Лувр для Лепрекона. Часть Первая. (Наемник VI)

НЕНАСТОЯЩИЙ МУЖЧИНА

 

СЕРГЕЙ ЗАВЬЯЛОВ

СЕРГЕЙ ВЕРЛУП

 

ЛУВР ДЛЯ ЛЕПРЕКОНА

 

НАЕМНИК VI

 

УДК 82-32

 

Сергей Завьялов, Сергей Верлуп. Лувр для Лепрекона. Наемник VI. − М.: Наемник, 2019. − 324 с.

Произведение является художественным вымыслом. Реальные события, имена, фамилии, населенные пункты, вооружение и снаряжение фигурируют в книге для придания художественного эффекта. Произведение не пропагандирует насильственное изменение конституционного строя России, не призывает к каким-либо противоправным действиям, равно как и не стремится разжигать ненависть и нетерпимость к различным социальным группам. Присутствует нецензурная лексика, сцены употребления наркотиков, табака и алкоголя. 18+

Бывший боец элитного отряда «Вымпел», Николай Васильевич Белов, известный под позывным Москвич, осужден судом за геноцид мирных чеченцев во время Первой чеченской компании. Николаю, с помощью верных друзей и важных связей удается бежать в Северную Ирландию к одному из лидеров ИРА Майклу Маккевитту. С помощью своего опыта, удачи и ярости Белов забирается на вершину террористической организации и приобретает посвящение в масонской среде. Но как известно, колесо Фортуны очень быстро превращается в ящик Пандоры.

 

© Сергей Завьялов, Сергей Верлуп 2019

Посвящается тем,

кто свято верит в свою мечту

 

Ты обречен быть собой

Чак Паланик 

 

ПРОЛОГ

 

Московская область, г. Красногорск, Московский областной суд, 22 марта 1999 г.

 

В зале, где шло закрытое судебное заседание, было тихо. Лишь судье, толстоватой женщине с химией на голове (от чего она была похожа на Пугачеву), приходилось работать ртом. Бабе, которая вещала от имени моей страны, было лет тридцать. Она громко и нудно зачитывала текст, глядя в желтый лист бумаги. Процесс в отношении меня подошел к концу и усталость в голосе судьи постепенно заменялась радостью от того, что скоро все тома, которые описывали мои злодеяния, пойдут в архив, а я на пожизненное. Меня обвиняли в убийстве российских граждан, проживающих на территории Чеченской республики. Дескать я такой негодяй и кровопийца сжигал деревни мирных селян, пытал задержанных боевиков, насиловал женщин и грабил мирные чеченские совхозы. Ха-ха. Умора. Мне насчитали около сотни жмуров. Дебилы. Они даже не представляют, что там творилось в этом новогоднем штурме Грозного и сколько спаслось парней срочников в результате действия моего отряда, который числился в МВД. Кстати по документам меня уже уволили, как обычно бывает, задним числом. Ну а сейчас лишат всех наград и званий. Да и хер бы с ним, но сука обидно. Стараешься для Родины, убиваешь плохишей, а потом баба, которая два часа назад отсасывала у председателя суда говорит, что я убийца и достоин гнить в тюрьме. Как будто я не знаю об этом. Эх, дамочка, знала бы ты все про меня, то наверное обделалась бы, залив подливой свою черную мантию. Да и конвой наверное тоже обосрался бы, хотя еще не вечер. 

— Подсудимый Белов Николай Васильевич, 1965 года рождения обвиняется в совершении преступления предусмотренного статьей 105 Уголовного кодекса Российской Федерации, частью второй, пунктом «а» умышленное убийство двух или более лиц и «л» умышленное убийство по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти, или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы. 

Судья все читала и читала, а мне становилось смешно и немного грустно. По спесивому и высокомерному лицу судьи было видно, что наша отечественная Фемида далеко не блещет целомудрием, да и здоровьем. Я таких много повидал, сосут член как в последний раз, а их влагалище опасней Чернобыльской АЭС. АЭС. В Удомле тоже было опасно, да что там, полная жопа. До сих пор дух захватывает от той мясорубки, когда ее вспоминаю попивая пивко. Телкова жаль, да и по Бырдину тоска гложет. Самое поганое, что я так и не повидался с их семьями. Не смог я смотреть в глаза Ленке Телковой, да и Веронике Бырдиной. Поверьте, лучше еще раз со взводом краповиков встретиться, чем говорить женам своих друзей о том, что их мужей больше нет. По сути я и не обязан был по долгу службы это делать, ведь я не их командир, а вот как друг семьи обязан. Но не смог. Да, отмазка у меня была конечно. Типа болен, ранен, да и в Чечню нас отправляли, готовиться надо было. Так и не пришел к женам своих погибших товарищей. 

— Подсудимый, — судья вперилась в меня своими глазами старой ведьмы, — вы признаете свою вину? 

— Нет, уважаемый суд, — ответил я, стараясь подавить ухмылку, — я не виновен! 

— Вам предоставляется последнее слово, — буркнула жрица Фемиды, злобно сверля мою бритую макушку. 

Размяв шею, я оглядел полупустое помещение и людей его заполнявших. Посмотрел на тоскливую фигуру адвоката, который стоял, сутулясь и выглядел как крыса на помойке, где не было ни куска съедобных отбросов. На двух дубаков, державших свои АКСУ, как школьники на уроке НВП. Ненавижу АКСУ. Мельком глянул на прокурора, обрюзгшего жирдяя с лысым черепом и лохматыми черными бровями. Задержал взгляд на молодой девчонке, секретаре судебного заседания. Ее усталое лицо говорило о том, что ей пока очень сложно, но она скоро дождется того момента, когда можно будет накинуть на себя мантию и стать небожителем, отправляя убийц и других преступников за решетку. 

В России вообще оправдывают лишь один или два процента обвиняемых. Не дай Бог приехать на суд из СИЗО. Хотя, даже если бы я прибыл с Рублевки на судилище, то итог был бы один. Некоторые люди в верхах все же решили разделаться со мной. Странно что не убили там, в Грозном. Возможно это теперь мода такая, сажать всех неугодных, а не закапывать в лесочке. 

— Меня оговорили! — громко и четко сказал я. — Я ни в чем не виноват. Я честный человек и патриот своей страны. Прошу Вас, уважаемый суд, сделайте мне минет… 

— Выведете его из зала! — крикнула разъяренная судья, указывая на меня наманикюренным пальцем. 

Дубаки зашевелились, а у сержанта по лицу скользнула улыбка. Они хорошие ребята. Не били меня и не издевались. Но ничего личного, так сложилось. 

Сержант, тщательно скрывавший улыбку от судьи, быстро отворил дверь и взяв меня за наручники потянул в сторону выхода. Ну вот и все. 

Быстрым движением я скрутил пальцы конвоира цепочкой наручников до хруста. Сержант закричал от боли чуть присев. На его лице промелькнула обида. Не прошло и секунды, как мое колено раскрошило челюсть сержанта. Прапорщик с секунду наблюдал за тем как я расправляюсь с его товарищем, но оцепенение прошло и зеленый начал действовать. Он вскинул автомат на ходу пытаясь дослать патрон в патронник. Но было уже поздно, они очень недооценили меня, когда приставили ко мне лишь двух конвоиров. Моя щуплая фигура и наручники на запястьях заставили их поверить в то, что я не опасен. Да в сущности куда мне бежать то? В здании суда полно вооруженных правоохранителей. Да и вообще в Красногорске их навалом, а в целом хорошо, что я бывший мент и меня судят не в военном суде, а в Московском областном. 

Крутанувшись я подхватил стул и с силой швырнул в голову прапору. Деревянные щепки полетели в разные стороны. Дубак рухнул на пол как мешок с картошкой, так и не успев произвести предупредительный выстрел в мой живот. Вот! Вот, ради чего стоит жить! Вы бы видели лица этих кабинетных шавок, когда я снял автомат с тела сержанта и чуть помедлив (мне было не слишком удобно, мешали наручники) дослал патрон в патронник. У прокурора при виде меня, вооруженного и оказывается до усрачки резкого, чуть морда не лопнула, так он напрягся. Адвокат стоял как вкопанный и даже не присел под стол, как это сделали все присутствующие на суде. Вдруг секретарь судебного заседания, ну та, молодая девка, завизжала как сирена и тут же грохот сотряс помещение. Решетка на окне, которое выходило во двор отлетела в сторону и забрякала по дороге, следуя за тросом, который был привязан к грузовику, развозящему мусор. Повесив на себя автомат, я схватил еще один стул и кинул его, но уже не в человека, а в окно. 

— До свидания. — я картинно поклонился оторопевшим зрителям этого «Маппет шоу», подмигнув секретутке, которая почему-то прекратила выть белугой, а во все глаза смотрела на меня, как будто видела в первый раз. — Очень приятно было познакомиться, но у меня дела. 

Разбежавшись я сиганул в разбитое окно, не слишком удачно приземлившись на тротуаре. Немногочисленные прохожие с удивлением и страхом смотрели, как я бегу к черной БМВ 7 модели. Бежать было чертовски неудобно. Наручники сковывали мои движения, а автомат болтался как падла. Не знаю, зачем я его схватил. Но видимо я просто соскучился по твердой лаконичности оружейного металла. 

Недалеко вжикнула пуля, отскочившая от бордюра. Но я неуклонно приближался к заветной тачке. Тридцать, двадцать, десять метров. Все. Мелькнули рыжие волосы и передо мной открылась задняя дверь мрачного автомобиля. В нос ударил запах дорогих духов и кожаного салона иномарки. Двигатель рыкнул и меня вдавило в сидение. 

— Рад тебя видеть, Николай! — буркнул водитель, даже не посмотрев на меня. 

Он напряженно крутил баранку, нервно выруливая в сторону Красногорского пруда. 

— Здравствуй, Коля! — прошептала моя рыжая попутчица, слегка коснувшись губами моей шеи.

 

ГЛАВА I. ГЕРОЙ НАШЕГО ВРЕМЕНИ

 

БМВ уже выехала на Звенигородское шоссе в сторону области, когда наконец Милке соизволил повернуть свою немецкую рожу в мою сторону. 

— Как дела, — на лице немца появилась хитрая ухмылка, — скучал без меня? 

— Дай сюда, Коленька. — зашептала Амелия приятным голосом, в котором ощущался польский акцент. 

Молча протянув скованные наручниками руки, я предоставил ей возможность снять стальные браслеты. 

— Не могу сказать по чему я скучал больше, — я наклонил голову и пытался ловить черты лица моего друга, который то и дело смотрел на дорогу, — по твоему обществу или моим деньгам. 

— Не переживай, Николай, — немец достал две сигареты и прикурив их сбавил скорость, — все в целости и сохранности. 

— Все, дорогой! — рыжая наконец избавила меня от браслетов. — А по мне ты скучал? 

Потирая запястья, я взглянул на свою попутчицу. Ухоженное лицо, с примесью хитрости и коварства, большие выразительные глаза, вызывающее декольте короткого обтягивающего платья, вызвали прилив крови в мозг, ну и в другой орган моего многострадального тела. 

— Ага, — я хмыкнул и взял сигарету, которую не глядя протянул мне Эрих, — каждую ночь только о тебе и мечтал! 

— Хи-хи, — засмеялась Амелия, приняв мой стеб за чистую монету, — скоро тебя ждет подарок. 

— Боже мой, — я продолжал подшучивать над старой знакомой, — надеюсь Эрих не заявится в разгар одаривания к нам в спальню?!

— Противный неотесанный русский! — полька фыркнула, легонько ударила меня по плечу и надув губы отвернулась, всем своим видом выражая обиду. 

— Ну что, Эрих, — меня все еще бил нервяк и я пытался скрыть его за сальными шуточками, — опять подпишем пакт Молотова-Риббентропа? 

— Ах-ха-ха, — засмеялся немец, глянув в мою сторону, — зря ты так. В том, что ты сейчас здесь во многом ее заслуга! 

— Ладно, ладно, — я примирительно поднял руки, — я пошутил. Куда едем то? 

— В Звенигород, — немец выкинул окурок и сдул пепел со своего серого строгого костюма, — там я домишко арендовал. Отдохнем, поговорим, ну и в путь. Но сначала надо избавиться от тачки и одеть тебя по приличней. 

Через некоторое время мы свернули на проселочную дорогу и БМВ, с жутким скрежетом обдирая днище припарковалось в лесополосе. 

— Иди в машину и переоденься, — Мильке показал в сторону большого черного Гелендвагена, силуэт которого вырисовывался среди унылых голых берез, — а я пока уберусь тут. 

— Я с тобой, — Амелия выскочила вслед за мной и вцепилась в мою руку, дабы не упасть в грязный снег, поскользнувшись на своих красных лабутенах. 

— Сиденье мне там не испачкайте! — проворчал Эрих доставая средство для уборки салона. 

Рыжая поковырялась в сумке и нажала кнопку сигнализации на брелоке. Мерседес глухо посигналил, сверкнув фарами и двери отворились. Зная чистоплотность Эриха, я положил АКСУ на чистый махровый коврик и осторожно присев на край заднего сиденья стал стряхивать прилипшую к туфлям грязь. 

— Разувайся, — нетерпеливо бросила рыжая, — там все новое, даже обувь. 

Скинув ботинки, я оказался в салоне роскошного немецкого автомобиля. Но по-видимому уже не того, в котором мы передвигались, когда нахлобучили Бауманскую группировку. Хотя по мне, так «Гелики» всю жизнь выглядят одинаково. 

— Давай я тебе помогу! — зашептала Амелия, судорожно расстегивая мою грязную рубашку. 

Недолго думая, я рванул края своей рубахи в сторону и схватив польку повалил на сидения из алькантары, попутно задирая платье своей помощницы. Под платьем у Амелии как обычно ничего больше не было, только чулки и ненасытная промежность. Полька впилась в мой рот своими губами и что-то шептала на своем. Не обращая внимание на ее жаркие фразы, я быстро освободился от штанов и чуть замешкавшись вошел в нее, почувствовав, что она вся мокрая. 

Рыжая вскрикнула и прижавшись ко мне стала работать бедрами в такт мои движениям. В СИЗО я провел около года и порядком оголодал по женской ласке. Хотя и в Чечне то я не особо с бабами романы крутил. Некогда было, сами понимаете, война, все дела. Хотя одно другому не мешает, было бы желание. 

— Еще, — шептала полька, вцепившись в меня руками, — еще, да, да!

Ее правая грудь выпала из декольте и красный, возбужденный сосок плыл перед глазами, как сигнал неизбежно приближающегося оргазма. Все мое тело покрыли мурашки, а глаза затуманились. Внизу живота стало сладко и больно одновременно. Входя в польку, я чувствовал гладкую кожу ее бедер. Ее большой хищный рот исказила гримаса сладострастия и похоти. Она неистово двигала тазом, как будто стараясь растворить мой член у себя внутри. Наконец я более не смог сдерживать в себе все то, что накопилось за долгий год нахождения под следствием. Сладкая волна прошла по всему телу и я уткнулся в грудь рыжей, которая кстати прибавила в размерах. Не иначе силикон вмонтировала. Лежа на Амелии я ощущал, как она чуть постанывая сдавливает мой уже ослабевший от оргазма член мышцами своего влагалища. 

— Я скучала по тебе… — шепнула Амелия и сверкнув глазами сделала засос на моей шее. 

Мне вдруг стало противно и преодолевая слабость, я вырвался из объятий польской нимфоманки и вытерев свое тело грязной рубашкой потянулся к кожаной стильной сумке, в которой виднелась новая одежда. 

Водительская дверь мерседеса открылась и в салон, вместе с Милке ворвался холодный мартовский ветерок. 

— Уже управился? — буркнул Эрих заведя мотор. — Резво ты. 

— Быстрая эякуляция показатель большой жизнеспособности организма, — я подмигнул улыбающейся Амелии, которая поправляла платье, — а то мало ли, вдруг в процессе воспроизводства белковых тел саблезубый тигр за жопу укусит или мамонт аппетитный мимо пробежит.

Вскоре мы уже были на окраине Звенигорода. Мильке арендовал уютный одноэтажный деревянный домишко недалеко от реки. Новая конура немца была не так шикарно обставлена, как прежнее его гнездо, но тем не менее, после тюремных нар я ощущал себя на седьмом небе от счастья. Все уже было готово к моему приезду и я с удовольствием наблюдал изобилие на столе. По гостиной плыл запах бесподобного жареного мяса. Салаты, бутерброды с красной икрой, холодная водка и ледяное пиво, все это великолепие располагало к неторопливому разговору. 

Мы давно не виделись с Эрихом и нам было о чем поговорить. Даже не знаю как так получилось, но немец оказался самым преданным моим товарищем. Это он наладил связь со мной и подогревал меня в СИЗО. Он договаривался с адвокатом. Да что там, Мильке даже управлял мусоровозом, который вырвал решетки на окне зала судебного заседания. 

Последний раз очно мы виделись с Эрихом в конце зимы 1994 года, когда вместе вынесли кассу Бауманской группировки. Хотя говорить, что мы выпилили всю банду значит немного покривить душой, ведь лидера бауманцев Бобона тогда не было на том кровавом застолье. Мы с немцем убили человек двадцать братков, несколько проституток, одного мента и одну домработницу. Не знаю, насколько мы были правы насчет мента и горничной. Мент мог быть внедренным в банду или коррупционером. Если он был взяточником, то его не жаль совсем. С бабой горничной сложнее, она как бы не причем. Но я вот вам что скажу. Домработница работала на бандитов, она убиралась в их домах, стирала их белье, возможно много знала, но предпочитала не доносить всю инфу до правоохранителей. Ее все устраивало, так как она получала неплохое бабло. Но ведь бандитские деньги – всегда пахнут кровью! Так что любишь медок, люби и холодок. Ну, а если убитый мент был внедрен, то значит он оказался не в то время и не в том месте. Издержки производства так сказать, ничего личного, только бизнес. 

Наверное вы спросите меня, что я за мразь такая?! Почему я, майор милиции и командир отделения отряда «Вега» участвовал в разбойном нападении на дом Бауманской ОПГ? На это отвечу просто. Мне надоело жить в нищете и считать копейки! Я устал от постоянных задержек зарплаты! Да, я можно сказать патриот своей страны, хотя это, наверное, не так, я прежде всего патриот своего отряда. Выполняя приказы командования, я рисковал жизнью и терял в бою друзей, получил множество ранений, но в итоге живу хуже любой гражданской крысы. Не скрою, тогда уровень жизни Мильке меня впечатлил и я повелся. Мне захотелось также пожить хорошо, да и по сути бежать мне надо было уже тогда. Против меня имели зуб очень многие важные лидеры в правящей верхушке РФ. Многим я, в сентябре 1993, испортил карты. Обидно, сука, но всем плевать, что я выполнял приказ и рисковал своей шкурой. Я был тогда в роли пешки, которая была предназначена на размен. Е 2, Е 4, блять. Но вот я выжил и дошел до конца шахматной доски. Однако к сожалению, это в шахматах все честно, а в жизни я так и не стал ферзем. Так, лишь гребаным конем, которого тут же отправили в Чечню, пакостить Дудаеву и поддерживать местные антидудаевские силы. Ну хорошо, там я работал на износ. Вместе с своими парнями гасил волков Ичкерии пачками. Ну да, жег чеченские «мирные» аулы. Ну, а хули они хотели? Чеченцы своих соседей русских убивали, а я лишь воздавал им должное. Так положено! На каждое действие имеется свое противодействие. Я убивал тех, кто убивал русских и в этом я не вижу ничего плохого. В конце концов, я невиновных не трогал. Я — антитело нашего государственного организма, которое утилизирует всякую инфекцию и вирусы. Мне даже в Чечне погоняло дали – Москвич, ахаха. Смешно, ведь я так и не заимел московскую прописку. Все еще зарегистрирован в Котельниках. Ну да ладно, я все равно собираюсь когти рвать из родной страны, иного выхода у меня нет, к сожалению. 

— Давай выпьем, Коля, — Мильке разлил в маленькие стопки холодную водку, — за твоё освобождение. 

— Давай, немец, давай, — ответил я и улыбнувшись чокнулся с Эрихом. 

Холодный крепкий алкоголь обжог внутренности и я быстро закусил бутербродом с красной икрой, а после хлебнул отличного светлого пива из кружки. 

— Рассказывай, Николай, — Мильке достал сигарету парламента и пару раз чиркнув бензиновой зажигалкой с удовольствием закурил, предвкушая историю последних пяти лет моей жизни. 

— Деньги где мои, — вместо истории я предъявил ему за мои кровные, — хочу получить свое. 

Эрих хитро улыбнулся и чуть кивнув ушел в спальню. Его не было пару минут. За это время мимо меня пару раз пробежала Амелия, суетливо расставляя тарелки с горячими блюдами. Она все пыталась поймать мой взгляд и как бы невзначай пару раз коснулась меня своим бедром. Но мне было не до нее. Я ждал свои деньги, которые позволят мне сбежать из России, подальше от неблагодарного руководства этой страны. 

Наконец вернулся Эрих с увесистой спортивной сумкой Аdidas. 

— Вот, здесь все! — он бросил сумку около моего кресла и уселся на свое прежнее место. — Пересчитай, ровно двадцать восемь штук зеленью. 

— Верю, — я кивнул в ответ, — тому, кто вернулся в Россию, чтобы вызволить меня из застенков, нет смысла крысить деньги от меня. 

— А почему не тридцать? – спросил я, так как пары штук все-таки не хватало. 

— Это накладные расходы, — немец улыбнулся и закинул в рот кусок мяса, — та БМВ куплена на твои деньги. 

— Согласен, — опять кивнул я, немного удивляясь немецкой педантичности. 

— Ну давай, Николай, — Эрих опять разлил в рюмашки, косо посмотрев на усевшуюся рядом Амелию, — порадуй меня своей историей. Ты неординарный человек, впервые такого встречаю в своей жизни. 

«Кто бы говорил, блять. Это я впервые встречаю такого мужика, который рискует жизнью, ради того, чтобы вызволить из СИЗО русского преступника. Мало того, он еще и внук Эриха Мильке, бывшего министра МГБ ГДР. Вот чьи истории надо слушать. Хотя может тоже что-нибудь расскажет. Вечер долгий, хотя чует мое сердце нажрусь я на радостях сегодня» — подумал я и мой взгляд непроизвольно прилип к точеному колену рыжей, которая выпивала красное вино, закусывая его жареной телятиной. 

— В общем, — начал я свой рассказ, жуя кусок сочной свинины, — после того, как Ерин, ну, министр МВД, дернул меня на планерке и сказал: «майор Белов, приказываю Вам отобрать людей, для помощи братскому чеченскому народу, в борьбе с Дудаевым» я понял, все, допрыгался я и не видать мне скалистых берегов Ирландии. Выбрал я парней. Всех, кто на АЭС выжил я взял с собой. Ну и еще там дюжину других бывших вымпеловцев. Тренировались мы пару месяцев и в путь. 

— Сложно было, — немец поднял бровь, — как чеченцы воюют? 

— Да нормально они воюют, — я отхлебнул пива и закурил, — ничего плохого сказать не могу про них, но вот нет у них стержня. Понимаешь, если чеченец видит, что все, край, он никогда не будет стоят до конца. Вот когда в начале 95-го мы уже Грозный взяли, вернее, то что от него осталось, они же драпанули. Вопрос, какого хера вообще начинали воевать? Вы думали что, русские налажают опять? Хер там! 

Милке опять разлил водки и мы выпили не чокаясь. 

— Понимаешь, — продолжил я, морщась от того, что водка пошла не в то горло, — хотя ты должен понимать. Вот в мае 45-го, одна дивизия СС прорвалась в окруженный нашими войсками Берлин! Прорвалась в котел, улавливаешь? 

Мильке вздохнув чуть кивнул. 

— Так вот, я к чему, — я смачно затянулся и медленно выдохнул дым вниз, — наши эсэсовцев в плен не брали! То есть парни прорвались в котел на верную смерть, а могли бы сдаться американцам! Вот это я понимаю, достойный враг! Меня вообще бесят советские фильмы, где вас, немцев, изображают слабохарактерными трусливыми говнюками! Это нужно быть каким тупым пидарасом, чтобы принижать достоинства своего врага, которого мы победили в честном бою! 

— Ни я, ни моя семья никогда не разделяли нацистскую идеологию, — буркнул Эрих, — мой дед сам с нацистами в Испании воевал! 

— Да знаю, знаю, — я отмахнулся, — я тебе про дух немцев говорю! А чечены, как поняли, что все, так и дернули из своей столицы. А сколько гонору было, когда они ждали слабо вооруженных срочников и поддержку от пятой колонны! Представляешь, Эрих, чеченам наши фейсы подкидывали оружие! Сам видел! Ну что это за бардак?! 

Я в сердцах ударил по колену. Перед глазами стали проносится воспоминания чеченской компании. Кровь, грязь, боль и предательство.

— А что за фейсы? — Мильке заинтересованно поднял бровь. — Ты допрашивал? Предатели или на правительство работают? 

Неторопливо хлебнув пива, я прикурил следующую сигарету. После никотинового голода в СИЗО, я нарадоваться не мог горькому табачному дыму и смолил сигарету одну за другой. 

— Нет, — я нахмурившись посмотрел на рыжую, которая делала вид, что не интересуется нашим разговором, — допросить не удалось, но по виду уж больно этот фейс был похож на тех парней, которых я убивал около гостиницы Украина осенью 93-го. По нему видно было, что он выходец из спецназа вованов. Он со своими волкодавами, хотел меня прирезать по-тихому, а потом с моими партизанами разделаться. 

— И что, — Эрих улыбнулся во весь рот, показав ряды белых зубов, — у него не вышло? 

— Как видишь, — я шутливо ответил на риторический вопрос, — я цел, а они нет! Только главный у них ушел от меня, старею видно. 

— Да ладно тебе прибедняться, — немец налил еще водки, не забыв также плеснуть и в рюмку, которую подставила Амелия, — я помню тебя в деле, ты просто какой-то везунчик! 

— Ага, блять, везунчик, — я рассмеялся, — на теле живого места нет! 

— Может его кто-то подослал, — спросил Мильке уже серьезно, — я же тебя предупреждал, что эти люди ничего и никому не прощают! Они найдут тебя, вернее нашли! Странно что не убили там, в Чечне. 

— Мда, — я задумался, вспоминая ту поножовщину в маленьком чеченском селе весной 94-го, — возможно хотели дать сигнал всем, кто захочет пойти наперекор их воле. Ведь если я погиб бы там, в Ичкерии, то все могли подумать, что это обычная солдатская смерть! А так, пожалуйста, все видят, что меня судят, лишают наград и званий, да это мелочи, садят на пожизненное, за геноцид чеченского народа! 

— Я тебя понимаю, Николай, — немец протянул рюмку на середину столика и мы все втроем чокнулись, — мне тоже пришлось испытать на своей шкуре, что такое предательство! 

Морщась от горькой, я закивал, так как слышал печальную историю сотрудников «Штази» после того, как Горбачев сдал Восточную Германию. 

— Ну так что там было-то? — нетерпеливо заерзал немец. — Расскажи, а то в новостях сущий ад гонят! 

— Да так, — ответил я равнодушно, жуя кусок теплого мяса, — сначала диверсии, потом уже начальство настояло, чтобы мои парни принимали участие в штурме Грозного в Новый год. Я как мог отнекивался, но плетью обуха не перешибешь. Короче пришлось участвовать. 

Развалившись в кресле, я начал рассказывать небольшие куски своей личной войны. Было как-то не по себе от того, что я говорю о страшных вещах, а сам живой, сижу в тепле, сыт и пьян, да еще и с деньгами. Мало того имею перспективу свалить за бугор. Непросто это – вспоминать то, что было там и постепенно адреналин опять заполнил мои вены, вытравив алкоголь. 

… — Я там одного выблядка все искал, — усмехнувшись и покачав головой, я принялся за вторую кружку пива и, наверное, десятую за вечер сигарету, — он у бородатых был типа символа. Ну говорили, что он шайтан и заговоренный. Что пули самого Якута его обходят стороной, ну такая ботва примерно. 

— Кто такой? – спросил уже слегка захмелевший Мильке. 

— Погоняло у него Шайтан было, — я хрустнул пальцами и нагло, взглядом стал раздевать Амелию, — он из тейпа Беной, ну это кадыровцы откуда. Хотел я его голову, ох как хотел. Понимаешь, чеченцы скорее суеверные, чем верующие, они не фанатики. Но вот этот чертило, он их вдохновлял, понимаешь? В общем все что я узнал про своего визави, это то, что он приближенный к Зелимхану, старшему сыну имама, человек. Поговаривали, что он спас раненого сынка Кадырова. Тащил на горбу несколько десятков километров. Ну и еще что молод был этот Шайтан и рыжий, вот как Амелия прям. 

Непроизвольно я положил руку на колено польке и она, сморщив физиономию, чуть отодвинулась. 

— Так и не поймал его? – спросил Мильке расстроенный тем, что история с рыжим шайтаном не получила продолжения. 

— По-видимому нет, — я сокрушенно покачал головой, — хотя парочку рыжих голов я выставлял чеченам на обозрение, но, наверное, это был не Шайтан. 

— Жаль, — согласился Мильке, — ладно, что-то я притомился, пойду спать, вы тут хозяйничайте. 

Немец встал и потянулся. Он был огромен как медведь. Но было видно, что форма постепенно уходит и его некогда спортивное тело слегка заплывает жирком. Да это и понятно, возраст берет свое. 

— А ты то чем занимался все это время? — спохватился я о том, что не услышу его историю, ведь Мильке не тот, кто будет просиживать штаны в офисе. 

— Позже расскажу, Николай, — лицо немца исказила хитрая улыбка, — а то спьяну наболтаю лишнего, хахаха. 

С сожалением глядя на удаляющуюся фигуру тевтона я начал понимать, что все-таки дружба дружбой, а служба службой. Мильке, бывший контрразведчик прекрасно понимал, что слово не воробей. 

«Ну хер с тобой, рожа немецкая, потом, так потом», — подумал я и почувствовал, что руки Амелии шарят в районе моих штанов, пытаясь справиться с пряжкой моего ремня. 

«Блядь, что за баба такая, неугомонная», — азартная мысль пролетела в голове, как пуля и я схватив рыжую нимфоманку повалил ее на пол, быстро снимая с нее платье.

Волосы Амелии были густые и пахли потрясающе. Ее глаза горели, а рот исказила алчная плотоядная улыбка текущей суки. Мне вдруг стало противно и я, вырвавшись из ее объятий, быстро встал. 

— Что случилось, — зашептала полька и сев поправила свое платье, — что с тобой? 

— Ничего, — буркнул я и вышел во двор, на ходу застегивая ремень на штанах. 

В голове стояли образы моих убитых бойцов, горящие дома и техника, разложившиеся трупы гражданских. Выйдя на крылечко, я в который раз уже закурил. Руки била дрожь, а глаза увлажнились. 

«Прости меня, Андрюха», — я наклонился к деревянному столбу, державшему крышу веранды и слезы, стали душить меня, — «Прости меня брат и ты Саня прости». 

В той бойне осенью 93-го я потерял своих друзей, которые были мне как братья. Понимая, что в их смерти я даже косвенно не виноват, тем не менее чувствовал себя Иудой. Но не смог я смотреть в глаза их женам. Никогда не был трусом, а здесь впервые спрятался как последнее днище. Я не видел их семьи уже долгих шесть лет и этот груз вины непрестанно грыз мою душу, он разъедал ее как яд. 

Выбросив сигарету, я вытер слезы белым носовым платком, который был в нагрудном кармашке стильного черного пиджака и зашел обратно в дом. В гостиной хмурая Амелия убиралась со стола и я не обращая на нее внимания прошел к сумке достав из нее двадцать тысяч долларов двумя пачками. 

— Ты куда, Николай? — озабоченно спросила рыжая. 

— Пистолет есть? — обратился я к ней, стараясь сохранить спокойствие. — А то автомат большой, с ним небезопасно таскаться!

— Куда ты собрался?! — выкрикнула Амелия в панике. — Тебя милиция всей Москвы и области разыскивает! 

— Пистолет дай, — буркнул я, — и не кричи, Эриха разбудишь! 

Рыжая чуть подумала и быстро шагнув к своей сумке достала черный, блестящий ПММ-12 и запасной магазин к нему. 

— Я быстро, — я погладил ее щеку, одновременно забирая оружие из ее рук, — Эриху не говори, а то ругаться будет! 

Накинув черный импортный кожаный плащ, я вышел из дому и быстрым шагом направился к автобусной остановке, которая виделась в сумрачном свете фонарей. Несколько старых жигулей уныло ждали своей очереди подвести очередного пассажира за скромную мзду. 

Подойдя к бомбилам, я быстро выцепил взглядом русского на ржавой белой девятке. 

— В Москву надо, — обратился я к белобрысому мужику лет тридцати, в шерстяной кепке и спортивном костюме с полосками. 

— Не могу, друг, — водила вышел из тачки и прикурил сигарету, — у нас очередь, сейчас Шама везет. 

Русак махнул в сторону черной тонированной семерки, за рулем которой сидел щетинистый кавказец неопределенного возраста. 

Кивнув я быстро подошел к семере со стороны водительской двери. 

— Приует, — ощерился в радушной улыбке Шама, — куда едэм, уашаемый? 

Схватив его шевелюру я резко отправил его лицо навстречу рулевому колесу. Мелькнули испуганные глаза кавказца и тут же чавкающий звук сломанного носа, возвестил миру, что небритый таксист ушел с линии. Развернувшись на каблуках я опять подошел к таксисту русаку.

— Ну что, — возобновил я прежний разговор, — поедем или как? 

— Да, конечно, — испуганно залепетал белобрысый таксист и сев за руль, то и дело бросая на меня косые взгляды завел тачку, — куда поедем? 

— В Отрадное, — сев на заднее сидение я со второго раза, стараясь не хлопать, наконец закрыл дверь, — потом на Дмитровку. 

Мы наконец тронулись. Когда девятка проезжала мимо черной семерки, водила русак, чуть глянув на своего собрата находящегося в отрубе, хотел было заговорить со мной, но передумал. 

За окном замелькали старинные церкви Звенигорода, которые имели унылый и неухоженный вид. На дороге встречался редкий свет фар встречных машин. Алкоголь, который совсем недавно я практически не чувствовал, стал меня убаюкивать и я постепенно стал проваливаться в сон.

———————————————————————

— Что это за говно, — мой отряд долго бежал и я дышал как туберкулезник, — кого ты тащишь? 

— Да, это, — Кошкин чуть смутился и оскалился во весь беззубый рот, — подобрал раненого, ну там, из этих, кого мутные в грузовиках привезли! 

Наклонив голову набок, я смотрел на своего бойца-здоровяка, который держал на плече крупное тело. 

«Надо же, бежал с раненым, а на вид как огурчик. Вот что значит не прокуренные легкие и здоровый мотор», — подумал я с интересом вглядываясь в лицо гражданского, который был в отключке. 

— Так он же дух! — подвел итог я, глядя на заросшее чернявое лицо. 

— Не-не-не, — закачал головой лейтенант, — наш он, православный, крест во всю грудь! 

— Да положи ты его, — порекомендовал я местному тимуровцу, — и напои, видно же, что его в скотовозке везли мутнари. 

Кошкин закивал и найдя место по суше аккуратно стал класть гражданского на желтую траву. 

Отвернувшись от доброго, но беззубого самаритянина я смотрел на уцелевших бойцов своего отряда. Они сидели кто где, часть заняла оборону, на случай если чехи подойдут. До Лабазанова нам оставалось совсем немного, километров десять. 

«Если бы не заруба с загадочным сопровождением колонны со снаряжением, то сейчас бы ехали на машинах и со жратвой. Теперь же последний хер без соли доедать придется и думать да гадать, кто это такие были и почему решили уничтожить командира русских диверсантов из «Веги», да и видимо весь мой ментовской отряд. Ну не может быть, чтобы человек из центра, связной, решил меня убить лишь за то, что когда-то я, выполняя приказ уничтожал его товарищей из мятежного «Витязя». Однозначно, тот блондинистый красавчик заручился чьей-то поддержкой. Да и подход кадыровцев к точке передачи БК и продовольствия не случаен. Да еще эти гражданские в грузовиках. Ну это сюрреализм какой-то. Господи, когда все это закончится…», — подумал я с тоской доставая флягу с водой. 

— Все живы? — спросил я у ребят, в лицах которых стоял немой вопрос от том, зачем центр сдал нас чехам. 

— Товарищ майор, Маслов и Булгаков потерялись, — чуть помедлив доложил лейтенант Шишкин, — нет их нигде. 

На меня накатила волна ярости. 

«Сука, мрази, предатели, мыши кабинетные», — думал я о том чиновнике в управлении, который сдал мой отряд чеченцам. 

— Да чего ты с ним возишься, — я с раздражением обратился к Кошкину, который занимался раненым гражданским, — лучше бы, блять, Маслова с Булгаковым подстраховал. 

Вдруг Кошкин встал во весь рост и повернулся ко мне. Только теперь я понял, что это не мой боец, не лейтенант с погремухой Кошак. Передо мной стоял Мильке, в серо-зеленом комбезе «Штази». Он с укором смотрел на меня, как бы осуждая. Сглотнув вязкую слюну я глянул на раненого гражданского. На траве лежал мертвый подполковник Телков, а из его шеи струилась алая кровь. 

———————————————————————-

— Уважаемый, — услышал я сквозь сон голос водилы, — куда конкретно Вам нужно? 

— Улица Пестеля, дом восемь, — чуть помедлив ответил я бомбиле и потер глаза. 

Водила кивнул и быстро сориентировавшись свернул во дворы. 

— Вот у этого подъезда тормози, — показал я на первый подъезд серой девятиэтажки. 

Скрипнули тормоза и машина остановилась. Водила явно нервничал и косо смотрел на меня ожидая оплаты. 

— Столько хватит? — я протянул ему купюру в десять долларов, которая тут же исчезла в кармане таксиста. 

— Если подождешь меня немного и отвезешь на Дмитровку, — продолжил я, — то прилично заработаешь. 

— Конечно подожду, уважаемый, — на лице водилы появилась неискренняя улыбка. 

— Ну вот и лады, — я вышел из машины,- понимая, что больше ни ее, ни водилу не увижу. 

«Все-таки не стоило бить бомбилу-кавказца. Привлек лишнее внимание. Вот баран», — мысли о своей тупизне сопровождали меня, пока я медленно поднимался к квартире где раньше жила семья подполковника Александра Телкова, моего друга и бывшего командира. 

Время было еще детское, 21.15, так что для мимолетного визита это не поздно. Нажав на звонок, который прозвенел глухо, с каким-то неприятным дребезжанием, я стал ждать, нервно доставая сигарету.

За дверью, в которую я позвонил, послышались легкие шаги и она с противным скрипом отворилась, но не до конца. Разбег двери остановила металлическая цепочка. Убогий маркер нашего времени. Слабая, ненадежная попытка не до конца открывать свое жилище и душу этому миру. 

— Здравствуй, Лена, — я выдавил улыбку и отвел глаза, внимательно посмотрев на огонек дымящей сигареты. 

— Ты?! — прошептала она. 

В голосе Елены я почувствовал удивление, злость, презрение и что-то еще липкое. То, от чего всегда хочется отмыться, а потом скрести лицо до боли вафельным полотенцем. 

— Как дела? – я попытался разрядить тягостное молчание дежурным вопросом. 

— Долго же тебя не было, — негромко сказала она и отсоединив цепочку вышла на лестничную клетку. 

— Кто там, Лен? – я услышал мужской голос с явным южным акцентом и поежился, настолько мне отвратительной показалась ситуация. 

Хотя, о чем это я. Лена красивая, молодая женщина с одним ребенком. Красивых женщин мало и у ее постели всегда будет стоять очередь из обеспеченных, перспективных мужчин. Тем более в наше время самыми перспективными являются южане и кавказцы. Русский «Ваня» отвык толкать ближнего и срать на нижнего. Проклятое наследие советской эпохи совсем лишила русаков здорового мужского эгоизма. Ну, а Саша мертв, мертв. 

Елена стояла в домашнем халате, который выгодно подчеркивал ее фигуру. Волосы светлые, хорошо уложенные. Лицо чуть усталое, без макияжа, но все равно было видно породу. Правильные черты лица и большие выразительные глаза. Саня знал себе цену и выбирал спутницу жизни себе под стать. 

— Вот, — я протянул пачку в десять тысяч долларов, — жизнь сейчас легкой не назовешь. Поставь Саше памятник и надпись от меня. 

Елена молча взяла деньги и мы еще постояли несколько минут в полной тишине. 

— Ну ладно, — я наконец не выдержал, — мне идти надо. 

Невежливо бросив окурок, я хотел уйти. 

— Постой, — Лена схватила меня за рукав, — как погиб Саша! Только прошу тебя, скажи правду! 

Как говорится, самое поганое в жизни это ждать, догонят и вспоминать то, что хочешь забыть навсегда. Подполковника Александра Телкова сразила пуля снайпера в самом начале штурма АЭС осенью 93-го. Обидная смерть, но никто не может выбрать, как ему умереть в бою. Свою смерть выбирают лишь самоубийцы, а все остальные должны смириться с тем, что можешь сдохнуть даже в сортире. 

— Саня погиб как герой, — я достал еще одну сигарету и дрожащими пальцами прикурил, я вообще много курил, — взорвал танк, уничтожил несколько пулеметных расчетов, а умирал он у меня на руках и последние слова были о тебе. Все, мне пора… 

Я повернулся и быстром шагом стал спускаться вниз по лестнице. 

— Постой, — крикнула мне вслед Лена, — зайди хоть на минутку. 

Не ответив я сбежал вниз. На душе было противно от ереси, которую я нес, нагло лгав в глаза. 

«Зачем врать? Добавлять красок в мир, который погряз в лицемерии и лжи. Саня погиб, а на его месте сейчас другой. Ради чего все это было нужно? Мы, те кто защищает мирняк, рискуем своими жизнями, а потом превращаемся в компост. Кто о нас вспомнит через пять лет, пионеры? Так их уже нет давно. Дерьмо», — думал я, ища глазами машину своего таксиста. 

Машины не было, так как бомбила, наверное резонно заметил, что лучше синица в руках, чем журавль в небе. 

Ничуть не расстроившись я направился к метро. До Дмитровки было недалеко. Идя по серым улицам и вглядываясь в лица прохожих мне стало немного легче. Я опять вернулся к своему цинизму и начал, как обычно лелеять его и пестовать в душе, как самое свое главное сокровище и щит. 

В свое время мне приходилось бывать в Западной Европе, да-да, я же дознаватель одиночка и я многое понял. Иногда я анализировал и ситуацию, которая касалась белых европейских женщин, наивно полагая, что зараза разложения не достигнет наших русских баб. Я ошибся и в итоге, еще раз убедился, что в общем, культурные социальные нормы и правила поведения идут в разрез с биологическими стереотипами, реакциями и «инстинктами». Хотя множество ученых сейчас твердит, что у человека инстинкты отсутствуют. Но что тогда, например, «ревность», при которой у разных личностей с различным жизненным опытом запускается одинаковая биохимическая гормональная картина? Или что такое «любовь»? 

Причем основная ошибка воспринимать женскую и мужскую «любовь», как нечто одинаковое. Внемля системе, талдычащей о так называемом равноправии и как раз отрицающей биологию человека. 

Эта самая вредоносная ошибка, которая сейчас и приносит мужчинам множество бед. Этот вирус, который живет в подсознании у мужчин так радостно подхватили феминистки в своем стремлении стать такими же как мужчины, вопреки природе и политики, использующие это «равноправие» для контроля над мужским населением. 

В итоге, сама природа обратила эту разрушительную систему во благо. В какой-то мере. Если не принимать во внимание душевные страдания мужчин, у которых еще сохранился стереотип моногамной любви и юридические репрессии в их отношении. 

Стратегия размножения у европейских женщин — получить множество разнообразных генотипов от разных партнеров. Причем, лучше если мужчина будет из дальней популяции с «новыми» — другими генами. В принципе, это отчасти объясняет ненависть многих европеек феминисток именно к белым мужчинам. 

Таким образом в популяции появляется генетическое разнообразие и в случае чего, в ней будут самые жизнеспособные особи. 

В исламском мире, а я бывал и там, в частности в Йемене и Пакистане, стереотипом является гаремное размножение. Один мужчина производит потомство от нескольких женщин. Что, кстати тоже дает генетическое разнообразие. Женщины же разные и не обязательно такой же расы, как мужчина — основатель гарема. 

Более того, раньше приветствовалось брать в гарем женщин из другой страны, из другой популяции. В ходе завоевательных войн, например, отбирать женщин у врагов. 

Возможно такое поведение было даже у неандертальцев, поскольку мы знаем о их гибридизации с кроманьонцами, причем в каждом современном человеке, кроме чернокожих африканских аборигенов, от 2 до 4 % неандертальских генетических последовательностей. 

Так вот, а что же является истинно природной исконной стратегией размножения и устройством семьи? Моногамия, гарем или промискуитет как сейчас? Причем, сейчас все идет к промискуитету и по сути уже полигамия, несмотря на то что обществу продолжают втюхиваться культурные нормы моногамии. 

В частности, мальчикам их матерями, которые в глубине души, а то и откровенно стремятся к полигамии. Матери постоянно твердят своим сыновьям о чистых отношениях и любви, но сами находятся в поиске «настоящего мужчины», того-самого самца, который лучше всех других. При этом, система скандирует стереотип – «мужчина полигамен, женщина моногамна». Является ли это зловредное лицемерие намеренным? Или такие двойные стандарты и противоречия-биологическая сущность женщин? 

Судя по археологическим и палеоантропологическим данным устройство популяции самых первых европейских Homo sapiens как и Нomo neanderthalensis. Была далеко не моногамия. Ячейка популяции – «семья» состояла из нескольких мужчин и нескольких женщин. Мужчины были родственны друг-другу, а женщины — их жены, пришедшими из другой ячейки популяции. Мужчина в такой «семье» точно знал, что дети по мужской линии носят гены если не его, то точно его родственника. Вкладывать ресурсы в такое родственное потомство, вполне биологически оправдано. 

Если сравнивать с ложной системой современности, по которой, частенько бывает, что мужчина воспитывает как своего кровного наследника совершенно чужого — с чужими генами. В природе такое извращение, как известно, допускается редко. А если и допускается, то это ошибка, а не планомерное выверенное поведение. Обычное явление, когда самцы медведей, львов и других млекопитающих убивают чужих отпрысков. Такие вот дела.

В очередной раз я убедился, что современная система «семейный ценностей» по факту является ложью и подлогом, а мужчина в ней является лишь расходником. Да, именно так, мы военные, да что там, все мужчины без исключения, всего лишь расходный материал и навоз для общества, которое о нас в лучшем случае забывает, а в худшем садит на скамью подсудимых.

В мрачных раздумьях дорога пролетела незаметно. Лица прохожих и пассажиров метро были как будто вырезаны из бумаги. Выйдя из метро Дмитровская, я прошел под мостом и минуты три спустя уже заходил в старый двор, который был окружен высокими сталинскими пятиэтажками. Быстро взглянув на часы я отметил, что уже половина одиннадцатого вечера. 

Поздно, однако, но другой возможности встретиться с Вероникой у меня скорей всего не будет. Мильке мне ясно дал понять, что завтра я уже должен буду свалить из Москвы и через Казахстан вылететь в Югославию. Там теперь бардак и можно будет с липовыми документами как беженец попасть в Европейский Союз. Ну, а дальше и до Белфаста недалеко. Мильке пояснил, что замолвит за меня словечко перед Маккевиттом, самым радикальным членом ИРА. Жить то на что-то надо. Тем более сейчас еще десятку тысяч зеленых отдам и на руках останется восемь штук бакинских. Вообще не густо. 

Быстро поднявшись на второй этаж я с минуту стоял перед дверью с номером 14. Наконец собравшись с духом, я позвонил в дверь, обитую черным, обшарпанным дерматином. Птичкой защебетал звонок и практически сразу я услышал легкие шаркающие шаги. Мелькнул глазок и тут же дверь отворилась. Передо мной стояла Вероника Бырдина в сером поношенном спортивном костюме. Ее лицо было вытянуто от удивления. Темные волосы немного растрепаны, а под глазами были мешки от недосыпа и усталости. Выглядела она на все свои года. Недавно ей исполнилось тридцать. 

— Коля, — прошептала она, теребя кухонное полотенце. 

— Привет, Вера, — я улыбнулся, но улыбка вышла кривая. 

— Проходи, — Вероника засуетилась, — проходи скорей, я ребятишек спать положила. Чаю хоть попьешь и покушаешь! 

— Да я ненадолго, — попытался отказаться я от позднего чаепития, тем более был сыт по горло. 

— Никуда ты не пойдешь, — Верка схватила меня за рукав и чуть не силком втащила в прихожую, — вот еще! 

— Хорошо, хорошо, — мне стало забавно от того, что меня тащит в дом небольшая, хрупкая женщина, — отпусти только. 

— Не кричи, — зашикала на меня Вероника, приложив палец к губам, — разувайся и проходи на кухню. Ммм, одет так хорошо, но худой как туберкулезник! 

Женщина затараторила, беря в руки мой плащ и аккуратно вешая его на вешалку, заполненную детской верхней одеждой. 

Квартира у Бырдиных была неплохая и место для многодетной семьи хватало, тем более судя по всему Вероника так и осталась одна, если не считать двух дочерей двенадцати и восьми лет, да малого сынишки, который родился спустя полгода после гибели Андрюхи. Двухкомнатная изолированная квартира с приличной кухней и просторной прихожей была чистой, но какой-то пустой. Чувствовалось, что нет здесь мужчины. Давно нет. 

— Проходи, проходи, — суетилась Верка, расставляя на кухне нехитрую снедь, — голодный поди. 

— Да я сыт, — буркнул я, усаживаясь за стол, уже жалея, что согласился на большее, чем просто передать деньги и скрыться с глаз. 

Вероника села напротив и неуверенно поставила на стол бутылку коньяка. 

— Если не хочешь есть, — грустно улыбнулась многодетная вдова, — так хоть закусывай. 

— На вот, — я нашарил в кармане плотную пачку долларов и положил на стол, — одна поди, детей поднимать надо. 

— Где ты пропадал? — мельком взглянув на деньги спросила Вера. — Мог бы хоть зайти…

— Прости, — я опустил глаза, — так и не решился, а потом все закрутилось и меня в Чечню отправили. 

Вдруг Вера прижала ладони к лицу и задергалась как в агонии. Только спустя несколько секунд я понял, что она пытается сдержать рыдания. Должен признаться и мне тоже было не радостно. Сколько раз я был у Андрюхи в гостях и каждая мелочь, каждый предмет домашнего интерьера говорил о том, что Андрея теперь уже нет в живых. 

— Ну, ну, — я подошел к ней и сев на корточки стал гладить ее по голове пытаясь утешить, — успокойся Вер. 

— Прости, Коля, — Вероника убрала от лица мокрые ладони и попыталась улыбнуться, — как тебя вижу, так сразу про Андрея вспоминаю, прости меня. 

— Ты меня прости, что не пришел тогда! — сказала я и сев за стол быстро налил половину стакана коньяка.

Быстро выпив конины, я закинул в рот кусок серой, ливерной колбасы. 

— Как Пашуня? — спросил я, содрогаясь от жгучего пойла с названием коньяк «Командирский». — Как девочки? 

— Девочки уже привыкли, что их отца нет в живых, — Вера чуть плеснула себе отравы и тут же выпила, — а Паша все спрашивает. Говорит, что папа скоро придет. Я даже и могилку ему показывала, а он головенкой мотает и говорит, что папа разведчик и он жив. 

Лицо Вероники вдруг исказила гримаса жуткой тоски. Она посмотрела на меня своими зелеными, утратившими блеск глазами. 

— Сын у меня спрашивает, — голос женщины перешел в шепот, — где мой папа? Почему у всех есть, а у меня нет?! Он иногда ищет Андрюшу. Ходит по детской площадке и всматривается в каждого мужика незнакомого. Он его ждет, понимаешь… 

Из глаз Веры опять потекли слезы. Я же молча слушал. Что я мог сказать этой вдове утешительного. Как говорится без матери сын полусиротка, а без отца сирота круглая.

Попав в такое, признаюсь не типичное для себя положение, я ощущал свою ненужность на этом празднике горя и безнадеги.

— Вера, — я прочистил горло, — я сейчас.

Выйдя из кухни, я прошел в туалет и открыв кран стал умывать лицо холодной водой. Ледяные объятья холодили уши, скулы, запястья и мне стало легче. Я часто так делал, когда хотел немного абстрагироваться от тяжелой психотравмирующей ситуации. Психологи, когда я служил в отряде «Вега», часто просили меня их посещать и мы беседовали на разные темы. Иногда они что-то записывали, проведя со мной тест на полиграфе. К слову, раньше я был кошмаром для полиграфологов, но постепенно мои психофизические реакции организма выровнялись. Я стал более доступен для изучения. Не знаю, насколько это было хорошо для меня, но теперь по крайней мере, на Белова Колю можно было вешать различные ярлыки. Чем и пользовались штатные психологи, с упоением делая записи в моей амбулаторной карте.

Наших исследователей тонких материй все время удивляла моя философия. Понимаете, в спецназе, подчеркиваю в любом нормальном спецподразделении, нужны высокомотивированные сотрудники. Даже если бы в РФ хорошо платили спецам, деньгами никого еще не удалось мотивировать на возможную гибель. В связи с этим, в подразделения набирают по сути фанатиков разных категорий. 

Первая, самая простая категория таких отморозков – фанатики религиозные. Ну те, кто верит в доброго дядьку на небесах и райские кущи с местными небесными шлюхами и Блэк Джеком. Эти люди готовы умереть, так как после смерти у них будет все тип-топ. Не хочу оценивать насколько бескорыстно их самопожертвование, но по моему скромному убеждению там бескорыстием и не пахнет. Религиозные сотрудники спецназа имеют свои внешние маркеры. Им нужно быть добрыми, не обижать слабых, переводить бабушек через дорогу, иногда плакать у психологини на сиськах по поводу того, что им пришлось убить в командировке дюжину плохих ребят. Ну в общем стандартная комплектация для рыцаря в белых доспехах, который заточен на битву с драконами.

Другая категория — фанатики своего отряда, более сложна для восприятия, но все же вполне понятна, если покопаться более внимательно, перебирая аккорды души данного специалиста по выпиливанию людей. Патриотом отряда выступает обычно высокомерный и немного закомплексованный подонок, который любит брякать медальками и вешать грамоты на стенах своей коммуналки. Они готовы умереть, если это необходимо и они обычно не надеются на рай, им достаточно, что их фамилия будет висеть на бронзовой доске памяти около штандарта своего подразделения, а они сами получат Звезду Героя после своей героической гибели. Данная категория специалистов, по моему скромному убеждению, наиболее пригодна для спецназа, так как для них выполнить приказ – это императив. Если религиозный фанатик может колебаться, когда поступит приказ уничтожить некомбатантов, то патриот своего отряда заминусит даже старую бабку с болезнью Альцгеймера или малых детей, которые так не кстати появились на пути диверсионного отряда. Попрошу вас запихать свое негодование по поводу бабок и детей себе по глубже в анус, так как на задании всякое бывает. 

Следующая категория сотрудников спецподразделений, которую мы с вами рассмотрим является самой сложной для понимания психологами – это просто откровенные садисты и убийцы. Нет, не подумайте, что это обычные отморозки с маниакальными замашками. Отнюдь, эта категория сотрудников свято чтит Уголовный кодекс, а иногда даже общепринятую мораль. Но есть одно но, они хищники и им необходимо убивать, чувствовать кровь на руках, ощущать адреналиновый раж и рисковать. Для них настоящий риск — это когда ставкой в игре является их жизнь. Вот это заводит таких ребят по полной. Ни деньги, ни слава, ни абстрактный рай им не нужен, хотя котлы с чертями возможно их уже заждались. Самое забавное, что таких в аду не будут пытать, а напротив, обеспечат работой.

Общим скрепом для этих трех условных категорий сотрудников является способность убивать себе подобных. Понимаете, умение убить человека присуще не каждому и те, кто им обладают тут же попадают на заметку к властным структурам. Одни убийцы, которые не способны к самодисциплине определяются в тюрьмы, а другие отморозки, ну те, которые поддаются дрессировке, становятся волкодавами системы. 

Если вы спросите к какой категории я сам себя отношу, то поставите меня в довольно-таки затруднительное положение. Понимаете, уважаемые, я верующий человек, причем глубоко верующий. Я уже вам говорил, что я верю в Бога и всей душой ненавижу эту мразь. Помимо всего прочего, я еще и патриот своего отряда. Мне нравится порядок и статус члена закрытого клуба, потому что вместе с ксивой вы приобретаете не только вес в глазах алчного инспектора ГАИ, тебя окружает ореол! Ты как будто подпитываешься энергетикой своего подразделения, а это приятно. Но и кроме всего прочего, я люблю убивать. Годы службы несколько притупили мои чувства, да и работа дознавателя способствовала тому, что я вполне легально пытал плохих парней изощренными и самыми экзотическими способами, получая за это премии и молоко за вредность. Так что чего во мне больше решайте сами, я думаю, что всего понемногу. Просто есть еще одно но, с недавних пор я люблю деньги. Вернее, не как таковые, а именно большие деньги, чтобы жить и не париться. Ведь сами понимаете, есть такое понятие как смысл жизни. По сути то его нет! Да-да, сейчас вы будете сучить ножонками как младенчик, которого только что отшлепала акушерка. Ну нету смысла в жизни! Вот вы скажете – дети, семья, Родина, Бог. Понимаете, я даже с вами спорить не буду, так как вы лишь нейронные связи в моем мозге. Я просто обозначу свою позицию. Сыновья ваши умрут и, если вам повезет, даже позже чем вы. Внуки ваши тоже умрут, как в конечном итоге все человечество, которое уж обязательно сдохнет в своем собственном дерьме. Про семью я вам уже говорил, так что повторяться не буду, так как я не попугай Кеша. Родина – это по сути государство. Преступная группа, которая присвоила себе монопольное право применять насилие любит называть себя Родиной, когда ему что-то от вас нужно. Государству от вас обычно необходимы лишь две вещи – ваша жизнь и ваши деньги. Бог – это либо мудак, либо изощренный садист (садистка). В общем остается лишь один внятный смысл жить – это потреблять, причем потреблять качественно, а для этого необходимы деньги, большие деньги. Теперь вы спросите меня, почему я тогда раздаю свои честно заработанные деньги женам своих погибших друзей. На это я вам отвечу просто – двадцать штук зеленых это копейки. Мне нужно либо все, либо ничего. Я уеду из этого говна, буду убивать если понадобится и обязательно станут очень богатым.

Так что так, довольно лаконично, как и положено сортирным философам, я обрисовал свои нынешние духовные императивы. А теперь позвольте раскланяться, так как мне необходимо успокоить жену моего погибшего друга и свалить отсюда нахер.

Наконец я исчерпал все временные рамки приличия и из чужого сортира надо было выходить. 

«Надо валить отсюда, Колян», — подумал я, с тоской глядя на свое отражение. 

Но видимо провидение не хотело отпускать меня из этого дома, основательно не поглумившись надо мной. 

Не успел я выйти в коридор, собирая пыль своими носками, по-видимому стоившими не менее десяти баксов, как в такт всхлипываниям на кухне по коридору послышался шелест детских ног. 

— Папа, — голос маленького пацана пробрал меня до костей, — папочка, папа! 

Ничего не успев сделать, я почувствовал, как ребенок обхватил мою ногу и с придыханием зашептал, трогательно шепелявя. 

— Папа, — шептал малыш, глядя на меня снизу-вверх большими карими глазенками, — папочка, я знал, что ты придешь… 

«Надо было баксы по почте выслать», — промелькнула досадная мысль в моей стриженной под расческу голове. 

Как говорится, никогда не бывает так плохо, чтобы не было еще хуже. Вот не думал я, что после свидания с Ленкой я столкнусь с еще большим попадаловом. Вот что мне делать теперь? 

— Привет, Павлик, — я присел перед мальчонкой, краем глаза отмечая, что у Верки глаза все на том же мокром месте, — я не твой папа! 

Мальчик застыл с разочарованным лицом и глаза его тут же начали слезиться от горя и разбитых надежд. 

— Смотри, — я достал из-за пояса ПММ, извлек магазин и отстегнул один патрон, — вот этими штуками убивают людей и твой отец, мой друг, погиб от них. Давно погиб. Его не вернешь и вытри сопли. Держи! 

Я вложил в маленькую ручонку парнишки патрон 9X18, а потом немного подумав снял с руки подарок — дорогущие немецкие часы Union Glashütte/SA. стоимостью в пару штук зеленых (мне их подарил Мильке) и молча надел их на левую тоненькую руку пацана, который мокрыми от слез глазами смотрел то на меня, то на патрон. 

— Есть такое поверье парень, — я положил руку на худое плечо мальчишки, — если тебе подарили патрон, то либо потеряй сразу, да так чтобы его не нашли, либо храни его как зеницу ока. В нем твоя смерть. Ни в коем случае не отдавай врагам. Нравятся подарки? 

Мальчик закивал и стал с удовольствием рассматривать то патрон, то часы. 

— Давай, парнишка, — я погладил его по светлой голове, — ты теперь самый старший мужчина в доме. Если надумаешь плакать, то не делай этого на людях. Твой отец был храбрым человеком и хорошим другом и мне тоже его очень не хватает. 

— Куда ты, — Вероника встрепенулась и встав с табуретки подбежала ко мне, видя что я собираюсь уходить, — посиди еще! 

— Не могу, Вера, — я отмахнулся, — идти мне надо! 

Быстро обувшись и накинув плащ, я еще раз посмотрел на мальчика. Лицо его приобрело серьезность и мне это понравилось. 

— Ну прощай, Паша Бырдин, — я протянул мальчику руку для рукопожатия. 

Пацан сначала растерялся, но потом сообразил и переложив патрон в левую ладошку пожал мою руку. 

— Приходи еще, — Вероника прижалась ко мне и я почувствовал ее слезы на своей шее. 

— Боюсь, что больше не увидимся! — с трудом оторвав ее от себя прошептал я и быстро вышел из квартиры. 

Не помню как я оказался на улице. Свежий воздух ранней весны кружил голову. Вот и еще одно испытание позади. Отодвинув рукав, я с досадой понял, что не знаю сколько теперь времени. 

«Ну да ладно, полночь, наверное», — подумал я, глядя на луну и ускорил шаг. 

Вдали я заметил две тачки и задорный смех. Трое молодых мужчин о чем-то бурно дискутировали и смеялись. Ну обычное дело, бомбилы и бомбилы, их в Москве как говна. 

Наконец я подошел к двум припаркованным на обочине автомобилям, серой шестерке с оторванным молдингом и бежевой копейке, с блестящими хромовыми колпаками. Колеса у машин ни смотря на сырую погоду были чистыми, как и пороги, покрытые мелкими жучками ржавчинки. Так мыли машины обычно армяне, по крайней мере, один знакомый мне об этом сообщил, когда я резонно спросил его «почему он моет машину лишь снизу». 

«Это как обувь почистить» — отвечал мне знакомец, — «штаны грязные никто не заметит, а вот нечищеную обувь от глаз не скрыть». 

«Армяне хитрожопые, сейчас обдерут меня как липку», — с досадой отметил я тот факт, что поеду с теми, кто по слухам хитрее самих евреев. 

«Блять, если соберутся вместе трое немцев — то будет порнуха или война, если трое хохлов, то партизанский отряд с предателем, если трое армян — то один грустный русский». 

— До Звенигорода сколько? — спросил я у ближайшего бомбилы, мужика лет тридцати, щетинистого и горбоносого. 

— Двести рублей, — без акцента ответил владелец шестерки, садясь в тачку и заводя двигатель. 

— Идет, — буркнул я, забираясь на заднее сиденье и закуривая. 

Обе машины двинулись, но почему-то вместе. Наверное, мой дорогой прикид и хлюпкое телосложение спровоцировало ребятишек разжиться. Ну я их понимаю, один кожаный плащ стоит столько, сколько за месяц не заработать честным трудом таксиста. Хотя может я слишком подозрителен.

— Нам налево, — сказал я водиле, который повернул в сторону большого собора, — Звенигород в другой стороне! 

— Я знаю короткую дорогу, уважаемый, — водитель хищно улыбнулся и переключил передачу. 

Обернувшись назад я отметил, что копейка с двумя армянами все также следует за нами. На ум сразу пришли воспоминания о трех гопниках, которых я убил в Кузьминском лесопарке более десяти лет назад. Они хотели моих сигарет и моих денег, ну и возможно еще капельку моих унижений. Смешные были ребята, особенно когда я их трупы валежником маскировал. 

«Так, сразу их убить, или покуражиться», — мрачные мысли, сдобренные садистскими ожиданиями, закружились в моей голове. 

Негатив, вызванный недавними событиями, наполнял мою душу ненавистью и агрессией. Я с вами уже давно знаком и вы, наверное, полагаете меня маньяком. Возможно это правда, но разве вам самим не хотелось иногда убить кого-нибудь, начальника, соседа, супругу, а? То-то же, хотелось, я знаю. Но вы не убили! Не подумайте, что я обвиняю вас в мягкотелости. Мало того, я охотно поверю в то, что вы опасаетесь кары, если совершите смертоубийство. Никому не хочется просиживать задницу на нарах уж лучше и дальше терпеть. Так ведь? 

Помню в начале 90-х какая-то журнашлюха проводила соцопрос. Ну там ходила эта раскрашенная манда и спрашивала случайных прохожих в стиле: «Готовы ли Вы убить человека за миллион долларов». На что опрашиваемая обезьяна в болоневой куртке кивала головой, отмечая что за миллион легко выпилит человека, подчеркивая, что с огнестрела охотней, чем с холодного. Смешные такие. 

Вообще я много размышлял о природе внутренней агрессии, которая заложена в нас. Все же просто как божий день. Понимаете, природа все предусмотрела. Человек самое опасное животное на планете. Он самый успешный вид и мы в данный момент наблюдаем его полный триумф, так как вершина эволюции уже сожрал практически все, до чего дотянулся. Вот и получается, что внутривидовая агрессия -это наше спасение, которое позволяет сокращать популяцию, так как по сути у человека уже нет конкурентов. Так что такие убийцы как я — это природный механизм, позволяющий регулировать численность Homo sapiens, а способность убивать себе подобных — это полезный природный навык и показатель хороших генов. Чувствуете, как я все приятно обставил? 

Когда общался с психологами, то всегда удивлялся, что есть люди, которые не могут убивать других людей, в особенности если они ни в чем не виноваты. Для меня это странно. Лишить человека жизни вообще не проблема, ну а виновен он или не виновен в конечном счете это не имеет никакого значения. Так определила природа и эволюция. Кто-то убивает, а кто-то будет убит. 

Шестерка нырнула в лесопосадки, почти в такие же Мильке вез меня на той старенькой БМВ. Забавно все это. 

Заскрипели тормоза и автомобиль остановился. Остановилась и копейка, следовавшая позади нас. Из нее сразу вышли те двое, которые так мило беседовали с моим водилой, пока мой стильный и дорогой прикид не спровоцировал их меня пощипать. 

— Уважаемый, — я продолжал сидеть и даже ствол не доставал, — ты обещал в Звенигород, а привез в какой-то сраный лес? 

Мужик полуобернулся и внимательно посмотрел на меня, желая заметить признаки нервозности, но я был спокоен. 

— Это конечная, — оскалился золотыми фиксами водила, — выходи, посмотрим, что у тебя есть! 

Кивнув я чуть подвинулся и стал выходить с водительской стороны. Водила тоже попытался выбраться из машины, но я оказался быстрее. Не успел он вылезти из своего ведра, как я почти не целясь выстрелил ему в левое колено. ПММ приятно дернулся в руке, а водила охнув, со стоном повалился на грязную, мерзлую землю, местами покрытую льдом и снегом. В машине я не хотел его убивать. Мне ведь в ней еще ехать. Двое других любителей заниматься грабежами стояли с секунду в оцепенении, но потом смекнув, что ситуация вышла из-под контроля, ломанулись обратно в свою тачку. 

Все получалось как в кино, в страшном кино. 

В свое время была интересная байка о том, как Маршал Жуков победил преступность в Одессе, в свою бытность командующего военным округом. Не знаю, что побудило сугубо военного человека решать задачи правоохранительных органов, но решил он проблему кардинально. Одевал офицеров в дорогие костюмы и давал карт бланж на отстрел гопоты, которая роняя слюни пыталась грабануть богато одетого лоха. Весело было тогда в Одессе маме. Уличную преступность тогда победили буквально за пару ночей. 

Стартер копейки взвизгнул и машина завелась. Но было уже поздно. Вскинув ПММ, я выстрелил армянину, который был за рулем, прямо в лицо. На лобовом стекле образовалось аккуратное отверстие, а армянин уткнулся головой в руль. Он вообще оказался самым везучим, так как умер мгновенно. Его сосед, сидевший на пассажирском кресле истошно заорал и пытался спрятать свое бренное тело, боясь следующего выстрела. Наивный. Так быстро ему умереть не светит. 

Чуть скользя в своих дорогих ботинках, я подбежал к пассажирской двери копейки и распахнув дверь схватил орущего в ужасе бандита за курчавую голову. 

— Не надо, — крикнул он, — что ты делаешь, не убивай, брат! 

Быстро опустив рукоятку пистолета на затылок своей жертвы которая еще минуту назад мнила себя хищником, я бросил бесчувственное тело и направился к пыхтящему подранку, который уже было забрался в свою шестерку. 

— Не торопись, уважаемый, — я схватил его за шкирку и выволок прочь от тачки, — я сейчас буду вас, блядей, убивать! 

Все это выглядело очень эффектно. Прям как в голливудском блокбастере про всяких мстителей. Мало того, я был крайне рад всему происходящему. Да и в конце концов, должен же кто-то в Москве бороться с этнической преступностью!

На лице водилы отразился ужас. Все изменилось за несколько секунд. Из самодовольного вершителя чужих судеб он превратился в безвольную мишень. Такое бывает не часто. 

— Не убивай меня, брат, — шептал армянин, — прошу тебя, у меня семья! 

Быстро оттащив его от машины, я схватил его руку и быстром движением вывернул правое предплечье. 

— АААА, — водила заорал. 

Перехватив ПММ я резким, точным движением ударил по предплечью своей жертвы. Послышался хруст костей и крик армянина превратился в визг. Поставив ногу на уже поврежденную руку своей жертвы я с силой дернул на себя его кисть. Рука водилы неестественно вывернулась, как у сломанной куклы марионетки, а армянин задохнулся от боли и ужаса, глядя на свою сломанную руку. Бомбила свернулся в клубок как эмбрион и открыв рот пытался выдавить из себя крик. Но у него это не получалось. Водила просто задыхался от дикой боли, которую я ему причинил. 

«Насаждать добро и причинять радость мое призвание», — мне почему-то стало тоскливо и моя недавняя радость куда-то подевалась. 

Врачи говорят, что это биполярное аффективное расстройство и меня надо лечить. 

С секунду посмотрев на корчившегося от боли бандита я, по своему обыкновению, достал сигарету и пару раз чиркнув спичкой закурил. Табачный дым, который безусловно убьет меня если я доживу до старости, заполнил мои легкие и никотин попав в кровь дал обычный эффект. По телу прокатилась волна удовольствия, которое обычно приходит, когда адреналин и никотин смешиваются в моих жилах. 

— Ты не ожидал такого исхода, да? — задал я риторический вопрос, сплевывая горькую слюну. 

— Я больше так не буду, прости! — водила горько заплакал. 

— Сколько вы народу убили? — спросил я с интересом рассматривая корчившегося на мерзлой земле бандита. 

— Никого, мамой клянусь! — зашептал армянин пытаясь перекреститься левой рукой. 

Покачав головой, я присел перед своей жертвой на корточки. Схватив его за волосы, я затушил недокуренную сигарету у него на лбу. 

— Ну что ты делаешь?! — армянин опять жалобно заскулил. 

Он посмотрел на меня снизу-вверх как на ненормального, как будто не веря в реальность происходящего. К сожалению, для него я был реален, как и его боль и скорая гибель. Схватив кисть левой руки бандита, я поочередно стал ломать толстые пальцы. Стоял хруст суставов, а что бы таксист не орал так громко я ударил его рукояткой ПММ по зубам, начисто выбив передние зубы и разорвав губы. Армянин тихо зашипел, выпучив глаза. Из его рта текла кровь, а все его тело дергалось от моих манипуляций. Мне было не слишком удобно, так как бандит дергался как уж на сковороде. Он постоянно задевал о твердую наледь то свое простреленное колено, то сломанную руку и от этого его страдания лишь усиливались. Наконец я сломал ему все пальцы на левой руке и встав над корчившейся жертвой я внимательно осмотрел ее с ног до головы. 

— Говори правду! — потребовал я. — Я вижу, что ты пиздишь! 

Крупный кадык на небритом горле задергался, а из глаз водилы потекли слезы от боли и отчаяния. 

— За полгода мы ограбили несколько десятков человек, — обреченно зашептал армянин, — мужиков мы просто убивали, дорогую одежду снимали, а самих закапывали в землю, ну или в снег зарывали. 

— Баб и детей тоже убивали? — спросил я негодяя, стараясь сохранить спокойствие. 

— Детей не убивали! — замотал головой бомбила. 

— Ну, а с бабами то что делали, насиловали поди? — мне становилось все противней, от общения с мразью, которая распласталась у моих ног. 

Армянин обреченно закивал и из его глаз хлынули слезы раскаяния. 

— Понимаешь, ублюдок, а если твою мать, сестру или дочь изнасилуют и убьют какие-нибудь выродки, — я достал еще одну сигарету и прикурив продолжил, — а твоего сына, брата или отца зарежут из-за нескольких баксов и кожаной куртки?! А, отвечай, сука!

— Не убивай, — пуская кровавые пузыри шептал водила, — я виноват, я заплачу тебе, не убивай… 

— Ползи в машину, — приказал я, — да не в эту, в копейку ползи, на заднее сидение. 

Подойдя к тачке, я учтиво открыл заднюю дверь. Раненый обреченно кивнул и медленно, как покалеченная змея, противно извиваясь пополз к машине, за рулем которой сидел мертвец. 

Тем временем я подошел к другому бандиту, который все еще лежал без сознания и быстро подняв бесчувственное тело запихал его на переднее сиденье. Тот армянин, который был в отрубе тут же уткнулся головой в колени трупа, сидевшего на месте водителя. 

— Сиди, носатый и не дергайся! — посоветовал я скулившему подранку, который все-таки смог забраться в продукцию еще советского автопрома. 

«Так, где там канистра с бензином», — открыв багажник копейки я обнаружил заветную канистру, ну а как без нее, они же все-таки бомбилы. 

Все стало каким-то скучным, неинтересным. Усталость и алкоголь лишили меня задора, даже пытать этих уебков особо не тянуло. По сути я решил их просто сжечь! Ну а что, лаконичная смерть для такой падали. 

Открыв полную канистру с бензином, я методично стал обливать жигуленка, изредка косясь на живых пассажиров. Оглушенный армянин на переднем пассажирском сидении стал подавать признаки жизни. Подранок орал, изредка в порыве ужаса и ярости кусая спинку переднего водительского сидения. Вокруг же стал распространяться запах бензина и страха. Странно, что раненый не пытался даже выбраться из машины. 

«Ну все, твари, прощайте», — я кинул горящую спичку и быстро отбежал от места казни. 

Копейка вспыхнула мгновенно. Из салона стали раздаваться крики, по-видимому очнулся тот армянин, который получил по кумполу. 

«Страшная смерть, но они ее заслужили», — подумал я и сев в шестерку завел двигатель.

Пора было заканчивать покатушки, которые приводили только к лишним терзаниям совести, бередя раны, которые едва-едва заживали. От рефлексии всегда спасают монотонные и простые действия, типа управления автомобилем по заснеженной дороге, курение сигарет ну и воспоминания. Местность я немного знал, поэтому ехал окольными путями, по понятным причинам избегая постов ГАИ. Вообще я сегодня очень импульсивен, творю какую-то феерическую хрень. Но ничего с собой поделать не могу. Слишком долго орел томился в клетке. Сегодня я расправил свои крылья и как следствие кто-то склеил ласты. 

Наконец, сочтя расстояние до дома приемлемым для пешей прогулки, я бросил шестерку удалив в ней свои отпечатки пальцев и пошел к дому, который арендовал Мильке. Была уже глубокая ночь и в доме стояла тишина, перемешанная с запахами вкуснейший яств. После СИЗО блюда, которые приготовила Амелия я мог поедать тоннами. Не удержавшись я немного перекусил остатками трапезы и быстро покидал вещи в дорожную сумку. Пересчитал деньги, взял новый паспорт, по которому я собрался валить со своей Родины, которая из матери трансформировалась в мачеху. Хотя, о чем это я? Какая Родина? Какая мать? Вот ведь идиот! 

Пока я шуршал вещами и молнией сумки, позади раздались легкие шажки, донесся запах волос, а потом ко мне прильнула Амелия. 

-Ты как бродячий кот где-то лазил, а теперь снова уходишь! — она прижалась ко мне и по моему телу прошла волна возбуждения. 

Я не мог не отметить, что её тело через халатик согревало меня, особенно после промозглого холода снаружи, да и внутри было пусто и холодно, после расправы над носатыми бомбилами… Это тепло развернуло сотни тысяч мужчин, в последний момент они отказывались идти на войну, в походы и экспедиции. 

Я мягко отстранил от себя рыжую соблазнительницу. Как всегда, когда меня тянуло дорогой смерти и войны, я ощущал к женщинам легкое отвращение. Но мне удалось сдержать себя, тем более из спальни вышел сонный Эрих, проминая тевтонской поступью деревянный пол. 

— Мне пора, Амелия. — я постарался произнести это как можно мягче, но в горле был словно наждак и захотелось закурить. 

Рыжая скорчила недовольную физиономию и поплотнее запахнула халатик. 

— Что ж, дело сделано и обо всем, о чем нужно я уже договорился! — Милке посмотрел на меня пронзительным взглядом и улыбнулся. — Возьми машину, оставишь ее на стоянке у аэропорта, я потом заберу. Не оглядывайся назад и удачи! 

Крепко похлопав друг друга по спинам (до чего же Эрих здоровый, чуть не отбил мне почки!) и обняв Амелию, я направился к выходу. 

Наконец улица! Закурил сигарету, она показалась какой-то горькой, но это и не мудрено, надо меньше курить. 

Гоня на породистом немце я без проблем добрался до Шереметьево. Странно, но милиции по дороге я не встретил, да и боятся они связываться с теми, кто передвигается на Гелендвагене. Бросив машину на стоянке у терминала, я не торопясь направился в здание. Серое небо и рев самолетов не располагало к радостному настроению, а плохое настроение у меня – это признак чьей-то скорой и мучительной смерти. Впрочем, подавив в себе максимально агрессивный настрой, я выделил для себя главную цель — спокойно и без приключений улететь из Москвы. Мысленно в голове расставив фишки маршрута в страну наших сербских братьев, отметил, что путь долгий, и надо накуриться впрок. Три часа до Астаны, потом в Слатину лететь пять часов… Итого восемь. Кто-то сейчас с утра собирается отсидеть восемь часов на постылой и малооплачиваемой работе, а мне предстоит восьмичасовой путь практически в неизвестность. Что ж, я предпочту второе. Россия, моя Родина, по какому-то недоразумению позволила распоряжаться своей судьбой кучке невежд, которые отнеслись ко мне и таким как я, словно к нелюбимым пасынкам. Родина получила от меня все что хотела, а я – кровь, грязь и унижение. Отношение, недостойное русского офицера и профессионала своего дела. С такими мыслями я смотрел на сотрудницу авиакомпании, которая выписывала мне билет до Астаны. Потом пошел в зал вылета. Смешавшись с пассажирами, я сел практически в середине зала, невольно косясь на телевизор, установленный почти под потолком. Ведущая криминальной хроники, тараща глаза и завывая, несла про найденную машину в лесах Подмосковья, в которой обнаружены останки трех человек, про розыск опасного преступника Белова Николая Васильевича, 1965 года рождения обвиняемого… Далее следовала моя несвежая физиономия. Как известно, бьют по морде, а не по паспарту, но я-то по новому паспорту выезжаю отсюда, идите нахер со своим розыском! 

Решив это отметить, я направился к стойке небольшого кафетерия, заказал себе сто грамм коньяка и плитку шоколада. За соседними столиками сидела небольшая компания армейских офицеров, по повадкам типичные «каскадеры». Вероятно, тоже летят, только на очень горячие юга. Сначала меня обожгло такое корпоративное чувство, то, что накатило тогда на меня за столом с Мильке. Я при некоторых деньгах, которые этим офицерам и за пять лет не заработать, в дорогом и приличном шмоте еду сам себе такой герой, а парни окунутся скоро в муть пластилиновой республики. Эх, я бы с удовольствием променял дорогой пиджак на тельник и бушлат, да автомат в придачу, но… Умерла так умерла. Залив призраков прошлого порцией конины, я поплелся обратно в зал. Наконец, объявил посадку. Наскоро покурив в туалете, я прошел процедуру предвзлётного шмона и уже занял свое место в салоне. 

Рядом оказался профессорского вида пожилой казах, который пристегнулся и сидел тихо, а также соседкой оказалась симпатичная молодая казашка, по виду студентка. В самолете было тепло, все поснимали теплые куртки, я зыркнул на тугие черные косы девки и ее упругие молодые сиськи под нетолстым свитером, но порция алкоголя, усталость и тепло салона сделали свое дело. Вскоре после взлета я заснул. 

———————————————————————

Привет, чертенок, — я сплюнул кровавую слюну и достал нож, — долго же я тебя искал! 

Чеченец, с рыжими длинными волосами, которые были сдобрены свежей кровью, в грязной флоре и с расширенными от ужаса глазами попытался отползти от меня прочь, но уперся в стену. 

— Не надо, — зашептал он, — не убивай! 

— Кошак, — я позвал лейтенанта, — держи эту мартышку, сейчас мы подарочек нохчам отправим! 

— А это точно он, — Кошкин с сомнением посмотрел на испуганного молодого чеченца, — что-то он не похож на Шайтана. Только что рыжий, да молодой. Их дохера таких у Кадырова. 

— Будем надеяться, что это он, — я перехватил нож по удобней, — ну а если не он, то и дальше продолжим сей кровавый квест. 

Чеченец дико завыл и отчаянно бросился на Кошкина, пытаясь спастись. Но прямой удар в лицо бывшего боксера полутяжа опрокинул пленного навзничь. Лейтенант тут же схватил рыжего и дернув камуфляж оголил грязную шею чеченца. 

— Может сначала убьем его, — Кошкину явно было не по себе, — а потом голову отрежем? 

— Нет, — я покачал головой, — там сразу будет видно, что у трупа башку отрезали. Надо отрезать живому, это ведь посылка Зелимхану. 

Лезвие ножа вошло в шею нохчи как в масло. Пленный заорал, но его крик тут же перешел в хрип. 

——————————————————————-—

— Пристегнитесь, — молодая, красивая стюардесса улыбнулась дежурной улыбкой, — скоро посадка. 

Я вытер слюни и кивнув пристегнул ремень кресла. 

Посадка в Астане позволила убедиться, что бывшая советская республика все дальше уходит в независимость и свою культуру, в словаре которой нет слова «форточка», но есть десяток оттенков слова «юрта». Хотя аэропорт место суетливое, своя национальная атмосфера чувствуется сразу. Объявления на казахском, надписи. Поводив головой туда, сюда я заскучал. Выход был найден быстро – я решил перекусить в кафе и ожидать свой самолет в Слатину с сытым брюхом. Одновременно с перекусом, я мусолил свой план действий и алгоритм встреч с людьми, с которыми необходимо было пересечься в Югославии.

 

ГЛАВА II. УЗНИК

 

В период с марта 1999 года до 15 октября 1999 года аэропорт Слатина, на который мне необходимо было прибыть из казахских степей, использовался как военный аэродром. Но Милке, подключив свои связи в узких кругах придумал неплохую схему, которая прекрасно сработала. 

Я должен был лететь на левом борту ВТА, типа вместе с грушниками (или кто там, хер их разберет). Российские спецы инфильтровались в окрестностях Приштины в целях взятия аэропорта под контроль. Да, да. Русские спецслужбы готовили операцию по взятию аэропорта, дабы показать фигу всему цивилизованному миру. Типа русские сербов не бросают, а американцы говно. Не знаю, чего тут было больше – пропагандистского эффекта или какой-то военной выгоды. Мне как бы срать, я же вне политики. 

Дожевав свой нехитрый перекус, я выпил коньяка и пошел покурить. В курилке ко мне тут же обратился европейского вида молодой человек в летной спецовке. 

— Я полагаю, вам такси до города не помешает? – спросил он, стреляя своими маленькими, опасными глазенками. 

«Ага, всё идет по плану Мильке. Как немцу удается все так устраивать? Молодец, ничего не могу сказать. Прям Бог послал», — вспомнив о Боге я загрусти, ведь мои натянутые с этим мутным господином отношения всегда намекали на то, что за каждую вкусную плюшку, обязательно принесут внушительный счет. 

— Такси необходимо до города, только он очень далеко от этого аэропорта, — ответил я условной фразой. 

Европеец кивнул, протянул мне пачку «Мальборо» и показал жестом идти вместе с ним. 

Югославия стала уже давно змеиным клубком и кипящим котлом. НАТО там невероятно развернулся и аэропорт в окрестностях Приштины стал сугубо военным объектом. Самое удобное место для таких как я, чтобы поглубже туда занырнуть и затеряться на просторах старушки Европы. Странно, но у американцев не хватало своих мощностей и почему-то им было выгодно закупать авиаперевозки даже у России. Все это делалось по мутным схемам. Мильке, по классике своих тевтонских предков, соорудил хитрую «крысиную тропу» для меня именно через такую вот подставную авиатранспортную компанию. На арендуемые военно-транспортных илах, барыги мотались по свету от Северов до Африки, зарабатывая иногда неплохие бабки, а иногда и «Иглу», ну или «Стингер» под крылья, но это уж как повезет. 

Агент Мильке провел меня через подсобные помещения, дав рабочие штаны и такую же летную спецовку, ну и пропуск конечно-же. Вместе мы взяли какие-то тюки и загрузили в ЗИЛ. В кузове доехали до красавца Ила (в животе едва не скрутило, когда я вспомнил о парашютно-десантной подготовке). Транспортная кабина была заполнена каким-то ящиками укрытыми брезентом и багажными сетками. Одна из откидных сидушек предназначалась мне. Забрав спецовку мой проводник пожелал мне удачи и исчез. Кроме моей персоны в кабине было еще десяток крепких парней, в которых была видна военная косточка. Мы обменялись взглядами, впрочем, не излучая ничего, кроме нейтрального интереса. 

Вся моя жизнь стала серой и скучной. Даже феерический побег из СИЗО и убийство членов этнической банды не внесло в мой мир никаких красок. Только сейчас я начал понимать, что я покидаю Россию навсегда. Я оказался никому ненужным винтиком, пусть и из крепкого сплава, но меня легко заменили и государственный механизм продолжает функционировать в прежнем режиме. Я был полностью дезориентирован и опустошен. Я не знал, что меня ждет и что мне придется делать. Хотя нет, знал. По всей видимости опять придется убивать, но на этот раз по-видимому жителей Британских островов. Дьявол, как я устал… 

Спокойно сев на сидуху я пристегнулся, поднял ворот куртки и после взлета снова задремал… 

На этот раз тематических снов я не видел. Да и желтоглазый человек ко мне в душу давно не заглядывал. Мне снились какие-то невнятные образы людей и даже животных. Все вокруг было наполнено жуткой органной музыкой и факельными шествиями. 

Когда я проснулся, то тоска уже прочно грызла мою душу. Не люблю такие скомканные, непонятные сны. Уж лучше увидеть свои старые видения про гибель мира или чеченские дела. Но увы и ах. Мы не можем управлять своим подсознанием и сны заказывать не в нашей власти. 

Заход в аэропорту Слатины летчики построили почти по-боевому, поэтому проснувшись от перегрузки, я не сразу понял, что и где… Когда врубился, я осознал, что за спиной моей Россия, а впереди – страшная неизвестность, наполненная одиночеством, в которой я знаю только свои первые пару ходов – Е 2, Е 4. С визгом сервоприводов открылась рампа и пассажиры потянулись к выходу. В лицо пахнуло суетой военного аэропорта, в которую я и окунулся.

———————————————————————

Югославия. Международный аэропорт «Слатина». 25 марта 1999 г. 10.15 по местному времени. 

 

Янки со своими европейскими холуями превратили часть Слатины в настоящую крепость. В качестве особенности данных укреплений, я отметил заглубленность большинства сооружений, что подразумевало разветвленную сеть тоннелей и укрытий. Но это так, на вскидку. 

Переодевшись в свой дорогой шмот я покинул транспортный ИЛ и отошел немного в сторону. Мне не хотелось мозолить глаза и мешать армейской обслуге разгружать чрево транспортника. Грушники (так я обозвал этих мутных парней) тоже вышли и собрались отдельной группой. Я сразу почувствовал на себе косые взгляды, понятно, на всякий случай ребята старались меня срисовать. 

«Странно это все. Все эти замутки с авиалиниями и нашими спецами в логове заокеанских партнеров», — подумал я, но тут же забил. 

Уже много лет я пребываю в этой мутной водичке и чего только не насмотрелся. 

Проспав около пяти часов полёта, я чувствовал себя бодро, только жрать было охота. 

— Парень, где здесь можно курить? – я спросил по-английски чернокожего парнишку в вудланде из авиаприслуги, который деловито катил тележку с бомбой. 

— Вот тот ангар видите, сэр? — отрапортовал негритенок вытянувшись в струну. — Справа от него есть место для курения, сэр! 

Видимо, мое хорошее произношение (спасибо Высшей школе КГБ!) и дорогой костюм заставил думать про меня как про црушника или какого-нибудь иного джентльмена. Чем хороша инфильтрация через армейские порядки, так это тем, что во всех армиях мира одинаковые заположняки и со всякими важными на вид фазанами боится связываться даже военная полиция. 

— Спасибо, сынок! – я ответил пацану и расслабленной походкой направился к ангару. 

Спиной я прям таки почувствовал такую ментальную волну, что аж дух захватило. 

«Охуееееть!..» — раздалось в толпе грушников, которые застыли как растерянные детсадовцы без воспиталки. 

В курилке я встал так, чтобы не возбуждать к себе лишний интерес, но и с расчетом самому понаблюдать приближающихся ко мне. Пару раз подходили покурить военнослужащие Армии США, которым я давал по-братски огоньку и потрепались о мелочах. В былое время желание прикурить с моего огонька их убило бы в прямом смысле. Всю жизнь они были мне врагами. А таким я обычно, оглушив, утащив и допросив как источники информации, ломал шеи или стрелял в затылок. Но время не то и место не то, да и я не тот что прежде. 

Едва сдерживая в себе адреналиновый раж, я наконец-то дождался связника. В американской форме, с их повадками подошел еще один связной Мильке – брюнет, как с агитационных плакатов «Гордись морской пехотой США!». 

— Из этого аэропорта невозможно улететь в ГДР… — начал парень, кидая косые взгляды по сторонам и нервно куря в кулак. 

— Но можно встретить людей, которые там были! — ответил я криво ухмыльнувшись. 

Брюнет кивнул, подтверждая отзыв. 

— С прибытием, сэр! — парень сплюнул и старательно затушил окурок о край урны, все время бросая встревоженный взгляд на снующих туда-сюда людей. — Прошу следовать за мной, сэр! 

Пройдя к другому ангару, мы вошли в него. Я мельком увидел хищный силуэт Ф-16, вокруг которого суетился наземный обслуживающий персонал на разнокалиберных лесенках, опутывая истребитель различными шлангами и проводами. Тут же стояли на стеллажах ракеты и бомбы. Обойдя самолет, мы вошли в неприметную дверь, которая вела на лестницу, ведущую вниз. Однозначно, мы спускались в один из тоннелей, наличие которых я и предполагал. 

— Я вас выведу на точку, там вас встретит человек, — сбивчиво и тяжело дыша доложил мне брюнет, — далее, вы уже будете выполнять его инструкции. 

Дождавшись моего кивка, мы пошли по длинному сухому тоннелю, который был освещен тускло горящими лампами, из-за этого на стенках извивались уродливые тени. Словно мои мрачные мысли, которые нашли меня в этом темном подземелье. Стараясь отвлечься, я посматривал по бокам, иногда встречались ответвления, закрытые специальными бронедверями. Также попадались какие-то пульты, видимо интеркомовская связь. Иногда доносился гул каких-то механизмов, где-то местами закладывало уши от какого-то еле улавливаемого шума. В общем, мы шли внутри живого и грозного организма. 

— Эти ответвления ведут к ангарам с самолетами, к командно-диспетчерскому пункту, убежищам и запасным выходам. В один из них мы и идем. Есть центральные проходы, там посты охраны и камеры. А этот тоннель – сервисный. Датчики есть, но камеры пока не поставили. Еще много достраивается, — мой проводник вел себя как заправский экскурсовод. 

По нему было видно, что он окунулся в свою стихию и в его поведении уже не было и следа нервозности. 

По моим ощущениям, по аэродромному подземелью мы прошли уже с километр. 

— Все! — мой провожатый указал на небольшую лесенку. – Вам туда, сэр. Это будет складской ангар, там будет транспорт и вас заберут, сэр! 

— Благодарю за хлопоты, друг! — я пожал своему провожатому руку. 

Что ж, Мильке все рассчитал и его подручные были точны как швейцарские часы. 

«Откуда у него такие возможности. Не прост немец, ох не прост…» — в голове промелькнула мысль и я вспомнил странный взгляд немца, когда прощался с ним. 

Немного собравшись, я приоткрыл дверь. Вопреки ожиданию, она даже не скрипнула. Осторожно открывая створку и пася сектор, я попытался осмотреть ангар, но он был ярко освещен. По сравнению с тоннелем, я словно посмотрел прямо в аэродромный прожектор. 

«Блятство какое!» — раздраженно выругался я и плотно зажмурил веки, оставив небольшую щель. 

Постепенно я привык к яркому свету. У входа начинался небольшой коридорчик, составленный из каких-то ящиков и коробок. Вопреки ожиданиям там не было никакой засады или очередного связного. Протиснувшись вперед, я увидел тентованный грузовик марки «ФАП», стоящих рядом с ним моих попутчиков грушников (видимо, их провели другим путем) и еще каких-то парней, по виду местных, которым что-то втирал мужчина крепкого телосложения. 

Не спеша я направился к старым знакомым. Так как в захламленном ангаре, никого похожего на нужного мне человека не было. 

— Тебя что ли еще ждем? – недовольно спросил блондин, когда я подошел ближе. 

«Опа, Америка, блять, Европа!..» — пронеслось у меня в голове, а адреналин попал в кровь, заводя натренированный организм на драку. 

— Ты?! – блондин вперился своим взглядом мне в лицо. 

«Молод еще, раз поддаешься на эмоции!» — подумал я, глядя на старого знакомца.

Грушники оживились и вперились в меня любопытными взглядами. Местные тут же придумали себе какие-то занятия, часть слилась в тентованный кузов, а водила пошел и завел двигатель. Правильно, а не то два ебанутых русских разнесут все в кабацкой, нет, в ангарной драке, бессмысленной и беспощадной. 

Меня начала вся эта тема откровенно веселить. Вот, что имел в виду Мильке, мой камрад, говоря мне о договоренностях. Не подстава, не похоже. Видимо, Эрих не знал, что блондин – мой заклятый друг. Эти оперативно-розыскные мероприятия нанизываются на нить шпионской комбинации и получается такое, что рядом соседствовать не должно. Мутные девяностые густо замешали бусинки, теперь причудливых вариаций стало больше. Мда, уверен, что сюрпризы не кончились. Надеюсь, спесивый младочекист не трахал Амелию… Я вдруг разозлился, представив, как он пользует мою польскую нимфу. Странно, но к немцу я не ревновал, так как бывало, что мы рыжую и вдвоем натягивали. Но вот мысль о том, что этот блондинчик, который в Чечении хотел меня освежевать, трахал польскую стерву, меня взбесила. 

Вероятно, у белобрысого чекиста пронеслась примерно такая же череда мыслей и эмоций. Все стало ясно и без паролей, и явок. В глазах его заискрилась ненависть. Я же, пытаясь сохранить хладнокровие, смотрел ему в переносицу. 

«Только, блять, дёрнись», — думал я, играя желваками. 

Я обратил внимание, что на его правой руке не хватало среднего пальца и половины мизинца. Но пальцы не руки, этот красавец все еще представлял из себя опасного противника. 

— Сейчас не время и не место для личных разборок! — сказал я наконец беспалому фэйсу, охлаждая свой боевой задор и контроля грушников. — Сбавь обороты! Да и не поймут нас окружающие. 

Блондин молча смерил меня взглядом с ног до головы и сплюнул под ноги. 

— Ты прав, — шепнул он, приблизив свое лицо к моему, — позже поговорим. 

Беспалый медленно отошел и сделал вид что разглядывает окружающую обстановку. 

Заниматься эскалацией конфликта я не стал, так как лица которые организовали такую толпу русских спецов на инфильтрацию в натовский аэропорт, знали что делали. Поэтому ронять авторитет фэйса было не с руки, да и не принято это в такой среде и в такой ситуации. Драться с ним глупо и тем более его убивать. Надо разойтись краями, а там… А там посмотрим как карта ляжет. 

— Итак, кхм, товарищи, — прокашлявшись, маскируя свое согласие с моим предложением, сказал блондин. – грузимся в кузов. Младко, Влайко, туда же. 

«ФАП» зарычал выхлопушкой на низких оборотах и покатил к выезду из ангара. 

«Бля, снова я с грушниками (хотя уже уместней было бы говорить, что они фейсы), которые теперь смотрели на меня, излучая подозрительность и какую-то корпоративную глухую ненависть ко мне. Но тут, «за кордоном», все противоречия по боку, да и мне плевать. Я сорвался цепи военной службы и теперь вольная птица. Куда больше раздражающим фактором являлся блондин, который вальяжно расположился в кабине.

Наш грузовик уже въехал в окрестности Приштины, и тревога стала наполнять мое сердце. Конечно, я пытался убедить себя, что все будет нормально, ведь мне везет, но выходило это неубедительно. Наконец от переизбытка никотина (я курил без остановки, как наркоман под ширевом) меня начало тошнить и я приготовился биться на смерть с теми, с кем молча ехал в проклятой машине. Хотя кого я обманываю. Со мной ехали специалисты по убийству человеков и их подготовка была высочайшего уровня. Уж я-то с первого взгляда вижу кто чего стоит в драке. Тем более, что время, проведенное в СИЗО понизило мой навык рукопашного боя, а ведь надеяться теперь я мог лишь на свои кулаки. 

Грузовик остановился около глухого каменного забора и серых деревянных ворот. Место, в которое мы приехали было похоже на промзону. От него веяло мрачной безнадегой, тоской и бесперспективностью в поисках счастья. Хотя кому я объясняю. Каждый из вас знает, что такое промзона и какое настроение она навевает. Водитель посигналил и ворота медленно отворились. В створках мелькнуло чернявое лицо то ли албанца, то ли еще кого. Все, кто жил на Балканах не могли похвастаться арийской внешностью. Грузовик рыча двигателем заехал в просторный двор и остановился у здания похожего на склад. Похватав свои сумки и рюкзаки пассажиры, в том числе и я, выгрузились. Вышел и блондин. 

— Вяжи его, парни! — победно выкрикнула белобрысая гнида, доставая сигарету. — Это подсадной! 

Мне не нужно было долго объяснять степень пиздеца, в который я погрузился прямо сейчас. Вот как понять стечение ебучих обстоятельств? Ну ведь я же в Ирландию собирался, а вместо свежего воздуха, приятного бухла и умеренного климата я получил эту вот хуйню. 

Блондин стоял от меня в пяти метрах и уже прикуривал свою сигарету, когда я в два прыжка, под крики окружающих, с низу вверх ладонью ударил этого пидара в основание носа. Уверен, часть табака попала ему в ноздри и теперь ему придется некоторое время высмаркиваться кровавыми сигаретными опилками. 

Не успел мистер Блонд упасть навзничь, как кто-то сзади, в прыжке припечатал ногой мою спину. Быстро перекувырнувшись я сделал подсечку подбегающему на меня чернявому привратнику. Черныш со всего маха упал на бок и у него перехватило дыхание. Недолго думая я вскочил на ноги и заученным движением раздавил каблуком кадык представителя местных народов. До блондина мне уже было не дотянуться, так как плотно обступив меня теснили недавние соседи по кузову, в котором я ехал, рефлексируя о жизни изгоя, которым я и являлся. То, что они были русские я ни на йоту не сомневался. Русский мат, этот боевой сленг всех жителей проклятой земли, позволяет безошибочно идентифицировать жителя России. 

Удары сыпались на меня как из ящика Пандоры. Около восьми человек, обученных убивать голыми руками не оставляли мне шансов на победу. Позади на корточках сидел блондин и злобно скалясь утирал кровь из разбитого носа. 

— Живым его берем, парни, — задорно выкрикнул он и сплюнул кровь, — его жизнь стоит больших денег! 

Между тем я все еще был на ногах, вертясь как уж на сковороде, ведь я не из тех кто сдается без боя. Быстрым ударом ноги я хлестнул стриженного под расческу крепыша лет двадцати пяти по внутренней части бедра. Он согнулся, скорчившись от боли, но его место тут же занял другой мой землячок. 

Понимаете, я уже вам говорил, что только в кино, когда толпа окружает бедолагу, то бьют его строго по очереди. В жизни, если вас группа недоброжелателей решила разделать под орех, бьют все, причем сразу. И если в линию своих противников выстроить не удается, то конец для одиночки приходит в течении считанных секунд. 

Резво уклонившись от грамотной двоечки я со скруткой ударил нападающего в челюсть. Мой удар был сокрушительным. Сами понимаете, апперкот с правой не хер в луже, некоторые от этого умирают. Не успела боль с моих разбитых костяшек дойти до мозга, как четкий мидл кик в мою печень отбросил меня к обитой жестью стене склада. За долю секунды я осознал, что буквально сейчас меня скрутит адская боль. С диким криком я бросился сквозь толпу к беспалому блондину. Я хотел убить эту тварь, разорвать его на части и сожрать то, что от него останется. Но, сами понимаете, в жизни сказок не бывает. Быстрая подсечка и вот я растянулся в пыли, а мои руки профессионально скручены за спиной. От боли в печенке и от собственного бессилия я заорал как бык на бойне. В глазах помутнело и все вокруг выглядело как страшный сон. Только это был не сон. 

— Ну что, ублюдок, — блондин медленно, как будто наслаждаясь моим унижением, подошел ко мне и наклонившись поднял мою голову за волосы, — ты за все ответишь, ведь твое везение кончилось, сука! 

Я попытался плюнуть в своего заклятого друга, но слюна была вязкой и осталась у меня на разбитом подбородке. 

— В подвал этого козла! — деловито распорядился беспалый. — Да побыстрее, а то дел до херища! 

— Вот сука, — раздался голос одного из спецов, — он Драгана выпилил нна… 

Дальше диалог остался вне моего слуха, так как точный удар в висок отправил меня в царство сновидений.

————————————————————————

Вода горной реки холодила ладонь. Поток был прозрачный и холодный. Он пронизывал руку до костей. Присев на каменистом берегу я с наслаждением умывал лицо. Было очень хорошо, во всем теле ощущалась бодрость. Сквозь шум бурлящего потока слышалось щебетание птиц. На мне была старая гимнастерка пограничника, а рядом на гальке лежала зеленая фуражка. Оружия при себе не было. Не было даже поясного ремня. Вытерев руки о галифе, я потянулся к карману за сигаретами, но их там не оказалось. Чувство досады не успело наполнило нутро, как я кожей спины ощутил острый, пронзительный взгляд. Медленно подобрав большой камень, я резко повернулся. В метрах двух от меня сидел он, желтоглазый незнакомец. Его волосы отливали серебром, а лицо было старым и морщинистым. Широкие скулы и аккуратные усы придавали облику человека некую аристократичность. Шрам на левой щеке говорил, что передо мной опасный субъект. Весь вид человека, которому несомненно уже за шестьдесят говорил, что он старик, но крепкий и настырный. Нелепо выглядел красный галстук бабочка на черной, без сомнения военной униформе неизвестного мне производителя со странными нашивками. Берцы были начищены до блеска, а на бедре виднелся Глок 17 с магазином на 33 патрона. 

Старик мрачно смотрел на меня своими желтыми глазами, как будто был мной разочарован. Он был мне не знаком, но в моей памяти было чувство, что где-то я уже видел это лицо. Именно лицо, так как желтоглазый ранее приходил ко мне во сне, но его лица я так и не смог запомнить. Оценив ситуацию я начал действовать. Моя рука, как пружина выбросила в голову старика гладкий, тяжелый камень. Расчет был на то, что снаряд ударит желтоглазого в физиономию и я, завладев его, надо отметить отличным пистолетом, проведу допрос и наконец раскрою тайну, которая мучает меня уже долгое время. Но произошло неожиданное. Старик вскочил, без особого усилия сбил левой ладонью летящий в него камень и вот, черный ствол пистолета смотрит мне в лоб. Не смея отвести взгляд от неминуемой смерти я сглотнул. Во рту мгновенно пересохло и все тело застыло от ужаса. 

— Кто ты, сука? — прошептал я непослушными губами. 

Вместо ответа старик резко, как заправский рукопашник, пробил мне солнечное сплетение твердой подошвой своего армейского ботинка. Мое тело скрутила судорога боли, к которой был примешан холод бурлящего потока горной реки, в которую меня отбросило. Пытаясь закричать, я понял, что в легкие проникает вода и я задыхаюсь. 

———————————————————————-

Очнувшись в темном просторном помещении я закашлял, так как нахватался воды. Лежа на мокром бетонном полу я начал вспоминать события, которые случились пару часов назад. Моя нога была прикована толстой собачьей цепью к стене, а руки были скованны наручниками. Рядом со мной стоял высокий крепкий чернобородый детина, а поодаль на стуле сидел мистер Блонд, белобрысая паскуда, беспалая мразь, продажный подонок ну и так далее. Он сидел и улыбаясь курил, с наслаждением пуская дым к потолку. 

Игнорируя бородача с пустым ведром, я вскочил и бросился на своего врага. Во мне было столько ярости, что я был готов разорвать его на куски. Но цепь, к которой я был прикован не дала моим планам сбыться. Больно ударившись я упал на мокрый бетонный пол. Мелькнули белые зубы бородача. Оба моих тюремщика улыбались, радуясь моей беспомощности. 

— Здравствуй, — беспалый насмешливо поздоровался. 

— Чтоб ты сдох паскуда! — выругался я, сплевывая грязную слюну. 

— Выйди, — коротко приказал блондин чернявому все также продолжая пускать дым. 

Бородач кивнул и развернувшись ушел к бетонной лестнице. Скрипнула дверь и луч света мелькнув на секунду возвестил мне что на поверхности день. 

— Курить хочешь? — спросил меня беспалый склонив голову на бок. 

Не дожидаясь моего ответа, он прикурил новую сигарету и встав подошел ко мне соблюдая безопасную дистанцию. 

— На, — он протянул мне зажженный окурок глядя на меня с интересом. 

В его взгляде не было ни ненависти, ни злости, ни чего. Так смотрят на труп своего поверженного врага. 

Секунду поколебавшись я осторожно взял дымящуюся сигарету и отодвинувшись к стене сделал пару затяжек. 

— Я долго изучал твое личное дело, — блондин достал жвачку и его желваки заиграли, — ты неординарный человек! 

— Ты то кто, блять? — перебил я его. 

— Это не важно, — беспалый довольно улыбнулся, — странно все это. Не ожидал тебя здесь встретить. 

— Это был твой брат, — смутная догадка озарила мозг, — там у гостиницы Украина? 

— Да, двоюродный, — лицо блондина погрустнело, — ты тогда нам все обосрал! Почему ты такой живучий? Если бы не ты, то Артем был бы жив, да многие были бы живы. Возможно и войны с горцами не было бы. Неужели ты так любишь Ельцина? 

— Мне срать на Ельцина и весь кабинет министров… и на тебя срать, — буркнул я, затушив окурок в мокрой, грязной луже, — я выполнял приказ. Да и людей с отчеством Артемович я в жизни не встречал, так что все закономерно. 

— Еще хочешь? – не реагируя на мой сарказм спросил блондин, достав пачку «Парламента». 

— Да, — кивнул я. 

Беспалый вложил в сигаретную пачку зажигалку и бросил все это мне. 

— Ты же типа фейс, — поймав пачку я тут же достал еще одну сигарету и чиркнув зажигалкой прикурил ее, — чего вы здесь мутите? Да расскажи, мне интересно, я ведь все равно уже не жилец. 

— Да, — согласился блондин, — ты покойник! Но убивать я тебя не буду. Я тебя продам. Скоро аэропорт будет наш и за тобой прилетят твои чеченские друзья. Продам им тебя, уж больно ты там многим насолил. Хотя ты молодец, я тоже этих обезьян терпеть не могу. 

— Ага, так не можешь, что рабов и оружие с баблом им возил! — с иронизировал я. 

— Ну это не моя инициатива, — ни чуть не смутившись ответил беспалый, — я тоже приказ выполнял. 

— И сколько тебе за меня заплатят? — мне вдруг стало интересно сколько стоит моя шкура. 

— Дорого, — блондин самодовольно улыбнулся, — думаю тейп Беной отвалит прилично, может лям зелени, а может и больше. 

— Ну ладно, — отмахнулся я, — а третесь то вы здесь чего? 

— Ммммм, — беспалый мечтательно закатил глаза, — ты даже не представляешь, какая тут вкусная комбинация. 

— Да ладно, — я презрительно сплюнул, — опять поди кокаин через американцев крысите. 

— Какая наркота, — скривился блондин, — выше смотри — тактические ядерные боеприпасы на кону! 

— Чего, — я склонил голову и скептически посмотрел на блондина, — ядренкой занимаетесь? Не пизди пожалуйста! 

— Да тут такое, — беспалый оживился, — сам в ахуе, сейчас расскажу. Ты же все равно считай свое отжил. 

Было видно, что блондину очень хотелось похвастаться перед врагом, который был родом из старой КГБшной школы. 

Ну понимаете, беспалый это новое поколение сотрудников государственной безопасности. Молодые, охочие до славы, с комплексом неполноценности. 

— В общем такая тема, — глаза беспалого азартно заблестели, — сербов купили американцы и тайно держали в Слатине натовские самолетики с тактическим ядерным оружием с какой-то непонятной целью. Недавно на американцев вышли мутные типы, мусульмане, но не албанцы и захотели купить тактический ядерный боеприпас и тут появляемся мы и берем аэропорт под плотное наблюдение! 

Беспалый вдруг хлопнул себя по ляжкам. 

— Ни хилая у вас тут комбинация, — я присвистнул, — растете! 

— А ты что думал, — блондин поднял палец вверх, — наша задача переправить тактический авианосимый ядерный груз и носитель по частям в Кубинку и мы это осуществим. Скоро здесь будут российские миротворцы и все шито-крыто. 

— Пиздишь поди? — спросил я у разоткровенничавшегося агента. 

— Ладно, — лицо блондина стало серьезным, — сиди не дергайся, надеюсь скоро услышу твою историю. Не верю я в такие случайности как наша встреча.

———————————————————————-

Плен. Не буду вам говорить банальные вещи типа «лучше смерть чем плен», «русские не сдаются» ну и подобную хуету. Как говорится от тюрьмы и от сумы не зарекайся. Всякое в жизни бывает, тем более, когда попадаешь плен в следствии ранения. Ну не специально же я сдался! Схлопотал по кумполу и вуаля — теперь на цепи как псина. Однако не буду скрывать, мое положение вызывало у меня депрессию и это мягко говоря. Перспектива попасть в лапы к кадыровцам, ну или к другим горным обезьянам, у любого человека вызовет проблемы с психикой. 

Что касается беспалого, то разговаривали с ним мы не часто, но если приходилось базарить за жизнь, то делал я это если не с удовольствием, то охотно. Естественно про Мильке я слил инфу, но не полностью и не точную. А смысл играть в молчанку? Это только в фильмах показывают несгибаемых героев, которые молчат под пыткой. Сразу скажу, значит пытки были так себе. В учебке нас учили, как действовать если ты попал в плен. Там сразу сказали, что необходимо вредить врагу даже если ты попал к нему в лапы. Как это делать? Сливать ложную информацию! Охотно идти на сотрудничество и врать, врать, врать. Самая лучшая ложь та, которая является на 90 % правдой. Нет смысла молчать. Будут пытать, введут химию, покалечат. Конечно лучше в плен не попадать, но если уж попался, воюй с врагом даже там. Главное не сломаться психологически. 

Много раз нам приводили в пример пленных красноармейцев в первые годы Великой Отечественной. Некоторые были несгибаемы и умерли в концлагерях от голода. Иные проявили мужество и ввели в заблуждение гитлеровцев своим согласием на сотрудничество и потом с оружием в руках совершали побег к своим, ну или гибли не как бараны, а уходили на тот свет в компании немчуры, что надо сказать намного приятней, чем просто сгнить в лагере. Руководство партии и правительства зачастую считали их предателями, но по сути те, кто шел на мнимое сотрудничество делали все правильно. Во-первых, они вводили в заблуждение врага, который тратил на них ресурсы. Во-вторых, у такого «предателя» повышался шанс завладеть оружием и причинить врагу серьезный урон. Было много случаев, когда так называемые предатели обучались в школах диверсантов и их забрасывали на советскую территорию, где они тут же ликвидировали своих немецких командиров и сдавались СМЕРШу. Есть конечно подводные камни и не редко враг требовал от перебежчиков продемонстрировать свою лояльность и, например, расстрелять своих товарищей. Это трудный шаг, но в учебке нам объясняли, что можно пойти и на такое. Все равно «несгибаемые» будут убиты или умрут под пытками. В общем, если ты попал в плен, то нужно сражаться даже там. 

Ну вернемся к блондину, который как ожидалось оказался мразью. Нет я его не осуждаю, сам не лучше. Когнитивный диссонанс у меня вызывала не его аморальность, а то, что он срал на свою страну. Конечно, в данный момент и меня нельзя было назвать патриотом, но как раз у меня то были все основания забыть о Родине, так как я вдоволь хапнул дерьма с лопаты, которым меня в последние годы накормило Отечество. Но ведь беспалый был на службе, получал зарплату, сука. По-видимому, это молодая поросль чекистов вся была такой. 

Слушая блондина, я тщательно фильтровал информацию и не верил ему ни на йоту. Беспалый прекрасно знал, что он сдаст меня кадыровцам, ну или другим горцам и они будут меня пытать, попутно выуживая инфу. Для этой цели мистер Блонд решил зарядить меня дезой по полной. В связи с этим я сразу отметал байку о том, что в Слатине есть тактическое ядерное оружие. По-видимому, блондину было необходимо, чтобы в район аэропорта подтянулось как можно больше бородатых любителей Корана. Расчет был верный, ведь радикальные исламисты слетаются на ядренку как мухи на говно. Данная многоходовочка появилась в голове у моего «друга» недавно, ведь она чистой воды импровизация. 

Долго думая над всей этой ситуацией, благо времени было вагон и маленькая тележка, я пришел к выводу, что ядренки здесь нет. Ну а что тогда забыла здесь наша спецура? Банально, но скорей всего афера с захватом аэропорта опять-таки была связана с незаконным оборотом оружия и наркотиков. Этот бизнес всегда крышевался спецслужбами и не дай Бог обычному бандосу туда влезть. Итог будет очевиден, пуля в затылке и яма с кислотой. То, что ЦРУ с легкостью сдает русским аэропорт, говорило о том, что все обговорено и русские в деле. Это только на уровне государственной пропаганды говорится, что русские, американцы и муслимы-радикалы враги. В теневом бизнесе где замешаны спецслужбы нет ни врагов, ни друзей. Иной раз мне приходилось сидеть в таких компаниях, где было не ясно кто же эти люди, агенты ЦРУ, КГБ или исламские фундаменталисты. Все всех пытались поиметь, естественно в темную. Один и тот же человек мог работать и на МI-6, ЦРУ, КГБ и это логично. Спецслужбы живут совсем по другим принципам. 

Беседуя с блондином, я много раз забрасывал удочку насчет тайного общества, о котором я узнал в 1993 году. Но беспалый не кололся, а ловко уводил разговор в сторону, что лишь разжигало мое любопытство. Выяснил я не много. Вся инфа по поводу тайной секты силовиков в Питере сводилась лишь к тому, что там сидят влиятельные люди и готовят что-то серьезное. А вообще конечно сложно заниматься обдумыванием хитроумных оперативных схем справляя большую нужду в таз и питаясь армейскими сухпайками. Но что поделаешь, надо пока потерпеть. Тем более план моего побега постепенно приобрел очертания.

План побега был прост, как пистолет Макарова. Прежде всего надо освободиться от оков. Далее, выбравшись наружу, всех убить и собрав материальные ценности, продолжить свой путь к долбанному королю Артуру, коим Маккевитт любил себя полагать. Как говорится, все гениальное просто… Просто на бумаге или в мыслях, но в реальной жизни все куда сложнее. 

Каким образом мне, не блещущему огромной силой, можно избавиться от цепи, один конец которой намертво вбит в стену, а другой держит мою правую ногу? Выход есть только один. Необходимо сделать так, чтобы мои тюремщики сами меня освободили и желательно до приезда чеченской сволоты, хотя полагаю эти уроды купят меня с доставкой на дом. В принципе, цепь — это и есть самая главная моя проблема. Её-то я и принялся разруливать. 

После нескольких абстрактных бесед с блондином я замкнулся в себе. Получалось это у меня очень натурально, я даже особо не старался. Всегда был убежденным мизантропом. По сути, разговоры по душам с беспалым себя уже изжили. Он был хитрый жук и больше положенного не рассказывал, впрочем, как и я. И он, и я были тертыми калачами. Как бы мне не хотелось это признавать, но блондин был нормальным спецом, хотя было видно, что с нервами у него не все в порядке. Честолюбие у него тоже зашкаливало, а таких все же я уделывал. Но как часто происходит, его величество, мать его, случай улыбнулся моему антагонисту, а меня подвел. 

Ну да ладно, хватит лирики. 

В общем, изображения простой фрустрации, дабы все мои враги посчитали меня сломленным, было недостаточным и я начал действовать. Я стал редко принимать пищу, что было для меня не особо и сложным, так как кормить стали ужасно. Часто плакал, просил выпустить меня и не сдавать чеченцам. Ну и в конце концов (вот только не надо сейчас корчить свое ебло) стал срать и ссать в штаны. Да-да, именно так. Вы подумаете, что типа «фу, как можно?». Можно, а в данном случае это было необходимо. Все эти изыски придавали натуральности моему спектаклю, да и к моей радости блондин перестал ко мне приходить. Я его понимаю. Воняло у меня в подвале как в общественном туалете, где каждый вечер тренируется азербайджанская сборная по вольной борьбе. Болгары стали откровенно меня презирать и смотрели как на говно. Хотя по началу вообще опасались приближаться. Помнили, суки, как я сопротивлялся перед своим задержанием, раздавив одному «братушке» кадык каблуком своего ботинка. 

Так прошел еще месяц. Мне было невыносимо сложно все это терпеть. Особо досаждала антисанитария, которую я сам и развел. Как я вшей не подцепил одному Дьяволу известно. Все тело зудело и чесалось. Одежда воняла так отвратительно, что невозможно передать словами. От изнуряющих тренировок я еще и потел как свинья. Время же тянулось медленнее черепахи и только размышления и физкультура не давали мне пасть духом. О чем я думал? Ясно что не о Шопенгауэре! Я во всех красках представлял, как я буду убивать всю эту сволоту, которая сюда меня заточила. Ох уж эти мечты. 

Наконец пришел тот долгожданный момент, когда по поведению моих тюремщиков я понял, что они меня совершенно не боятся и считают ни на что не способной падалью. Я их понимаю. По сравнению со мной любой московский бомж выглядел прилично одетым интеллигентом. 

Заранее приготовив цепь я, скрючившись в три погибели, намотал ее себе на шею и стал ждать прихода болгарина. Дверь привычно скрипнула на ржавых петлях и в мой подвал проникла толика дневного света. Задержав дыхание, я сдавил свою шею цепью. 

Болгарин, рослый чернобородый детина, похожий на Киркорова, увидев всю эту картину явно очканул. Ну еще бы. Блондин поди сказал, что глаз ему на жопу телепортирует если со мной что-нибудь случится. Я же как ни как денег стоил больших. Тюремщик заверещал видя, что югославский пленник по всем признакам окочурился. Бородач бросился прочь, так как ключи от цепи были полагаю не в его кармане. Вскоре опять появились болгары, но уже в количестве трех рыл. Тот, которого я условно буду называть «Киркоровым», что-то без устали бубнил, показывая пальцем на мой «труп». Другой болгарин, с бородкой на испанский манер, я его нарек «Идальго», имел кряжистую фигуру и длинные как у обезьяны руки, покрытые черными, густыми волосами. «Идальго» пыхтя, весь как-то скукожившись, ковырялся с замком. Видимо от волнения не мог попасть ключом в замочную скважину. Третий болгарин, самый мелкий из всей троицы, с гладко выбритым лицом, но густыми черными бровями и лысым черепом судорожно рылся в автомобильной аптечке, раз за разом бросая в сторону не нужную хренатень. Видимо данный парамедик, которого условно назовем «Айболит», искал нашатырный спирт. 

Мне хватило ума не расхохотаться, наблюдая эту картину маслом, когда будущие трупы пытаются вернуть к жизни пусть и вонючего, но все же вполне живого садиста. 

И вот настал тот долгожданный момент, когда я освободился от оков. Черт возьми, как же это приятно. Я так майорскую звезду не ждал как вот это. 

«Свобода! Свобода! Пиздец вам, суки!» — не успела данная феерическая мысль прогреметь в моей голове как я начал действовать.

Быстрым движением я впихнул свою грязную пятерню в рот «Киркорову» и что было силы рванул кисть в сторону, разрывая щеку болгарина. Струя крови вместе с густым воплем вырвались из утробы моей доверчивой жертвы. Здоровяк, который теперь всегда будет иметь кривую ухмылку на своем лице, упал на колени держась за свою разорванную пасть. Не обращая на него внимание, я переключился на остальных «братушек», которые застыли в ступоре, так как моя трансформация из куска деморализованной падали в убийцу была очень реактивной. Вскочив на ноги, я схватил за грудки «Идальго», который был одет в стильную джинсовую куртку и ударил модника лбом прямо в переносицу. «Айболит», в свою очередь, поступил как истинный болгарин и завизжав от испуга как девка, ломанулся к выходу, даже не стараясь вмешаться в драку и хоть чем-то помочь своим товарищам. Но я был непреклонен и предвосхитил его попытки уйти от возмездия. Догнал я жертву уже около входа и схватив за шкирку, оттащил от двери визжащего от страха тюремщика. 

У меня была дилемма. Убивать их сразу не хотелось, но была опасность, что кроме этой троицы в комплексе есть еще охрана. Так что скрепя сердце я решил их убить немедленно. Выхватив большую шариковую ручку из нагрудного кармана клетчатой рубашки орущего парамедика, я быстро вогнал ее ему в правый глаз. Теперь орали только двое. Необходимо отметить, что обладатель испанской погремухи уже встал на ноги и держась за окровавленный нос левой рукой, правой судорожно шарил в кармане. Не прошло и секунды как «Идальго» выхватил нож с выкидным лезвием и сделал неуклюжий выпад, стараясь порезать мне лицо. Перехватив его вооруженную руку, я быстро перенаправил смертоносное лезвие ему в горло, на чем и закончился поединок с применением холодняка. Пока падал труп с перерезанной артерией, я уже, завладев ножичком, подбежал к все еще орущему болгарину с порванной пастью. Вздохнув с сожалением, я поднял его голову за волосы и провел лезвием по горлу своей жертвы. На все про все ушло не более 10 секунд. Много, однако. Теряю квалификацию. 

Чуть переведя дух, я осторожно открыл подвальную дверь и вдохнул свежий воздух. Кислород ударил меня по мозгам и я чуть кашлянув, отметил про себя, что на улице вечереет. Движения во дворе никакого не было и быстро определив помещение, где возможно была подсобка, я направился туда. Мне нужны были деньги и новая одежда, да и помыться не помешало бы, так как воняло от меня как от свиньи, которая жила в свинарнике с ленивым персоналом. 

Подсобка была обставлена с умом. Причем чувствовалась наша школа, дальние родственники Киркорова до такого не догадались бы. В помещении среди прочего был обнаружен шкаф со шмотьем и обувью, причем аккуратно рассортированным по размерам и назначению. Очень радовало наличие сейфа, которым я займусь немного позже. Конечно там не было больших денег, скорей всего какая-нибудь полезная мелочь, но я и этому буду рад. Мои восемь штук баксов давно покинули мои карманы и возможно перекочевали к блондину или на премии спецам, которые меня вырубили. 

В дальнем углу помещения были инструменты, фонари, пара сумок и рюкзаков. Возможно, это была запасная нычка самого мистера Блонда и болгары сюда не допускались. Даже какая-то невидимая граница отделяла упорядоченный угол от остального пространства подсобки, где сразу было видно распиздяев: замызганный столик, на котором живописно стоял чумазый кофейник, полупустые бутылки с бухлом, какая-то несвежая жратва и окурки, промятый диван с подпалинам и какими-то подозрительными пятнами. Даже экран маленького уродливого телевизора был пыльным и заляпанным. 

В общем, рыться в чистых вещах Блонда грязными руками я не стал, а обнаружив небольшую душевую, направился к ней, предварительно заблокировав дверь подсобки. С большим удовольствием я начал смывать с себя говно и грязь, испытывая кайф в миллион раз больше, чем в горячем пенном джакузи с сочными шлюшками. 

Помывшись я потянулся, захрустев суставами. Всё, наконец-то я сбросил с себя личину опустившегося и безвольного пленника. 

«Вам всем пиздец!» — пообещал я неизвестно кому.

Чистота и забитые конвоиры-богары придали мне сил и злости. Из шмотья я подобрал себе черную майку, толстовку с капюшоном серого цвета, джинсы и удобные кроссовки. Сверху накинул кожанку, которая ладно села по фигуре с учетом того, что в плену я немного подскинул вес. Подобрав себе чистый (чистый!) комплект одежды (спасибо, Блонд, горисукаваду!) я занялся сейфом. 

Если мистер эфэсбэ прилежно учил уроки, то в сейфе должно быть бабло, черный ствол, чистая ксива и… ловушка. Поковырявшись отверткой из инструментов, я осторожно приоткрыл бронированную дверцу. Да, ловушка была, но рассчитана была на то, что медвежатники будут двигать сейф – проволочка вела, скорее всего, к ОЗМке или чему-то подобному, установленному под сейфом. Грамотно. Сейф останется целым, а непрошеные гости будут наказаны. В общем, потрошите сейфы, не сдвигая с места. Если насчет бабла и ксивы я оказался прав, то ствола, к сожалению, никакого не было. Рассовав добро (как ни странно, мои восемь косарей зелени опять приятно оттягивали мои карманы), я двинулся на выход. Было необходимо нагонять свой собственный график, хватит с меня гостеприимной Югославии!

 

ГЛАВА III. ЛЕПРЕКОН

 

Когда я покидал подсобку, в глаза бросился календарь на английском языке, который ясно говорил о том, что сегодня уже 12 июня 1999 года. Долго же я отдыхал. Раздраженно хлопнув воротами, я вышел на улицу. Достав сигарету неизвестной мне марки, пачка которых валялась на столе, я побрел по пыльной улочке в сторону жилых районов. В воздухе витала безнадега, которая так свойственна государствам, где люди примкнули к православной религии. Если подумать, то какой-то злой рок довлеет над православными. Все люди, которые приняли христианство в православной форме неумолимо терпят бедствия и страдают. Одному Дьяволу известно почему. 

Нет, не подумайте, что я склонен к теологическим размышлениям, но после всего, что я пережил вольно невольно станешь задумываться о высоких материях. По сути я верю и в Бога и в эволюцию. Но у меня свое понимание божественного промысла. Ну неужели вы думаете, что всемогущий творец всего сущего создал все что нас окружает за несколько дней, точнее за неделю? Самое забавное, что многие в это верят. Но тогда вам нужно принять и то, что в первый день Господь создал свет, но лишь на четвертый солнце. Ну ведь чушь собачья! Подозреваю, что попы с учеными из-за нежелания делиться гешефтом так и не достигли консенсуса. Ну ведь все просто! Жизнь, такая разнообразная и сложная по своей структуре, не могла зародится случайно. Из всего этого я делаю вывод, что ее кто-то создал и по-видимому Бог. Но вот что мешает всем исповедникам признать, что Господь использовал эволюцию в своих целях? Опять же, что такое эволюция? Это прежде всего строгий алгоритм отбора живых существ, итогом которого является появление наиболее успешных экземпляров, что подразумевает собой перманентный эгоизм. Но вот религия-то как раз учит альтруизму. Шизофрения какая-то, ей Богу. Ну да ладно. В конце концов я могу и ошибаться, ведь я не ученый и не теолог, а всего лишь профессиональный убийца и садист, не более. 

Размышляя о высоких материях, я добрался до жилой застройки. Была уже глубокая ночь, но то тут, то там чувствовалось оживление. То и дело взрывались петарды. Сквозь рычание множества двигателей слышались восторженные крики толпы. Весь кипишь происходил за домами и я ничего не видел, лишь слышал. По-видимому, сегодня ночью шла операция по захвату аэропорта и русские опять покажут всему миру, что они непредсказуемы и отморожены. Это всем на руку. Америка будет кричать в Совете Безопасности ООН о русской угрозе, а в Кремле будут хвастаться своей маленькой победой. Все довольны, и никто не в убытке. Тонны кокаина и другой контрабанды спокойно полетят туда куда нужно, а спецслужбы поделят прибыль для продолжения тайной войны с друг другом. Гребаный дурдом. Можно предполагать, что скоро в русских посольствах будут целые склады с дорогостоящей наркотой, а американские базы будут представлять собой огромные схроны элитного ширева. Хотя мне уже без разницы. Я теперь оторванный ломоть предоставленный самому себе. 

Вдруг, даром что чутьем не обделен, я спиной почувствовал на себе пристальные взгляды. За мной, двигались четверо крепких мужчин. Быстро прикинув что, к чему, я ускорил шаг, пытаясь оторваться от преследователей. Оружия у меня кроме ножа не было, а у тех, кто шел за мной по пятам, возможно, был даже огнестрел. Расклад был не в мою пользу и быстро сориентировавшись я свернул в проулок откуда раздавалась музыка. Стойкий запах блювотины и мочи говорил о том, что неподалеку находится дешёвое кафе, а может и ночной клуб. 

Стараясь затеряться, я толкнул плечом серую дверь подсобного помещения и оказался внутри просторного склада. Аварийное освещение спасало меня от полной темноты, но и не давало в ней затеряться. Подсобка не имела другого выхода и я сам того не желая, оказался в ловушке. Деваться теперь мне было некуда. Оставалось одно – дождаться гостей и убить их. Вполне себе исполнимый план, если у преследователей нет огнестрельного оружия. 

Сжав в руке нож, я затаился у двери в ожидании начала. Сердце привычно набирало темп, а адреналин наполнил сосуды яростью. Прошло то время, когда я искал случая убить очередную обезьяну. К сожалению, все приедается и между молодым лейтенантом, который резал талибов в горах Таджикистана и усталым изгоем в пыльной подсобке разваливающейся на части Югославии лежит пропасть, в которую канули молодые годы, друзья и надежды. 

Шелест шагов возвестил мне, что убивать все же придется, а может быть и умереть. Как я устал, Господи, зачем я вообще живу. Холодное безразличие к своей жизни окатило меня будто из ведра. Все, теперь я просто механизм, призванный лишать людей жизни. Ну что же, начнем! 

Дверь скрипнула и показалась рука с зажатым в ней черным ТТ по-видимому югославского исполнения. Золотая печатка на волосатом пальце показывала тягу будущего трупа к понтам. Наконец перед моим взором предстала крупная голова, покрытая курчавыми черными волосами. Мощная небритая челюсть и крупный нос показывали, что данная личность убьёт меня даже не поморщившись. Но эволюция эволюцией, а случай многое определяет. Схватив бандита левой рукой за курчавые волосы, я по самое лезвие загнал ему в шею свой нож. Раздался хрип, туша моего преследователя повалилась и он непроизвольно пару раз нажал на спуск. Раздались выстрелы и меня тут же оттеснили в глубь помещения трое других крепышей. В руках у них были ножи и кастеты. Бедновато как-то живут болгары на югославской земле. Отбив руку с зажатым в ней лезвием, я что было сил саданул ногой в печень нападающего и тут же увернулся от снаряженного кастетом кулака. Тело двигалось само собой и быстрым движением ребра ладони я раздробил кадык владельцу опасной игрушки, к которой сам по молодости испытывал слабость. 

Перехватив вооруженную финкой руку третьего негодяя, я заученным движением вогнал его же собственный нож в сонную артерию. Отбросив труп, из горла которого струилась кровь, я уселся на корчившегося от боли последнего живого противника принялся методично дробить ему лицо локтем, превращая его брутальную физиономию в кусок бесформенного мяса. 

Вдруг, на самом интересном месте я услышал скрип входной двери. 

– Мужик, ты кто? – передо мной стоял незнакомец с направленным мне в лицо пистолетом Макарова. 

Русоволосый, лет тридцати русак, в стильной черной кожанке-бомбере и камуфлированных штанах, аккуратно заправленных в черные начищенные берцы. 

По сути, тупой вопрос, заданный на русском языке, говорил о том, что передо мной случайный человек, который не имеет никакого отношения ни к моим делам, ни к делам блондина. 

Ударив последний раз свою жертву я с удовлетворением услышал хруст костей. Не торопясь я встал и стал в упор рассматривать пассажира, который направил в мою сторону пистолет. 

– Мужики в поле пашут, парень, – ответил я наконец по-русски, с большой долей высокомерия, – пушку убери! 

Вся ситуация выглядела очень забавной. Все-таки русские за границей представляют собой очень дружных ребят. Это дома они друг другу готовы глотки грызть. За границей ни один русских без веских причин никогда не будет вредить своему земляку. Приятно, черт меня подери. 

Незнакомец, в котором чувствовалась военная косточка, опустил пистолет, но далеко ствол убирать не стал. 

— Закурить дай, — спросил я, все еще тяжело дыша. 

Немного покопавшись в кармане, залетный фраерок бросил мне чуть початую пачку сигарет, в которой предусмотрительно лежала зажигалка. 

Отмечая про себя, что я очень четко, даже как-то картинно, поймал сигареты я прикурив одну и внутренне злорадствуя положил всю пачку в свой карман. Наглеть так наглеть. У него ствол, так что надо показать, кто здесь настоящий хозяин ситуации. Это предостережет залетного от соблазна сделать во мне пару дырок, а за одно разожжёт его любопытство. 

— Ты кто, уважаемый? – незнакомец был явно заинтригован. 

Подняв ногу, я ударил в горло свою последнюю жертву — мало ли, и не торопясь уселся на деревянную лавку у стены. Мне было очень хорошо. Никотин очень прилично заходит после драки. 

— У этой ебаной недобратвы весь табак промок… в крови, — мне почему-то стало смешно, — я думал у меня уши в трубочку свернутся. А ты чего у балканских братушек забыл? 

— Так, на курорт приехал, – ответил незнакомец, в глазах которого появились озорные искры. 

Земляк сел на верстак напротив и держа пистолет наготове улыбался как майская параша. 

— А, ну да. Здесь теперь самое место отдохнуть, — продолжил я светский разговор выпустил дым вверх поглядывая на часы, — а я проездом тут. 

Стрелка на часах показывала уже минут сорок как я покинул вотчину блондина. Надо было уходить, пока за мной не кинулись серьёзные волкодавы. Бросив окурок, я сплюнул на пол и растоптал огонек. 

— Ну ладно, парень, – я встал и размял шею, – некогда мне. Уходить надо, скоро сюда бородатые пожалуют. 

Внутренне напрягаясь, я направился к выходу. Грабить трупы при этом пассажире мне было не в удобняк. Это могло напрячь владельца ПМа и сделать ситуацию не столь безоблачной. Мало ли, очканет и начнет стрелять. 

— Как тебя хоть зовут, земеля? – в голосе незнакомца чувствовалась досада. 

Чуть повернувшись я пристально посмотрел на него. Ощущение того, что мы еще встретимся придало мне бодрости. 

— Меня не зовут, я сам прихожу! – ответил я и открыв дверь шагнул в темноту.

Быстро двигаясь по улицам Приштины я кожей чувствовал, что первый и самый опасный этап моего вояжа в Белфаст подошел к концу. Легкое ощущение свободы корабля, для которого любой ветер попутный, давало необъяснимое чувство вседозволенности и отсутствия ограничений. Наконец то я был свободен, СВОБОДЕН! У меня теперь нет ни Родины, ни флага. Ну а семьи… семьи у меня никогда и не было. 

С одной стороны свобода пьянила, манила и обжигала нутро – без цепи я готов был идти сквозь стены. С другой стороны, две схватки подряд для такого бойца как я, мотивированного только злостью уже перебор, да и годы не те. Поговорив с земляком, от души затягиваясь его сигаретами, я разменял двадцатку баксов на местные тугрики и хотел купить себе пожрать в местной кафане. Но официант, услышав русскую речь (я что-то не сообразил «переключиться» на инглиш) замахал руками, кинулся обниматься, как брата увидел: «Брача! Нет, не надо денег!» 

Пока я сидел в яме, у них тут повальное веселье – десантники и правда рванули на Приштину, чем вызвали припадок русофилии у сербов, которых и так хлебом не корми, дай русских по обнимать. 

«Откуда в них это?» — я задумался над странными сербами. 

По сути сербы, да все балканские славяне, они же как бедные родственники в Европе. Их никто не считает себе ровней, европейцы даже чехов считают недочеловеками. При любом случае, какой-нибудь итальяшка, в крови которого плавают тонны мавританских и еще хер пойми каких генов мнит себя чуть ли не Цезарем. Ну, а славян, все так или иначе пытаются пнуть при каждом удобном случае. Странно все это и как-то противно, от такой несправедливости по отношению к целому народу. 

Хотя сербская нация не так уж и проста. Братушки, конечно, немало вытерпели, но их сидение на жопе ровно в ожидании помощи, изрядно бесило руководство и Российской империи и СССР. Ну а русскому… ему со своей загадочной душой, только дай кого-нибудь убогого освободить и помочь. Даже не требуя ничего взамен. На то мы и русские. Сидя по уши в нужде, русский всегда протянет монету нищему. Такие мы идиоты. Возможно русские настолько погрязли в вечной борьбе с климатом, врагами, начальством, что уже и не думают жить хорошо. Культура смерти и жертвенности настолько пропитала всех жителей Руси-России, что мы даже не задумываемся над последствиями. Нам, русским, нечего терять в этом мире кроме беспросветной тоски и серости бытия. Возможно отсюда такая любовь к мрачным прозаикам Достоевскому, Булгакову, Чехову. Россия вобрала в себя столько горя, мучений и отчаяния, что русский человек может пить горькую не останавливаясь, пока белочку не словит. Во истину, если есть ад на земле, то он находится в России. 

Думая над тщетностью бытия русского человека я, тем не менее, оценил, что порция мяса оказалась сочной, горячей и вкусной. Мне даже ракии налили. Нажравшись до отвала и выпив алкоголя на шару, я почувствовал наконец как хорошо думать о судьбе России находясь за бугром. Ощутив приятную сытость и небольшое алкогольное опьянение, я вышел из кафаны, закурил и стал искать водилу. Из Слатины-Приштины я уже не улечу, так как грушников там чуть больше, чем дохера. Вывод: надо добраться до другого аэропорта, а следующим пригодным для моих целей мог стать аэропорт в Нише. Так что шашечки! Где мои шашечки? 

Рассчитывая скорее на удачу, чем на здравый смысл, я разговорился c одним сербским гопником, который вызвался подбросить мое бренное тело на машине до самого Ниша, не задавая глупых вопросов. Указывая на заезженную «Заставу», которая выглядела как поднятая из болота телега, он божился, что довезет лучше всякого такси. Рассчитывать на лучшее не приходилось и я решил воспользоваться услугами Слободана, «вольготно» разместившись на заднем сидении. Как только я расселся с таким расчетом, чтобы завалить водилу при любом мутном движении, на пассажирское кресло залез крепкого телосложения подросток, повадки которого выдавали в нем молодого борцуху. 

— Это Душан, мой сынок, — представил подростка Слободан. 

Пожав мне руку и вежливо спросив, как мои дела, Душан, выслушал тираду отца о том, что я русский братушка и мне нужно в Ниш. Далее он минут пять распинался о том, что как хорошо теперь, что есть русские в Приштине и теперь проклятые пиндосы не будут бомбить город. 

Вообще, Слободан оказался на редкость болтливым и чем-то напоминал мне выходцев из Северного Кавказа. Видно горы на всех так влияют, даже на славян. Всю дорогу серб рассуждал о превратностях жизни, бабах, машинах, войне и тому подобное. Душан изредка поддакивал, но все больше молчал, не решаясь перебивать старших. Ехали мы достаточно бодро, объезжая крупные блокпосты второстепенными дорогами и какими-то ухабистыми просёлками. Мелкие посты мы преодолевали без остановки или чисто с формальной проверкой – большего интереса у военных заслуживали грузовики, а с нищебродов чего взять… Тем более, как показали последние события и активная деятельность мистера Блонда и ему подобных, когда контролишь трафик наркоты, оружия и другого дорогого говна, то мелкая рыбешка никого особо не интересует. 

В пути я любовался пейзажами Сербии и шикарными видами горных хребтов. Не то, что в Чечне! В пейзажах Сербии нет никакого сходства с горами Кавказа. Оставалось только еще раз удивляться, какими надо было быть мудаком, чтобы развязать кровавую бойню в таком краю, с которого только картины пиши. Что ж, скоро я узрю ирландские холмы и долины, только бы добраться до аэропорта без приключений. 

В моей голове было место и комбинациям, которые изложил Мильке, чтобы выйти на того, кто поможет с документами и билетом. Деньги не вопрос, на них можно взять качественные документы. Мда, где то золотое время, когда по кагэбэшной корочке можно было ногой открывать все двери и окна в соцлагере? Но новая жизнь, жизнь волка, который продирается тайными тропами, вне закона, с кровью овец и волкодавов на морде, мимо красных флажков, расставленных умелыми охотниками, мне определенно нравилась. Конечно, приходилось сдерживать себя, чтобы никого не убить со скуки, но зачем рисковать и самое главное, делать это бесплатно? С удивлением, я отметил, что насытился болгарами, хотя убил их быстро и как-то механически что ли… А вот на блондина злиться не получается, видимо, не смотря на нашу экзистенциальную ненависть друг другу, у нас есть профессиональное уважение. Одна разница между нами, этот волчонок еще не знает, каково это, когда тебя кидает сука-система. Но то, что мы встретимся в серой зоне, когда каждый будет сам по себе, это точно. В общем, я его если и убью, то уж мочится на его труп точно не стану. 

Три часа пути закончились и я рассчитался с сербами поистине щедро. Дал двести баксов. От такой суммы Слободан опешил и сперва деньги брать отказался. Но я настоял на своем и еще минут пять выслушивал хвалебные оды о том, какие же все-таки русские хорошие ребята. Что я могу сказать? Приятно, черт меня дери. Впереди же меня ждал перелет, но сначала надо было поставить в известность Мильке. 

Сняв номер в недорогом отделе, я набрал хитрый номерок. Наконец, после условленной серии гудков, я услышал тевтонский говор. 

— Внимательно слушаю Вас! — голос Эриха был взволнован и хрипл. 

— А я внимательно рассказываю! — начал я весело, так как был еще бухой. 

— Ты?! Черт побери, где ты пропадал? – в голосе Мильке появились радостные тона. — Зеленые уже достали меня расспросами, я поднял всю цепочку, но так и не добился ответа. 

Зеленые – это мы так называли между собой ирландцев. 

— Послушай, — перебил я немца, — тут я наткнулся на старого знакомого и он не смог отказать в гостеприимстве. Короче, обстоятельства сильнее меня оказались. В общем, сейчас я в Нише, нужны документы, в Белфаст я уже доберусь. Передай кельтам, это был форс-мажор! 

— Понятно, — буркнул Эрих, — будь на месте, я перезвоню! 

Четкость и краткость, вот за что я ценил своего тевтонского друга. Но вот в трубке я услышал какую-то возню и бабский лепет: «Дай мне трубку!» — «Спокойно, на, говори уже!» 

«Ах ты, моя рыжая польская курва…» — подумал я, усмехнувшись, при этом мой член невольно шевельнулся.

Мда, холодный бетонный пол и цепь на ногах крепкого и относительно молодого мужчины – не очень полезны для мужского здоровья. 

— Как ты? – в трубке послышался приятный женский голос с привычным польским акцентом. — Коля, я тут уже места не нахожу, куда ты опять пропал?! Я приеду, назови адрес, это невозможно просто!

— Амелия, детка, не волнуйся, я был занят своими делами, как обычно, — я прокашлялся, но продолжил. – будь хорошей девочкой и помогай Мильке! Со мной все в порядке. 

— Ты врешь, ты врешь! — уже начались прорываться в голосе рыдания рыжей, а я начал раздражаться, так как не любил этих женских соплей и прочих демонстраций эмоций со стороны баб. 

Ну ведь противно же! Причем все в целом не плохо, забота, все дела. Вообще, положа руку на сердце, мне льстило, что такая безжалостная сука реально заморачивается моим здоровьем, хотя грамотней термин «здоровье» заменить на понятие «член». Впрочем, довольно эмоций, они реально мешают делам, а их у меня по горло. 

— Амелия, детка, пока. Надеюсь мы скоро встретимся! — я положил трубку, не дослушав возмущенную тираду рыжей. 

«Приятно обманывать женщину и мучить ее неопределенностью. Ведь прав был кучерявый русский поэт с африканскими корнями. Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей. Чет я совсем скатился…» — подумал я, внутренне коробясь, вспомнив, как в конце 1993 пялил Амелию вдвоем с Мильке. 

А теперь, до следующего сеанса связи, надо копить силы. Душ и кровать (а то в тесной югославской машинке спина затекла просто жуть) и здоровый сон, на сытый желудок и пьяную голову.

Пробуждение на редкость было спокойным и… приятным. Как хорошо, оказывается, просыпаться чистым и в кровати, а не подрываться обосранным пленником в вонючих лохмотьях на цепи. Потянувшись до хруста я понял, что за ночь мой позвоночник вытянулся после югославской пыточной легковой машины и стало намного легче выносить бремя бытия. Для полного счастья не хватало только утреннего неспешного секса с теплой и мягкой бабёнкой, эх, жаль Амелия далеко. Ну и пусть, ирландки, вроде тоже рыжие и с белоснежной кожей. Я улыбнулся. Да, давно такого спокойного утра не припомню. Ну ничего, пора вставать, нас ждет мир международного криминала, насилия и огромных денег, по крайней мере я на это надеюсь. Пора наверстать упущенные годы нищенской жизни и почти бесплатной работы полной риска. Мой соратник-тевтон Мильке позвонил, когда я уже прикончил вторую сигарету и первую кружку кофе. 

— Все, как и в первый раз предельно просто и понятно, — голос Эриха звучал бодрым баритоном и придавал уверенности в том, что теперь все будет отлично, — в четыре часа будь в аэропорту, там моя связная. Не трахать, не убивать, вообще никак не трогать! Я серьезно! Твой шлахт с блондином стоил мне комок нервов и приличную сумму зелени, до сих пор улаживаю вопросы. Будешь в аэропорту в фойе, она сама тебя найдет. Считай, что уже на территории зеленых. Как понял? 

— Да, майн фюрер! – я хохотнул, так как давно не припомню моего компаньона в таком расположении духа. – Все сделаю аккуратно, вернее – ничего не сделаю. Далее, я так понимаю, туристическая обзорная экскурсия будет на месте? 

— Именно! — поддакнул немец довольным голосом. — Там будь внимательнее, впрочем, чего я тебя учу? Сам решил туда влезть!

— Да нормально все будет, — успокоил я немецкую морду, внутренне понимая, что ничего там нормального не будет, так как все будет как обычно, жестко, кроваво с кишками и дерьмом, лезущим из трупов, — как доеду, дам знать. 

— Тогда отбой, Николай! — даже на расстоянии чувствовалось, что немец не верит моим заверениям. — До связи. 

Положив трубку я прикинул план действий. Сейчас уже половина одиннадцатого. Значит из отеля валю, часть бабла трачу, надо закупиться шмотками. Все же, встречают по одежке, а показываться Маккевитту в трофейной джинсовой варёнке не хотелось. Далее такси и аэропорт. Продуманная тетка-связная сама выходит на меня, ну а после вылет. Бах-бах и в дамки! 

В приятных заботах простого обывателя время пролетело быстро. В фойе аэропорта, среди простого люда я ничем не выделялся. Типичный бизнесмен средней руки с дорожной сумкой, таких сотни летают туда-сюда, коптя небо и пожирая летные обеды из курицы-конструктора. Только профи поймет, что я за птица, а таких по близости я не видел. Конечно, я обрубал хвосты и контролировал пространство, но похоже слежки за мной не было. Тем не менее, чуток я опростоволосился. Сказалась расслабленность и хорошее настроение. Пока сидел в зале ожидания, меня легонько толкнула полная женщина за сорок в очках с толстыми линзами. 

— Ой, простите, мистер, — обратилась она ко мне на английском. – я наступила вам на ботинок, какая я неловкая! 

— О, мисс, ничего страшного! – я улыбнулся, контролируя мадам на предмет агрессивных устремлений в отношении меня. 

— Чтобы как-то сгладить мою неуклюжесть, давайте расскажу вам анекдот, — продолжила выцветшая шатенка не первой свежести, усаживаясь рядом в свободное кресло, — идут два ирландца мимо паба… 

Британка застыла с загадочной улыбкой, давая понять, что анекдот уже рассказан и пора делать вид, что было очень смешно. 

Выждав небольшую паузу я вежливо рассмеялся. Вот и очередной связной от Мильке. Хорошо, что не блондин — женщина была шатенкой. Ну и опять же, связная могла быть спокойна – никаких аморальных поползновений в отношении нее у меня не было, так как все-таки старух я еще не пользую. 

— Кстати, про пабы, — продолжила связная. – Вот один хороший гайд для туристов, рекомендую. Можно начать с «Герцога Йорка», мне там очень понравилось. 

Со стороны это выглядело словно беседуют два интеллигентных попутчика, а с моей стороны то, что, наконец-то, я отправляюсь в Белфаст — самый бедный и бандитский город Северной Ирландии. В развороте гайда лежал конверт с билетами и адрес паба. Распрощавшись со связной, я отправился на регистрацию с чувством довольного кота нажравшегося сметаны. 

Перелет ничем особенным не отличился, кроме того, что я успел немного вздремнуть. При посадке, я только размышлял о том, что мне необходимо будет снова достать ствол и холодняк, хотя уж с чем-чем, а с оружием у меня в Белфасте проблем быть не должно. Еще я размышлял о том, в чем же будет заключаться мое предложение Маккевитту и зачем я ему буду нужен. Хотя понятно зачем. Буду убивать англичан, я же только в убийствах спец. Командир Подлинной ИРА сразу просечет фишку, если что-то останется непонятным, он тупо меня грохнет. Это отмороженные ребята, в своей борьбе отъехали даже подальше дудаевцев. В ИРА обозначился и оформился конкретный раскол, часть осталась непримиримой, по-прежнему воюя с англичанами. Все из-за денежных потоков, которые решили не делить с английскими халявщиками. Пару раз, подписав на это дело армию Её Величества, лорды делали кровавую баню ирландцам, но семена гнева и сепаратизма росли снова и снова, появлялись энергичные и деятельные ребята вроде Маккевитта. В общем, тот еще котел. 

Мне же позарез нужно было войти в этот кровавый замес дабы заработать на приличную жизнь скромного миллионера, естественно не рублевого. Вы скажете, что я наивный? Может быть вы и правы, но мое желание вытравить из себя нищету мотивировала меня на все 100%. Мое призвание – быть там, где деньги пахнут порохом и кровью. Зарабатывать и богатеть! Вот единственный смысл моего бытия. Увы и ах, я уже не тот, кем был раньше. Тем более, мир становится реально беспредельным – вот, на глазах порезали Югославию, а это тоже деньги, деньги и еще раз деньги. Остается надеяться, что наша комбинация с Мильке сработает. 

С такими мыслями и полудреме, я прилетел в Северную Ирландию. От Аэропорта до самого Белфаста еще ехать километров двадцать пять, поэтому, выйдя из терминала и взяв такси, я направился прямо в паб «Герцог Йорка». Такси приятно удивило после югославской развалюхи. Бодрый мерседес с правым рулем вез меня, проглатывая километр за километром. В отличие от болтливого серба местный бомбила молчал как рыба, а по его одутловатому лицу с фиолетовыми прожилками было ясно, что совсем недавно он серьезно прикладывался к бутылке. С разрешения таксиста я закурил и впал в привычное созерцание окружающего мира. Сейчас время и события сжимались. Не было тягучей и давящей атмосферы России, не было ауры безысходности гражданской войны Югославии. 

Время в пути пролетело незаметно и вот я уже в точке, где моя жизнь должна начинать меняться в лучшую сторону. Устроившись за одним из боковых столиков, я закал себе приличный бокал «Гинесса». На меня, конечно, кидали косяка, но моя нетипичная для брита и тем более для ирландца физиономия, убедила окружающих меня островитян, что я просто турист из Европы. Размышляя об этом, я еще подумал, что придется играть в кошки-мышки и с британской МI-6 и возможно даже с SAS. Стоит отметить, что и первые, и вторые на редкость паскудные ребята. Так, почти прикончив бокал пива, мои размышления были прерваны хлопком по плечу: 

— Здорово, приятель. Как день прошел? – так фамильярно поприветствовал меня типичный ирландский парень, изучающее смотря на меня. Стараясь не наломать дров, я всем видом показал, что у меня мирные намерения. 

— Привет. Все хорошо. Вот, компаньона жду, ведь это не запрещено? – я дружелюбно улыбнулся. 

— О, нет. Вот и твой компаньон, — рыжий, веснушчатый парень показал открытые ладони, — однако, странный у тебя говор, приятель. 

— Все нормально, — я показал назойливому собеседнику знак Оk пальцами, — я из Европы. 

Тем временем к столу подошел и присел мужчина, который напоминал скорее бухгалтера, чем лидера подпольщиков. Но взгляд выдавал в нем опытного и безжалостного убийцу, хотя его крышей был простой книжный магазин. Некоторое время мы изучающе смотрели друг на друга, пока бармен лично не поднес Маккевитту бокал «Гинесса». 

Майкл Маккевитт, а это был именно он, если верить фотографиям, которые мне показывал в свое время Мильке, сидел напротив меня и неторопливо попивал свое пиво, глядя на стол. Когда прошло минут пять, я начал нерешительно ерзать, боясь прервать молчание и заговорить первым. 

— Видишь того парня? — Майкл наконец прекратил играть в молчанку и легким кивком головы показал на рыжего паренька, который прощупывал меня, перед тем как Маккевитт придет. 

— Да, мистер Маккевитт, — я кивнул, бросив беглый взгляд на веснушчатого паренька. 

— Ты пикнуть не успеешь, как он наделает в тебе дырок! — тихо проговорил лидер подпольщиков, все так же, не глядя на меня.

Опять повисла тишина и я медленно поднял руку, подзывая официанта со следующей порцией пенного. 

— Кто ты такой? – лидер Подлинной ИРА наконец посмотрел на меня взглядом полным любопытства. 

— Человек без Родины, — чуть помедлив ответил я, — который приехал в Ирландию убивать англичан за деньги. 

Опять наступило молчание. Майкл скептически бросил взгляд на мою худощавую фигуру и криво улыбнулся. 

— Я ознакомился с твоим досье, — Маккевитт достал сигарету и чиркнув зажигалкой прикурил, — оно впечатляет. Меня смущает только одно… 

Майкл откинулся на спинку стула, уставившись мне в глаза. 

— Что смущает? — я не стал отводить взгляд и мы с минуту играли в гляделки. 

— Где ты был последние два месяца? — Маккевитт отвел взгляд и найдя пепельницу подвинул ее к себе, не забыв стряхнуть в нее пепел. 

Последовав примеру лидера самого радикального крыла ИРА, я тоже достал сигарету, не торопясь ее размял и прикурив, смачно затянулся. 

Лукавить я не хотел, рассказав все как есть. Начиная с конфуза в аэропорту Приштины, заканчивая прилетом в аэропорт Белфаст-Сити. Рассказчик я был — так себе. Тем не менее, моя история Майклу понравилась, но в его глазах я по-прежнему видел искру недоверия. 

— Я знал многих из России, — Маккевитт прищурился от табачного дыма и отведя взгляд, чуть задумался, — деловые люди, одним словом. 

За столом опять повисло молчание. 

— Поехали! — Майкл вдруг встрепенулся и в его взгляде появилась какая-то злая решимость. 

Лидер террористов встал, жестом давая понять, что я должен идти с ним. С сожалением посмотрев на недопитый «Гиннес», я подхватил свой короткий плащ и вышел из паба вслед за лидером ирландских сепаратистов. Идя к пошарпанному серому 75 Роверу, в котором мелькала голова скучающего водителя, я затылком чувствовал, что рыжий паренек пустит мне пулю, не задумываясь. 

Майкл уселся на переднее пассажирское сидение, я — назад. Рядом со мной сел веснушчатый, быстро достав М-1911 и больно ткнув его ствол в мой правый бок. Двигатель заурчал и машина тронулась. За окном стали проносится прохожие, бредущие по старым, выщербленным тротуарам и дома из красного кирпича, на которых то и дело виднелись уличные граффити. 

Мы ехали по Аппер-Нокбреда-роуд и по видневшимся вдали насаждениям, я предположил, что наш путь лежал в Парк Гринвилл. 

Наконец, тормоза английского седана заскрипели и машина остановилась. 

— Видишь военный патруль англичан? – Маккевитт показал на трех пехотинцев в грязно-зеленых камуфляжах и зеленых беретах с эмблемой сухопутных войск. 

Солдаты патрулировали местность, держа карабины на изготовке и изредка останавливали попадавшихся им на пути мужчин. Они не церемонясь обыскивали обывателей, которые безропотно подчинялись, не выказывая неудовольствия. 

— Да, — мой голос стал хриплым. 

— Иди, — Маккевитт прикурил очередную сигарету и выдохнул дым в открытое окно, — убей их всех! 

— Без оружия? – удивился я. 

— Да! — кивнул Майкл. 

— А если я откажусь? – я покосился на рыжего, который все еще держал пистолет в районе моей печени. 

— Тогда мы убьем тебя, — Майкл ловко сплюнул в окно и открыв перчаточный ящик, достал хромированную Беретту-92, — это проверка. Ступай!

Быстро выйдя из машины, я нырнул в заросли, дабы мое появление перед пехотинцами не было связано с Ровером Маккевитта. Выждав, пока британцы окажутся от меня метрах в двадцати, я выскочил им навстречу с поднятыми руками и гримасой ужаса на лице. 

— Помогите, прошу вас! — я шел к ним и слезы текли у меня из глаз. — Помогите!

Двое королевских стрелков тут же навели на меня стволы, а один стал контролировать пространство, прикрывая товарищей. 

— Fuck you, I don’t give a fuck! (иди ты на хуй, меня это не ебет!), — выкрикнул старший, лычки на форме которого говорили о том, что он имеет звание капрала. — На землю, быстро!

— Меня ограбили ирландцы, помогите, умоляю! — крикнул я с истерикой в голосе и упал на пыльную дорожку лицом вниз. 

— Don’t move, fucking bitch! (не дёргайся, ебаная блядь!), — рявкнул стрелок, находившийся ближе всех.

— Помогите, прошу, — я повернул в слезах и соплях лицо, на которое налипла пыль и просительно протянул руку молодому британскому вояке, — помогите! 

— Don’t fuck my brain! Fucked-up bastard! (не еби мне мозг! Долбанный ублюдок!) — зашипел стрелок, остановившийся от меня в полутора метрах. 

Ствол его L1A1 смотрел мне прямо в лицо, а выражение физиономии королевского стрелка говорило о том, что он пустит пулю мне между глаз быстрее, чем я успею выговорить слово «мама». 

Скрючившись я заплакал, как шлюха, избитая сутенером и стал выблевывать из себя завтрак и полторы кружки «Гиннеса». 

— Обыщи его, Гарри! — крикнул капрал ближнему ко мне вояке. 

Пока я блевал и пускал слезу, изображая терпилу, мне удалось срисовать диспозицию расстановки сил и средств противника. Она была незамысловатой, но тем не менее не давала мне больших шансов выжить, если я дернусь с агрессивными намерениями в сторону пехотинцев Её Величества. Дальний от меня стрелок находился от меня в пяти метрах. Он стоял в пол оборота и контролировал подступы к месту кипиша. Капрал занял позицию в двух метрах от странного пассажира, который валялся на дорожке и разбрасывал вокруг себя сопли и крики о помощи. Старший патруля смотрел только на меня, а его винтовка была направлена в мое брюхо. Ну и последний стрелок, закинув свою L1A1 за спину, вытащил Victory Arms MC5 и подошел ко мне в плотную, в целях обыскать развалившееся на его пути чмо. 

Британцы делали все грамотно и дергаться пока не было смысла. Старательно обыскав меня, пехотинец расслабился. 

— Капрал, — рядовой окликнул своего командира, — он чист!

— Меня обобрали до нитки, — я встал на колени перед гребаной пехотой и сцепил руки на груди в умоляющем жесте, — ирландские ублюдки сделали меня нищим! 

Слезы по-прежнему текли из моих глаз, а весь мой облик не вызывал никакой опасности, а лишь презрение и видимое желание обоссать плачущее ничтожество. Капрал и стрелок, который меня обыскивал переглянулись и подойдя ко мне вплотную задумались. По их лицам я понял, что время пришло. 

— Овсянка, сэр! — крикнул я по-русски и зачерпнув пригоршню блювотины, швырнул ее в лицо капрала, одновременно перехватывая руку рядового, в которой был зажат пистолет. Сквозь хруст сломанной кисти руки владельца отличного Victory Arms MC5, я услышал вопль дальнего бойца, который прикрывал своих товарищей. 

— Hard fucking dick! (Злоебучий хуй), — заорал дальний стрелок, пытаясь поймать меня в прицел. 

Проблема была в том, что передо мной находились двое его товарищей и стрелять он не решился. Не прошло и пол секунды, как затвор L1A1 дернулся. 

Бах! Выстрел армейского пистолета разорвал тихую идиллию теплого ирландского утра. 

Пуля впилась в сержантское брюхо с неумолимостью коршуна. 

— Asshole! (Пидарас), — закричал сержант, которого скрутила судорога жуткой боли. 

— Darned condom! (Гондон штопаный), — в свою очередь заорал рядовой, которому я сломал руку и пистолет которого теперь ему не принадлежал. 

Бах! Бах! Дальнего стрелка, который выцеливал меня, швырнуло в пыль. Пехотинец задергался и засучил ногами держась за свое горло из которого хлестала кровь. 

Бах! Выстрел в упор раздробил переносицу стрелку со сломанной рукой. 

Отметив про себя, что я весь провонял желудочными миазмами, я пустился бежать к Роверу. В моей руке был зажат армейский пистолет с красивой коричневой рукояткой, а сердце отбивало бешеный ритм. Пятьдесят. Тридцать. Десять метров. Задняя дверь Ровера услужливо распахнулась и я плюхнулся на заднее сидение. Колеса машины взвизгнули, поднимая пыль и английский седан рванул с места, как пущенная из арбалета стрела. 

Ирландцы, сидевшие в тачке, смотрели на меня круглыми глазами. Рыжий паренек чуть отсел. В его глазах стояло изумление, перемешанное со страхом. 

— Гони, Бран, — крикнул Маккевитт водиле и захохотал, — мы нашли Лепрекона!

— Это Салливан, — Маккевитт полуобернулся в мою сторону и кивком головы указал на рыжего, который тут же протянул руку для рукопожатия, не побрезговав тем, что она была вся перепачкана в блювотине. 

Ответив на приветствие, которое случилось чуть позже, чем должно было, я выдохнул. Только сейчас я стал понимать, что моя жизнь висела на волоске. Не знаю сам, как я вообще рискнул на такую авантюру. Меня могли пристрелить как собаку. Британские военные в Белфасте долго не разбираются. Сначала стреляют, а потом разговаривают. 

— Ну, а это Бран, — Майкл положил ладонь на крепкое плечо водилы, который повернул автомобиль в переулок заваленный мусором. 

Водитель, не отрывая взгляд от дороги протянул мне правую руку, которую я тоже не преминул пожать, поняв что Бран очень крепкий ублюдок. Его пальцы были как стальные клешни. 

Ровер к тому времени припарковался около низенькой многоквартирной двухэтажки из красного кирпича. 

— Мне бы вещи из гостиницы забрать, — я глянул на Майкла, который деловито засовывал свою хромированную Беретту в боковой карман плаща. 

— Исключено, — Маккевитт напряженно осматривал округу, — англичане из-за гибели своих стрелков сутки будут переворачивать город вверх дном. 

— Чисто, босс! — отозвался Бран, который, как и Майкл изучал округу. 

— Идем в дом, — Маккевитт прикурил сигарету и легко выбравшись из автомобиля направился к подъезду. 

Следом за ним вышли и мы. Дом был странным и не похожим на наши российские жилые дома. Прежде всего бросилось в глаза то, что ирландское домовладение было выкрашено по частям. Видимо хозяева своей квартиры имели свои цветовые предпочтения. 

Когда Майкл открыл кодовый замок, мы вошли в подъезд, выкрашенный в светло зеленый цвет. В подъезде было чисто и никаких фекальных запахов, присущих российским многоквартирным домам не было. Видимо потому, что по законодательству Соединённого Королевства никто не может быть собственником отдельной квартиры, как, например, в России. Ведь у нас как, у русских, происходит, если ты хозяин квартиры на первом этаже, то за ремонт крыши ты вроде, как и платить не обязан, ну и за лифт естественно. Мой дом – моя крепость, все дела. Вышел из квартиры в подъезд и вот уже ты на чужой территории. Здесь все не так. Как полагают британцы – никто из хозяев квартиры не может быть полноправным собственником, так как использовать эту квартиру отдельно от всего домовладения нельзя. Следовательно, все хозяева квартир владеют лишь долей в едином домовладении и значит платят за все поровну. За ремонт крыши, за лифт, за уборку и т.д. Мудро, дельно, благородно и юридически оправдано. 

Наконец, мы поднялись на второй этаж и Майкл постучал три раза в обитую кожей дверь. Спустя секунд десять ее открыл мужчина лет тридцати пяти. Его черные волосы уже тронула седина, рваный шрам с кривой переносицей говорил о его бурной молодости более чем красноречиво. 

— Здравствуй, босс, — мужчина радушно улыбнулся Майклу, но его улыбка тут же исчезла, как только он увидел меня, — англичане рвут и мечут. Двое убитых и один тяжело раненый. 

— Накрывай на стол, — Маккевитт скинул обувь и плащ уйдя в небольшую гостиную, — мы жутко голодны. 

Квартира было трехкомнатной, но небольшой, даже по меркам Белфаста. Всей группой мы разместились за длинным столом в гостиной. Хозяин явочной квартиры имел хозяйственную хватку и быстро сообразил нехитрое пиршество для своих товарищей. Владельца нашего убежища звали Кланки. Бывший боксер и ярый патриот Ирландии успел несколько раз отсидеть за грабежи, убийства и рэкет. 

Из разговора, который вели окружающие строго на английском изредка вставляя свои ирландские выражения, я понял, что делают они это из уважения к гостю, который пока не особо силен в их родном языке. 

Стол в свою очередь был накрыт неплохо. Виднелась бутылка Ирландского виски, бутылки с пивом, нарезанная крупными кусками колбаса, консервы. В общем вполне себе нормально. 

— Так ты заработать приехал, Найоклас, — Майкл сидел напротив и задумчиво рассматривал меня чуть захмелевшими глазами, морщась от сигаретного дыма. 

— Да, — чуть помедлив отозвался я, так как не сразу уловил свое исковерканное на ирландский манер имя, — я хочу немного заработать. 

— Ты неплохой специалист, — Маккевитт хлебнул пива прямо из бутылки и смачно затянулся сигаретой, — только сейчас я не генерал-квартирмейстер и особых денег у меня нет. 

— Что, — я иронично поднял бровь, — совсем? 

— АХАХА, — захохотал Кланки, — Майкл, он думает, что мы тут миллионами ворочаем. 

— Нас всего одиннадцать, — Маккевитт грустно улыбнулся, — и с финансированием не густо. Так что дармовых денег нет. Все приходится брать самим. 

— Что, — достав сигарету я прикурил и как гопник стал пить пиво через затяг, — банк пойдем брать? 

— Зачем, — Майкл подцепил вилкой кусок консервированной селедки и выпив виски закусил, — в банках денег нет. Уж проще супермаркеты тогда грабить. 

— Странно, — я хмыкнул, — как это в банках нет денег? 

Все сидящие за столом переглянулись, а Майкл вздохнул и принялся объяснять мне азы бандитского ремесла. 

— Понимаешь, Найоклас, — Маккевитт налил себе кружку пенного пива и прикурил от окурка новую сигарету, — в банках нет налички, лишь текущие платежи, которые проводят должники. Максимум что мы возьмем в обычном банке – это пару тысяч фунтов стерлингов. 

— Ерунда какая-то, — я недоверчиво хмыкнул, — ну а как же эти все сейфы и хранилища? 

— Нет там ничего, — Майкл вздохнул, — это все только в голливудских фильмах изображают банковские сейфы полные купюр. В банках нет наличных денег. Все они в деле.

После сытного ужина, в который трансформировался обед, Маккевитт приказал всем найти место в квартире и поспать. По его тону я понял, что с утра у нас будет много дел. Мои новые подельники что-то стали обсуждать уже на ирландском, ничуть меня не стесняясь. Впрочем, сытная трапеза и алкоголь, который заполировал этот суетный день, не располагал к обдумыванию дел и меня вырубило. 

Побродив немного в обрывочных лабиринтах сна, где мне виделись призраки убитых болгар и «томми» под клацанье затворов, выстрелы и ужасающие хрипы разорванных и сломанных глоток, я проснулся от легкого тычка в ногу. Кошмар прервался. Рядом стоял Кланки, недовольно меня разглядывая. Мысль о том, что меня, спящего, рассматривало это чудовище с изуродованной мордой, заставило мгновенно мобилизоваться и сфокусировать не только взгляд, но и инстинкты, навыки и умения убийцы. Такие парни как Кланки, чуют всё спинным мозгом на уровне инстинктов, поэтому он отпрянул, но во взгляде читались уже одобрительные искры. Зверь увидел если и не ровню себе, то тварь похожую по масти. 

— Найоклас, просыпайся и выпей кофе, — сказал Кланки, — парни уже ждут тебя в комнате. 

Матерый ирландец, подмигнув и разведя руки в сторону, как бы шутливо извинялся за прерванный сон. 

Поднявшись, я привел в порядок одежду, сполоснул рот (в котором словно выссались все ирландские коты) и физиономию, прошел в комнату, в которой витал аромат кофе и сигарет. Мне тут же любезно уступили место за столом и пододвинули кружку кофе. 

— Ну что парни, жизнь продолжается, — начал Майкл, держа дымящуюся сигарету, – в ближайшее время нам нужно утрясти пару проблем и прежде всего обзавестись нормальными пушками, возможно скоро придется немного пострелять. 

— А как же наши тайники? Можем мы взять немного оттуда? – спросил Рыжий. 

— Эти сундуки не бездонные мой мальчик, — ответил Маккевитт, бросив косой взгляд в мою сторону, — но есть место, где мы пополним запасы оружия. Предстоит дело. Все, в принципе, в курсе, поясняю для нашего мистера Найокласа. На нашем районе букмекеров крышует банда Рыжего Пэдди. Оборот с них неплохой. Надо взять этот ресурс под свой контроль. Я рассчитываю на тебя и в этом деле. Ты хотел денег? Вырвешь свою долю! — Майкл посмотрел на меня, буравя взглядом, но это была не агрессия, он просто хотел убедиться на уровне невербальных сигналов, что я усвоил принципы работы. 

Да, заниматься любимым делом, а именно — убивать людей за деньги, я со старта сразу не мог. Конкретная задача превращалась в квест. Для решения этой задачи требовалось самому найти оружие, потом убить тех у кого деньги и уже с этих денег поиметь свой процент. Думай сам, как разнообразить, увеселить и сделать разумным этот процесс. Пещеры Алладина в виде гигантской оружейки КГБ тут не будет. Лепрекон — так меня стал называть за глаза Маккевитт, добывает все сам в поте лица своего, набивая пресловутый кожаный кошель золотом на крови. Лидер Подлинной ИРА убедился, что у него есть еще один решительный и беспощадный боец, но использовать меня как рядовую «торпеду» он не собирался. 

Уяснив еще несколько деталей, мы решили выдвигаться с небольшим промежутком на нескольких машинах. Парни мне дали одежду попроще, чтобы я не светился в дорогих шмотках, ведь «томми» устроили на районе конкретный шухер. Впрочем, чистые документы, вкупе с неприметной внешностью и простым транспортом, позволили нам прибыть без проблем в район Квинс-роуд. 

Верфи Белфаста когда-то являлись весьма оживленным местом. Тут, кстати, именно «Титаник» и построили, да и потом не скучали – огромная промзона с разного калибра грузовиками, тарой, контейнерами, кранами, заборами изрисованными разного рода граффити, амбарами, цехами. Со временем, индустрия Белфаста пришла в упадок, промзона стала использоваться под разные нужды, простаивать, отчасти тут зарождалась разная криминальная движуха. Практически как и в совке, где на трупах индустриальных гигантов образовывалось всякое говно.

Место освещалось типовыми промышленными фонарями, а легкая дымка и какая-то фоновая трудовая суета, только и располагала ко всяким паскудным делишкам. Уверен, что за воротами амбаров и сараев скрывается целое Эльдорадо, которое кто-то «держит» и получает с этого деньги. Пропетляв по «улицам» промзоны, мы подъехали к самому ржавому и заляпанному ангару, возле которого стояли разнокалиберные грузовики, часть из которых уже превратилась в металлолом. Но у меня было впечатление, что из этих ветхих кунгов, кто-то за нами наблюдал. 

Подъехала вторая наша машина, в которой приехал Майкл. 

Снова условный стук, гляделки в глазок и дверь ангара отворилась. 

Внутри помещение был более ухожено и хорошо освещено. Большая часть комплекса была заставлена разного размера ящиками, укрытыми брезентом, а также какие-то штуки, которые тоже были покрыты брезентом и погрузочными сетками. Вот эти вещи реально напоминали деформирующую маскировку, тут и находились столь любимые мною игрушки.

Перед нами возвышался погрузчик, причем его маленькие шины имели следы активной эксплуатации. Из-за него вышел пожилой, но крепкий мужчина. Он выбросил окурок и старательно его затоптав, бросил на нашу группу беглый взгляд. Ледяные голубые глаза и бледная, морщинистая физиономия – выдавали в нём типичного англосакса. Свитер под горло, кожаная куртка, зеленые штаны и крепкие ботинки – практичная одежда наемника. Его трое помощников были вооружены Мини Узи и одеты в такую же практичную одежду. Волкодавы, а точнее питбули, имели среднестатистическую неприметную внешность и холодный безжалостный взгляд. Синхронность их движений выдавала армейскую выучку. Эти ребята не были похожи на подпольщиков Маккевитта или уголовников. Типичные наемные псы, видно сразу. Серьезный расклад, ставлю сто к одному, в ангаре еще есть прикрытие, стоит нам только дернуться и нас размажут. Впрочем, мои ирландские коллеги вели себя спокойно, из чего я сделал вывод, что визит сюда или по крайней мере к этому типу не первый. 

— Добрый вечер, мистер Уайлд! — Майкл поприветствовал британца подняв правую руку в радушном жесте. 

Крепкое рукопожатие, дружелюбное похлопывание по плечам, словно два босса средней руки встретились на рыбалке. 

— Мистер Маккевитт! Рад снова видеть тебя, — Уайлд скрестил руки на груди и впился в меня взглядом, — вижу новых людей в твоей маленькой, но гордой организации? 

— Да, есть пополнение, — Майкл потряс полупустую пачку и взял в рот сигарету, которую тут же снабдил огоньком Салливан, — вот, решили прибарахлиться. 

— Могу ли я связывать появление у тебя новичка, с гибелью двух патрульных в парке Гринвилл? – Уайлд прищурился, было видно, что его раздирает любопытство. 

— Это не твое дело, — Майкл широко улыбнулся, — мы не в пабе, чтобы трепаться о том, что происходит в Белфасте. 

— И то верно, — британец перешел на деловой тон, было видно, что он немного разочарован, — что же, давайте смотреть. 

Уайлд размашисто подошел к черному «Рэндж Роверу» и открыл заднюю дверь. 

— Найокласс, — кивнул головой мне Маккевитт, — подойди пожалуйста. 

Подойдя к тачке, я увидел в багажнике несколько ящиков. Уайлд, кряхтя как старый дед, раскрыл оба. Великолепно! В одном хорошая подборка армейских пистолетов: «Кольт», «Браунинг Хай Пауэр», «Беретта», «Чи Зет», был даже «ТТ», вероятно, китайский. Все было в масле, новенькое. Второй, более объемный ящик, хранил в себе автоматы и карабины. Бельгийская FN FAL, Steyr Stg.58, германская G-3, Кольт ХМ-177… Прям вспомнилась наша «черная» кагэбэшная оружейка, где были импортные стволы для наших деликатных дел «за речкой», когда по соображениям секретности было запрещено пользоваться калашами, даже китайскими. 

— Что скажешь? – спросил меня Майкл прищурившись. 

— Предлагаю взять по штурмовой винтовке, нам нужен будет точный и плотный огонь. А потом, возможно, и бой на средних дистанциях. Также, я попросил бы себе пистолет, от тоже не помешает! — выложил я деловым тоном, не забыв про вторичку, так как от пистолета британского королевского стрелка пришлось избавиться по понятным причинам. 

Маккевитт кивнул, выражая свое одобрение. Наконец, боссы отошли в сторонку, обсуждая и утрясая детали сделки. С разрешения молчаливого охранника мистера Уайлда, я взял и осмотрел Colt M4, так как в сравнении с творением бельгийских оружейников, его габариты подходили лучше для налета на тех, кто обеспечивал крышу букмекерским конторам. Карабин был в очень хорошем состоянии, вероятно, проблем с пристрелкой не предвиделось. 

Через пять минут Маккевитт согласовал детали с Уайлдом и оружейник дал команду своим невидимым помощникам, которые как я и предполагал появились из лабиринта ящиков. Они выкатили на тележке две пластиковых бочки, похожие на емкость для химических реагентов. Стало очевидно, что в «Рэндж Ровере» перевозились демонстраторы из каждой партии оружия, а в бочках, надежно берегущих стволы от коррозии, хранилась партия на отгрузку. Мы вскрыли бочки и выбрали оттуда нужные стволы и я придирчиво осмотрел каждый, попутно отмечая легкое раздражение у своих новых коллег. А вот продавец оружия, наоборот, смотрел на процесс одобрительно и скупыми, но точными репликами отвечал на мои вопросы. Оружие, как и деньги с наркотой, являются тем живительным потоком, который заставляет мир криминала и спецслужб работать без сбоев и решать все возникающие проблемы. Соответственно, малейшее снижение качества оружия напрямую влияет на качество и срок жизни тех, кто эти миры создает, контролирует и получает прибыль. Кто пытается впарить туфту, очень скоро в этом бизнесе прогорает, чаще всего в прямом смысле слова. Поэтому, случайных людей здесь нет, а профессиональный подход неизменно вызывает уважение у твоих контрагентов. Люди Маккевитта — подпольщики, террористы метода «ужалил-убежал», поэтому им, вероятно, приходилось использовать стволы, без больших претензий, так как после работы их надо скидывать. Мне же эта возня была приятна, так как мой инстинкт профессионального убийцы требовал хорошего инструмента, ведь собственной блювотой не нашвыряешься и голыми руками стволы у врагов не навырываешь. Как следствие, инструментарий необходимо выверить дотошно, ощупав каждый элемент. Я бы еще и патроны перепроверил, но Маккевитт дал знать, что время на исходе. Взяв еще пару газовых гранат, мы загрузили в заготовленные сумки карабины и пистолеты с боекомплектом и Бранн передал спортивную сумку с деньгами. Уайлд открыл сумку и мельком взглянув на деньги коротко кивнул, в знак того, что все на мази. Прощальный ритуал пройден – впереди дело. 

— Русские, наверное, рождаются с автоматом Калашникова в руках? – спросил Бран, впечатленный моими манипуляциями при выборе стволов. 

— Нет, — ответил я, — нас зачинают от автомата Калашникова. 

Майкл, Салливан и Бран расхохотались, да и я немного повеселел. Теперь я почти равноправный член радикальной террористической организации. Забавно, правда?

Основательно прибарахлившись патронами-макаронами и сердечно попрощавшись с торговцами смертью мы, идейные борцы с английским империализмом, выдвинулись в штаб-квартиру Маккевитта. Ровер нес нашу ирландскую компашку, которую лишь моя персона немного разбавила русской яростью и жаждой барышей, в пригород Белфаста. 

Как оказалось, «дача» лидера Подлинной ИРА была небольшим двухэтажным домиком, построенным из камня. Милый палисадник и цветочные клумбы просто кричали о том, что здесь живет тихий и безобидный британский обыватель. На это и был расчет. 

Маккевитт всю дорогу молчал и курил сигарету за сигаретой. Как я уяснил позднее, мой новый босс никому из англичан не доверял и всерьез опасался, что нас примут по дороге. Но вариантов не было. У этих «английских бульдогов» были самые качественные стволы, по весьма привлекательным ценам. Лишь когда мы долго пропетляв удостоверились, что за нами нет ищеек Маккевитт кивнул водиле, дав сигнал причалить к тихой гавани.

На секунду, холод металла автомата Калашникова напомнил мне, кем я был шесть лет назад и мое нутро обожгла почти физическая боль. Только теперь до меня дошло, что я уже никогда не буду носить погоны, никогда не буду частью своей родной страны. Все осталось там, за плотной пеленой лет проведенных на заданиях, перевалах, боях, крови. Мне было не просто, но сейчас все стало легко и от этого мне было не по себе. Да, что бы я не говорил вам за деньги, которых жаждал, за стремление к богатой жизни в шикарных особняках, белоснежных яхтах, стриптизершах, чьи промежности и рты будут ласкать мой член, я оставался русским. Мы, наверное, прокляты дьяволом. Сам Сатана видимо наделил каждого человека, думающего на русском языке, надрывной тягой к России, к ее обширным, не обжитым просторам, к ее лживым и вороватым начальникам, к беспросветной тоске, которая опутывает всех и каждого, кто оказался в пределах проклятой империи. Почему мы так любим свою Родину, ведь она к нам относится как мачеха. Она бросает своих сыновей во все горячие точки планеты. Но зачем? Зачем мы лили кровь в Анголе, Йемене, Пакистане, Афганистане, Корее и других экзотических для русского сердца странах. Что мы русские несем миру? Какую идею? Коммунизм? Но ведь теперь мы демократы, пора бы уже жить как все и обрастать жиром, вещами и заботами трусливого филистера. Мы ведь даже свою страну не обжили как следует, а вновь и вновь лезем и захватываем куски территорий, сферы влияния. Вот здесь, в Северной Ирландии совсем по-другому. Чисто, уютно, цветочки, мать его, растут в клумбах. Нет мусорных куч и плевков на дряблом асфальте. Нет протоптанных тропинок, которые люди создают на газонах, кладя хер на проложенные ЖЭКом тротуары. Видимо русские ненавидят порядок. Эта ненависть к правилам и директивам лежит глубоко в нашей душе. Да, мы можем долгие годы корчить из себя вежливого интеллигента, примерного семьянина, идейного комсомольца, святошу и еще невесть кого, но наступает день, когда мы срываем лживую маску и показываем, кто мы есть на самом деле. Возможно именно поэтому революция в России потрясает основы государства, а окруженные солдаты в Брестской, как и в любом другом месте, перетирая зубами сено, без воды и патронов сдерживают наступление целых дивизий. На улицах Грозного мальчишки, вчерашние школьники, отражали атаки закаленных в боях афганских наемниках и взрослых опытных воинов. В один прекрасный день примерный русский семьянин может проснутся в грязном притоне полным шлюх, а очкастый интеллигент с кухонным ножом запугать толпу дворовых гопников. Тех, кто родился в проклятой империи невозможно просчитать, мы все делаем не так как другие. Мы не сдаемся, когда это разумно, мы не забираем жизни и имущество поверженных врагов, когда это выглядит наиболее уместным. Русские как будто прилетели с другой планеты, с иными правилами, с иными ценностями. Мы ведем себя всегда так, как будто мы бессмертны и у нас, как у кошки, еще девять запасных жизней. 

— Найоклас, — мои размышления прервал Маккевитт, — о чем задумался, дружище?

— Да так, — пальцы предательски дрожали, когда я доставал сигарету и нервно ее прикуривал, — никогда не думал, что буду скучать по своей Родине.

— У вас, русских, она хотя бы есть, — лицо лидера террористической организации вдруг исказила злоба, — а у нас все отобрали проклятые англичане…

Переход от добродушного бухгалтера, до злобного маньяка был таким реактивным, что я с изумлением смотрел на гримасу ненависти, которая появилась на лице Маккевитта.

— Мы их всех убьем, мистер Маккевитт, — произнес я наконец, глядя в глаза своему боссу, — я это хорошо умею делать.

Лицо лидера Подлинной ИРА вдруг осветила теплая улыбка. Он добродушно улыбнулся и похлопал меня по плечу.

— Ты мне нравишься, — зашептал мне на ухо Маккевитт, — держись меня и золота у тебя будет как у Лепрекона.

В общем, мрачные мысли долой. Нельзя как танк, ехать вперед с завёрнутой назад башней. Я попытался сосредоточиться на картине будущего, понять, чего я хочу и что от меня ждет лидер террористов. Без всяких сомнений, ломать кадыки и рвать глотки мне нравилось. Это я люблю, умею, практикую. Лично. Как буркнул мне в спину Бран: «natural born killer». Естественный убийца. Без всяких сомнений, мне нравилось быть частью системы. Без системы ты просто взбесившийся выродок в кровавом угаре и какой бы ты ни был прекрасный стрелок и рукопашник, система тебя рано или поздно задавит, причем, самое обидное для твоего раздутого эго, каким-нибудь посредственным опером со сворой цепных псов средней квалификации… А система… С системой можно заключать соглашения, она принимает то, что сначала ты пашешь на неё, а потом она работает на тебя, заботливо вытягивая тебя из разных передряг, если ты реально ценный ее элемент, а не расходник. Конечно, бывает и сбой в системе, например, как у меня, когда просто Союз покончил с собой и все развалилось. Можно было бы поплакать и побухать, но что сделает такой прошаренный и циничный ублюдок как я? Правильно, будет искать другую Систему, в которую можно влиться. Или создать свою собственную, но это будет гораздо позднее, по крайней мере я на это надеюсь.

Таким образом, пользуясь некоторой паузой, я расхаживал по периметру полупустой комнатки, которую мне выделил Маккевитт, анализируя перспективность его системы. Сейчас, по моим ощущениям, я прошел почти половину срока, когда мне надо вписаться и поработать на местного короля Артура. В общих чертах задумка ирландца была такова: захватить и оседлать букмекерскую контору. Это стабильный доход, это питательный сок для будущей их политической борьбы за все хорошее ирландское против всего плохого английского. Собственно, пока он мне поручил подумать над планом штурма и устранения текущих хозяев конторы. Ублюдки, которые держали контору, были ребята крутые. С традициями и умениями, определенной славой, навыками и опытом. Поэтому их авторитет необходимо было жестко и страшно подорвать, подпольные игры и манипуляции тут не подходили. Несмотря на спокойную пока обстановку, меня начало уже потряхивать. Я лихорадочно прикурил, так как, в отличие от тупых маньяков, четко понимал взаимосвязь насилия и прибыли, ту грань, переходя которую, боевой садизм начинает приносить ощутимые финансовые дивиденды. 

Пуская дым в пространство, я обдумывал и еще одну мысль. Захватываем контору, садимся на поток. Но что будет дальше? Мне уже не очень нравились взгляды, которые на меня бросали Бран и Салливан. Да… и тут у меня нет даже призрачной надежды на протекцию – Мильке далеко и явно не полезет в криминальные ирландские расклады. Тут же вспомнилась эта рыжая полька Амелия… Нет, Эриха все же надо будет как-то включать в эту систему, хотя бы в какой-то внешний контур… Моя замысловатая схема постепенно вырисовалась в сигаретном дыму, я её практически видел и мне понравился этот замысловатый призрачный узор. Но дверь открылась и сквозняком смазало это красиво облако, так как Бран позвал меня вниз.

Маккевитт организовал заправский мозговой штурм. На столе лежали: план букмекерской конторы «Падди Страйк», план прилегающих улиц и фотографии районных заправил. Озабоченные рожи Салливана и Брана, явно не привыкших к таким интеллектуальным перегрузкам, были вытянуты как у студентов сдающих сложный экзамен. Это напоминало хорошие гангстерские фильмы, сцены, которые я любил смотреть под пивко, что я невольно заулыбался, подходя к столу с кружкой ароматного кофе. Хотя и очевидно, хитрющие ирландцы позвали меня только в нужный момент, самое важное обсудив без меня.

— О, Найоклас! — поприветствовал с улыбкой меня Маккевитт, словно мы неделю не виделись. – Ты я вижу в хорошем настроении?!

— Мистер Маккевитт, — я улыбнулся и прихлебнул кофе, — работа у меня всегда вызывает радость… Итак, я вижу, что это главные фигуранты?

— Совершенно верно. Этот жирный педераст и есть тот самый Рыжий Пэдди. Обманом, подкупом и шантажом он держит за яйца местного мэра, так что ни он, ни полиция почти не лезет в его дела. Разве что на Рождество, за конвертом с деньгами. Что думаешь? – прервал рассказ мой босс, посмотрев на меня.

— Этих мы не трогаем. Думаю, им по факту все равно, Пэдди там или Маккевитт. Только конверты вовремя давай, — ответил я задумчивым тоном. – Возможно, могут повысить ренту, но там можно договориться.

— Правильно понимаешь расклад! — Маккевитт продолжил, доставая сигарету. – Далее, остальных ублюдков не берем во внимание. Сотрудники конторы и дальше будут работать, есть у меня человечек, тот счетовод от Бога, его посадим на финансовые вопросы. Разработка стратегии останется за нами.

Тут Салливан что-то вопросительно уточнил у Маккевитта на ирландском, и я конечно же этот язык эльфов не понял.

— Нет, — ответил наш главарь, — давайте при Найокласе только на английском.

«Ага, что-то Салли выделил смазку. А босс, значит, еще раз свидетельствует о своем уважении в мой адрес. Примем к сведению, это важно. Впрочем, пока без паранойи».

— Вот еще один персонаж, — Маккевитт метнул мне фото мужика с лошадиной физиономией, — Финнеган, правая рука Пэдди. Почти что твоя ровня, в общем, его боевик и как бы личный телохранитель. Далее, О’Грайди – этот типа заместитель, общается с политиками местными. Пэдди выделяет часть средств на общее дело для ИРА, соответственно, этого я беру на себя. Остальными «торпедами» Пэдди – займемся все вместе, в основном их возьмут наши ребята.

Я внимательно посмотрел на фото, запоминая чудные для русского уха фамилии и эти уголовные хари. Также посмотрел на план квартала, намечая пути атаки и отхода, если наша операция провалится.

-Думаю, мистер Маккевитт, — начал я озвучивать свои предположения. – британцы сейчас будут внимательно смотреть по сторонам. Усилят патрули. Каково их присутствие в этом районе? Я бы хотел покататься, погулять там, надо посмотреть все детали на месте.

— Подручные Пэдди тоже фильтруют прохожих, — встрял в беседу Бран. – Но у Лепрекона есть шанс, пока его физиономия не примелькалась.

Он уважительно посмотрел на меня и улыбнулся.

— Также, я бы пристрелял оружие, нужно глухое место. Так, парни? – я немного разбавил, хотя и через силу свой профессиональный снобизм, так как по сути, тут не с кем было говорить, кроме моего нового босса, но Салливану и Брану я уделил внимания. Те только заулыбались: пацаны есть пацаны, пострелять всегда рады, что рязанские, что ирландские.

— Это обязательно? – пристально посмотрел на меня Маккевитт. 

Хотя он и замаскировал свой вопрос чисто деловым тоном, мол времени в обрез, чувствовалось, что пока он не особо хотел соединять в одном месте три вещи без особой нужды: меня, патроны и оружие. Что ж, имел полное право. Кто даст гарантию, что я не английский шпион? Ха-ха.

— Да, сэр. Оружие нам продали качественное, за это я могу ручаться. Но в бою некогда будет вносить поправки в прицел, хотя я и рассчитываю вести бой с предельно коротких дистанций! — я бодро объяснил Маккевитту свою позицию в вопросе подготовки.

— Хорошо. Съездим в одно место, карьер, как по заказу. Почти стрельбище. Насчет разведки района одобряю, — подумав ответил Маккевитт. – Найоклас, тебе особенно надо, ты все же не местный.

Еще немного подумав над планами и картой, обсудив план помещения конторы, мы сложили общую схему штурма. Больше всего было приятно обсуждать детали операции с Маккевиттом, все же, заслуженный подпольщик и террорист, хотя и без опыта общевойскового боя. Что сказать, руки чесались. Сам Пэдди и его подручные казались мне не толще мыльного пузыря, которые отделяли меня от законной награды.

— Что-то еще нужно, Найоклас? — Маккевитт, закурив сигарету, посмотрел на меня. 

Над столом клубился дым, но узоры облаков ничего не имели общего с моими заоблачными планами.

— Да, мне нужна малая пехотная лопата. Такая, индивидуальная, складная, — попросил я ненавязчиво, но твердо.

Трое ирландцев переглянулись. На их лицах был немой вопрос. Но Маккевитт кивнул:

— Бран, дружище, найди ему лопату. Видимо, Лепрекон уже готовится закапывать свое золото.

Мы все расхохотались, довольные шуткой.

 

ГЛАВА IV. ВОЛЬНЫЕ КАМЕНЩИКИ

 

Следующий день, с согласия Маккевитта, я посвятил подготовке. Сам же старый ирландец поехал решать какие-то закулисные политические вопросы, явно зондируя и готовя почву под нашу акцию. Что ж, хорошо, теперь каждый занимается своим делом, хотя у меня просто задница горела. В этой своей новой реальности я тоже хотел быть в курсе политических замуток, чтобы снова не оказаться марионеткой, как в свое время в Чечне. Ранним утром собрав огнестрел и патроны, я поехал с парнями в карьер. Какая-то ирландская глухомань, огромная заросшая кустарником яма. Должен сказать, что природа в Ирландии великолепна, особенна на резком контрасте с кукольно-чистыми городками и улочками. 

Снарядив карабины и пистолеты, я сначала сам выполнил пристрелку по пустой белой канистре, которую парни привезли с собой. Удовлетворившись результатом, я посмотрел как стреляют Бран и Салливан. В целом неплохо, но как по мне, не хватало им легкости, долговато прицеливались. Хотя, что требовать фактически с подростков, без базовой военной подготовки. Хотя для засады сойдет. Впрочем, я же все-таки кагэбешный волкодав-ликвидатор, что-то я разворчался. Под такие мысли я и сам как следует размялся, выполнив связку упражнений. От моих кувырков и пальбы у парней глаза полезли на лоб.

— Слушай, совсем не похоже, как стреляют «томми»! – восхищенно сказал Бран, — Хотя я, слава Богу, никогда не видел SАS, но британской пехтуре до тебя далеко!

Потом я немного привел к единообразному алгоритму действия парней, показав им несколько приемов и строго-настрого потребовав иметь запасной магазин и минимальный набор первой помощи в одном у всех месте. Чувствовалось, что некоторые вещи им в диковинку, но их глаза горели интересом. Видимо, раз Маккевитт приказал меня слушать и на ус мотать, то слушать они будут внимательно. Хотя от Салли некоторым недоверием сквозило. Да, не прошел бы ты отбор перед операцией у меня!

— Никаких закрытых клапанов у карманов, парни, — тоном инструктора я научал этих волчат, хотя я и мог бы им стать, — минимальное расстояние от запасного магазина к магазиноприемнику, вот так. Магазин всегда патронами в вниз, в клапан, пули смотрят как бы вправо. Разворачиваешь кисть и – снаряжаешь там, потом сразу передернул затвор.

Быстрым движением я показал перезарядку.

— Магазин пустой – на пол. Все равно контора будет нашей, будет время прибраться. Валим гарантированно на смерть. Короткими очередями. Никаких вестернов, только гарантированно в живот, в грудь. Чем больше площадь цели – тем больше вероятности попасть. Раненых – добивать, мертвых — контролить.

— По медицине, — я продолжил инструктаж, подмечая, все больше интереса в глазах слушателей, — возиться будет некогда, если словите пулю, то главное – заткнуть дыру. Поэтому только бинт и жгут. Остальное уже доделают в госпитале.

Бран и Салливан согласно кивали. Мой тон и ловкое «кунг-фу» с оружием гипнотизировало. Пока было время, парни стали отрабатывать приемы со стрелковым, но уже в холостую. Патронов было не так много. Не поленившись, я осмотрел почти каждый патрон, протерев их сухой ветошью. Далее, чистка оружия. Пока мои подельники возились с масленкой и шомполом, я практически до бритвенной остроты заточил свой малый шансовый инструмент. Лопатка была непривычной (хотя я и видел её на занятиях по ознакомлению с экипировкой армий капиталистических стран, но было это примерно сто лет назад), с поперечной рукояткой, а сам совок был чутка под углом к черенку. Немного поупражнявшись, я наконец, подобрал для себя оптимальных хват. Еще добавил петлю под кисть из шнурка.

— Ну, понятно, когда нож. Или тесак. Найкласс, а зачем тебе лопатка? – спросил Бран. 

Коротко посмотрев на него, я легко метнул лопатку в стоящий от меня в паре метров пень. Вошло как по маслу, с приятным глухим звуком. Конечно, не наша пехотная МСЛ, но лучше для моего замысла не придумаешь.

— Дьявол! — парни засмеялись.

— Так, цирк сворачивается, — ответил я им, — осматриваемся, прибираемся и едем в город.

Спрятав оружие и припасы в тайнике, мы отправились к конторе. Находясь в одном из обшарпанных районов, контора ничем не выделялась среди хоть и подвсратых, но аккуратных домиков. Наша цель представляла собой двухэтажный дом. Согласно плану, Пэдди обитал именно на втором этаже, решая вопросы в своем кабинете. Подходить ближе я не стал, так как срисовал «торпед» Пэдди, которые лениво дежурили. Засек только важную дверь черного входа, которая, судя по тому, что там не было ни мусора, ни ссанья, положенного задворкам, использовался часто. Туда-сюда сновал деловой люд, а также периодически заходили желающие попытать счастья на ставках. Мне эта контора представлялась вершиной айсберга, эдакой штаб-квартирой широкой сети букмекерских контор, которые разбросаны по стране. У Маккевитта должны быть серьезные основания, чтобы брать наскоком контору Пэдди, ведь дальнейшая война будет неизбежна, чтобы он там не рассказывал о конечности данной операции. Как и любой пес войны я понимал, что нет ничего лучше для политиканов, чем затяжные войны. Вряд ли ирландец будет довольствоваться должностью смотрящего конторы, а значит дальнейшие интриги и войны неизбежны. 

«Так, главное, не втянуться…» — подумал я. 

Обойдя квартал, ничего интересного или мешающего операции я не отметил про себя, как и того, что не увидел ни одного копа. Или куплены, или я еще не отвык от российских реалий, когда ментов в городе, как при военном положении, хотя де-факто, в России все время идет гражданская война.

— По коням, парни, — обратился я к подельникам, пьющим кофе из пластиковых стаканчиков и заигрывающих с симпатичной продавщицей кофейного ларька, — едем!

Дома нас встретил озабоченный Маккевитт и, что удивительно, Кланки.

— Черт бы побрал этих перестраховщиков! – было видно, что он не доволен результатами своих переговоров. – Мочим этого педераста Пэдди сегодня вечером.

Физиономия Маккевитта приобрела пугающий хищный оскал, понятно, что он явил свое истинное лицо безжалостного и циничного террориста и закулисного политикана. Парни явно погрустнели, так как день и вечер обещал быть трудным, зато они не остыли после тренировки. Как по мне, так было пофигу. Смена планов — это всегда часть плана.

— Слили его, сказали, как раз сегодня он и его убогая гвардия будут все вместе в конторе. Как раз то, что нужно. Хорошо хоть, успел предупредить кого надо. Найклас, парни, у вас все готово?

— Да, босс, — ответил я за всех. – Мы готовы!

— Тогда небольшой перерыв, потом к тайнику, потом уже на место, — отчеканил Майкл.

Коротко кивнув, все разошлись по дому кто куда. Я прилег в своей комнатке, еще раз прокрутив в голове детали штурма, увязывая их с той информацией, которую мне довел Маккевитт наедине. Или это большая удача, или будет большой провал. Честно говоря, зная, что всегда кидают перед расчетом, я бы свалил с половины этого цирка. Но пока деваться мне некуда, да и не стоит свои расклады и опыт целиком перекладывать на ирландские политико-криминальные замуты. Паранойя полезна, но в малых дозах. Так я не заметил, что немного задремал. Почему-то мне снилось, что я пытаюсь очистить армейские берцы от какой-то липкой коричневато-красноватой грязи, а липнет всё больше, да какие-то бормочущие голоса знакомые, а разобрать ничего не могу… 

Меня легко потеребили за плечо и я проснулся. Рядом стоял Маккевитт. Видно, что он немного отошел после своих политиканских разборок.

— Найоклас, ты что-то говорил во сне. Что, прошлое?

— Да, — я сел на кровати, посмотрел на свои руки. Чистые, нет ни капельки грязи.

— Найоклас, на этом деле держись меня. Парни в целом дело знают, я еще раз их проинструктировал. Твоя задача вырубить Финнегана. Пэдди нужен на первом этапе живым. Остальных – в расход.

— Да, мистер Маккевитт. Можно вопрос?

Ирландец, глядя на меня, кивнул.

— Это только начало, верно? Не знаю всей вашей системы, но есть те, кто гарантированно будет оспаривать контору у нас?

Маккевитт закурил и задумчиво уставился в окно.

— Я весьма доволен тем, что судьба свела нас, Лепрекон. Ты не глуп, это хорошо. Да, война будет, некоторое время будет лихорадить. Но мы устоим, а там… Ты получишь свое золото, — он усмехнулся, — а я смогу облегчить участь моей Родины.

Я кивнул, соглашаясь. Он протянул мне сумку.

— В общем, пора, а это – надень.

В сумке оказался легкий бронежилет. Маккевитт оттянул свитер – на нем был такой же.

Что ж, это не лишнее. Надев броник и куртку, я последовал вниз за Маккевиттом. Доехав до тайника, ирландец еще раз повторил план, а я проверил у всех единообразие в размещении магазинов и аптечки (может и не быть времени искать ее по карманам трупа своего подельника, так что, если это будет правый карман куртки – это значительно облегчит поиски), покурили и сели в наш Ровер.

Фактически, наш план строился на предположении, что основное внимание охраны конторы будет направлено на центральный вход, букмекерские стойки и клиентов. А вот черный ход будет под меньшим вниманием: там спокойно и чисто, пьяных и бомжей давно разогнали, а если и подъезжает серьезного вида машина, то это к боссу, по делам. По моим наблюдениям, там один максимум два «быка», а дальше лестница наверх и кабинет босса Пэдди.

Мы подоспели почти вовремя. Жизнь в этом районе уже затихала, основной поток клиентов и посетителей конторы иссякал, плавно сгущались сумерки. Вот, дверь конторы закрылась, служащий повесил табличку «Closed» и опустил массивные жалюзи на окнах. Только бы все получилось, как не хочется в потемках удирать в чужом городе, как в Грозном… Пора. Мы плавно подъехали к черному входу.

— Вы кто? – четко, но вежливо спросил «бык» на черном входе.

— К Пэдди. Сегодня же сбор, мы немного задержались из-за «томми», — важно и сухо сказал Маккевитт. 

Охранник кивнул, видимо, такое было не впервой. Он любезно открыл дверь в контору, мы вылезли из машины и направились в помещение.

— Только старший… — начал было он, но я влепил пулю в голову, от пояса. 

Глушителя не было, так что смастерил из пластиковой бутылки, говна и палок нечто на один раз. Хлопок все равно был, но поглуше, чем чистый выстрел. Печать детского удивления на лице «быка» не вязалась с полу уголовной харей, как и дыра во лбу.

— Погнали! – сдавленно скомандовал я, но так, чтобы все слышали. 

Маккевитт следовал сразу за мной, потом Бран с Салливаном, а Кланки затянул труп охранника и заблокировал дверь, прикрывая вход.

Взлетели по лестнице, с ноги в дверь, а потом, как я учил, злые очереди в магазин в кабинет. Вмиг в комнате брызги крови, мозгов, клочков одежды.

— Да вы что творите, сукины дети! – раздался из-под стола возмущенный вопль, кажется, главный фигурант смекнул что к чему и успел спрятаться. 

Я быстро перезарядил карабин, а Маккевитт с удивительной прытью прыгнул за стол местного воротилы и выволок Пэдди, забрызганного чужими мозгами и кровью. Пятеро каких-то его подельников лежали в лужах крови, пороховая гарь стелилась над полом, а мысли мизантропа привычно плыли в моих нейронных связях. Резкий запах пороха, крови и испражнений… Война пахнет только так. Несмотря на лихорадочную спешку, я выщемил-таки Финнегана, который, получив пулю в живот, хрипел и рычал от боли, укрывшись за перевернутым креслом. Молодец, прямо с креслом перевернулся, совсем чуть-чуть не успел, видна выучка. Выбив из руки окровавленный пистолет главного секьюрити Пэдди, я быстро наложил давящую повязку на дыру в его брюхе.

— Парни, я не слышу звуков перезарядки! – прорычал я Брану и Салливану, которые хоть и держали сектора, но были в некотором изумлении, ведь всё произошло очень быстро.

— Дьявол, точно! – в разнобой заголосили боевики защелкав магазинами и заклацав затворами.

— Маккевитт, дешевая шлюха! Тебе оторвут яйца! – заорал было Пэдди. Но ирландец ударил его, заткнув вопль.

— Комбинацию от сейфа! Быстро! – прорычал Маккевитт.

Тем временем, я подтащил Финнегана и связал его, предварительно обыскав. Рот я заткнул его же галстуком и был почти готов, а Маккевитт в свою очередь спеленал Пэдди и осмотрелся.

— Комбинацию от сейфа, Пэдди. Контора меняет хозяев, мне нужны гроссбухи! – крикнул Майкл, зверея на глазах.

— Ты мертвец, а с мертвецами я не разговариваю, — надменно произнес конторщик. 

Он явно тянул время. Маккевитт посмотрел на меня. Сквозь маску его глаза пылали синим льдом гнева.

— Если не хочешь пачкать руки, — я обратил внимание Пэдди на себя и указал рукой на забрызганный кровью сейф, — я могу тебе помочь.

Пэдди удивленно посмотрел на меня, а я коротко размахнувшись отрубил лопатой кисть его личному громиле. Тот зашелся в крике, заглушенном кляпом, а Пэдди вытаращил глаза. Взяв кисть, я швырнул её в лицо конторщику.

— Матерь Божья, ты что творишь!!! – как-то полушепотом захрипел букмекер, когда обрубок ударил его в лицо, забрызгав кровью. 

Я подошел с окровавленной лопаткой к Пэдди. Он затрясся и пролепетал:

— Я… Я забыл, — по его лицу потекли слезы, а взгляд неотрывно был сосредоточен на кромке моего инструмента.

— Память отшибло? Понимаю, такое иногда бывает от громких звуков. — произнес я сочувственно, подтащив труп одного из его подельников и в несколько ударов рассек черепную коробку, зачерпнув лопатой остатки мозга и мягко шлепнул их на голову Пэдди, размазывая кроваво-серую массу по его лысине. – Вот, подзайми умишка у своего дружка!

Пэдди зарыдал уже в голос. Краем глаза я увидел, как Бран аккуратно подвернул маску, чтобы рот не закрывала, и громко блеванул на пол, прямо там, где он стоял, прикрывая вход в комнату. Маккевитт также посмотрел на меня, словно увидел Сатану.

— Так какой код? – я поинтересовался у конторщика.

Тот смотрел на меня и рыдал, как двоечник в кабинете директора. В его глазах я читал скорый отход к безумию, которое в такой шоковой ситуации является спасением. Здравый рассудок как бы говорит: «всем пока, я сделал все что мог, а ты, тело, теперь само как-нибудь». Но пока – рано.

— Если свои руки дрожат, так я тебе помогу, — и я отсек вторую руку по локоть у его громилы. 

Финнеган зашелся в хрипе, а я, взяв руку, приложил её к руке Пэдди. Связанный, он дернулся как от электротока. Выдернув кляп из пасти Финнегана, я освободил почти агонизирующий крик:

— Пэдди, мать твою, Дева Мария и Христос, скажи этот сраный код!!!

— Два… Пять! Шесть! Три! Восемь!!! – проорал Пэдди, а Маккевитт быстро набрал озвученную комбинацию. Сейф, приветливо щелкнув, открыл дверцу в свое нутро, где лежали стопки банковских купюр и нужные гроссбухи.

Майкл посмотрел на меня бешеными глазами. Они сияли торжеством и животной алчностью

— Лопата волшебная просто, — добродушно ответил я, помахав в воздухе окровавленной «сапёркой», — в умелых руках это страшный инструмент.

Хохотнув, Маккевитт тут же вышиб мозги Пэдди пистолетным выстрелом, который уже откровенно пускал слюни и сопли, отъезжая в нирвану.

— Держитесь, Босс! – раздался голос с лестницы. 

«Черт, неужели Кланки покинул свой пост?» — с тревогой подумал я.

Мы все переглянулись. Быстро подхватив теряющего от боли и кровопотери сознание Финнегана, я рывком дотащил его до двери, открыл ее и швырнул тело в удивленного охранника, который поднимался по лестнице. Пока еще живой Финнеган принял в себя пулю от своего же товарища, который от испуга нажал на спуск, а я же ткнул лопаткой стрелку прямо под подбородок. Тот осел, хрипя и заливая все вокруг кровью.

— Дьявол! – прошипел у меня над ухом Майкл. – Куда ушел Кланки?!

Мы спустились по лестнице, аккуратно осматривая пролет. Дверь в зал была массивной, со звукоизоляцией, у нас еще была фора. Но надо было что-то делать.

— А они совсем расслабились, — проговорил Маккевитт, — охраны в половину меньше положенного.

— Они — это кто? – я открыл дверь, аккуратно заглянув в зал, в котором было темно и пусто.

— Эту контору держат протестанты, но не удивлюсь, что они отсасывают еще и у католиков, — сказал, как сплюнул мой босс, — ну, ничего, дело сделано, Лепрекон. Я тобой доволен, ты жесток как дьявол.

Раздался шорох и я, оттолкнув Маккевитта, приготовился стрелять.

— Кланки, засранец! – шепотом прокричал Маккевитт, — ты где должен быть?!

— Я только затащил труп, так тут этот стал вылазить, — забубнил Кланки, имея в виду охранника, которого он убил на лестнице, — так пришлось спрятать труп и самому на улице затаиться, за мусорными баками, — оправдывался громила. 

Черт, мы были в миллиметре от эпичного провала! Я молчал, пусть ирландец сам разбирается со своими подчиненными. Предстояло еще упаковать трупы, вывезти и закопать.

— Поздравляю вас с приобретением букмекерской конторы, мистер Маккевитт! — полушутя я обратился к ирландцу. — Но нам нужно еще прибраться тут.

— Да, хм, спасибо! — Маккевитт осмотрелся, когда мы снова поднялись в кабинет покойного Пэдди. – А и правда, лопата твоя еще пригодится…

Вскоре в контору прибыли остальные члены банды Маккевитта, которые должны были прибраться. Хорошо чувствовать себя высококлассным профи. Упаковкой и утилизацией трупов занялась остальная часть команды, а мой ирландский шеф избавил меня от мелких обязанностей, которые бесят любого уважающего себя профессионала. Среди подручных была и пара девок. Их я определили скорее по фигурам, так как все были в однотипных кожанках и масках. Помощницы стали споро оттирать кровь и мозги со стен и пола.

— Поехали, Найоклас, надо сделать еще одно дело, — проговорил мой босс. 

Я погасил сигарету, которая особенно вкусна после бойни (как всегда!), проверил карабин и последовал в машину.

Петляя по улицам, я предался привычным размышлениям. Удовлетворение от великолепно проделанной работы, контраст между событиями моей жизни (то вонючие застенки в Приштине, то залитая кровью букмекерская контора в Белфасте) дарили надежду, что я снова иду в гору. К деньгам, к власти, к работе топ-уровня… Тягучие размышления прервал Маккевитт:

— Без тебя я бы год не решился на эту операцию, но с тобой все получилось как надо. Пришло время представить тебя кое-кому! — сказал Маккевитт и оценивающе оглядел меня.

«Ага и для этого надо обязательно вести в хер пойми какую глушь…» — подумал я, слегка раздражаясь.

Как обычно, в моем неспокойном ремесле кидают при расчете. Мне стало не по себе, от мысли по поводу кидалова.

Хотя карабин был удобно расположен у меня под правой рукой и я был готов без сожаления высадить мозги и Кланки, и Маккевитту, да что там, самому Иисусу Христу. 

«Только дернитесь, бляди…» — замигала в башке мыслишка. 

Но, как и в Грозном, как и в Югославии, развитые инстинкты и опыт говорили мне одно – ждать… А ирландец продолжал бубнить, да так, чтобы не слышал Кланки.

— Очень серьёзные люди, часть из них поддержала нас сегодня, но часть, как всегда, выжидает, — Маккевитт усмехнулся и нервно раскурил сигарету, — да, везде политиканство… Надо привлечь их на свою сторону. Я думаю, что ты им понравишься. У тебя есть все — интеллект, выдержка, амбиции, да и на религиозного фанатика не похож!

— Это боссы из ИРА? – я попытался конкретизировать.

— Нет, круче. Гораздо круче! — ответил Маккевитт и замолчал, как будто стал сомневаться в чем-то.

Наконец мы приехали к какому загородному особняку. Время уже было ночное и в воздухе витала свежесть ирландской ночи, перемешанная с запахом дыма, как в наших российских деревнях, только коровьим говном не пахло.

Открыв калитку, мы вошли в просторный двор. Маккевитт пошел вперед, очевидно, был он тут не впервые. Мы шли сквозь небольшой палисадник, я по привычке перехватил поудобнее М-4, по хребту пробежали, холодя, чеченские воспоминания… Ирландец нервничал, но было видно, что сосредоточился на том, что ожидает нас далее. Дойдя до дверей нас встретил уже немолодой мужчина, что поразительно, носивший на поясе кинжал. И это при цивильном современном костюме.

— Мистер Найоклас, прошу вас сдать оружие. И вас, мистер Маккевитт, — это было сказано очень вежливо, что сразу задавало высокую планку будущему общению. 

Маккевитт кивнул мне и сдал свой пистолет, а я отдал в руки мужчине свой арсенал. Далее, этот прислужник неизвестных крутых заправил открыл нам двери. В небольшом, но богато обставленном в традиции элитного охотничьего домика, холле нас встретила горничная, одетая в старомодном стиле. Пока нас вели через другой зал, Маккевитт прошептал:

— Веди себя сдержанно и спокойно. То, что тебе скажут, прими смиренно. Если повезет, то жизнь твоя круто изменится в лучшую сторону, впрочем, и моя тоже…

По интонации я понял, что этот старый лис поставил все на меня, как на скачках, но собственная гордыня и авторитет не позволили сказать напрямую то, что он впал в зависимость от меня, пусть только в этой ситуации. Что ж, пора привыкать и к иносказательному языку криминальных боссов. Это тебе не лопатой окровавленной махать… Дьявол, а ведь и правда ставки растут, но и куш будет побольше. По крайней мере я на это надеюсь. 

Нас проводили в комнату, где в зале за круглым столом сидели пожилые, но крепкие на вид мужчины. Можно сказать, что это были генералы, если рассуждать привычными мне категориями. Свечи, горящий камин, никакого электричества, телевизора или радио. В комнате стояла тишина, которую, наверное, можно было резать ножом. Стол убранный зеленым сукном, был заставлен какими-то очень старыми книгами. Присутствовала и выпивка, но это была дань деловому этикету. Не для питья собрались и уж точно не для того, чтобы отметить кровавый захват букмекерской конторы… Один из аристократичных крепких стариков впился в меня глазами, которые были зелеными как у кота, зловеще поблескивая в полумраке. Остальные два старикана тоже имели печать благородного происхождения и жизни, которая прошла в трудах идеям, весьма далеким от суетного бытового выживания простолюдинов.

— Мы рады приветствовать тебя, Маккевитт, и тебя, Найоклас, — проговорил владелец крепкого подбородка.

Следуя примеру своего босса, я вежливо поздоровался со стариками и мы присели за стол.

— Спасибо за оказанную честь, Досточтимый Мастер! — важно и с искренним уважением ответствовал Маккевитт. 

Моей первой, но, конечно, никак не проявляемой внешне реакцией, было удивление. Масоны! Без сомнения, это были они. С другой стороны, я теперь в чужой стране, а после этого гребаного братства монархистов-краповиков я ничему не удивляюсь в этой глобальной психушке под названием «Планета Земля». Маккевитт посмотрел на меня, явно разрешая и мне ответить Досточтимому Мастеру. Я повторил все слово в слово, стараясь попасть в интонацию. 

«Вот Мильке удивится, когда я ему расскажу…» — почему-то промелькнула озорная мысль.

— Я хочу услышать сначала тебя, мой брат, а потом пусть скажет этот русский пилигрим, коего занесло в наши земли. Мы внимаем тебя с почтением, брат Маккевитт! — произнес крепкий подбородок.

Маккевитт кратко изложил суть своего визита. Вообще, крепкая спайка спецслужб, правительств, тайных и религиозных организаций меня, как сотрудника когда-то всесильного КГБ, не сильно удивила. Разница в том, что я полагал окунуться в мир криминала и подпольной борьбы, а тут еще и местные закулисные замуты. Это вносило коррективы в мой быстрый план обогащения. Не люблю все эти темные схемы: как правило, там фанатичные идеалисты, а этим на деньги плевать. Пост, смирение и жертвенность никак не входили в мои планы. Исходя из того вычурного старомодного английского, выходило, что Маккевитт ходатайствует о принятии меня в местную масонскую ложу. С одной стороны, не быть же персональным палачом и киллером у ирландца, пусть и за большие деньги, навечно, но чем занимаются масоны и с чего имеют свою выгоду, я имел представление в самых общих чертах, да и все эти темные истории с их посвящениями…

Крепкий подбородок и остальные стариканы перевели на меня взгляд.

— Досточтимый Мастер, — подражая ирландцу начал я, — многоуважаемый Первый страж Маккевитт встретил меня и помог мне, когда я был в острой нужде. Вы правы, я из России. Организация, которой я был всецело предан и служил верой и правдой сначала фактически распалась, как и страна, а потом те, кто по случайному стечению обстоятельств возглавил её остатки, отреклись от меня. По сути, все это означало для меня верную гибель…

Досточтимый Мастер кивнул, а старик с пышными бакенбардами проскрипел:

— Братству известна тяжелая ситуация в России… История снова совершила цикл, разрушая этот Дом до основания, неся смерть и потери многим славным людям… Но мистер Белофф проявил исключительную смекалку и смелость, я полагаю, раз сидит здесь, — заключил масон и посмотрел на владельца крепкого подбородка, который коротко кивнул, соглашаясь.

— Благодарю, — вежливо ответил я и продолжил, — мистер Маккевитт посвятил меня в общих чертах в свою борьбу, в которую я включился по мере своих сил. Не стану скрывать, у меня есть амбиции, но я умею и могу подчиняться. Я хотел бы учиться у мистера Маккевитта и быть полезным общему делу борьбы за свободу Ирландии, но я понимаю, что это дело крови, а я, все же, чужак. Прошу принять мои заверения в уважении и готовность помогать по мере моих сил! – я слегка перевел дух после прямо-таки театральной речи. 

Как спец я понимал, что самое главное, что ценится в любой спецслужбе, к которой можно и отнести ложу Вольных Каменщиков, это искренность. Искренние фанатики и святоши будут приняты в любую тайную организацию, а вот откровенно расчетливыми подонками и блядями она брезгует, маргинализируя и отсеивая таковых.

Что Маккевитт, что остальные Вольные Каменщики изобразили всем видом задумчивость, переваривая мои слова. Конечно, ребята оказались сильными, раз знают мою настоящую фамилию и справки навели. И тут возможно любое развитие событий, так как любая информация обо мне стоит денег, и есть те, кто готов душу продать, лишь бы потолковать со мной, например, тот же Мистер Блонд. Однако, вердикт главаря масонской ложи был скорее обнадеживающий:

— Брат Маккевитт, — произнес крепкий подбородок, — ты, как всегда, показываешь пример истинного служения и добродетели, помогая страждущим во имя укрепления и процветания нашей Ложи. Посему, помоги и возьми под надзор этого пилигрима на первых порах в ранге ученика.

— Как Великое Сияние указывает путь, так и твоя мудрость, Досточтимый Мастер, освещает наши скромные помыслы и дела, являя нам их истинность… — поблагодарил Маккевитт.

— Что касается тебя, — продолжил главарь, — то подумай, готов ли ты искренне присоединиться к нашему Братству? Служение и жертвенность обернется всесильной поддержкой тебя с нашей стороны. Живи, следуя гармонии, как завещал нам Великий Архитектор, узри везде Его промысел и тогда ты обретешь истинное счастье.

Я посмотрел на Маккевитта, который сидел словно статуя, а потом поглядел на масонов, с которыми восседал за одним столом. Вот и недостающее звено, которое надо включать в свои планы.

— Я готов! — выдохнул я, отмечая, что мое сердце учащенно забилось.

Крепкий подбородок посмотрел по очереди на своих братьев, а потом, подумав, сказал:

— Да будет так. А теперь, ступайте.

Неслышно открылась дверь в зал, где мы сидели и Маккевитт подал мне знак следовать за ним.

Вроде бы ничего не делал, а сил отчего-то не осталось. Даже после суетного дня, закончившегося штурмом, я чувствовал себя получше. Что ж, иногда торжественные ситуации подтачивают тебя не хуже боевых действий. А вот Маккевитт, наоборот, даже как-то повеселел, хотя держал надменную рожу до самого момента, когда мы сели в машину.

— Это в самом деле Вольные Каменщики? – спросил я ирландца, — те самые крутейшие люди, о которых ты говорил?

— Нет, это МI-6 тебе кино показало, — усмехнулся Маккевитт и закурил, — я хочу использовать твои таланты на полную катушку. Но не потому, что я такой вот кукловод беспринципный.

Он глубоко затянулся.

— Знаешь, ты же сам ветеран войны и понимаешь, на кого можно положиться, уверяю тебя ты не ошибся… — он пристально посмотрел на меня. 

Да, старый подпольщик и масон Маккевитт прав. Война покажет тебе нутро любого человека, сразу начнешь отличать гнилушек от наполненных настоящей кровью реальных боевых братьев. Но мне всегда импонировала сольная карьера, а в эти все братства я не особо верил, относясь к ним скептически. 

«В окопах братья-солдаты, а на гражданке — кто в лампасах, а кто бомж и роли не играет, что вы там где-то полтора магазина на двоих имели… В общем, самостоятельный и самодостаточный боец, к которым я себя отношу, ни разу не сирота. А раз так, то усыновлять меня не надо…» — размышлял я над словами своего босса.

— Скажу так, Найоклас, ты мне понравился и я буду двигать тебя дальше. Молодец, что правильно понимаешь своё место. Ирландия – это прежде всего кровь! Но мы не такие глупцы, чтобы полагаться только на родословную, верно? – он злодейски мне подмигнул.

— Всё точно так, мистер Маккевитт, — я улыбнулся в ответ. 

Сейчас мне предложили что-то подороже денег, да и в общем-то, это что-то не мешало и моим планам. Не упустить бы это между пальцев.

———————————————————————-

Прохладная летняя ночь Северной Ирландии навевала мрачные думы и сожаление о покинутой Родине. Маккевитт ловко управлял резвой машиной и иногда с интересом поглядывал в мою сторону, как будто ожидая вопросов. 

— Мистер Маккевитт, — я прикурил сигарету и выдохнул дым в приоткрытое окно «Ровера», — а это обязательно?

— Что, Найоклас? — вопросом на вопрос ответил лидер радикальных террористов.

— Ну все эти масонские обряды, — уточнил я, хотя прекрасно понимал, что вопрос моего нового босса был риторический, — да и мало я понимаю во всей этой элитарной теологии.

— Хм, — Маккевитт тоже закурил и сделал пару глубоких сигаретных затяжек, — неужели вас не просвещали в КГБ по поводу Вольных Каменщиков?

На лице главаря Подлинной ИРА мелькнула тень разочарования, а его лицо стало серьезным и немного злым.

— Немного, — примирительно буркнул я, уже жалея о том, что не слишком оценил жест своего босса, который ввел в святая святых русского беглеца.

Вдруг Маккевитт сбросил скорость и остановил машину на обочине. 

— Что случилось, — я не понимал, зачем мы остановились около окраины густого леса.

— Выходи! — бросил Маккевитт и быстро вышел на свежий воздух. 

Пожав плечами я вышел из «Ровера» и направился за своим боссом, который не оборачиваясь шел к деревьям. Беспокойства я не испытывал, так как отметил, что Маккевитт оружия с собой не взял. Вдруг ирландец остановился и резко развернувшись стал вглядываться в мое лицо. Мне стало немного не по себе, так как данная движуха не укладывалась в мои планы.

Маккевитт приблизился ко мне на расстояние шага, и я почувствовал его дыхание, сдобренное небольшой порцией виски.

— Бей, — приказал чокнутый ирландец, имевший внешность бухгалтера и нутро убийцы, — бей Найоклас!

— Кого, — по жизни я никогда не был тормозом, но в данный момент я почувствовал растерянность.

Вдруг левый кулак Маккевитта резко впечатался мне в область печени. Такого я не ожидал и пропустил удар, ответив лишь спустя долю секунды прямым джебом с левой ирландцу в район солнечного сплетения. Сделав шаг назад я с недоумением рассматривал тяжело дышащего босса, которого на пару секунд согнуло от моего удара. Да я и сам признаться чувствовал дискомфорт, хотя прежде всего психологический. 

— Вот, — захрипел Маккевитт и с усилием выпрямился, — молодец.

— Босс, — я с удивлением рассматривал сумасшедшего ирландца, который опять подошел ко мне на расстояние вытянутой руки, — с Вами все в порядке?

— Теперь моя очередь, — прохрипел Маккевитт и попытался правым кроссом врезать мне в челюсть. 

Легко уклонившись я, признаюсь не сильно, правым лоу киком пробил внутреннюю часть правого бедра своего визави. Маккевитта скрутила боль и он, припав на колено несколько секунд ждал пока пройдет болевой шок.

— Босс, — я подошел к Маккевитту пытаясь помочь, так как чувствовал себя не в своей тарелке, — это что, часть посвящения? 

Ничего не ответив, ненормальный зарядил кулаком мне в пах. Если сказать, что мне было больно, значит ничего не сказать. Завалившись на бок, я заорал от ярости и саданул придурковатого ирландца ногой в живот. Не успел я встать как ирландец меня опередил.

— Моя очередь, — заорал корчившийся от боли Маккевитт и со всей дури зарядил мне грязным ботинком в область лица. 

В моей голове зажглись звезды.

«Пиздец тебе!» — промелькнула мысль и вскочив на ноги я с вертухи ударил своего босса в тупую ирландскую голову. 

Маккевитт к моему удивлению поставил грамотный блок, который тем не менее мало ему помог. Каблук моего ботинка врезался в руку ирландца, которой он прикрывался от ответного удара. Маккевитта снесло, но с секунду полежав он снова неторопливо поднялся.

Мы стояли друг на против друга. Грязные, побитые. Тонкая струйка крови потекла по моему лицу, а левый глаз Маккевитта стал неумолимо закрываться от кровоподтека.

— Что ты чувствуешь? — переведя дух спросил меня мой неожиданный спарринг партнер.

— Мистер Маккевитт, в Ирландии все поехавшие, или только Вы? — задал я риторический вопрос.

— Это боль, Найоклас! — Маккевитт перевел дух и неторопливо достав сигарету закурил. — Боль — это страдание и ничего приятного в ней нет! 

Последовав примеру своего босса, я тоже закурил и с интересом стал разглядывать психа, с которым мне придется работать. Этот немолодой ирландец оказался крепким орешком и я почувствовал к нему некоторое уважение. Как ни как пару раз он меня достал, хотя и немного нечестно.

— Весь мир, Найоклас, создан из страдания и боли, — продолжал свою эксцентричную лекцию мой босс, — здесь нет покоя, любви, доброты, как нет ее в боли, которую мир нам причиняет. Даже скука, которую мы испытываем, когда сидим без денег и перспектив, ни что иное как растянутая во времени боль.

— И? — меня стал раздражать менторский тон ирландца, который пытался накормить меня тем, что я уже давно сожрал и высрал.

— Мир создал мелкий бес неудачник, — продолжил свою занимательную лекцию Маккевитт, — поэтому здесь все так.

— Босс, я в курсе, что Бог та еще паскуда, — я сплюнул и выбросил окурок, — так что твои лекции о злом божестве, царящем на земле, излишни.

— Землю создал не Бог! — Маккевитт грустно улыбнулся и прикурил от окурка новую сигарету. — Отец наш небесный ждет тех, у кого есть дух, а у тебя он есть, и ты должен быть с нами…

Маккевитт достав амулет поцеловал его и с секунду посмотрев на мерцавшие в ночном небе звезды прихрамывая направился к машине.

«Как я заебался нахуй…» — от ощущения того, что всю жизнь мне попадаются долбанные психи я пошел за ирландским ебанько.

 

ГЛАВА V. БРАТСТВО

 

Неожиданное развитие событий после захвата конторы, дало мне богатую пищу для размышлений. Пока в этом пространстве было понятно на кого можно опереться – это на Маккевитта, тем более, меня даже в масоны приняли. Ха, громко сказано, но некоторым и такого никогда не предложат. Но комбинация интересная. Удалось отправить весточку Мильке, чтобы был в теме и не волновался, в общих чертах, конечно, но этот разберется. Лидер Подлинной ИРА был занят по горло разруливанием всяких вводных, так как лихо отжатый бизнес отдавать ему просто так не собирались. Закулиса тут не помощник, так что крутитесь сами ребята. 

Кстати, о ребятах. Если Кланки и Бран меня еще больше зауважали, то видно было, что Салливан ревнует как блядская сучка. Своему боссу я сказал, чтобы держал его подальше от меня, так как зависть – очень хреновая штука в строгих иерархических структурах, типа террористического подполья. Но Майкл только отмахнулся, мол, людей не так много, учи покамест… А учить приходилось, так как надо было отразить пару наездов. На одном обошлось без стрельбы. Репутация, однако.

«Маккевитт совсем поехал… У него какой-то потрошитель из России появился!» — примерно такие слухи ходили по Белфасту.

Во втором же случае пришлось туго. Во-первых, если и учить, то в этом деле хороша методичность. Сам я уже подотожрался, пора было и в форму приходить. Заодно таскал с собой ребят. Каждый раз состав менялся, принцип ротации – Маккевитт хотел, чтобы я подучил по возможности всех его боевиков. Это было хорошо, так как я познакомился практически со всеми из группы. Но почти на каждой тренировке со мной были Бран и Салливан, что несколько напрягало. Я вычислил, что Бран как раз глаза и уши ирландца, что ж разумно за мной приглядывать. А вот Салливан… На некоторых занятиях уже позволял себе слегка халтурить и даже спорить со мной. Вы не подумайте, одно дело толковое обсуждение упражнения или задания (или как тут любят слово «миссия»), другое – уже зубоскалить во время упражнения. Но советская диверсионная школа помогала обстругать даже самых задиристых ирландцев.

Другая проблема коренных жителей Ирландии в том, что годы британского гнета извратили и покалечили их психику. Невозможность ничего поменять, а англичане их вообще держали чисто за негров, только белых, гнобили их страшно, привела к тому, что у них или подпольная война, или пьянствовать от безысходности. Да еще раскол по религиозному признаку. В общем, тот еще характер. Вот такой адский коктейль давал у ирландских ребятишек непредсказуемые реакции. Тем более, что поколения подпольной войны сделали крысятничество и подозрительность в среде подпольщиков обычным явлением. Размышляя о судьбе ирландцев я, однако, не забывал готовиться к очередным тёркам. 

Маккевитт пока использовал меня как высококлассного боевика, хотя гешефт с конторы уже начал и мне на карман капать. Я не жадничал, часть средств отдавал в фонд Майкла – ему же надо было компенсировать затраты на меня, когда я был тут никто и звали меня никак. С долларового миллиона (да-да, я поднялся) не убудет, а репутация стала теперь еще важнее. 

Ну давайте поближе к делу. Ирландец обрисовал в общих чертах сценарий будущей встречи за городом, кратко резюмировав:

— Договариваться я ни с кем не собираюсь, Найоклас, это все для того, чтобы дать тебе время на изготовку, прицеливание и выстрел.

Кивнув, соглашаясь, я застегнул спортивную сумку, где прописался карабин и магазины к нему, а также махнул рукой парням. Мы все направились к машинам. По моему плану, меня и парней высадили чуть раньше. Ведь я привык перестраховываться, так как нас уже знали и трюк с лопатой мог не прокатить.

Мой замысел был прост и эффективен, как автомат Калашникова. Мы оседлали один из заросших кустами холмов (напомнило Чечню, аж замутило), в целях прикрыть ирландца, который будет стоять как раз на дороге, которая этот холм и огибала. Вопреки расхожим байкам, тайные переговоры и подпольные встречи проходят как раз в таких тесных закутках, чтобы стороны не могли развернуться на полную. Да и снайперов опасались, англичане в этом деле знали толк. «Томми» охотились за ИРА во всю, ничем не брезговав.

Выдвинувшись в боевом порядке, которому я учил парней уже две недели, мы скоро заняли исходную позицию. Я приказал жестом занять круговую оборону и мы приготовились. Помимо Брана и Салливана, было еще несколько подручных Маккевитта, которые споро выполнили приказ и заняли позиции, а вот Салливан выполнял все чуть ли не вразвалочку. На нервах играет, сучонок. В боевой обстановке это решалось на раз. Преодолев расстояние в два широких шага, я втопил его лицом в землю и от души дал в бочину. Навалившись на него, я не позволил ему заорать, так как в раскрытую пасть мигом набилась земля, и применил удушающий прием.

— Еще раз мне покажется, что ты выполняешь мои приказы медленно – придушу, мудак! — шепнул я ему на ухо.

Судорожное движение головой показало, что он согласен со мной больше чем полностью. Наконец я его отпустил, давая отдышаться и прийти в себя от публичного унижения. Задание началось отвратительно и внутренне я приготовился к тому, что все может пойти по пизде. И как теперь Салливана за спиной оставить? Привалить не получится, за него придется держать ответ перед Маккевиттом. Ладно. Подуспокоив нервы я, наконец, дождался. 

Сначала раздался гул мотора, приехали наши оппоненты. Наблюдая в старенький бинокль, я видел каких-то среднестатистических ублюдков в неброской одежде, которые вышли из старенького «Ленд Ровера» и вполне мирно начали беседовать с Маккевиттом. Тот встал грамотно, наш огонь его не накроет. Надо было дать втянуться его собеседникам. Еще немного. Перед тем, как отдать команду на открытие огня, я решил еще раз осмотреться и прислушаться. Ветер шумел в перелеске и зарослях, в которых мы укрылись. Внезапно, один звук, на грани слышимости, или скорее, когда кончается слух и зрение и начинается чутье, заставил меня насторожиться. Аккуратно развернувшись, лежа на своей позиции я зацелил место откуда исходила предполагаемая угроза. Так и есть! Дьявол! Практически след в след, стараясь не делать лишних движений, на холм пробиралась группа из четырех чужих бойцов. К делу они отнеслись не менее ответственно чем мы: камуфлированные британские куртки, шапочки (тут все очень любят эти шапочки шерстяные, от бомжей до респектабельных джентльменов; как по мне – так терпеть их не могу, словно в гандоне ходить все время), даже рожи измазали черным маскировочным гримом. Ветерок трепал клапан сумки, которая была у одного из них надета через плечо. Она тихо позвякивала – это от ветра друг о дружку бились металлические части замка.

Краем глаза я заметил, как Бран и остальные насторожились, глядя на меня и ожидая моей реакции. Выждав, пока первый идущий как бы накрыл уже животом мушку карабина, я нажал на спуск. Длинная очередь. В пол магазина скосила вражескую «торпеду», а также еще одного. Спустя долгие две секунды огонь открыли и мои парни. Оставшихся троих скосили в четыре ствола за мгновение, попутно срезая веточки и листья с кустарника. С дороги раздалась возмущенная и испуганная разноголосица. Блядство, лишь бы Маккевитта не завалили, промелькнула в голове мысль.

— По машине! Огонь! – я дал приказ уже голосом и парни стали поливать вражеский Ланд Ровер из карабинов. Сам я легко выцелил двух типов, которых и застрелил. За машиной прятаться уметь надо, а они не умели, тем более машина – это не укрытие… Наконец стрельба затихла.

— Какого дьявола?!! – заорал нам снизу Маккевитт, размахивая руками, в одной из которых был зажат пистолет. 

Я же тем временем метнулся к убитым стрелкам вражеской группировки и быстро обыскал их. Ничего интересного, сигареты и мелочь. Один, внезапно, захрипел.

— Кто ты?! Кто вас прислал?! – честно говоря, я немного загрузился, так как подумал, что это сасовцы (пополнять счет солдатами Её Величества не стоило, себе дороже будет). 

В ответ только кровавые пузыри и невнятное мычание, а потом выпученные от ужаса смерти глаза закатились и в моих руках в агонии бился уже труп. С досадой оставив мертвеца, я приказал всем перезарядиться и мы спустились к Майклу.

— Ты не ранен? – спросил я, осмотрев босса.

— Нет! Быстро в машину, — стал распоряжаться Маккевитт, раздраженным голосом, — что у вас там стряслось?!

— Встречная засада, четверо было… — ответил за меня Бран.

Наконец мы все погрузились в машину и рванули прочь.

— Хм, — процедил Маккевитт, — малыш Дейв не такой простак! К встрече с тобой готовились, Найоклас.

Мы всей толпой громко засмеялись довольные еще одной маленькой победой.

— Так, а с тобой что, сынок? – спросил Салливана наш босс, увидев его перемазанную землей рожу.

— Ничего страшного, мистер Маккевитт. Неудачно упал, оступившись… — ответил Салливан немного покраснев.

В ответ на вопросительный взгляд ирландца, я лишь пожал плечами и затянулся сигаретой. Пока шла операция я сам не курил и остальным запретил. Хоть и ирландский, но лес, а курево можно издалека учуять, если не идти как распиздяй, с расстегнутой сумкой. Кстати, надо будет посмотреть, что за сумка. Я её механически засунул под куртку.

Мои мысли понеслись по дуге воспоминаний: я окропил кровью земли арабского востока, Пакистана, России, Югославии, а теперь еще и Ирландии. Кровь, трупы… Я готов её лить и плодить эти трупы и дальше, но где же финиш? По всему этому я карабкаюсь к своей мечте: уединению с деньгами, властью и дорогими женщинами. Но смогу ли я тогда обходиться без этого кровавого месива, учиняемого собственными руками и фантазией? Хотя все эти трюки – это лишь инструментарий, не более чем решение проблем, которые мне подкидывает судьба. Но как же вырваться их этого цикла, когда учиняешь насилие своими руками? Маккевитт вот и масон, и лидер террористической группировки, а под пулями сам вот все еще ходит, хоть и башка вся седая. По всему видно, надо мне как-то снова выходить на Мильке. Есть одна мысль, которую лучше лично перетереть.

Наконец, пропетляв и сменив как одежду, так и машину, мы вновь оказались в загородной резиденции Маккевитта. Он о чем-то поговорил с парнями, наверное, брал отчет с каждого и они стали разъезжаться порознь. Бран с Салливаном тоже свалили, а вот ирландец призвал меня к себе.

— Мне рассказали, как ты поступил с Салливаном! — произнес он. — Это правильно, молодых надлежит учить и учить жестко!

— Мне приятно ваше одобрение, — я постарался говорить с Майклом дипломатично, но твердо, — мистер Маккевитт, но боюсь, что я сломаю сопляку кадык, он не нуждается в воспитании, а просто оспаривает моё превосходство. Его действия могут подставить всех нас!

Маккевитт хищно улыбнулся:

— Ты настоящий Лепрекон: всегда и везде хочешь крови! А вот и еще один мешочек с золотом для тебя! — он кинул через стол толстую пачку купюр.

Я сгреб пачку, не глядя засунув в карман куртки.

— Знаю, тебе нужно повстречаться с твоими приятелями, которые рекомендовали тебя сюда! — продолжал ирландец, но на этот раз уже с теми же интонациями, которые у него были на заседании масонской ложи.

— Да, сэр, — я ответил с благодарностью, но в глаза смотреть боссу не стал, — есть вопросы, которые мне надо закрыть. В том числе и отблагодарить людей, которые мне помогли добраться в Белфаст.

— Я могу помочь. Но ты мне должен дать клятву, как брат, что не покинешь нас! — слово «брат» он выделил отдельно, а глаза его загорелись как тогда, во время нашей драки на шоссе, после посещения ложи.

— Это исключено, мистер Маккевитт! — ответил я, внутренне содрогнувшись от того, что я не кривлю душой.

Ирландец одобрительно кивнул.

— Не переживай лишний раз. Чтобы быть в нашем Братстве, совсем нет необходимости все время сидеть в Белфасте… — напутствовал он меня, закончив беседу.

Поднявшись к себе, я наконец, смог побыть наедине. Немного прокрутив события последнего времени, я привел в порядок себя и свои мысли. Пока все шло удачно: насилие, депрессия и психоз, окружавшие меня чуть ли не с момента рождения, ясно говорили, что я опять в деле. У меня появились большие деньги, какие мне и не снились. С момента взятия конторы в моем кармане осело около девятисот тысяч долларов. Скажете много, так у Маккевитта появилось в десять раз больше. Деньги дают силу, но не спокойствие. С каждой прибавкой на моем банковском счете в мою душу стал заползать страх смерти, ведь теперь мне было что терять.

Тем временем напряжение дня давало о себе знать, да и уже неслабо подрубало в сон. Прибрав деньги, я собирался уже передохнуть, но тут в дверь вошел Маккевитт. Он был зол, как черт.

— Сопляки! – прорычал он. — Надрались до поросячьего визга в пабе, стали скандалить. Говорят, была драка. Бран, вроде вырвался, сейчас непонятно, где он. А вот Салливана, сукиного сына, загреб патруль!

— Пиздец, бля… — процедил я сквозь зубы, не заметив, что перешел на русский.

— Найоклас, едем. Попробуем вытащить щенка! – злобно бросил Маккевитт.

Как всегда, когда имеешь дело с фактически подростками (здесь я имею в виду уровень умственного развития), случаются проблемы, от которых подвергаются опасности дела реально взрослых дядей. Маккевитт был злой как черт, на его щеках и шее горел нездоровый румянец. 

«А хули ты хотел, предупреждал ведь!», — думал я мстительно, куря и смотря в окно, за которым в ирландских сумерках мелькали потрясающие вечерние пейзажи. 

Когда из твоего отряда задерживают двух персонажей, видевших некоторое дерьмо – это просто глобальный залёт. Лучшая страховка от этого – просто не брать «подростков» на серьезное дело. Чужое влияние, профессиональные навыки, а самое главное деньги – всегда влияют разлагающе на неокрепшие умы, поэтому взрослые вещи надо делать, скрывая их от алчных и тупых взоров великовозрастных дебилов… Надо же, причитаю, как старый дед! Я даже внутренне посмеялся над собой. Ведь я еще далеко не старик, а уже ворчу. Впрочем, полностью отрешиться от головняков Маккевитта не получится, с учетом того, как ирландец ловко завербовал меня, придется тратить часть своих интеллектуальных ресурсов на решение таких вот проблем.

— Заедем сейчас к Дилану, — Маккевитт обратился к Кланки, который был за баранкой, — может быть, старый боров поможет и на этот раз!

Дилан оказался мужчиной внушительных габаритов, то ли потомственный докер, то ли боксер-тяжеловес. Но на самом деле под такой ужасающей личиной скрывался ловкий и хитрый ирландский коп, как я понял, повязанный на каких-то мутных схемах как с ИРА, так и с англичанами. Бывают такие. Дипломаты сумеречной зоны, мать их за ногу. Хоть это и зарубежный, но мент, поэтому я особо не отсвечивал, к любым ментам я отношусь настороженно, даром сам не так давно имел милицейскую ксиву. 

Налив нам по кружке кофе, которое по размерам было с детское ведерко для песочницы, Маккевитт повел разговор с Диланом о нашей проблеме. Я не все понял, так как проскакивал жаргон и словечки на ирландском, но мне стало как-то безразлично: важнее была сигарета и кофе, надо было взбодриться, так как ночь предстояла длинная.

— Вот такой расклад, Дилан, — прогудел расстроенно Маккевитт.

Дилан криво ухмыльнулся:

— Сколько тебя знаю, ты всегда возишься с ними, хотя ты еще тот мясник, старина…

— Как-то надо и смену воспитывать, но процент брака высок, это верн… — Маккевитт вздохнул и покачал головой, сжав губы.

— Ладно, сейчас позвоню О’Фэллону, — Дилан набрал номер на старомодном дисковом телефоне, сверяясь со старой засаленной записной книжкой. – Алло, Таррел? Это ты? Да, нормально все. Так, а что поздно? У нас, что ли, когда-то было строго по графику? Ахахах, да. Слушай, дай мне О’Фэллона, ага, спасибо… Джимми? Привет, старина! Как сам? Да, тоже самое, то геморрой, то простата, не молодеем же, дьявол! Ахахах… Слушай, там заварушка была в «Синей Бутылке», чего «томми» полезли? Охуеть!.. Даже оперативники? Дьявол, быстро же они!.. Пятый участок? Диктуй!..

Проворно, несмотря на огромные ладони и здоровые пальцы, ирландский коп написал на клочке бумаги что-то и передал Маккевитту. Майкл покривился, словно ему дерьмо подсунули. Сказав еще пару фраз чисто для коповского этикета, Дилан положил трубку.

— Пятый участок друг мой, — заулыбался Дилан, — но это не так плохо. Да, почти на границе с зоной где активно трутся эти британские шлюхи, но сейчас там на смене как раз Гарри, скажешь, что от меня. Надеюсь, у вас получится вырвать своего парня. Но я бы рекомендовал ему удавиться.

— Дьявол, именно сейчас… Дилан, старина, моя благодарность не знает границ! — Маккевитт положил на стол увесистый сверток.

Распрощавшись с копом, мы рванули в направлении гребаного Пятого участка. Кофеин уже тек по моим жилам, обострив чутьё. Краем глаза я отметил, что Маккевитт реально грузится как решить проблему с Салливанном. Я пока отмалчивался, решил не докучать с советами: Маккевитт свою кухню и людей знает лучше. 

Заехав в какой-то обшарпанный район Белфаста, мы высадились чуть поодаль от полицейского участка. Пока шли, топая по лужам, ирландец бубнил себе под нос:

— Пока будут оформлять бумаги, может и получится его оттуда вытащить. Сукин сын! – он со всей злости пнул пивную банку, мирно валявшуюся на земле.

Войдя в участок, мы увидели типичную атмосферу, царившую во всех «опорках» мира. Возня с бумагами, звонки, булькающие рации, кто-то заступает на смену, кто-то сменился, кто-то едет на вызов, в «обезьяннике» томятся задержанные. По сравнению с российскими депрессивными реалиями, участок ирландских копов напоминал скорее офис, хотя страна была воюющая, с терактами, перестрелками. Но бытовухи тоже хватало, а все от зеленого змия. Настороженно, хотя и вежливо, нас поприветствовал один из полицейских. Маккевитт что-то сказал ему, а коп указал на небольшой кабинет-стекляшку, там видимо было местное начальство.

— Добрый вечер, гарда Гарри Тойл, — зайдя в офис, поприветствовал Маккевитт копа средних лет, с отпечатком долгой работы в органах на помятой физиономии.

— Мистер Маккевитт! – Гарри улыбнулся. — Какое совпадение, думаю, не случайно.

— Так и есть, мистер Тойл! — мой босс уселся на стул.

Я также поприветствовал Гарри и сел на другой стул.

Гарри, откинувшись на спинке стула и переложив стопку папок, всем видом изобразил внимание к нашему визиту и вопросу. 

Добавив озабоченности, Маккевитт начал:

— Сегодня в «Синей Бутылке» один из моих подопечных повел себя недостойно. Я готов компенсировать ущерб уважаемому владельцу заведения. В обмен на то, что он заберет заявление.

— Да с этим пабом никаких проблем и нет! — расстроенно покачал головой Гарри.

— А в чем проблема? Или в ком?..

— Пару недель назад кто-то знатно покрошил патруль британцев, теперь они их усилили. Кто-то громко пёрнет спьяну, а эти уже чуть ли не танки в город вводят. Напряженная атмосфера. Твой человек попал как раз под облаву. В данным момент я хотел трахать сейчас свою ненаглядную женушку, а сейчас сижу тут и пишу кучу бумаг. Потому что твоим засранцем заинтересовались в самых верхах… — в словах Гарри сквозило нешуточное раздражение. 

Насторожившись я посмотрел на Маккевитта, а заодно кинул косяка на зал участка через стеклянную перегородку, ожидая увидеть там кучу оперативников SАS в своих черных комбезах. Маккевитт с досады стал сжимать и разжимать кулаки, словно разминаясь, на щеках и шее вновь появились бордовые пятна.

— Что можно предпринять, Гарри? Дилан считает тебя соображающим малым! — Маккевитт с надеждой посмотрел на Тойла.

— Дилан? – переспросил коп. — Да, спасибо на добром слове. Только он уже на заслуженной пенсии, не он сейчас должен передать англичанам в целости и сохранности подозреваемого. Кто из «Гарды Шихана» пойдет наперекор этим английским псам, тот долбанный придурок, так я полагаю?

Гарри всем видом продемонстрировал и сочувствие ИРА, тоску о свободе своей ирландской Родины, а также и то, что он дорожит своей работой. Проблемы по службе вызовут проблемы с эрекцией, женушку свою потрахивать он сможет все хуже и хуже, что приведет его к депрессии и алкоголизму, а женушку – к веселым скачкам на чужих членах… МI-5 отобьёт яйца кому хочешь, если хватит ума встать у неё на пути.

— В целости и сохранности… — задумчиво проговорил Маккевитт, посмотрев на Гарри. 

Тойл не отвел взгляда и слегка кивнул.

— Не буду тратить более твое время, Гарри… — вежливо и уже спокойно произнес Маккевитт. — Извини, что доставили тебе неудобства!

— Ничего, это всего лишь работа, мистер Маккевитт. Сейчас подпишу бумагу, хулигана увезут и всё это станет уже историей… — с сожалением сказал коп, по которому было видно, что он расстроен тем фактом, что не может оказать услугу, попутно заработав деньжат.

Мы покинули участок, но отошли недалеко, затихарившись в переулке потемнее.

— Сейчас их машина повезет Салливана к англичанам… В общем, это серьезная угроза для нас, Найоклас. Гарри дал нам небольшой шанс, надо действовать по обстановке. Но у тебя получится! — в тусклых сумерках морда ирландца приобрела сатанинские черты. 

Я не стал спорить, что нападать на патрули – идея так себе, да и не люблю я повторяться. Однако, мне оставалось лишь согласиться на эту авантюру.

— Пусть бы они его и увезли, мало ли, умрёт по дороге… — закинул я удочку.

— Точно, — одобрил Маккевитт, — сделай дело, а мы с Кланки тебя прикроем.

Покурив и подождав еще минут двадцать мы, наконец, услышали потрескивание двигателя ирландского полицейского угловатого автомобиля на базе «Лэнд Ровера» с глухим отделением, где должен перевозиться арестант. «Козлик» ехал нарочито медленно, заворачивая в наш глуховатый переулок. Но мое сердце стало колотиться быстрее, я вжался за выступающий угол какого-то склада, наблюдая за машиной. Проехав мимо меня еще немного, «Лэнд Ровер» остановился, урча на холостых. Два копа вышли из машины, закурив и негромко переговариваясь, поглядывая на часы, один из них обошел машину и сделал какую-то манипуляцию с замком задней двери. Мгновенно сопоставив все фразы, которые я услышал в участке, я как чертов ниндзя быстро прокрался к полицейской машине сзади. Точно! Замок был предусмотрительно открыт. Медленно приоткрыв дверь и заглянув в арестантский отсек, я подивился, что свет в нем не горел. В темной, как дырка негритянки, кабинке блестели глаза Салливана, который с ужасом смотрел на меня. Освещенный тусклым светом от уличного фонаря, он был скован по ногам и рукам, при этом сидел на полу, а не на скамейке. Чуть шире приоткрыв дверь, я почти проскользнул в отсек, целясь правой рукой в кадык этого засранца, рассчитывая его быстро сломать. Но внезапно жгучая боль ошпарила мне затылок, искры полетели из глаз. Последнее что я почувствовал, это железная хватка пары рук, которые втащили меня в машину, холодный пол отсека, о который меня приложили щекой, хлопки дверей, машина резко рванула с места, еще какие-то хлопки, а также отчаянный вопль Салливана: «Простите, мистер Лепрекон!»

Дальше меня окутала липкая тьма и мысль: «Как же Маккевитт хитро слил меня, сука…»

————————————————————————

Что-то медленно выкручивало каждую мою кость, тщательно выскребало череп изнутри, старалось тщательнее пройтись по всяким пазухам и суставным узорам моего тела… Заорав, я вскочил, но тут же упал на пол, как я понял, с кровати. Ошалело оглядываясь, я уже приготовился узреть ссанину и затхлость очередного КПЗ или зиндана, но на мне даже наручников не было. Открыв рот как умственно неполноценный, я сфокусировал взгляд на упитанном «Бобби», который меланхолично наблюдал за мной, скрестив руки на груди. Надзиратель встал и вышел за дверь. Утирая слюни с подбородка, я отметил, что в комнате нет окон, но она умеренна освещена и что на мне какая-то светло-зеленая роба и штаны. Я был босый… 

«Блять, Салливан, Маккевитт!..» — мелькнула мысль, но тут же затухла, выгнанная из черепной коробки тупой головной болью. 

«Похую, сейчас придет кто-то ответственный и всё объяснит» — оставив попытки осмыслить эпический провал с ликвидацией засранца Салливана, я так и сидел, как алкоголик с похмелья. 

Тень накрыла меня, а поднимать голову было впадлу, так и сидел, но голос сверху повелительно произнес: 

— Поднимайтесь, мистер Найоклас. Надо поговорить. 

С трудом, обнаружив стол и стул, я кое-как вскарабкался, выпрямился и посмотрел на своего собеседника. Им оказался приятной наружности молодой человек, типичный англосакс, с холодными рыбьими глазами, но в целом он излучал ко мне дружелюбный интерес. Англичанин пододвинул мне стакан воды и какую-то таблетку. 

«Ого, сейчас как разболтаю все от этой «сыворотки правды» — мигнула тусклой лампочкой мысль в голове. 

— Это от головной боли. Полагаю, она у вас раскалывается, особенно в области затылка. — голос собеседника был спокоен, в нем не было и тени злорадства. 

Что верно, то верно, поэтому я выхлебал стакан очень вкусной и холодной воды, запив таблетку, которую сунул мне в руку неизвестный. 

— Мистер Найоклас, зачем вы напали на броневик «Гарда Шихана»? Что в нем было такого? Это же не букмекерская конторка и не инкассаторы… — британский коп слегка хохотнул, в рыбьих глазах загорелся даже какой-то огонёк. 

Странно, но вода меня как-то оживила, поэтому, почувствовав, что боль уходит, я смог распрямить спину. 

— Закурить можно? – спросил я. 

Сигарета – хороший шанс потянуть время, особенно, если они начали с «доброго полицейского». 

«Пиздец, я влип», — подумал я с горечью, понимая, что моя легенда не прокатит, так как неизвестно, о чем напел им задержанный Салливан. 

Следак протянул мне сигарету и я закурил. 

Выпустив вверх струю дыма, я ответил, тщательно подбирая слова: 

— Из хулиганских побуждений, сэр. Молокосос мне должен был денег, а я выпил в тот вечер, а того, кто должен мне денег, я даже в Лувре достану, сэр! — для убедительности я даже кивнул. 

«Бобби» опять хохотнул и его лицо перекосила кривая ухмылка: 

— А почему Лепрекон? Он называет Вас все время этим человечком, рассказывая о Ваших… хм… подвигах. 

— Чего не скажешь от страха, – ответил я на вопрос копа, внутренне содрогаясь, так как если всплывет информация как я расправился с патрулем британских королевских стрелков, то меня казнят, минуя судебные инстанции. 

— А и правда, чего? Наверное, реальных целей, с которыми вы прибыли в Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии. Соединенное, мистер! Это значит, что я не понимаю, зачем ваше ГРУ так топорно работает? — британец добавил металла в голос. — Вы никогда не лезли к нам так хм, по-медвежьи. 

«О, интересно… МI-5? Ну точно, теперь мне пиздец!» — мрачно подумал я, прокручивая алгоритм моих следующих действий. 

— Вы меня переоцениваете, мистер! – я продолжал отмазываться, но получалось у меня не слишком убедительно. 

— Браун, — представился британец. 

«Ага, как только не Блэк…» — подумал я и в моей голове пластами всплыла подготовка как раз к вот таким случаям. 

— Мистер Браун, сэр, той страны, которой я присягал уже нет и к спецслужбам Российской Федерации я вообще никакого отношения не имею. Я простой эмигрант, поэтому шатаюсь по миру, в поисках лучшей доли, стараясь никому не мешать… — ответил я, выдавив из себя не слишком искреннюю улыбку. 

«Ложь, пиздежь и провокация, убийца английских солдат!» — предательски пискнула какая-то часть моего сознания, наверное, это таблетка подействовала. 

Британец, наконец, открыт тонкую картонную папку, которая все это время лежала на столе. Я же смаковал сигарету, лихорадочно прикидывая варианты, если сейчас начнется вербовка. 

— Да, действительно, карьера Ваша, прямо скажем, не задалась. Не везет вам с начальниками, мистер Белофф. Но это при российской демократической власти. Но вам и не откажешь в профессионализме, ведь вы выжили во время заварухи на АЭС, да и в чеченском кошмаре сыграли не последнюю скрипку… — британец пристально посмотрел на меня, — да никаких игр, Николай, я знаю о Вас практически все. 

«Вот пидоры россиянские! Все и всех продали, бляди!» — неожиданно для себя я ощутил сильный укол обиды за державу. 

Да, хлебнул дерьма я не мало, бросил отчизну, почти уговорил себя в том, что я оторванный ломоть… Но вот это было обидно как-то за службу… С другой стороны, хорошо, что не на задании «благодарной» Родины: очевидно, как и в Чечне — гарантированный слив и позорная смерть… Верно, в моем взгляде что-то такое проскользнуло, Браун стер с лица свою ухмылку и подобрался. Хлопнув папкой, он произнес: 

— Как профессионал, я вас понимаю. И даже в некотором роде признателен: когда ирландские ублюдки крошат друг друга – я только рад, сэкономим пули. Даже если это случайный человек, как вы. Конечно, как солдат Её Величества я должен содрать с вас шкуру… Но стоит ли?

Ага, вот он и пробный шар. Ну нет. 

— Мистер Браун. Я не знаю кто вы такой, что вы пытаетесь делать. И что мы тут городим друг другу. Если вы коп – то мои документы у вас. Уверен, процедура расписана. Я готов понести наказание за то, что спьяну полез в полицейскую машину, но, может, я хотел, чтобы меня подвезли? Кто Вы такой? Где я нахожусь? Можно еще сигарету? 

Браун заиграл желваками. Легко я его раскачал, развел на эмоции. Я тебе не первогодок какой-то, понял, не? Про себя я хохотал, можно думать, все что угодно и на кого угодно, но даже спецслужбы обязаны доказывать мою вину. 

«Надо было грохнуть и гранату мне подсунуть», — злорадно думал я, — «А так – возись со мной, я еще и жрать попрошу, а потом срать и адвоката». 

Кстати, перекусить не помешало бы. Да и на сытый желудок легче думается, особенно на тему того, как выйти снова на Маккевитта. Смешанные чувства. С одной стороны, если это облава и он сам жив, то сейчас ляжет на дно. С другой, ему невыгодно меня оставлять в живых. А с третьей стороны… Я не успел придумать, что будет третьим, как Браун произнес: 

— Недурно. Самое главное, вы естественны, Найоклас. И это после удара по башке. Что ж, еще поговорим при других обстоятельствах…

В тот день (или ночь) Браун меня больше не тревожил. Не появлялся и надзиратель. Мне принесли тарелку овсянки и кружку чая, даже сигарет дали. Темница моя была стерильна и ничем не примечательна. Кроме привинченного стола, стульев и койки, мне еще выдали парашу и рулон туалетной бумаги с дурно пахнувшим куском мыла. Все. Уверенный, что где-то замаскирована камера, я не стал злить тех, статус которых мне не известен. Поэтому пожрав и посрав, я спокойно улегся спать. Тем более, таблетка уже перестала действовать, и голова разболелась снова. Пока я не понимал, как выбраться отсюда, ну да мне не впервой. 

На следующее утро или что там было, меня разбудил молчаливый охранник. Сковав мои руки, он повел меня по такому же неприметному, как и камера, коридору. 

— Куда мы сегодня, начальник? – спросил я у своего конвоира, но тот никак не отреагировал на мой вопрос. 

Место было странным. Много пластика, все какое-то безликое. Запахи тоже непонятные. Дезинфекция как в больнице, воздух особенный. Наверное подземелье, кондиционеры работают. Полагая, что настала вторая часть представления, я уже внутренне готовился к побоям и жестким методам допроса. Меня привели в очередную комнату, которая отличалась от предыдущей тем, что были окна. Правда, забранные таким стеклом, перевитым мелкой стальной проволокой, что ничего не разобрать. Вроде день и вроде пасмурно. Меня приковали к столу. Блять. Чего-то никакой воли к сопротивлению я не ощущал, наверное в кашу что-то добавили. Я тупо пялился на гладкое полированное кольцо, к которому были пристегнуты наручники. В комнату через другую дверь зашел Браун и мужчина постарше. 

— Доброе утро, мистер Браун, — начал я, — можно сигарету? 

Так я полагал, что освободят хоть одну руку, а там… Я искоса смотрел на второго, прикидывая как половчее затянуть удавкой галстук на его шее, перед тем как ударом локтя я вырублю Брауна. Но Браун меня проигнорировал и посмотрел на второго. Второй же следак сел на стул и положив ногу на ногу заговорил: 

— Мистер Белофф, меня зовут Уайт. Я ознакомился с вашим делом. Признаюсь, меня не впечатлило. 

Я увидел, как округлились глаза у Брауна. 

— Эээм, мистер Уайт, а, простите, что за службу вы представляете? Когда я смогу увидеться со своими адвокатом и в чем меня обвиняют? 

— Неважно, мистер Найоклас. Вы бы еще бездомного мне притащили, Браун, — ворчливо обратился к Брауну старший, — мы здесь не агентство по миграции. 

По его знаку ко мне подошел охранник, я сгруппировался на всякий случай, но он просто расстегнул наручники. Тут я заметил, что Уайт держал в руках пакет, который кинул на стол передо мной. 

— Тут одежда и ваши личные вещи. Одевайтесь и проваливайте, офицер вас проводит! — дежурным голосом сказал Уайт. 

Я стал торопливо одеваться, было все, что я надел в тот неудачный вечер, кроме, кожаной куртки. Ну и плевать, пусть подавятся. Скомкав и кинув на пол арестантскую робу, я произнес: 

— Джентльмены, не скажу, что не удивлен, так как банальная попытка спьяну проникнуть в служебный автомобиль британским правосудием должна рассматриваться более проще и формальнее. Но и больше тратить ваше времени я не стану. 

Охуительно. Вот это удача. Скомпрометировали меня, значит. Типа вот вышел я, целый и невредимый, а Маккевитт так и так меня порешит. Он же не знает, что меня даже и не спрашивали о всех этих делишках с ИРА… Непонятна судьба этого придурка Салливана. Вот этого петуха, скорее всего и заставили петь. Эти мысли неслись быстрее, как и быстрее билось мое сердце, пока меня конвоировали по очередному тоннелю-кишке в неизвестном направлении. Но на душе было радостно, если не пристрелят, то – снова свобода! Правда, опять с голой жопой… Но надо как-то добраться до ирландца. Как минимум, за деньгами. Странно, но мысли жестоко убить Маккевитта почему-то не появлялась. Не верю, конечно, но это мог быть банальный косяк, ловушка спецслужб. Хотел бы он моих денег, так забрал бы и грохнул меня. Но все выглядело посерьезнее, чем банальный кидок исполнителя… 

К моему вящему разочарованию, не было никакого двора или лагеря: небольшая бетонированная площадка, огороженная сеткой-рабицей, калитка и утоптанная дорожка в лесу, ведущая куда-то. Дверь и правда была из какого-то холма, что напоминало входы в типовые армейские заглубленные сооружения. 

— Иди по тропе, там дальше трасса, может и подвезет кто… — напутствовал меня провожатый офицер. 

— В какой стороне Белфаст, приятель? – я оглядел неизвестную мне местность. 

Но мой вопрос остался без ответа. Дверь закрылась, оставив меня наедине с природой. Покинув площадку, я побрел по тропе до трассы. Денег у меня не было, дойдя до трассы, я уже прикидывал кого нахлобучить с целью завладеть машиной и деньгами. Потом надо было подкрепиться. И найти курево. Такие простые задачи даже подняли мне настроение. Стоя в кустах, я наблюдал за пустой трассой. Вскоре послышался шум мотора, из-за поворота показался седан. Не пойдет, в машине я разглядел целое семейство. Грузовик я тоже проигнорировал: коммерческий транспорт будут искать. А вот еле плетущийся замызганный микроавтобус привлек мое внимание. Я вышел на встречу, одной рукой голосуя, а другой – зажав камень, рассчитывая метнуть его в лобовуху. Развалюха притормозила, кидать камень я раздумал. Мордоворот Кланки сидел за рулем и радостно лыбился, увидев меня. Боковая дверь отворилась и Маккевитт собственной персоной буркнул: 

— Что стоишь? Обосрался? Давай в машину!

Я медленно сделал шаг вперед, ожидая выстрела в живот. Но Маккевитт поторопил: 

— Ну же, Найоклас! 

Наконец я сел в машину. Кланки втопил и колымага затряслась и зашумела, ускоряясь. В микроавтобусе никого больше не было, а ирландец, словно добрый папаша улыбнулся мне: 

— Ух, ну и дела. Рад, что ты жив, Лепрекон. Если бы не Братство… Но, дьявол раздери, мы еще потрепыхаемся! 

— Мистер Маккевитт, это же контрразведка была. За мной хвост, это точно. Опять же, где Салливан? Если есть оружие, то время его готовить к бою… 

— Не будет никакого боя, мой мальчик! – сказал Маккевитт и отмахнулся, протягивая мне бутылочку виски. — На, глотни за свое освобождение. 

— За Братство! — поднял я тост и вкусил приятной и обжигающей живой огненной воды.

 

ГЛАВА VI. МОГИЛЬНЫЕ ЧЕРВИ

 

Скромный похоронный обряд завершился. Бедняга Бран был погребен с подобающими почестями. Я стоял в десятом ряду среди родственников и соратников ирландского паренька, мучаясь сильным желанием курить… 

Редко когда бывал на чужих похоронах, а вот плодить трупы – это уже делаю лет пятнадцать. Наверное, на сектор кладбища уже набралось. А вот стоять, когда чьё-то тухлое мясцо опускают в деревянном ящике, стыдливо закапывая в землю… Словно от этого полегчает. Наше коллективное «Приятного аппетита!» могильным червям. Когда сгниют доски, червям достанется уже кисель практически. Все достанется червям. Было бы не так обидно, если бы успел пошуметь за жизнь, вкусить её сучьих радостей. В общем, как сказали свидетели, Салливан и Бран неслабо повздорили (теперь не узнаешь уже из-за чего), да еще перебрали виски. Молодежь вспылила, вытащив ножи. Салли оказался проворнее и порезал Брана. Вот только двум дебилам не удалось также проворно слинять от копов. Брана, кстати, почему и не смогли сразу найти: он ушел какими-то подворотнями, забился в парке под корягу выждать, но умер от кровопотери… Обидно? Еще как! Но у бедняги Брана часть содержимого черепушки, отвечавшего за мыслительные процессы, уже распалось, а вот у меня еще электричество в мозгах шарашит. Пока живой, я стоял у края чужой могилы, без обид на кого-либо и с деньгами. Мое пребывание в Ирландии становилось все опаснее, это я чувствовал, одна ловкая засада британцев на меня чего стоит. Надо успеть воспользоваться деньгами, которых стало еще больше. Маккевитт подкинул баксов, эдакая компенсация. Но еще раз какие сопляки что устроят – уже не выкрутиться. 

Забот у ирландца добавилось: его ячейка потеряла двух бойцов. Пришлось задействовать часть связей, а это повлекло расходы. Конторка не могла залатать пробоину в бюджете организации. И, как я понял, боссы ИРА пока намекнули Маккевитту, что слишком много шума, а толку ноль… Уж не знаю, думал ли мой шеф слиться в коммерцию, но борьба против британских оккупантов руководством ИРА ставилась на первое место. 

Выказав сочувствие родственникам почившего бойца Подлинной ИРА, Маккевитт, выцепив меня взглядом, поманил к себе. Мы прошли к машине. 

— Дьявольски тяжелый день, Найоклас, — пробубнил ирландец, — с одной стороны, нам везет, с другой: такие расходы… 

Он уставился в окно, по-стариковски поджав губы. Ну чисто главбух расстроился, когда дебет с кредитом не сошлись. 

— Что делаем дальше? – спросил я, ежась от свежего ветра и поднимая воротник куртки. 

— Дальше, Найоклас, — Маккевитт скрестил руки на груди и в упор посмотрел на меня, — нам придётся провернуть серьезное дело. Проклятье, из-за этих сопляков, наша группа ослабла. Так же британцы пощипали одну ячейку в Тайроне. Но кто-то же должен давить этих кровопийц! В общем нам предстоит совместная работа. 

Кровавая история борьбы между англичанами и ирландскими повстанцами имела длинный и извилистый путь, а конца и края было не видать. Политическая и религиозная рознь стала кровавой на почве обнищания и депрессии коренного населения. Фактически, мне это напоминало нашу Чечню – тот еще перебродивший компот, попробуй разберись. Только англосаксы были в разы жёстче, сказывалось колониальное наследие. Те из ирландцев, кто предпочел борьбу, выкашивались нещадно. Провокации, снайперские засады, точечные ликвидации лидеров ИРА… После серьёзных терактов, британцы отвечали не менее серьёзно, так что даже просто взять оружие из схрона было сродни подвигу для подпольщиков. 

На это накладывалось еще и пассивное противодействие умеренного крыла ИРА, которое выбрало путь политической борьбы и диалога. Но политическая проституция не решала вопросов религиозной вражды: в городах стены между католиками и протестантами а-ля «Берлинская Стена» были до сих пор. 

— Наша задача, — продолжил мой босс, уже глядя куда-то в даль, — поддержать ту местную ячейку. Кроме того, это будет рекомендацией и твоим входным билетом в общество руководителей сопротивления. Мы не политические болтуны, мы люди действия. Ты понимаешь, о чем я?! 

— Да, мистер Маккевитт, — я кивнул, — более чем! Но я же не ирландец? Как я смогу войти в руководящий состав организации? 

— Братство, которому ты приглянулся поможет в этом. Пока мы двигаемся только вперед. Многое сдвинулось с места. Многие люди поддерживают нас. Ты уже смог это почувствовать. Если эта акция пройдет успешно, ты получишь зримые результаты и перспективы в нашей организации. 

Как и все подпольщики, Маккевитт полагал, что прибывшие и помогавшие его делу так же им проникнутся. Но я видел, что борьба ирландцев затухает. Сколько бы крови не пролилось, денежные мешки и политические шлюхи всегда договорятся. Где-то быстрее, где-то медленнее, но обязательно. Не скажу, что полностью проникся идеями ИРА, ведь большая часть того, что я делаю, это благодарность Маккевитту. Но это было рождение моей новой жизни, а рождение всегда проходит в муках. В моих силах сделать так, чтобы эти муки были чужими… Перспектива была заманчивой, но в тоже время я понимал, что ИРА — это семья и кровь там решает больше, чем разумные доводы. Пока есть связи надо выйти на тех, кто работает с Ливией, а именно туда я собрался валить, как только набежит с десяток миллионов зеленых… Да, пожалуй, поставками «железа» я смог бы заниматься. Разменять свое участие в теракте на возможность стать оружейным бароном, да еще и использовать масонскую крышу? Что может быть циничнее? Я внутренне улыбнулся, вот это уже план и он мне нравился! 

— Хорошо, мистер Маккевитт, — я достал платок и высморкался, мельком отметив некоторую нерешительность на лице Маккевитта, — я сделаю все, что в моих силах. 

— Ты приносишь удачу, Лепрекон, — растерянность вдруг слетела с лица моего босса и его взгляд опять стал твердым, — а удача всегда притягивает еще большую удачу. 

Пара дней ушла на подготовку деталей и согласования акции. Самое слабое место плана, как по мне, это то, что мы были приданными ячейке Тайрона. По самой сильной армейской традиции, со времен еще, наверное, Римских легионов – приданные силы и средства всегда идут в самую жопу. Их не жалко, отчитываться за них не надо. Я попытался объяснить этот расклад Маккевитту, но видимо, он не мог задавить своими доводами авторитета планировщиков сверху. 

— Я и так понимаю, что это будет бойня, Найоклас, — раздраженно сказал ирландец, — когда будешь на месте, если всё полетит дьяволу под копыта, найди четырехлистник клевера и спрячься под него! Что-то придумай!

Дальше я решил в полемику не вступать. Допив виски, я откланялся и поднялся в свою комнатку. Оружие и все необходимое было подготовлено заранее. Завтра предстояла дорога, надо было выспаться. 

На следующий день мы отправились в путь. Кланки пригнал какую-то совсем убитую колымагу, напомнившую мне мои югославские разъезды, что даже спина заранее разболелась. Лично у меня настроение было нормальное, но мои ирландские коллеги меня не поддержали. Маккевитт сидел и курил, мрачно глядя в окно, а беседа с Кланки о боксе и ставках на него скоро наскучила нам обоим. Выехав за город и пропетляв по каким-то сельским дорожкам, мы въехали в какой-то небольшой поселок. Зайдя с дороги в паб и подкрепившись, отправились на встречу с группой. Хотя это тоже была сборная солянка. Патрик, который был назначен командиром этого сводного отряда, ввел в курс предстоящего дела: 

— Есть тут один коммерсант, О’Хилли, — начал он, перекашиваясь лицом от нервного тика, — работает на протестантов. Его строительная контора помогает обустраивать казармы и блокпосты для англичан. 

Патрик развернул на столе карту района, на которой разными цветами была нанесена тактическая схема атаки. 

— Вот его контора. Склад, цех по сборке металлоконструкций, гаражи для техники, офис. Он вообще обслуживает район, беря подряды на ремонт дорог и прочей херни. Неплохо зарабатывает на этом. Ну и заигрывает с официальным властями. Заходим в контору, мочим всех, технику подрываем. Завтра, как раз к нему едет бензовоз – он распорядился заправить строительную технику. Этот бензовоз и станет бомбой, мы его лишь усилим зарядом. Заряд готов, Майк? – он спросил крепыша с меланхоличным лицом, который в руках катал какой-то пластиковый шарик. 

— Готов, Пат, восемьдесят кило, да еще бензовоз… Контора О’Хилли улетит на Луну! 

— Отлично! — Патрик посмотрел на всех. — Майк, Вэл, Джонни, Тони, Уилл, Джим, Дик и ты, Найоклас, еще раз смотрим карту… 

Командир группы распределил роли. Мне выпадало с Джимом и Диком занять позицию у запасного выезда конторы, после взрыва проникнуть в офис строительной конторы и уничтожить его и тех, кто там будет находиться. Тони и Уилл атакуют через центральный вход, вслед за бензовозом. В самом бензовозе, который перехватят по дороге, будет сам Патрик и Майк. Вэл и Джонни ведут микроавтобус, который должен будет забрать нас с территории строительной конторы, ведя одновременно огонь по складу. Для этого у них в машине будет даже ДШК. Так как теракт планировался Патриком фактически в разгар начала рабочего дня, то на складе должно быть полно народу. Из ДШК да в упор по этим хлипким сараюшкам из сэндвич-панелей… Я только представил, какой это будет фейерверк, оставалось только не попасть под дружественный огонь или рикошеты. 

— Итак, все понятно? 

Вопросов у боевиков не возникло. Я тоже умничать не стал, так как мне всем видом показывали, что я здесь чужой, хотя и крайне полезный боец. Задача Маккевитта была проконтролировать акцию со стороны боссов ИРА. Кто помогает британцам – будет убит. А молодежь из этого депрессивного района – потянется в ряды сопротивления. Змея сама себя кусает за хвост, пожирая себя, так она и выживает. На смену гниющему Брану и выбывшему Салливану (Маккевитт сказал, что его все-же удавили в тюрьме…) будет в разы больше добровольцев.

Сама контора находилась в местности смешанного типа: поля и пустыри, прорезанные небольшими каналами, частные постройки, склады, дома, гаражи, тянущиеся до холмистых лесных массивов. С утра мы уже заняли позицию, я в своей тройке. По очереди мы смотрели в бинокль, наблюдая за строительной базой и за обыкновенной движухой работяг: подготовка тракторов и машин, погрузка всякого инструмента. В общем, обычный рабочий день. Сейчас поделятся на бригады и разъедутся по стройкам. На территорию заехал среднего класса седан, оттуда вышел толстый человечек. Сразу видно, что начальник, все его по пути в контору приветствуют. 

— О’Хилли, приехал, — процедил Дик, — мудак!

— Ага, сегодня у него последний рабочий день… — усмехнулся Джим. 

Парни были молоды, хотя и с опытом, как отрекомендовал мне их Патрик, поэтому перед боем горячились, напрасно расходуя эмоции болтовней. Продумав высказанный план атаки я, наоборот, погрузился в свое мрачное и тягучее настроение. Как-то было все относительно гладко, еще настораживала тишина, царившая в жилых домиках рядом со стройбазой. Вроде и будний день, но никто не вставал, не уезжал на работу… Или паранойя? 

— А тут живет кто-нибудь? – я указал на жилые дома. 

— Не знаю, — ответил за двоих Джим, — я тут не бывал раньше. 

Послышался дизельный рев, который издает обычно тяжелогруженый грузовик. Так и есть. Бензовоз неспешна тащился к стройбазе. Время близилось к десяти утра. 

— Все, там наши! – приглушенно вскрикнул Дик, рассмотрев в бинокль кабину. — Вперед, парни! 

Мы перебежками стали подбираться к запасному выезду стройбазы. Ничем не примечательные ворота. Дорога к ним была грунтовая и почти заросла, видно, пользовались редко. Как и везде, такие зады промышленных предприятий превращаются в стихийные свалки. Остовы машин, покрышки, строительный мусор… Мы пробрались сквозь мусор к воротам. Сквозь стыки плит забора, стали наблюдать за происходящим. На дворе стройбазы стояло пару грузовиков и кран, а также трактор на трейлере. Все они ждали заправку. Бензовоз заехал и встал посреди техники. Майк и Патрик вылезли из кабины, обменялись приветствиями с работягами и деловито направились в контору. 

— Ложись! – скомандовал Дик. 

Скорчившись за стенкой я подумал, что мы слишком близко. Так всегда думаешь, даже если взрыв в километре от тебя, такова человеческая натура. Громкий хлопок, волна горячего воздуха. Спустя секунды: рев гудящего пламени, крики и выстрелы. Мы вскарабкались на забор, приготовившись открыть огонь. Искореженный бензовоз чадил в небо огненным протуберанцем, от взрыва загорелась строительная техника его окружавшая. Также загорелся один из близстоящих сараев и погрузчик. Возле проходной стоял наш микроавтобус, боковая дверь открыта, наши, находившиеся в нем, огонь не вели. В свою очередь, из всех окон склада открылся организованный огонь на подавление, даже отсюда было видно, что микроавтобус стал решетом вместе с Вэлом и Джоном. Из других построек открылся огонь по конторе, куда вошли Патрик и Майк. Не зря я переживал, мы попали в засаду. Британцы подготовились заранее. Они просчитались только с бензовозом, от его взрыва они и понесли потери. Либо погибли настоящие работяги, не имеющие никакого отношения ни к ИРА, ни к британцам. 

— Дьявол! – заорал Дик и стал поливать из автомата склад. Туда же стал палить и Джим. Быстро осмотревшись, я прыгнул вниз, на территорию стройбазы. 

— С забора, вниз! – я позвал парней, опасаясь, что, во-первых, нам могут зайти в тыл, а во-вторых, надо было попытаться вырвать из огневого мешка Майка и Патрика. Хотя они попали без шансов. Протиснувшись между забором и стенкой гаража, мы вышли на открытую стоянку, забитую погрузчиками и какими-то мелкокалиберными тракторами и экскаваторами. Вовремя заметив несколько фигур в темных комбинезонах, я дал пару очередей. Тут же зазвенели рикошеты по строительной технике вокруг. Дик и Джим прикрыли меня, пока я снова удрал за угол. 

— Это точно засада! Двор кишит англичанами! – крикнул я, перезаряжая М-4. 

— Дьявол! – запаниковал Дик. — Что с Патриком и Майком?! 

— Бежим! – дал здравую идею Джим. 

В данной ситуации он был прав. Даже если учесть, что обычно группы SАS насчитывают по шестнадцать человек, то это уже без шансов. Вероятно, мы в двойном окружении и нас здесь просто перебьют. 

— Бежим! – поддержал я Джима. — Прыгаем через забор, будьте начеку! 

— Да вы что?! – прорычал Дик. — Мы бросаем Патрика и Майки?! 

Однако Дик последовал за нами, прикрывая. Видимо, взрыв внес корректировки в планы британцев, хотя этих ребят готовят и не к такому. Стрельба пошла в рваном ритме, а это значит, что огневой налет заменила перестрелка, которая будет тянуться ровно столько, сколько у противостоящих сторон патронов. Это давало минут пять, чтобы удрать. Запасные ворота с грохотом открылись, показалась морда броневика, почти такого же, в котором увозили Салливана. Как я и предполагал, это еще одна группа, странно, что они не размазали нас в спину сразу. Бронированный джип сыграл роль тарана, который сопровождала штурмовая группа. Мы оказались на их фланге, поэтому я сразу же открыл огонь по штурмовикам. Парни также стали стрелять. Дистанция кинжальная, поэтому трое или четверо сразу упали на землю, скошенные пулями. Я увидел перекошенное лицо солдата в кабине, который смотрел на меня через бронированное и забранное сеткой окно. Его перекосило еще больше, когда я закатил под брюхо машины гранту. Эффект скорее психологический, но все же: хлопок взрыва вызвал панику, хотя броневику вреда никак не мог нанести, но пара штурмовиков с той стороны упала на землю, а остальные ломанулись обратно за ворота. Джип сдал назад, натужно ревя двигателем и выдавая клубы белого дыма. На секунду я выглянул в сторону двора. Как раз в этот момент, отстреливаясь, Майк и Патрик выбежали из офиса стройбазы, рассчитывая спастись, прячась за останками строительной техники. Мы подарили им фору, отогнав броневик и штурмовиков, но часть британского спецназа, сидя на крыше офисной постройки изрешетили их пулями… Восстановив координацию, англичане стали бить и по нам, поэтому я тут же ломанулся обратно. 

— Валим к чертям! – закричал я напарникам, практически прыжками двигаясь к груде каких-то досок, рядом с забором. Джим было дернулся за мной, но его голова лопнула как арбуз, даже балаклаву разорвало. Агонизирующий труп свалился, поливая кровью из остатков головы грязь промзоны. 

— Да быстрее же! — я дернул за куртку Дика, увлекая его к забору. 

Все же, опыт есть опыт: дав пару очередей в сторону запасных ворот, я вызвал мощную пальбу англичан по своим же. Духи в Чечне проделывали тоже самое: став между блокпостами или позициями федеральных сил, открывали огонь в обе стороны, а потом удирали. Только что и я провернул подобное. Сасовцы – это настоящие профи, даже стрельба на подавление от них – хладнокровна и расчетлива. Иной момент, что после Фольклендов в их рядах целое поколение десантников с боевым опытом, которые стреляют на каждый чих. То, что передо мной армейцы – я понял сразу, как только увидел и почувствовал какой плотности ведется огонь на подавление, а главное – что они били почти без перерыва. Без оценки результативности огня. Территория стройбазы представляла из себя кипящий котел, словно тут окопалась дивизия аргентинцев, а не девять боевиков ИРА. 

Перескочив через забор, я к своей радости убедился, что полностью окружить стройбазу англичане не смогли или не стали. Вот показался над срезом забора Дик, но он крайне неловко свалился, плашмя упав в грязь. Конечно, ему было не до ловкого прыжка, ноги его были пробиты в нескольких местах, да и в спине зияла рваная рана. Его достали фактически на лету, пули грызли уже торец забора… 

— Аххххгрххх, — силился что-то сказать напарник, но изо рта текла тягучая кровь и слюна, а глаза мутнели… Кранты! 

В забор застучали пули. Бросив подыхающего боевика, я шустро кинулся в кусты, угодив в какую-то канаву, которая оказалась мне по пояс. Черт! Пока я барахтался в грязи, стараясь уберечь американский карабин от ирландской грязи, в воздухе загудел вертолет, да еще и не один. К этому добавились щелчки пуль, прилетавших как раз оттуда, куда я собирался удрать. Еще одна позиция британцев! Проклятые «томми», все предусмотрели… На мне была куртка, карманы который набиты магазинами и гранатами, а также бронежилет, который тяжелил и стеснял движения. 

«Выжить во всяких задницах мира и захлебнуться в ирландском захолустье в сраной выгребной яме!» — подумал я, глядя как мое сознание прокручивает передо мной мою боевую карьеру.

Досада прожигала мои кишки изнутри, когда я барахтался как беспомощный паралитик. Края ямы были осклизлыми, я соскальзывал, а ветки кустов, за которые я хватался, отрывались. К тому же, летели пули, которые могли накрыть меня… Кое-как выбравшись из ямы, я пополз к каким-то развалюхам, прикрываясь травой. Пальба затихала, я уже слышал крики британцев, звуки подъезжающих машин и полицейских сирен. Пару раз прошла вертушка, но меня не заметили. Решив выиграть еще пару минут для себя, я, размахнувшись со всей силы, метнул за забор стройбазы дымовую гранату. Как только она разорвалась, породив клубы белого плотного дыма, я достал еще один козырь. Ракетница. Дав два выстрела в сторону дыма сигнальными ракетами, я рассчитывал сбить армейских с толку. Дымы и сигнальные ракеты – это почти всегда сигнал для своих и целеуказание. Там, где дым и ракеты – враг! Или хуйня случалась непонятная. Любой солдат мира начнет туда палить на инстинктах, рассеивая туман свинцом… Так и получилось в этот раз. Стрельба уже почти затихла, но вспыхнула с новой силой, а два вертолета стали кружить, пытаясь высмотреть что же скрывал дым… Пробираясь среди каких-то сараюшек, через канавы и заброшенные постройки, я изо всех сил старался оторваться от возможной погони. Надо было вырваться в лесной массив. Бросив карабин, броник и куртку с балаклавой в какую-то канаву, наполненную водой, я превратился в среднестатистического бомжа. Тем более, я был весь в грязи. Стерев грязь с наручных часов, я увидел, что еще даже нет и часа дня. 

Проклятье! Слишком светло. День обещал быть солнечным. На автомате, пока пробирался к спасительному лесному массиву, я обдумывал нападение на стройбазу. Не знаю, что увидел и что доложит наверх Маккевитт, но это был какой-то блядский цирк. Напоролись на засаду, значит, есть стукач. Только вот в какой из групп? Восстановив цепочку событий, в большинстве из которых мне была уготована пассивная роль, я понял, что ткнут пальцем в Маккевитта. Видимо, его решили слить с самого верха. Ведь кто был в гостях у сказки, то есть у британской контрразведки? Лепрекон, он же Найоклас, он же… А дальше очевидна и моя связь с Маккевиттом. Ну ебана! Кстати, а успел ли удрать сам старый лис? 

Наконец, забившись в лесу в какой-то овражек, я решил переждать до темноты, тем более, нужно согреться. Накрывшись ветками и листвой, я стал вслушиваться в шум леса. Вдали гудели вертолеты, доносились звуки сирен. Хоть боевики ИРА и погибли при атаке, но шуму они наделали! Представляю, что скажут в новостях. Организм выложился на полную, боевой раж и адреналин уже не кипели в крови, хотелось лежать и ничего не делать. Под такие мысли, согревшись под ветками я и отрубился.

———————————————————————-

…Я занял удобную позицию, нужный участок извилистой дорожки виден почти весь, а самая важная ее часть надежно зацелена из автомата. Мои ребята тоже приготовились и чеченские горы, заросшие кустарником и грабом, в которых мы надежно затаились, молча наблюдали за войной людей. Эти скалистые великаны знали слишком много войн, чтоб нервничать. Они были величавы и спокойны, как всегда. А я нервничал, какая-то ветка все время лезла в лицо. Со скоростью падающего лифта сознание вернулось, я пробудился ото сна: ирландская сельская глушь, я в лесу прячусь, а это чумазый пацан тычет меня в лицо веточкой. 

— Глаз мне сейчас выдавишь, — буркнул я, поднимаясь и выбираясь из-под своего импровизированного шалаша. Малых оказалось двое, да еще с ними щенок кокер-спаниель, вот как они меня нашли. 

— Ура, мистер, вы живы! –обрадовались хором пацаны. По виду: не больше шести-семи лет, в бедной одежде, чумазые, рыжие и веснушчатые. Но с виду крепкие, глаза горят, как у волчат. На физиономии – печать Очень Важного Дела. Я, конечно, пытался высмотреть в сумерках взрослых… Британский спецназ, который идет по моему следу. 

— Не бойтесь, мистер, солдат нет! Дядя Билл нас специально послал, поискать. Мы тут все тропинки знаем, а вы оставили следы, Бобби их почуял! — сказал один из мальчуганов, а щенок радостно завилял хвостом, услышав свою кличку. 

— Вы видели, что было? – спросил я пацанят, оглядывая округу. 

— Да, такое, такое! – даже для ирландских пацанов, привычных в общем-то к перестрелкам и противостоянию гражданской войны, перестрелка на стройбазе была событием из ряда вон. 

— Сейчас там много солдат, — начал один мальчик, а второй тут же подхватил: — Наши все-все погибли!.. Ну, кроме вас, мистер! 

— Кроме меня? Да я просто люблю спать в лесу. У меня бессонница, понял? В городе не заснуть, а тут – такая тишина! 

Малые рассмеялись, не поверив мне. Я же задумался, прикидывая, что делать. По любому, надо было выдвигаться на адрес, который мне указал Маккевитт как раз на такой случай. Но как избавиться от мальчуганов? Без убийства, конечно. 

— Много копов сейчас возле стройбазы? – спросил я пацанят.

— Да-да, и копы, и солдаты! Днем два вертолета летали. Потом приехало много машин, но они не искали, а просто окружили район. 

— Проклятые англичане, – продолжил второй пацан, — они ничего тут не знают!

Логично. Судя по всему, кроме меня, вырваться никому не удалось. Сейчас они оцепили район, возможно есть патрули. Но патрулируют ли они ночью? Дьявол, никак без риска не обойтись!

— Мы проводим, мистер! – спохватился, вспомнив об Очень Важном Деле, один из пацанов, — Дядя Билл ждет нас. 

Выбора у меня не было. Да, после той заварухи не мог побороть физиологию – организму нужна была перезагрузка, вот и отрубился. Кое-как почистив одежду от засохшей грязи, травы и листьев, я последовал за мальчиками. Пацаны по пути посвятили меня в свои мальчишеские тайны и заботы, в которых нашлось место и работе связными у местной ячейки ИРА и драки с соседскими мальчишками, тупая школа и скорее бы дали пострелять из настоящего пулемета. На мое предложение начать хотя бы с пистолета, парни твердо сказали, что только пулемет. Я невольно улыбнулся, отчего-то удивившись как легко было рядом с ручейком этих незатейливых мальчишечьих забот. Вспомнилось свое невеселое детство, но все же, не связанное с подпольем и убийствами, какое оно теперь далекое, а также сирота Паша, сын моего убитого друга и сослуживца Андрея Бырдина… Мда, старею, на ностальгию пробило… Вот, растет смена погибшим бойцам ИРА. У этих пацанов перед глазами только война и кровь, да и самим прижмуриться от шального осколка или пули «томми», выпущенной по ошибке на нервах, вероятность ненулевая. 

Несмотря на поздний час, ребятишки шарились по окрестным помойкам, в компании собаки, не хуже самих бродячих псов, но война для них почти как игра. Я немного завидовал этой их свободе, что мальчикам щекотало нервы и приносило удовольствие для меня давно уже рутина… Какой-то колючий ком в горле заставил меня закашляться и один из малых поинтересовался, что со мной случилось. Я сказал, что просто курить хочу (а так оно и было), на что шкет с деловым видом протянул мне пачку «Лаки Страйк». Я на рефлексах взял сразу пачку и закурил. 

— А мы? – расстроенно протянули парнишки. 

— Что мы? – я не сразу врубился в вопрос, попутно осматриваясь в лабиринте построек и хибар, которыми меня вели к неведомому дяде Биллу. 

— Мы тоже хотим, мы тоже курим! — запищал один из сопляков гордо шмыгнув носом. 

— Только не в мою смену, грязнули. Так, долго нам еще? – я потрепал рыжие лохмы младшего. 

— Неее, вот, — малой указал чумазым пальцем на длинный сарай, по виду напоминавший промышленный ангар, а к нему зачуханная пристройка похожая на сторожку. В ней горели огни. Было похоже, что сарай оставлен рабочими на ночь после трудового дня. Рядом стояла пара машин и больше ничего. 

— Так, парни, — ирландские волчата послушно навострили ушки, — сбегайте к дяде Биллу, посмотрите как там у него, скажите, что я уже тут. 

Малые чухнули, под задорный лай щенка, который увязался с ними. Я же продолжал наблюдать. Если засада, то взяли бы еще раньше, а если это связной Маккевитта, то еще потрепыхаюсь… Дверь сторожки открылась и оттуда прихрамывая вышел мужчина, закурил, осветив свою физиономию пламенем зажигалки. Выждав еще немного, разминая пальцами сигарету, я направился к мужику. Он оказался стариком, который помахал мне рукой. Я ускорился, отметив, что его хромота была вызвана отсутствием ноги, которую заменял примитивный протез. 

— Привет, Найоклас, — басом сказал старый ирландец, — я уже заждался. Чудо, что сорванцы нашли тебя. Чудеса притягивают чудеса… 

Я последовал за дедом, раз уж он сказал пароль, значит, я там, где нужно. 

В маленькой комнатке, которая по совместительству была и слесарной мастерской, за столиком сидели уже два моих провожатых, поедая сэндвичи и слушая телевизор. 

«… серьёзная перестрелка, в которой по предварительным данным ранено двое британских солдат. В то же время, сообщается о восьми уничтоженных террористах ИРА. У них была взрывчатка и автоматическое оружие. Акция террористов была направлена против Годдарда О’Хилли, который был известен своей лояльной позицией по отношению к властям Великобритании. Власти города скорбят о его безвременной кончине, обещав оказать всевозможную поддержку родным убитого. Ирландская Республиканская Армия уже взяла на себя ответственность за теракт, а её лидеры назвали своих погибших членов мучениками…» — бубнил телевизор, а я понял, что акция в целом удалась, несмотря на гибель группы. Значит, я реально остался один. 

— Гарри, Питер! Возьмите замок, скажите Марии, что я починил его! Все, домой! – старик выпроводил пацанят. 

Далее старик взял из шкафчика бутылку виски и два мутных стакана. Расставив все это передо мной, он наполнил их. 

— За парней!.. 

Что ж, грех отказываться. Я залпом выпил. Виски приятно согрел, вызвав аппетит. Ну что, парни, знал я вас немного, но желаю в аду компанию вам поинтереснее!.. 

Билл пододвинул тарелку с сэндвичами, которые я стал жадно есть. Все же, день без жратвы, это день без жратвы. 

— Неплохо вы взгрели эту шлюху О’Хилли… — проскрипел дед, — славное дельце. А ты, как я вижу, не из местных?

— Да, сэр. Я не местный… — ответил я, дожевывая сэндвич. – Благодарю за гостеприимство. Что здесь вообще происходит-то? 

— Копы со своими помощниками пытались обыскать все вокруг, да только без толку. Всех и правда положили на стройбазе, машин туда согнали много. Но там еще в жилые дома прилетело, местные активисты собрали пикет, так что пришлось англичанам уже демонстрацию охранять. Бабы, детишки… Телевидение и газетчики набежали, сам слышал, — в глазах старика замелькали хитрые искры, он улыбнулся и еще накатил стакан. Ну а я последовал его примеру. После закурил «Лаки Страйк», откинувшись на стуле. А старик не прост. Судя по всем, ногу он не в доках потерял. В общем, сеть тайных помощников и сочувствующих ИРА была огромна. В каждом городишке, англичанам если и не стреляли в спину, то средний палец точно показывали. 

— Скоро за тобой заедут, Найоклас, — с языка снял мой вопрос Билл, — подожди немного. 

За окном ночь окончательно вступила в свои права. На меня накатило спокойствие и уверенность в удачном исходе дела. Осталось обдумать, какую версию событий выдать Маккевитту, что сказать боссам ИРА, с которыми придется общаться. Целая группа не каждый день гибнет, пусть и героически по местным меркам. Но занозой сидела догадка о предателе и не хотелось бы, чтобы этот ярлык повесили на меня. Стук в дверь отвлек меня от мыслей и я заметил, что накурился уже в дым, сотворив в пепельнице гору скрюченных окурков. Старик Билл похромал открывать, а я уже изготовился, на всякий случай припрятав в рукав кухонный нож. 

Но за дверью показался Кланки, который радостно гогоча заключил меня в объятья.

— Найоклас! Сам дьявол не дает тебя в обиду! А мы уже с ног сбились, тебя искали! – приговаривал обрадованный Кланки.

— Полегче, дружище! – я похлопал громилу по плечу, чтобы он разжал свои стальные клешни. 

— Ну, всё, в машину пойдем! Мистер Маккевитт ждет! – сказал здоровяк и мы распрощались со старым Биллом. 

Машина была другой, неприметный универсал, все же больше, чем там колымага, на которой мы приехали сюда. Вдвоем, мы отправились в обратный путь, снова петляя по проселкам, эта дорога добила меня окончательно, и я снова заснул. 

Ранним утром, мы уже были в предместьях Белфаста, перекусив кофе с яичницей на одной из бензоколонок. В кафетерии играло радио, музыка прерывалась новостями, главной из которых был теракт на стройбазе. Кланки хищно улыбался, жадно слушая леденящие душу подробности. Примечательно, что на физиономиях пары дальнобойщиков тоже были злорадные ухмылки. 

Спустя некоторое время мы оказались уже в полюбившемся мне загородном особняке старого ирландца. 

— Ну наконец-то! Рад тебя видеть, Найоклас! – Маккевитт хоть искренне был рад, но выглядел уставшим, — теперь уже от меня ничего требовать не посмеют. Нашли сопляка, черт возьми! Чтобы я еще доказывал им что-то!.. Превратились в барыг, а вот она какая, настоящая борьба! 

— Что, мистер Маккевитт, был тяжелый разговор? – решил я раскачать своего босса на подробности. 

— Это еще мягко сказано! Патрик, упокой Господи его душу, славно придумал с этой бочкой бензина! Но какая цена!.. Ты один смог выжить? – он пытливо уставился мне в глаза. 

— Да. Там была засада, нас ждали. Патрик и Майк попали в огневой мешок, мы попытались их выручить… Но англичане были повсюду. Еще ударили нам в спину… Дик и Джим, что были со мной, погибли: Джим сразу, а Дик, прикрывая меня. Мы решили удрать со стройбазы… Остальные, погибли. Я вырвался чудом, не поленился взять лишнюю гранату. Мистер Маккевитт, там такая пальба стояла, я такой давно не видел, еще с Чечни… Это был натуральный ад… — закончил я свое короткое повествование, добавив нотки сожаления. Хотя мне было похер, сам выжил, а это главное. Я опять закурил, от воспоминаний боя мои руки затряслись. 

Маккевитт некоторое время стоял, опустив голову. Потом, резко подняв её, произнес: 

— Патрик и его группа вписали себя в славную историю сопротивления. Ирландия будет гордиться ими! 

— Меня еще настораживает тот факт, что подумать могут на меня. По всему видно, что это была засада. Только несколько ошибок со стороны англичан позволило мне вырваться из капкана… — сказал я и искоса взглянул на своего босса.

Ирландец махнул рукой: 

— Так бывает. Мы еще разберемся, кто нас продал… Но ты цел и это главное сейчас. В ближайшее время с тобой проведут… собеседование, что ли. Будет чуть легче, чем тогда, с Братством. Как ты? 

— Все нормально. Помыться бы и немного отдохнуть. И можно будет дальше насаждать добро и причинять радость! — я улыбнулся. 

Маккевитт согласно кивнул: 

— Давай, набирайся сил. Пара дней отдыха тебе будет. А я пока по делам. 

Завершив беседу крепким рукопожатием я было направился в дом, но старик окликнул меня: 

— Найоклас! Кстати, не пугайся, там Кэйтлин тебя ждет. Составит тебе компанию, даже тебе не помешает немного тепла и ласки! — ирландец подмигнул мне и сел в машину. 

Я же вздохнул и покачав головой пошел в дом. В гостиной меня действительно встретила миловидная девушка, с неплохими формами, рыжие волосы которой напомнили мне об Амелии…

В доме никого не было, что несколько удивляло: обычно Маккевитт оставлял кого-нибудь за мной присматривать, но в этот раз старый черт решил мне оказать доверие. Кэйтлин что-то щебетала, голосок у неё был и правда приятный, но мне было не до нее. Всё-таки, считай, как в Чечне после боевого выхода, ощутимо колбасило. Мысли неслись как гильзы по непредсказуемым траекториям, руки тряслись, бросало то в жар, то в холод. Надо конкретно отмокнуть. Пить не хотелось, за сегодня накурился тоже, во рту кисло, да если и хотелось курить, то почему-то именно еще советской махры. Я даже удивился, сто лет её не курил, кроме как еще в юношестве. Мысли о прошлом стали раздражать меня, да еще девка эта мельтешила… Сначала я отослал её сделать чаю, потом отдал грязные вонючие шмотки.

— Стирать не надо, сожги это на заднем дворе, пожалуйста, — попросил я её. Она радостно кивнула, схватила узел и ушла. Хорошо, неглупая девушка, поняла, что пока я хочу побыть один.

Я взял виски (всё же, ничего лучше я не придумал), набрал ванну, погрузился… Алкоголь в таком случае хорошо ложится на усталость, размягчая тело и мысли. Горячая вода, виски, в голове привычно потянулись тягучие мысли, причудливо тасуя воспоминания и мечты, чередуя сон и явь… Мечты. Какая может быть у меня мечта? Что же я всё-таки хочу теперь? Я почти долларовый миллионер, скоро могу подняться на следующий уровень. Как малыш, который хочет дотянуться до самой высокой полки бабушкиного буфета, где стоит заветная банка варенья, подставляет табуретку, потом толстую бабкину поваренную книгу, потом тянется ручонками… Так и мне, осталось подложить под ноги еще пару оторванных голов. То, что придется завалить некоторых боссов из ИРА, чтобы занять место, я уже не сомневался… Надо лезть на вершину…

————————————————————————

…Зал была освещен свечами, которых было много, но по углам оставался еще полумрак. Обстановка была почти спартанская, окна завешены тяжелыми шторами, высокий потолок. Я еще подивился мраморному полу, который был в виде большой шахматной доски. Черные и белые квадраты. В этом зале я был один, откуда-то шла тягучая мелодия, погружая меня в какой-то транс. Но я знал эти фокусы. Я пытался удержаться на ногах, но Братья видимо напоили меня каким-то странным напитком, а против боевой фармакологии никакой тренинг не поможет. Но, сконцентрировав все, что давали на службе, я еще как-то держался. Внутренне я ухмылялся, древние ритуалы рассчитаны или на дураков, или на интеллектуалов, кто совсем уже отъехал в своих умствованиях. Я же, как завещали древние мудрые китайцы, стоял на двух ногах: мне нужны были деньги и власть. Поэтому масонские заморочки я рассматривал как возможность. От этой приятной мысли, что не надо кривляться перед потусторонней сущностью, которую мне придется сегодня познать, мои мысли растворились и стали легкими. Но вот мне показалось, что черные и белые шахматные клетки стали словно прыгать, я даже слегка отшатнулся, а сердце бешено заколотилось. Внутри все оборвалось как в самолете, когда он попал в воздушную яму. Переведя взгляд на стены и потолок, мне снова показалось, что зал стал больше. 

«Ну точно, наркоты подсунули, жулики» — подумал я с досадой. Все же, воспринимать истины иллюминатов хотелось на ясную голову… 

Прозвучал звук как из охотничьего рога, меня словно обдало холодным сквозняком, я поежился, так как стоял абсолютно голый. Шахматные клетки пульсировали, лилась музыка. В очередной раз моргнув, чтобы не попадать в эту паутину пляски квадратов, я увидел красивую брюнетку, стоящую через одну клетку от меня, в черной тунике на манер древнеримских. Её синие глаза горели льдом в огне свечей, а в длинных волосах были какие-то украшения, которые давали блеск, колющий в глаза… Я подумал, что это уже от веществ глюки, но что-то меня словно подтолкнуло, я сделал шаг ей на встречу, почувствовав, как мой член, стал словно штык, прям как у подростка… Но не отвлекаясь дальше, я мягко повалили её на черную клетку, стягивая тунику. Она звонко рассмеялась и обняв меня практически затащила на себя. Нетерпеливо раздвинув ей ноги, я вошел в неё, резким толчком. В ней мне была влажно и горячо, она податливо изогнулась, всячески содействуя мне, задвигала бедрами… У нее была изумительно белая кожа, которую выгодно оттеняла черная туника. Жадно тиская ее белую грудь и терзая красивые, большие соски, слушая её стоны, я словно растворялся в ней. Женщина чувствовала каждое мое устремление, словно читая мои мысли, отзываясь бедрами и губами на мои желания… Уже почти приближаясь к кульминации, хитря, она попыталась оседлать меня, но я не поддался, до конца оставаясь сверху, распластав ее, я обильно кончил… Женщину скрутила судорога оргазма, на секунду позже меня… Я испытал свое обычное ощущение после секса, одновременно испытывая равнодушие к этой женщине, только вот что делать дальше, я же не в своей койке. Я сел на пол, а женщина, красиво изогнувших как на старых картинах, продолжала лежать.

«То ли я делаю?» — пронеслась запоздалая мысль.

————————————————————————

Я встрепенулся, оказывается, то ли задремал, то ли слишком далеко меня утянул паровоз воспоминаний. Не к месту вспомнился очередной ритуал у масонов, через который меня проводил Маккевитт, постепенно вводя в узкий круг элитарного общества.

— С тобой все хорошо, Найоклас? – серебром прозвенел девичий голос. 

Кэйтлин вошла в ванную, одетая в легкий шелковый халатик. Шелк красиво струился по молодому телу, судя по рукам и зубам ей было не больше двадцати трёх лет, но фигурка была уже налитая.

— Все хорошо, Кэйтлин… — сказал я хриплым голосом. 

Я глотнул еще виски. Хоть я и сомлел, но физиология и не думала дремать, я привлек к себе ирландскую террористку. Молодые женщины хороши тем, что еще ничего не отвисает, растяжки не уродуют тело полосками, а грудь — это еще не дряблые кожаные мешочки крови и жирка…

По достоинству оценив прелести Кэйтлин, я валялся довольный жизнью у себя в комнате, пока она готовила нехитрую снедь. Еще раз пересчитав деньги и почистив свой запасной пистолет, я углубился в деловые раздумья. Сейчас уже настал конкретный момент, чтобы заявить о себе. Как я и говорил, с порочным кругом личного участия в кровопускании пора заканчивать. Надо развиваться дальше, и заниматься серьезным бизнесом, о чем я и заявил Маккевитту, когда он наконец появился спустя пару дней, сигнализируя об окончании моего краткого отпуска. Не высказав возражений моим устремлениям, Маккевитт произнес:

— Сейчас поедем к этим боровам… Все же, придется пока пройти проверки и с их стороны. Но мы справимся. Помни, Найоклас, я поручился за тебя.

Старик кинул мне стопку газет. Они пестрели яркими заголовками и фото практически разгромленной стройбазы. За сочными жареными фактами от меня не укрылось то, что англичане усилят давление на подполье ИРА. В тоже время, их политиканы вроде бы и готовы ослабить поводки, так как погибли самые опасные отморозки-террористы (не все, ха-ха). И вроде как британским оперативникам еще предстоит оправдываться о правомерности применения оружия – некоторые считают, что это был расстрел… Сочувствующая ИРА и проирландская пресса всячески клеймила британских палачей и возносила мучеников ИРА. Хоть и посмертно, но парни прославились. А также подвывали сторонники примирения, да еще католики с протестантами грызлись, пошло намекая на серию жестоких преступлений в Белфасте. В общем, взболтанный компот, как есть. Немного пропитавшись восприятием закулисы, я увидел между строк, что газетчикам еще не дали команды мочить: тот же Маккевитт никак не фигурировал, но между строк было понятно, что еще немного – и засветят. 

Наконец, сойдясь в основных моментах, которые мы будем совместно продвигать с Маккевиттом на предстоящем собрании, мы выбрались в город.

Совещание боссов ИРА проходило под усиленными мерами безопасности, которые мне лично доверия не внушали. Первым среди равных был мужик с лицом, похожим на блин, который сходу бросил мне реплику:

— Расскажи нам, Найоклас, почему ты жив, а парни погибли? План Патрика был практически идеален, упокой Господь его душу…

Это несколько разозлило меня, так как я рассчитывал на деловой разговор, а не на вечер боевых воспоминаний. Многие ошибочно считают, что таким как я приносит удовольствие разглагольствование о своих удачных операциях, бряцая орденами и размахивая костылями. Но – нет. Я не тащу за собой погони и перестрелки. По началу это вызывало нешуточные переживания, так как ты проходишь через это еще раз. А потом, если правильно все перестроить внутри себя, возникает равнодушие. Я настрелялся уже от души и еще раз пережевывать – не вижу смысла. Все навыки и опыт уже вбиты крепко в спинной мозг и подкорку – когда надо это включится и я снова буду метко стрелять, ловко рубить лопатой конечности, изощренно пытать, выведывая нужную информацию, в общем нужное подчеркнете сами. С усилием, я подавил раздражение, но спокойно ответил Блинномордому:

— То, что вы прочитали в газетах и что вам рассказали наблюдатели и есть ответ на ваш вопрос «Почему?». Потому, что у вас сидит крот. Предвосхищая ваш вопрос, господа, сразу скажу, что это не я!

Боссы несколько опешили от моего наезда. Ну, ничего, пусть привыкают.

— Нам известно, что тебя заграбастали англичане. Достаточно, чтобы тебя убить прямо здесь и сейчас! — процедил еще один босс, седой козлобородый старик.

— Я ручаюсь за него, — глухо вступился за меня Маккевитт, — то, что наш друг Найоклас попал к британцам – моя вина. Я же его оттуда и вытащил. Если бы он был их агентом, то схватили бы меня. При этом, об операции Тайронской группы я тогда еще не знал. Она бы состоялась и без нас.

Блинномрдый откинулся в кресле, выражая недоверие сказанному.

— И провалилась бы без нас. Чтобы не оставалось вопросов, — взял я слово, — мне плевать на ваши разборки. Я – брошен своим своими армейскими командирами и предан своей Родиной. Короче, я видел много дерьма и к вашему мне не привыкать. В тоже время, мне насрать и на англичан, и на их проблемы. Заработать решая их, я не собирался никогда.

Маккевитт, Блинномордый и Козлобородый уставились на меня, как на святотатца в храме. Я примирительно поднял руки (хотя достали уже, ведь сколько я для них сделал, а они использовали меня почти в тёмную, а всё еще ломаются как зрелая баба перед молодым ухажером):

— Но все, что касается вашей борьбы, борьбы Ирландской республиканской армии – я уважаю, как солдат. 

Тут лица ирландцев слегка оттаяли. С нами в комнате было еще несколько функционеров и понятно, кто-то важный как раз сидел на галёрке, фильтруя мою речь.

— Поэтому, я предлагаю построить наше сотрудничество несколько по-другому принципу. Очевидно, что Патрик спланировал операцию очень тщательно и подобрал хороших парней. Но среди нас есть крыса, так как, поверьте мне и моему опыту, такой огонь и такая его плотность… Он возможен только если британцы тренировались или на самой стройбазе или на макете объекта. Пока вы готовили операцию, англичане готовили вам ловушку, фактически действуя параллельно.

Ирландцы зашумели, обсуждая сказанное мной. Конечно, мой взгляд был со стороны, как бы с позиции простого исполнителя. Но англичане и правда были хороши: в управлении огнём я не нашел ошибок, может быть и сам поступил аналогичным образом.

— Предателя мы найдем, не сомневайся, — процедил злобно Козлобородый, — но тебе мой совет: полегче на поворотах, парень!

Я спокойно выдержал его взгляд:

— Я не агент. Англичане не вербуют бывших российских военных, тем более осужденных. Россия сейчас раскрыла все секреты и по факту я просто им не интересен. У английских спецслужб достаточно людей, который работают на них среди вас.

— Да, тут трудно не согласиться, — проговорил Блинномордый, — а в твоей России и правда бардак, это мы знаем. Что ж, полагаю, с этим еще нужно будет разбираться, но не с Найокласом.

Остальное собрание зашумело, обсуждая проблему, но общая атмосфера вроде как подразрядилась. Надеюсь, мне удалось разбить их комбинацию. А то удобного козла отпущения нашли: и чужак, и уже в лапах британцев побывал. Очень гладко всё выходит, это еще и сильный удар по Маккевитту.

— Тайронская группа погибла не напрасно. Сейчас вызван резонанс. Наконец-то, обратили внимание на вооруженную борьбу за свободу Ирландии, а не на шлюх-соглашенцев, — уронил Маккевитт. 

Его фраза некоторых весьма позлила, поскольку начался натуральный ор. Похоже, тут были и представители от политиканов ИРА. Впрочем, меня это позабавило. Я ждал момент, когда уже можно будет детально обсудить мои перспективы. Несмотря на масонские заморочки, которые меня затягивали все сильнее, я был уже внутренне готов распрощаться с Маккевиттом. Некоторый капитал у меня есть, можно начинать в любом месте, в принципе.

— Да, — продолжал Маккевитт, — толку от соглашателей мало. В тоже время мы достигли успехов, пусть и ценой потерь. Но черт подери, это война, а не серия заседаний в парламенте!

— Маккевитт, да мы не ставим под сомнение твою службу нашим идеалам, — заговорил один из сидевших на галерке, по виду: типичный посетитель паба, эдакий мелкий конторщик. Но именно такие типы, как правило и рулят. Это косвенно подтвердилось тем, что как Козлобородый, так и Блиномордый мигом затихли, хотя до этого поливали Маккевитта дерьмом. Ирландец развернулся лицом к Конторщику (как я его прозвал про себя) и чуть поклонился, выражая свое уважение.

— Что же теперь делать? – как-то беспомощно вопросил Блиномордый. 

Видимо, мы с Маккевиттом сломали им какую-то заготовленную комбинацию. Как и в любой организации, тут тоже процветал пафос и интриги. Все, что ты делаешь, трактуется как нужно, исходя из маловразумительной мотивации неких старших бугров. Майкл в этом варился практически всю жизнь, а я вот сделал для себя вывод: на хер эти организации, контракт пока выгодно и сваливать, как только есть деньги. Я очень остро почувствовал, что эти типы пытались сейчас подвинуть Маккевитта, пытаясь сожрать его ослабевшую ячейку. Конторщик покинул галёрку, подсев к столу. Он посмотрел на меня, а потом обратился к Маккевитту:

— Решим так. Мистер Маккевитт, копите силы, сколько нужно, чтобы вновь ваша группа была боеспособной. Ваши успехи и помощь неоценимы. А вот мистер Найоклас явно засиделся в штурмовиках. В конце концов, ИРА не может замыкаться только на Ирландии. Нам нужны люди и за рубежом. Мистер Маккевитт, уделите мне время?

Напряжение в зале спало. Видимо, Конторщик имел неслабый авторитет. Все стали расходиться, пока не остались за столом только я, Маккевитт и Конторщик. Уже без наносного пафоса борьбы за независимость Ирландии стали обсуждаться нужные мне вещи: деньги и власть.