонючки подобрались слишком близко! – ненадолго отвлекшийся Фил, продолжил приятный диалог с радиостанцией.

– Держись, брат, – в голосе Гуся послышалось волнение, – передай координаты, мы накроем их тылы!

– Не-не-не, – Фил достал гранату, выдернул чеку и швырнул в наступающих, – я, бля, знаю твоих мастеров. Они так переебут, что и у нас жопы отлетят! Здесь крыши практически нет, пара ВОГов в нашу конуру и нам пизда!

Раздался мощный взрыв в рядах наступающих духов, и кто-то сразу протяжно завыл, получив билет в небесный бордель.

Маленькой группе пернатых, однако, тоже было несладко. Их лица были все в поту и пыли. Они уже минут 15 отражали атаки муслимов, которые взялись непонятно откуда, причем в весьма неприятном количестве. Весь пол длинного барака был густо усеян стрелянными гильзами, а в стены разрушенного дома, в котором остервенело отбивался Фил с товарищами, как град били пули.

– Как знаешь, брат, – Гусь был явно расстроен, – тогда только чеканы поддержат, а тебе придется самому выкручиваться.

– Тебя понял, нам не впервой, хули, – психанул, наконец, Фил, – конец связи!

Вокруг продолжал кипеть бой, раскручивая смертельную шарманку. Стояли жуткие вопли, треск выстрелов, взрывы и грохот. На подступах к бараку имени ополчуги-булочника Филина, который оборонял недавно назначенный на пост начальника штаба сам его величество Фил, скопилась почти сотня боевиков. Они могли пройти мимо, но почему-то этого не делали. Игиловцы упрямо перли на это здание.

«Зачем им нужно было взять этот проклятый разрушенный барак, который, если верить табличке, ранее был зданием ЖЭКа. Не иначе, у вонючек здесь какие-то плюшечки припрятаны», – смутные догадки вселили в Фила уверенность, ведь добыча – это уже повод для сражения.

– Сколько у нас БК? – спросил Филин своих и кинул еще одну РГД в наступающих бородатых козлов, которых он ненавидел еще до наступления БП.

– Пока есть, командир, – доложил маленький коренастый совенок с рыжими беличьими хвостами на рукавах, который остервенело, скорчив рожу, палил из «Печенега», – лишь бы уроды не стали нас с шайтанок давить. Словно угадав мысли бойца с погремухой «Пепе», со стороны бармалеев раздался грохот выстрела из РПГ. Снаряд с отвратительным звуком ударился в остатки крыши. Прогремел взрыв, и бойцов Филина осыпало осколками шифера и битого кирпича.

– Началось, сука, – злобно зашипел гусенок в испачканной чужой кровью горке с шевроном «Билайн», – не попал, хрен бородатый! Мимо, ахахахахаха!

Билайн раздраженно сплюнул пыль и вставил новый магазин в ВСС. По нему было видно, что на завтраке он упоролся стимуляторами, и скоро его чердак окончательно унесется в просторы вселенной. Первитин, он такой.

– Че делать будем, Фил? – закричал еще один боец из совят, сидевший около стены и нервно достающий трясущимися руками РГД из подсумка.

– Бартос, сука, у нас здесь что, блять, клуб знатоков Что, где, когда? А может ты – Александр Друзь? – заорал Фил и, быстро показавшись из оконного пролома, дал короткую очередь в любителя баловаться с гранатометом. Бородатый гренадер, который так не вовремя решил сделать еще один выстрел, растянулся в луже, около ржавого трактора.

Боевики, тем не менее, потеряв уже около трех десятков человек, не хотели отказываться от идеи взять проклятое административное здание и упрямо перли на маленькую группу Филина, не считаясь с потерями.

——————————————————————

Добивая на ходу бородатых подранков, Дратути и девять гусят медленно, но упорно подходили к месту дислокации вояк, точнее туда, где бармалеи планировали угандошить вклинившуюся в центр села зелень.

– Черный, Макс и Грек – обходите слева по дворам, разбивайтесь по секторам и отстреливаете яйца у каждого обрезанного хера, – новоиспеченный командир отделения снял каску и почесал рыжие взъерошенные волосы, – Хобот, Шамал, Басмач – справа по тому же принципу! Я пойду с остальными по центру, через здание насквозь. Обрисовав план действий, Дратути широко улыбнулся. Ему чертовски нравилось быть командиром, и груз ответственности совсем его не напрягал. Он понимал, что скоро все будет просто отлично и Гусь, поднявшись, не забудет старых друзей. По отряду ходили слухи, что пернатые не будут возвращаться в Борисоглебск, и рыжего это вполне устраивало. Семью он потерял давно, и ничего уже в его жизни не сможет сыграть роль якоря. Главное теперь выжить в этой мясорубке, а остальное приложится.

Рыжий командир быстро достал рацию и, выйдя на связь с Леонидом, коротко, но емко обрисовал план своей атаки. План был прост, как стрижка под ноль, мозг бабы и смысл жизни наемника. Суть концепции сводилась к одному: «не зацепите нас, суки, а об остальном мы сами позаботимся». Рыжий отморозок был хорошим боевиком и отлично понимал, что дружественный огонь намного смертоноснее и точнее, чем вражеский.

– Всё, зелень тепереча в курсе, погнили, – шепнул Дратути, подражая Филину, которого он искренне уважал, –убьем их всех нахуй!

Объявив приговор радикалам, отделение диких гусей пошло в атаку. Выйдя к зданию бывшего сельсовета, которое окружали деревянные двухэтажные дома, Дратути и Ко. узрели картину дымящего Фалькатуса, упертого в торец здания задним бампером. Его фары под покорёженным капотом смотрели на подкрепление как будто с немым укором. На подходах к подбитой машине лежали десятки бородатых трупов, исковерканных, как после мясорубки.

– Бляяя такую машину испоганили, пидоры… –вздохнул Дратути имея ввиду конечно же муслимов, хотя…, –зелень, зелень, это гуси прилетели! Не стреляйте!

– Добре, мы тут по полной получили, – послышался из салона броневика хриплый, но сдобренный веселыми нотками голос водилы, – Марк, боюсь, отъедет, надо врача срочно.

Быстро оказав первую помощь раненому экипажу, Дратути с другим штурмовиком выдвинулся к Леониду, оставив у броневика двух штурмов.

Выглянув из-за угла рыжий комод увидел картину последствий страшного боя. Вокруг здания бывшего сельсовета были разбросаны десятки игиловских трупов. Недалеко от входа в опорный пункт вояк лежал на боку священник, закрыв собой небольшой сверток из тряпья, похожий на большую шаурму. Шальные пули то и дело впивались в спину погибшему священнику. Сверток тем временем начал верещать и шевелиться. Дратути посмотрел в прицел и, увидев раскутавшегося из тряпок ребенка, тихо выругался.

Тем временем подоспевшие бойцы его отделения открыли огонь по муслимам, ловко подавляя огневые точки бармалеев через козырную оптику. Из окна на обратной стороне короткими работал пулемет. Мощные, стрекочущие звуки выстрелов разносились по всей округе, сливаясь с какофонией битвы за село. Крыша здания была почти разрушена и держалась на соплях, приправленных святым духом. Из пробоины в грязном шифере валил дым, кутая небо своей грязной пеленой. Из окон домов справа и слева начали работать пернатые и, по-видимому, бой клонился к закату и полному разгрому правоверных. Игиловцы не ожидали такого расклада и попытались сделать отход за кирпичную трансформаторную будку, причем отстреливались они дерзко, но малоэффективно.

– Бася, ты заебись нахлобучиваешь, из подствола пиздани им за спину пару штук, – деловито скомандовал Дратути в рацию, его сердце наполнялось тем чувством, которое ни с чем не сравнится, чувством Победы.

Боевики дрогнули и стали отступать, понимая, что к кяфирам пришло подкрепление и теперь победа им не улыбается в принципе.

– Ща наебну, – весело крикнул боец и оперев приклад автомата на оконную раму выстрелил вверх из подствольника.

Через пару секунд послышались хлопок за постройкой и вопль покалеченного муслима. Дратути же с бойцами начал сближение со зданием. Из окна показалось грязное лицо Леонида.

– Я думал все… нам конец, – центурион высморкался на пол и деловито достал сигарету, ловко ее прикурив, – чего так долго, мы тут войну воюем, а вас все нет?

– Сами виноваты! Какого хера вы в анус к муслимам залезли, – вопросом на вопрос отреагировал рыжий комод диких гусей и, улыбаясь, влез в окно, – али хотели его порвать?

Леонид и Дратути заржали и обнялись.

– Рад тебя видеть, рыжий ты отморозок, – центурион шутливо поднял пернатого комода вверх.

– Эй, эй, – шутливо забеспокоился Дратути, – поставь на место, а то, я слышал, в римской армии много пидарасов!

Еще немного покурив и посмеявшись, командиры снова приступили к своим непосредственным обязанностям. Они были очень рады встрече. Чувство товарищества, которое зарождается во время кровавых боев, придает любому перекуру, любой возможности пошутить и пожурить друга–друга характер мальчишеской забавы. Это помогает перенести тяготы и ужас войны, сохранив психику здоровой, хотя это не точно.

– Черный, добивайте подранков, а я заберу пиздюка возле входа. Обрезыши вроде как уже линяют. Прикрывайте меня в натуре, – отдал по рации приказание Дратути, ведь шутки шутками, а бой еще не закончен.

Из здания в конце двора продолжали вести вялый огонь бармалеи в тот момент, когда Черный хотел выйти из подъезда дома, откуда они замкнули в мешок гигиловцев. Смуглый как ночь гусенок инстинктивно присел на колено и открыл огонь через дверной проем. Его заметили и попытались уничтожить из гранатомета, но снаряд с шипением пролетел левее подъезда и угодил в окно здания, разорвавшись там. С огневой подготовкой у местного ГИГИЛа были явные проблемы, хотя может просто пернатые и компашка слишком хорошо знают свою работу. Все село было усеяно трупами радикалов, а у штурмующих всего-то один двухсотый, да и тот поп.

– Че, подранило твоих? – спросил Дратути у Леонида, ведя огонь по окнам здания, где игиловцы вяло отстреливались.

– Да, трое 300-ых и один 200-ый, – пробормотал Леонид неотрывно выцеливающий окно, в котором мелькнула цветастая чалма, – Серафим людей гражданских из горящего сарая выводил…

– Ща мы им нахуюжим! – со злостью выкрикнул Дратути, выбросив папиросу.

Рыжий, пригнувшись, быстро подбежал к отстреливающемуся пулеметчику.

– Ну-ка дай поструляю! – шутливо выкрикнул Дратути, перехватывая пулемет из усталых рук раненого в плечо широкоплечего легионера, который не так давно хотел кинуть отряд наемников.

Рыжий открыл огонь по остаткам радикалов, которые перебегали как крысы из угла в угол, пытаясь отступить.

– ААААААААААААААА, СУКИ!!!!!!! – в своей обычной манере заорал Дратути, выпуская длинную очередь из «Печенега», выкашивая троих боевиков из семи пытавшихся отойти.

– Бася, наваливай с подствола, за выступ здания на четырнадцать, – скомандовал рыжий, продолжая смертельную дискотеку. Басмач выпустил три ВОГа с интервалом в три секунды. После третьего хлопка из-за угла, в шоковом состоянии вышел бармалей на шатающихся ногах, держась за глаз рукой.

– Ну, нихуя! На ловца и зверь!!!! – опять дурачась, заорал Дратути, выпуская очередь в подранка. Пули подняли фонтанчики грязи, приближаясь к жертве, и через долю секунды разворотили радикальную голову, как арбуз на день ВДВ в парке культуры. Через две минуты все затихло, Рыжий, передав козырную волыну владельцу, быстро выпрыгнул из окна сельсовета и подбежал к мертвому Михаилу. Малец, лежавший под трупом священника, затих и смотрел большими голубыми глазами в закопченное войной лицо Дратути…

«А ведь у моего сына был такой же взгляд. Не ссы, мелкий, все будет нормуль», – пронеслось в рыжей голове, пока он бежал обратно в опорный пункт вояк, который стал натуральным домом Павлова. Уже в безопасности, рыжий наемник тайком смахнул грязной перчаткой скупую слезу и поднял над головой маленького человека. Младенец посмотрел большими глазенками на страшного солдата сверху вниз и раскатисто заплакал, смешно выпятив нижнюю губенку.

——————————————————————-

– Филин, вонючки заканчиваются медленней, чем мой БК, – заорал совенок Пепе и, присев под выломанным оконным проемом, достал Глокк, но высовываться не решался, – ну почему все так хуево!

Фил, выпустивший последний магазин из своего калаша, присел на корточки и, аккуратно поставив к стенке свою волыну, спокойно посмотрел на усталых и закопченных бойцов.

– У кого сколько БК осталось, парни? – спросил бывший командир совят у своих немногочисленных пернатых.

– У меня только четыре магазина к Глокку, – быстро доложил Билайн, прятавшийся от пуль за выступ стены, попутно улучая момент с удовольствием закурил, то и дело, вытирая пот с лица ладонью, на которой красовалась штурмовая перчатка с серым черепом.

– А у меня и маслят не осталось нихуя, – пробубнил Бартос и, быстро показавшись в проеме окна, выстрелил из АПС в близко пробравшегося муслима.

Раздался вскрик, смешанный с хрипом, и тут же шквал огня накрыл многострадальное здание бывшего ЖЭКа.

– Пацанов смотрели, – Фил кивнул в сторону гусят – Эльфа и Лесника, которые лежали на спинах, уставившись мертвыми глазами в дырявую крышу каменного барака.

– Да, смотрели, – истерично выкрикнул Пепе и быстро, почти не глядя, сделал три выстрела, не забыв тут же шкерануться от незамедлительной ответки, – у них тоже пусто.

– Я сдаваться не собираюсь, – заорал, нет, почти завизжал Бартос, вперившись взглядом в своего командира.

Глаза совенка блестели, как у наркомана, и он трясущимися, грязными руками достал ЭФку. Фил прислонился к стене спиной и медленно сполз на задницу. Оглядев своих парней, одного за другим, немного задержав взгляд на своих 200-тых, он спокойно достал пачку папирос и, не торопясь, закурил.

Филин с минуту наблюдал, как поднимается табачный дым к разрушенному потолку. Как бы ни было сложно в это поверить, но им выпала незавидная доля погибнуть в этом бою, хотя, по всем прогнозам, село будет взято пернатыми, а игиловцы потерпят поражение. Такая выпала карта Филу и его бойцам. Никто не виноват, так сложилось. Филин не любил показывать свою религиозность и во время молитвы он обычно уходил в сторонку, но здесь этого сделать было невозможно. В сторонку, увы, пернатым отойти не светило, а вот за кромку вполне.

– Перуне! Вми призывающим Тя, Славен и Триславен буди! – начал свою молитву Фил громким, сочным басом.

– Здравия и множество Рода всем чадам Сварожьим дажьди, – подхватили пернатые.

Все уцелевшие, не обращая внимание на свист пуль и кровожадные крики подходивших к зданию трех десятков игиловцев, молились.

– Родам покровительства милость яви, прави над всеми, вще из-Родно! Тако бысть, тако еси, тако буди! –наконец, Фил и выдохнул последнее слово молитвы и встал, не торопясь доставая коротенький топор, испещренный славянскими рунами.

– Бросаем гранаты на 7 часов, потом дымы, – Фил обвел взглядом угрюмых, грязных бойцов, – и пробиваемся к Шакалу.

– А что с парнями делать, – кивнул Билайн в сторону трупов своих сослуживцев, – неужели бросим?

– Мертвые сраму не имут, – ответил Фил, поиграв желваками, – БК пополним, вернемся за пацанами и убьём оставшихся обезьян.

——————————————————————-

Абу Бакр нашарил в кармане мешочек насвая и быстро отправил в рот пахучее снадобье. В этом бою все складывалось не в пользу правоверных. Кяфиры свалились на столицу нового халифата, как дикие шайтаны. Даже пропажа караула не заставила совет мусульманского фронта заподозрить катастрофу. Хотя Абу никогда не страдал отсутствием интуиции и прозорливости. Артиллерийский обстрел обескровил мусульманский полк, уничтожив за десять минут весь цвет воинства Аллаха. Мало того, неверные атаковали столицу халифата с трех сторон, в очередной раз введя в заблуждение руководство халифата. Даже суфий Омар не понял, что происходит. Две группы этих диких собак вклинились в застройку и, заняв оборону, отвлекли на себя основные силы мусульманских батальонов. Они попали в кольцо и должны были непременно погибнуть, но оказывается, это был лишь отвлекающий маневр. Главные силы неверных атаковали с тыла боевые порядки мусульман и прошили ряды правоверных, как нож сквозь масло. Конечно, потери были вызваны тем, что боевые части халифата были уничтожены на площади, а все остальные воины Аллаха – всего лишь местное мусульманское ополчение, у которых не было той превосходной культуры обращения с оружием. Она и только она, в купе с верой во Всевышнего, дарует победу воинам Аллаха над гнусными собаками, которые ошибочно называют себя людьми.

Абу Бакр понимал, что единственным шансом для него и оставшихся правоверных будет пространственный тоннель, через который и попал отряд Абу Бакра сюда, в эти проклятые русские болота, из жаркой Пальмиры. Они нашли его случайно, около месяца назад. Неизвестно, что это было такое, и кто ниспослал Абу Бакру возможность вклинится в самое сердце русских, и начать джихад на территории ненавистного врага. Появление мусульманского воинства было неожиданностью для местных жителей и сотни русских военных, которые охраняли масштабный подземный бункер с продовольствием и снаряжением.

Абу Бакру было не чуждо пользоваться плодами просвещения, и он без зазрения совести испытывал новые технологии, которые позволят победить неверных. Но сейчас несколько кяфиров остервенело обороняют неприметное здание, откуда Абу Бакр и его воины смогут отступить на безопасные территории и, зализав свои раны, снова нанести удар.

Поредевший отряд мусульманской гвардии в количестве 40 человек медленно продвигался к зданию. Неверные не стреляли, видимо их боезапас подошел к концу и, отправив к гуриям около 50 воинов Всевышнего, они теперь станут легкой добычей халифа и его гвардейцев. Вдруг прогремела серия взрывов, и местность около здания с кяфирами заволокло дымом. Мусульмане не решались далее подходить к цитадели бешеных кяфиров и просто ждали, пока дым рассеется. Ждал и Абу Бакр, которому терпения было не занимать, поэтому он и стал тем, кем является –несгибаемым и удачливым командиром воинов Аллаха, который взял автомат в руки еще в Сирии, когда ему было 15 лет. Дым медленно надвигался на порядки затаившихся мусульман. Было в этой сероватой дымке что-то зловещее, но Абу Бакр отгонял печальные мысли, ведь уныние – это грех. Их всех ждут прекрасные, молодые и девственные гурии в райских садах.

Слюна во рту халифа стала вязкой, и он сплюнул. Надо отказываться от вредной привычки, хотя если разум не затуманен, в ней нет ничего предосудительного. Дым почти скрыл первую линию мусульман, и они стали кашлять, но отступать приказа не было. Это лишь штурмовые дымы и с помощью них кяфиры хотят лишь на время задержать свою неотвратимую гибель. Дым рассеется, и головы неверных будут отделены от тел, а отряд халифа благополучно покинет негостеприимную землю проклятой России.

Вдруг раздался дикий крик, похожий на вой волка и тут же кто-то вскрикнул. Из дымки выскочили четыре фигуры. Они были похожи на демонов, а их глаза блестели как у сумасшедших. Абу Бакр, чуть помедлив, вскинул автомат, но было уже поздно. Ближняя к нему фигура метнула топор и сквозь голову халифа прошла волна боли. Все замедлилось, и стало происходить как во сне. Халиф медленно падал на спину, оставаясь в то же время на месте. Абу Бакр с тоской отмечал, что демоны режут его гвардейцев, раскалывают их головы топорами и саперными лопаткам. Халифу захотелось завыть, он видел свое тело со стороны, и ему стало очень страшно. Широкоплечий же демон в черной форме, державший в одной руке пистолет, что-то кричал, то и дело, стреляя из него в спины отступающих в ужасе мусульман. Наконец, страшная фигура подошла к телу мертвого халифа и с противным звуком выдернула топор из черепа. Абу Бакру стало не по себе. Он хотел помешать демону, но это не получалось.

Из земли показались сотни страшных рук и, схватив за ноги душу халифа, потащили ее вниз, в чрево земли.

 

 

ЭПИЛОГ

 

С момента штурма села прошло около пяти часов. Много седых волос появилось на моей голове за время этого беспрецедентного сражения. Поверьте, посылать своих друзей на смерть нелегко, но мне пришлось. Такова участь командира. Ну, хватит лирики, пришло время «подбить бабки».

За время боя мы уничтожили около 300 радикалов. Впрочем, как показал допрос пленных, в основном против нас сражалась местная мусульманская милиция (ополчение). Опытных боевиков муслимов мы заминусили во время артподготовки. Хорошо получилось, не правда ли? У остальных храбрых, но не слишком умелых воинов Аллаха, абсолютно не было никаких шансов выстоять против моих парней, оснащенных по последнему слову чекистской техники. Однако и без потерь не обошлось. Мы потеряли священника Серафима, который в миру был Михаилом Быковым. Он пожертвовал жизнью, но теперь около сотни местных русских могли жить. Неплохая смерть для истинного христианина. Плюс Марк, хороший парень, косивший вонючек с пулемета чекистского броневика, был ранен и умер от потери крови. Еще было двое легко раненых, но это мелочи. Смирился я даже с потерей «Фалькатуса». Железо, это железо и люди все же важнее, а тачку починим. В общем, вояки уничтожили около 70 человек, вернее нелюдей, которые прикрываясь Всевышним, шинковали мирняк как капусту. Но это не главное достижение легионеров. Многие мирные жители, которых спасли легионеры, теперь видели в нас освободителей, а это, согласитесь, дорогого стоит. Ведь нам с ними жить!

Стекляшке отхерачило правую руку почти до локтя и посекло осколками остальных сибиряков. Легко отделались, я бы сказал, ведь в сухом остатке все приблудные менты остались живы. Ну, оглушило их малость, так это ничего, все равно ебанутые на всю голову. Ну, а Демиду можно и протез справить ладный, сразу с ножом. Он же любитель шинковать восточный кебаб, отморозок, блять. Кстати Шакал, подошедший к совхозной промзоне на подмогу иркутянам, насчитал примерно 60 игиловских трупов. Это очень впечатляет. По сути, теперь сибирякам можно доверять, так как они показали себя отличными бойцами.

Небольшая группа Фила потеряла двух пернатых, но в количестве четырех рыл смогла прорваться из окружения. Мы потом вернулись к этому злополучному зданию ЖЭКа и с помощью АГС и пулеметов уничтожили остатки нечисти, которая поганила нашу святую землю (шутка, я всем говорю, что Россия – это последний круг ада). В общем, насчитали мы обрезанных штук 100 около той твердыни, которую обороняла пятерка Фила. Трудности с подсчетом у нас, конечно, возникли, так как многих боевиков разнесло в фарш. Но, однако, труп местного халифа остался невредим. Ну, если не считать того, что топор Фила раскроил ему череп. Кстати по поводу здания ЖЭКа необходимо отметить, что в подвальном помещении была обнаружена какая-то херня. Сложно сказать, что это было конкретно, но подозреваю, что очередная черная дыра. По крайней мере, так сказала Марго. Короче, я распорядился обнести здание по периметру колючкой и поставил двух пулеметчиков. На случай, если появятся гости. Кстати и местные говорили, что муслимы появились из ниоткуда. Так что, береженого Бог бережёт.

В основной штурмовой группе потерь двухсотыми не было и это отлично. Тем не менее, гибель четверых хороших парней испортила радость победы. Но это война, на ней без потерь не бывает.

Пленных мусульман было немного. После недолгих раздумий мы разорвали их КамАЗами на глазах у тех, кого они истязали целый месяц. Ну, а потом, после того, как трупы были сброшены в реку, я объяснил местным, что теперь они – жители нового княжества, где всеми делами заправляет боярская дума, в которую вошел мой окольничий Фил, а также бояре Демид, Леонид, Шакал, Дратути и бывший офицер ФСБ России Иван Громов, ну тот, владелец галстука бабочки. Кроме боярской думы, еще одним органом управления нового государства стало народное собрание, в которое вошли остальные мои бойцы.

Всю эту пиздоту возглавил князь Руслан Сергеевич. Мои пацаны долго ржали над новыми порядками, но быстро смекнули, что это неплохое решение, которое гарантирует им сытую жизнь и относительную безопасность. Из моих диких гусей никто в Борисоглебск возвращаться не захотел, да и не отпустил бы я. Мне с Кумом разборки ни к чему пока. Пусть думает, что я и Фил погибли. Так лучше для всех.

Припасов в Клину-6 оказалось навалом. В Красноармейском, оказывается, был стратегический запас продуктов питания и необходимого снаряжения, на случай организации партизанского движения в этих непроходимых болотах. Верхушка в Кремле на полном серьезе готовилась к вторжению сил НАТО, дебилы, сука. Запасы были сделаны накануне БП, и всё было годным свежаком.

Ну, а что случилось с тем мелким пацанчиком, которого спас священник? Да ничего страшного! Марго его себе взяла. Хотя чует мое сердце, она уже не праздна. В ту ночь я ей целку сломал (только не ржите, людоедов, видно, ее щель мало интересовала, видать, продать девку хотели) и теперь я жду последствий той бурной ночи в «Крузаке». Ну, а что мне переживать? Благо Семейный Кодекс и алименты уже сама судьба отменила, так что, может быть, и сыном обзаведусь. Князю без наследника никак нельзя, ибо вся власть от Бога, ахахахаха.

Конец первой части

 

Сведения об авторах

 

Сергей Завьялов, основной автор и главный редактор произведения. Настоящее имя Белов Сергей Николаевич. В узких кругах автор известен как Бельчонок, Шаман и Крест.

В последующем автор книги сменил паспортные данные и его нынешние фамилия, имя и отчество не известны.

Родился в 1977 году в городе Ишиме Тюменской области. Образование высшее юридическое, кандидат юридических наук. После службы по призыву, более 10 лет служил в МВД России на должностях младшего и среднего начальствующего состава. Далее, оставив МВД, занимался научной и преподавательской деятельностью на должностях доцента, заведующего кафедрой и декана. В настоящее время занимается юридической практикой и литературным творчеством. Место жительства: Московская область. Разведен. Иногда видится с дочерью Маргаритой и сыновьями – Родионом и Мироном.

 

Вадим Перов, автор идеи, в узких кругах известен как Виттман.

В последующем автор книги сменил паспортные данные и его нынешние фамилия, имя и отчество не известны.

Родился в 1995 году в городе Мичуринск Тамбовской области. Образование среднее специальное. После службы по призыву, является военнослужащим по контракту. В настоящее время занимается исполнением служебных обязанностей. Место жительство Тамбовская область. Не женат.

 

Евгений Канин – это псевдоним, так как настоящее имя автора неизвестно даже Аллаху. В узких кругах известен как Сепаратист. Родился в 1984 году в городе Горький. Высшее юридическое образование получил после службы по призыву. В настоящее время является оперуполномоченным одного из оперативных подразделений МВД. Место жительства не известно. Женат, воспитывает сына.

 

Артем Соболев, в узких кругах известен как Лис. Родился в 1994 году в городе Норильске. Срочную службу проходил в ВДВ. Чем занимается в настоящее время неизвестно.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Авторы: Сергей Завьялов, Вадим Перов, Евгений Канин, Артем Соболев

Корректор:

Редактор: Сергей Завьялов.

Ассистент и оформитель: Андрей Хализев.

Наш сайт: naemnik.su

Группа ВК: https://vk.com/pismamertvogohceloveka