Часть 1
Я проснулся и сразу увидел черный от сигаретного дыма потолок, освещаемый лучом света из-за щели между занавесок. Во рту стоял стойкий привкус спирта и сигарет. Я обратил внимание что со мной лежит что-то теплое. Этой неведомой херней оказалась шлюха, от нее несло спермой, мочой и перегаром. «Блядь неужели я снова обоссал тварь и положил спать рядом», — охуевая с похмелья, думал я.
Немного потупив в потолок и подумав, какой я уебан, я привстал на постели, а на полу валялись пустые канистры из под стекломоя… Боже, неужели я опять жрал эту дрянь…
Встав в полный рост на диване, я неуклюже перешагнул через спящее животное для ебли, наступив ей на икру. Она замычала и начала отмахиваться рукой. Я спрыгнул с дивана и пнул ее в жопу ногой.
Так бля, нужно раздупляться, как я сюда попал, сколько сейчас времени, и где мои шмотки. С трудом отыскав свой мобильник на загаженном бычками и мусором столе. И так на дворе 25 мая, пятница, 2018 год… Выглянув в окно я увидел родной Стекломойск, город, в котором я родился и вырос, двор колодцем и нихуя непонятно на какой улице я нахожусь…
Часть 2
— Оплачено, бля!
Выйдя на улицу меня обдал прохладный воздух летнего утра, начинали петь птицы. Какого хуя они тут делали если этот район был расхуячен градами прилетевшими со стороны Тосолграда? В далеке раздался взрыв — наверное опять Новобоярск заслал колдырей-смертников…
Немного расскажу о себе. Меня зовут Стекломоев Демид, мне 24 года и я сирота. Уже как 2 года идет война между тремя городами: Стекломойск, Новобоярск и Тосолград. Стекломойск город-сад, задумывался как город, который будет производить стекломой высшего качества. Все деньги, вырученные от его продажи шли в казну города, а не в бюджет страны. Верхушка, которая стоит во главе города не дает воровать чинушам, из-за чего он процветает. Даже религия своя имелась в этом государстве в государстве. Называлась она « Церковь свидетелей Стекломоя», и я очень уважал её, ибо она позволяет делать то, что не позволяет делать любая другая религия. Женщинам положено было знать свое место, никто не имел права повысить голос на мужчину, либо как-то щемить его в его правах. «Из-за чего началась война?» — спросите вы, так я вам отвечу: партия Едро решила поставить во главу своих людей, но мы знали, что они превратят наш город в обоссанные руины, и поэтому назначенцев из Москвы мы попросту послали нахуй на въезде в город. У партии Едро имелись рычаги давления на города Тосолград и Новобоярск и им был отдан приказ разъебать нас.
Но хуй там плавал! Просто так мы сдавать город не собирались, шли артобстрелы, вражескую арту накрывали наши диверсионные группы. После каждого рейда наши парни притаскивали одного из пленных солдат в город. Его обоссывали на Площади правосудия и сажали на бутылку, а после вешали, как паршивую псину, снимая все это и выкладывая в ютуб в назидание вражинам.
Дойдя до лагеря, где размещался мой отряд ополченцев я увидел старшину.
— Стекломоев, на… Ты опять по трипперным животным скитался на… Ты заебал твою мать… — начал старшина.
— Бля, Лех не еби мне башку, она трещит как хуй знает что… — сморщился я.
— Так бля, спишь, дрочишь, сосешь хуи.. на… нужное выберешь сам, до вечера, дальше будешь шароебиться в составе патруля… — отдал распоряжение он.
Ну ёбаный в рот бля! Нахуй я шел через КПП? Вьебался опять в какую-то хуету. Ладно, нужно протереть ебало и поменять трусы, а то от ебли в очко той твари они воняют дерьмищем за километр привлекая всех противников.
Часть 3
Прошароебившись по улицам до утра, мы решили сделать привал в одном из хозяйственных зданий завода пластиковых крышек имени Мемасов 2012 года. Все расположились по углам, кто курил, кто-то разгоревал сухпай, а кто-то ебашил стекломой из фляги. Моё ебливое любопытство не давало мне никогда покоя. И в этот раз моя чуйка дикой хуйни направила меня в соседнее здание. Приоткрыв дверь, я просто охуел, я блядь никогда такого не видел нахуй!
В углу лежало тело с разорванными бедрами кровищи было столько, шо я того рот ебал! Было видно что мясо с них срезали, включив фонарик я увидел, что на груди у него табличка вся запачканная кровью, но надпись все же можно было разглядеть.
«Я тупая залупа, травила людей наркотиками! Я барыга!»
Рвота начала подступать к горлу жгучим комком, я выбежал на воздух, завернув за угол я увидел потухший костер и тазик в котором походу лежало мясо того барыги. Блядь, неужели его сожрали?
Осмотрев останки барыги, я попытался связаться с Центром управления приходами (ЦУПом), расположенном в родном Стекломойске. Хотелось хоть какой-то связи, лучше с бабой. Но связи не было никакой. Я стал осторожно осматривать постройку дальше, сделав шаг я наступил на люк скрытый плотным слоем песка.
Часть 4
При спуске в подвал, моему взору представилась ужасающая картина хаоса — посреди подвала царил праздник поклонения крокодилу! Бывшие солдаты армии Новобоярска открыто пожирали плоть убитых офицеров, на стенах кишками было художественно выведено: «Смерть стекломойчанам!», все помещение было забрызгано требуху в перемешку с Боярой.
Нестерпимая вонь, ударившая в нос, вынудила меня рефлекторно открыть огонь из моего верного Stg.47, разработку которого приписывали обоссаному в детстве комсомольцу, который предпочел съебаться с фронта Первой Барбитуратной войны, дабы в тылу мастерить поделки из говна и палок, выдавая их за #анало_говнет, тру разработки…
Разрядив несколько магазинов в обезумевших любителей Боярышника, я удивлением понял, что им на меня абсолютно похую, они продолжали заниматься непонятным мне делом. Тут мне в голову пришла мысль. Я решил исцелить безумцев, приобщив их к божественному напитку. Я, быстро покинув здание, увидел невдалеке наш штатный стекломоевоз, который сопровождал нас при всех операциях, и, закинув Stg.47 за спину, я показал водиле, пребывающему в состоянии полукомы, подогнать машину к подвалу. Раскатав рукава шлангов, я открыл вентиль. Синеватая жидкость стала изливаться в зловещий подвал…
Другалики, что творили дикую ёбань начали корчиться и падать в припадках обливаясь подливой. Подоспели остальные из моей группы и начали добивать оставшихся. Я скомандовал взять одного живым для возможного получения информации, ну и для публичной казни. Прибыв обратно на базу и притащив это тело, мы отнесли его в санитарную палатку, где сидел вечно уёбаный в хлам врач Садрочевский Епифан Тромбонович (да,да я тоже прихуел когда узнал как его зовут).
— О бля, Упоротый, сукин кот, опять ты? Че, трипак намотал где, ебака грозный? – заржал эскулап.
— Да не, мы пассажира притащили он не в адеквате сука.
— Тащи сюда это уёбище! Смареть буду бля!
— Парни, затаскивайте тело! – крикнул я парням пытавшимся обоссать раньше времени еблана.
-Так нахуй! Че бля попался, хуеплет? Ебать… он походу в спайсовой коме…. Я такую хуйню лет 10 назад видел, – прихуел светило стекломойной медицины.
— И че делать?
— Да нихуя! Тащи стекломой и клизму, промывать будем!!! — обрадовался Тромбоныч.
Вообще Тромбоныч хотел всегда быть ебнутым доктором типа нациста Менгеле — пытать людей, ставить эксперименты, сдирать кожу живьем, и ебать телок в задний проход раскаленной кочергой. Но после того как пару раз он побывал в подвалах тайной пилиции при наблюдении за пытками допрашиваемых с помощью двух стульев, он пару раз ебанулся в обморок при виде юшки из носа и жалобных стонов и понял, что он на это не годиться.
— Давайте ставьте его на четыре кости! Ща я ему заебеню!- заорал Тромбоныч расстегивая ширинку на своих штанах.
— Бля, Тромбоыч, твою мать сука! Его ебать мы не будем! — охуел я.
— Ааа сука… А я пиздец как хотел… — виновато пробормотал Епифан.
Засунув шланг в очко бояроградцу, он залил приличное количество стекломоя ему в пердак, приговаривая, что ебало ему сломает если он сейчас это выплюнет своим очком на пол.
Когда он сказал расслабиться пациенту, он подставил ведро и слил всю жидкость в посудину, потом взял стакан и налил туда стекломоя после пердака заставив выпить бояроида залпом.
— Все нахуй! Вяжите это чмо и пусть поваляется пару часиков, оклемается трохи…
Парни по-молодецки подхватили изнасилованное стекломоем тело, завернули дрочки назад и стянули их пластиковым хомутом, который производили на том же заводе, где мы его прикрутили. Положив его в угол, в который часто ссал Тромбоныч с перепоя, мы удалились.
Часть 5
Я проснулся примерно через три часа от толчка в плечо. Открыв глаза я увидел лицо Барбоса.
— Товарищ! Проснитесь! Вы срете! – оскалился Барбос в своей фирменной улыбке без передних зубов.
— Сань, иди нахуй!
— Вставай, уебище, там Тромбоныч лютую дичь творит над подранком.
Приблизившись к палатке докторюги, я увидел несколько бойцов украдкой подглядывавших в щель палатки. Протиснувшись поближе, я увидел, как бухой Садрочевский в облеванном халате насаживает на штык-хуй голову бояроида который мычал захлебываясь слезами и соплями.
— Блядь, Тромбоныч, ты че творишь долоеб?
— ААА бляяяя, я ебать не хотел вашу войну ебаную….. Бабу хочу, а никто не дает!!! Даже за деньги сука!!!- сокрушался Епифан тряся хуем на публику.
-Ебаный дебил ты!- заорал я и отвесил пощечину доктору. Он отшатнулся и рухнул на кушетку.
— Так бля, приводи себя в порядок и будем выуживать инфу из этого черта.
— Я..я…я фсе.. я ща…- замычал Епифан утирая ебало рукавом от крови из носа.
Я вышел на улицу и закурил, ибо Тромбоныч поднял мне нервы, которые и так были не к черту от частых недосыпов, стекломоя и прочей военной ебатории. «Надо вьебать стакан кофе», — подумал я.
Дойдя до столовой, выпив там кофе и попиздев с местной братвой, которая активно предлагала мне стекломой, я вернулся обратно, прихватив с собой пару литров волшебного напитка, так как знал, что устраивать пытки на сухую это не варик вааще. Войдя в палатку, я увидел Садрочевского, который вроде как пришел в себя и курил, залипнув в телефон.
— Ну че? Потащили?
— Ага, давай, — согласился доктор.
Я одел мешок на голову пациента, поставил его на ноги и повел в единственное здание в нашем лагере-бомбоубежище. Садрочевский же лениво тащился сзади, попердывая с квашеной капусты которую дико любил. Усадив пациента на стул, я пристегнул его хомутами к нему. Выписав три ознакомительных с моими намерениями ударов руками в грудь и голову я начал опрос.
— Ну что сам все расскажешь или будем мозги ебать?
Часть 6
Мой собеседник начал мотать головой и харкаться кровью себе на колени, склонив голову которой мотал в знак того, что ебать мозги он не намерен.
— Номер части, говори, сука. –начал нервничать я.
— 612458, — пизданул он.
— Мразь ебаная, говори правду! Забью нахуй! — попутно нанося удары, заорал я.
Мой собеседник вырубился, видать я переборщил с пездюлями. Снаружи начало что-то взлетать на воздух. Видимо, опять работает арта. В бункер забежали несколько бойцов. Едва я отхлебнул стекломоя из фляги, по телу сразу побежал огонь. Взрывы стали слышны все ближе. Последнее что я помню — это громкий хлопок в бункере и пыль, застилающую глаза…
Первое, что я увидел после взрыва, было хитрое лицо Садрочевского. Эскулап спросил, криво улыбаясь золотыми фиксами, которые он напихал в свою безобъемную пасть, прост из жадности. Причем этот уебок, называющий себя врачом (хотя ему лучше бы подошло называться дрочом или грачом, но похуй!) выдергивал из ртов пленных новобоярчан, не разбираясь в качестве материала, все подряд…
— Ну те, любезный, что желаете? — из пасти псевдомедика капала жёлтая слюна, — есть два замечательных средства — укол в голову, либо клизма. Что выбираете, пожилой человек?
Честно говоря, подобное обращение покоробило меня. Несмотря на неравномерно прожитые годы, перспектива оказаться в зависимости от процедур уважаемого медика не внушала мне уверенности. Засим я просто заорал:
— Гранату и свобод гетеросексуалам!
Садрочевский ощутимо обосрался, расстроено закурив трубку, набитую отборной китайской ромашкой…
Взяв на столе рецепт на многократный прием ЛСД в боевых условиях, открыв шкаф, я стал засовывать в рот разноцветные порошки и таблетки, успокаивая себя тем, что я укрепляю обороноспособность себя…
Адовый приход не заставил себя ждать — в животе глухо ухнуло, заскрежетало и… Садрочевский обосрался, хотя стыдно стало мне. Воин с позывным Патриарх осоловело глядел на перфоманс, происходящий в обители медицины, попутно доставая «гранату» от Лады Гранта. Тряся ШРУСом, он заорал:»Аааааааа, сука бля, я ранен, а доктор срет!» Поправляя поехавшее сознание седьмой рукой, я резонно возразил:»Ахзтрпромппилшльбюджжзхнекучситььннреуйфчспротю’sd_#$кеэъ!»
Накрыло меня просто в слюни, остатками интеллекта я сообразил, что мне нужно на воздух. Я пополз на четвереньках в сторону выхода, попутно вьебавшись руками в кровь и дерьмо убитых бойцов. Выбравшись из бункера я упал в жидкую грязь лицом. Пролежав минут пять, меня перевернула медсестра Чинара, цыганка по происхождению. Убедившись, что я просто объебошен в край, а не ранен, она потащила меня за петлю на разгрузке. Куда тащила — мне было глубоко похую, так как в моем воображении я видел картину как какой-то солнцеликий на небе тряс хуем приговаривая:
— Ты все равно сдохнешь, ебучий ты наркоман!
На это блядство с его стороны я поднял руку и показал средний палец в небо.
Проснулся я от того, что кто-то очень хуево мне сосет цепляя зубами мою шляпу. Приподняв голову я увидел медсестру Чинару яро заглатывающую мой член. «Бляяя только бы не намотать что нибудь от неё,» — подумал про себя я. Почувствовав что конча подходит, я спустил ей в рот все что успел накопить после последнего визита к платным тварям. Медсеструха закашлялась и начала сплевывать белковую субстанцию.
— Глотай, хуле сплевываешь! — промычал я.
— Она у тебя на вкус как твой стекломой, без закуски не проглотить… — ехидно заулыбалась медицинская пизда.
— Ну и нахуй ты меня сюда притащила? — оглядев палатку, в которой жила цыганка, спросил я.
— Ты лежал в луже дерьма и мог захлебнуться к хуям, я не могла пройти мимо… Тем более давно хотела поебаться с тобой, заметь бесплатно! — попутно раздеваясь обьяснила Чинара.
— Иди ты нахуй, страшная скотина, — послал её я, — а за отсос премного благодарен, — застегивая ширинку, продолжил я.
Часть 7
Отъебавшись от Чинары, некрепкой походкой я поперся в палатку медицины. Аккуратно заглянув в нее, я проверил, нет ли там Садрочевского, который придумает очередной повод люто упороться какой нибудь ромашкой до состояния коматоза. Зайдя в палатку, я увидел медсестру Светку, (точнее ее упругую жопу в которую я давно мечтал въехать) ковыряющуюся в ящиках на полу.
— Свет, привет. У меня тут кажись пиздос какой-то в ноге…
— Здарова, а че ты ко мне пришел? Я те че врач-хуячь? Хуярь к Садрочевскому! — начала выебаться медпизда.
— Да ну его нахуй! Он меня опять накачает своей хуетой!
— Ладно в рот тебя конем, показывай свою заготовку…- нехотя согласилась Светка
Я снял ботинок в котором было дохуя кровищи и закатал брючину до колена. На свет показалась рана, видимо залетел осколок.
— Так блядь! — в палатку вошел ебучий Садрочевский.
— Бля, Епифан, я тебя умоляю скажи, что не ты будешь меня лечить! — надеясь на лучшее, промолвил я.
– Я сен хуй йа! Кто ж еще вас, ебланов, будет штопать как гандоны? — криво улыбался разбитым и грязным ебалом Садрочевский.
— Ну хуй с тобой, придурок, давай лечи меня. Только не угробь, как ты это любишь делать.
— Светка, сука блядская, тащи пинцет, стекломой и клизму! – начал командовать Тромбоныч.
— ЭэЭэЭ бля… А нахуя тебе клизма? – возмутился я.
-А бля, ну да, точно. Она ж нахуй в твоем случае не нужна.
Я сел на кушетку и поставил одну,
согнутую в колене ногу на нее, вторая висела не доставая до пола. Садрочевский подозвал Светку и что-то шепнул ей на ухо. Светка кивнула и пошла в угол палатки мне за спину. Тем временем Епифан предложил мне вьебать стекломоя за встречу. Отказываться я не стал, так как понимал, что у этого изверга вряд ли есть обезболивающие. Сделав пару больших глотков, я услышал глухой звук удара об мой череп чего-то тупого. В глазах потемнело и походу я отъехал в царство Морфея. Пока я был в отрубе я услышал только одну фразу:
— Все нахуй! Шей этого пидараса…
Придя в себя я обнаружил себя привязанным к кушетке. В другом конце палатки сидел Садрочевский и курил залипнув в телефон.
— Сука, я как отвяжусь тебе все ебало сломаю, хуила ты тупая! — выругался я.
— О бля, очнулся долбоящер… — заржал упоротым смехом светило убийственной медицины.
— Я тебя специально привязал чтобы ты меня не обоссал или отпиздил и обоссал.
— Давай отвязывай, ебло ты кошачье! — начал беситься я.
— Ты точно меня не убьешь? — начал задавать ебанутые вопросы живодер.
— Да,точно.
Отвязав меня от этой дроченой кушетки я сел на нее. В голове был гул, наверное Светуля перестарась. Нога была пермотана грязыми бинтами. Надеюсь, Садрочевский не вытирал ими хуй после того как подрочил.
Послав нахуй Тромбоныча с его лечением и предложением курнуть новой партии китайской ромашки я вышел на улицу. Закурив сигарету, я вспомнил, что проебал свой новенький АК12(который пробивает рельсу вдоль, а с подствольника можно ебашить даже танки Армята, сбивать низколетящие истребители и просто выёбываться перед братвой.) в том сраном подвале. Направившись туда, я заметил,что базу разнесло просто в фарш, кругом лежали трупы, запчасти от трупов, запчасти от новых КАМАЗов, которые когда-то были говновозками, а во время войны возили стекломой. Стекломоя было разлито пиздец сколько, сердце мое сжималось при виде здоровенной лужи поседи базы. «Бля, столько добра по пизде пошло…» — подумал я про себя, даже пустил слезу…
Кое-как добравшись до бункера, я залез в него. Включив фонарик, я узрел картину полного ахуя: разорванные бойцы, расхуюженный запас продовольствия на неделю и прочая ебатория. Побродив по обосранным коридорам, поблевав попутно желчью — все же не жрал я дохуя времени. Пару раз пизданувшись на кишках, я набрел на комнату, в которой я раздавал пиздюлей моему горячо любимому бояроиду. Зайдя во внутрь, первым делом я увидел тот тайник, в котором лежала наркота Садрочевского. Ясен хуй все было раскидано по полу, видимо я ее жрал не очень аккуратно ХЫ. Осмотревшись вокруг, я заметил труп бояроида, валявшегося в луже говна и кровищи. Мда… скажу я вам, расхуячило ему жбан просто ахуенно! От башни остался только черенок в виде шеи, из которой торачал кусок арматуры, вылетевший из стены во время взрыва. Жалко только инфу не выдал, пидрила. Нассав на его тело, я начал искать канистру с бензом. Пошарившись по комнате, я кое-как отыскал канистру, которую я мельком увидел до взрыва. «ЕЕЕЕ БЛЯ! Ща буит костер нахуй!» — обрадовался я про себя. Вылив всю канистру на тушку уебана,я отошел подальше, запалил кусок сраной тряпки и бросил ее на тело пидарка, павшего за интересы Едрососовских воров.
Часть 8
Тело безголового уебища столь ахуенно вспыхнуло, что в комнате стало очень светло, и через пробитое отверстие в потолке хорошо выходил дым, люто вонявший паленой кожей. Вспомнив, нахуя я сюда припёрся на хромой ноге, я начал отыскивать свой АК12. Походив и позаглядывав во все углы, я заметил что что-то блестнуло из под куска плиты. Бляяяяять это был мой автомат…. С трудом оттащив кусок плиты, я очень сильно расстроился потому что мой новый друг был искарежен нахуй! Ствол в некоторых местах сплюснуло и выгнуло так шо я рот того колотил…
Бля нужно срочно искать новый ствол, пока какой нибудь еблан не отстрелил мне яйца. Благо, у меня был спизженный у какого-то барыги революционный Маузер. Ну ладно, надо съебывать отсюда. Добравшись до своего дома в обход запретов жить ополчению в своих домах, я наконец-то упал спать, предварительно сожрав красный дошик, перевязав ногу и посрав от такого количества остроты. Проснулся я от того, что я почувствовал как что-то теплое льется мне на лицо. Первой мыслью стало обоссывание моего лица каким-то ебланом которого я прям тут же прирежу дабы никто не узнал о таком лютом зашкваре. Открыв глаза я увидел старшину… блять лучше бы я умер во сне… Оказалось, что Леха тупо поливал меня из чайника…
— Стекломоев на… хули ты дома спишь, уебище!
— Лех, базу разнесли, а идти некуда…
— Мне похуй!!! Я тебя, долбоеба, ищу среди трупов на.. Где Демидка? Где Демидка, на.. А вот он бля! Спит сука в теплой кроватке наа.
— Бля не учи меня че делать… -лениво ответил я.
— Пошли, тебя главный вызывает, думаю выебет тебя в сраку за твои проделки, – заулыбался злорадной улыбкой старшина.
— Че, даже чаю не попьем? — расстроился я.
— Хуяю блять… пошли, пока я тебя не уебал прям тут, как дезертира! — начал горячиться старшина.
Встав с дивана, который уже начал вонять сыростью оттого, что ясен хуй никто не отапливал дома целую зиму, я начал шнуровать берцы. Выйдя из подъезда, мы поплелись по разбитым улицам, и, пройдя несколько кварталов, мы дошли до еще одной нашей базы. Там был небольшой штаб и даже столовая в виде здания.
Зайдя в штаб,я пошел по его длинным коридорам, случайно из чистого любопытства заглянул в какой-то кабинет, в котором бился в спайсовой агонии на полу в луже мочи какой-то мудила, выкрикивая при этом что-то нечленораздельное типа: «ААуууЫЫысмпвправвввиииааауыыыы».
— Нихуя его законтачило, – мотнув головой оценил я и попиздил дальше.
Дойдя до кабинета главного, я триста раз подумал «может ну его нахуй?»
Я знал такую хуйню, что тех кого вызывают на разговор к главному сто пудов расстреляют через пять минут после захода в него. Видать, я сильно накосячил раз меня вызвал сам команданте. Постучав в массивную дверь я вошел. -Разрешите? –спросил я бодрым голосом.
— Входи, Стекломоев, — комадир стоял у окна и палил вдаль. –Косячишь, мудак?
— Не.. не косячу… — начал я юлить.
— Да лан пиздеть мне тут, — командир повернулся и я увидел его щи все исполосованные шрамами.
— Ну все не без греха…
— Ладно, хуй с тобой. Я слышал, ты разъебал в одну каску гнездо боярчан. Короче, долго пиздеть не стану, я хочу, чтобы ты завтра вечером выдвинулся на границу нашей земли к утру обменяться пленными с Новобоярском и Тосолградом. Тебя могут уебать, выебать, высушить и отправить обратно в пакете мамке… — тут он затормозился, — ах блядь, — махнул рукой он, — я ж забыл ты же сирота. Значит, будешь гнить в канаве.
— Может сразу расстреляете? Че мозги-то ебать? –я был решителен, так как терять было уже нечего.
— Не, ты мне живой нужен. Таких как ты один на миллион! – начал нахваливать меня командир.
— Это типа я должен в одну харю ебашить в это хуево-кукуево и меняться пленными с этими добоебами?
— Не, ну дадим тебе пару бойцов из спецназеров. Так, для острастки врагов. Пожелания есть?
— Есть! Хочу новый автомат и патронов с гранатами побольше! – начал я понемногу охуевать.
— Ладно, будет тебе и автомат, и шлюхи с большими сосалищами, и тульские пряники с волосатыми треугольниками, и прочая хуета.
— Разрешите идти готовиться к выходу?- спросил я, попутно пятясь к выходу пока он не придумал еще какой-нибудь хуйни.
— А, блядь, стой нахуй! Я ж чуть не забыл! Те хуи, которые придут на стрелу, не должны вернуться домой, –быстро добавил командир и развернулся обратно к окну, что означало конец разговора и возражения не принимаются.
Ебать, меня походу отсылают на убой. Да, такого конца моей житухи я не ожидал.
Часть 9
Съебавшись из штаба, я поплелся в разрушенный район Новостекломоево в свой тайник, где лежала самая отборная быстрятина на черный день. Еще там лежал стекломой в капсулах — секретная разработка наших ученых, которую я тиснул воспользовавшись моментом, когда начался кипиш в лаборатории, которую я охранял. Уносило с одной капсулы часа на три, также очень сильно глушился болевой порог. Смешивать эти вещи вместе было категорически запрещено, так как был риск, что стуканет мотор, но мне было глубоко похую. Мое конское здоровье позволяло ебашить всякую гадость горстями, и, похрюкивая приговаривать: «Хуле тут как мало бля?»
Нáчало смеркаться, и мне стало стремновато идти обратно. Были ахуительные шансы попасться в зубы злючкам, собакам-мутантам которых запустил сюда Тосолград. Встреча с ними предполагала на все 146% летальный исход. Бля, но идти один хуй надо, если я проебусь на эту ночь, то меня по-любому пристрелят как дезертира, или отправят работать, что для меня смерти подобно. Ебал я эту работу, от нее кони дохнут! Выбравшись из полуразрушенной пятиэтажки, я достал свой маузер, на стволе которого красовалась надпись «ПИЗДА БУРЖУЯМ», и попиздил, озираясь по сторонам, к лагерю. Пройдя три двора, мне показалось, что на меня кто-то пристально смотрит. «Бля только не злючки… только не злючки…» — молился я, доставая нож из разгрузки. Услышав характерный «тыгыдык-тыгыдык» и злобное рычание, я обернулся. Ну ясен хуй, на меня со всех лап ебашила тварь с белоснежной шерстью, злобно рыча и разбырзгивая зеленые слюни по стронам.
— Ну давай, хуита, давай!!!! — злобно зарычал я, пряча маузер за пазуху.
В руке остался один нож, которым я планировал распотрошить эту мразь. Меня взяла лютая злоба, мне хотелось как древний человек уебать злобную залупу холодным оружием. Огнестрел конечно весело и быстро, но он не так удовлетворяет мои садистские наклонности, развитые частым употреблением алкоголя, наркотиков и постоянными стычками с нашими «любимыми» соседями. Мразь тем временем все приближалась. Когда злющая хуевина с красными от злобы глазами добежала до меня и начала свой сраный прыжок (дабы вцепиться мне в горло и побыстрее разорвать меня), я выставил ногу на уровне пояса. Тупая псина наткнулась на пятку моего ботинка, отлетела назад, перевернувшись задом на перед, и упала на живот дико охуевая. Медлить было нельзя. Я знал, что если животинка встанет, мне точно настанет пиздец. Поэтому я наступил ей на хребет, тем самым придавив ее, схватил за хвост свободной рукой и натянул его посильней, рубящим движением ножа от себя отхуярил его примерно на две трети от жопы. Злючка дико взывыла, а я, не теряя времени, сел на ее спину сверху, захватив ее шею на удушающий. На этом моменте я почувствовал лютый кайф, по телу пронесся жар экстаза. Это не сравнится ни с какими наркотиками, бабами с супер узкой пиздой и мясистым сосалищем. Я стал сильнее сжимать руку в локте прижав затылок моего «друга» к груди. Я смотрел сверху вниз в глаза моей жертвы. В них была боль и злоба. Эти мрази не знают пощады ни к себе ни к другим. Зверушка захрипела и начала закатывать глаза. Убийства холодным оружием я воспринимаю как процесс украшения торта всякой хуйней. «Пора положить вишенку на вершину» — решил я, и начал не просто резать, а пилить горло своей жертве чтобы было побольше кровищи. Кровь, вырвавшаяся из артерии, залила руку, липкая субстанция полилась ручьем на разбитый асфальт образуя лужу. Когда я убедился, что эта хуетень перестала дергаться в конвульсиях, я отпустил башку животного, которая смачно упала в лужу кровищи. Тяжело дыша, я упал рядом, сделал три больших вдоха и, почувствовав, что рвота подкатывает я перевернулся и встал на четвереньки начал блевать. Ебать, это была картина маслом… Проблевавшись, я встал и закурил, дым с наслаждением заходил в мои легкие. Посмотрев на себя сверху донизу, я охуел от своего маньячного вида. Весь мой костюм был усран дерьмищем, рукава куртки были насквозь пропитаны кровью, правая рука была в жиже из пыли, смешавшейся с кровью. Вытерев нож об спину побежденного, я понял, что пора съебывать, ведь можно было нарваться еще на тварей, и тогда они точно раскидают мой ливер по округе. «Охуительно я ей шкурку подпортил… ХЫ» — пробежал в голове глупый смешок. Оглядываясь вокруг, я побежал в сторону базы. Говорят, за шкуру злючки на можно было выручить деньжат, но тащить труп я ебал, поэтому бросил это уебище на корм ее собратьям.
Часть 10
Следующий день прошел в подготовке к операции. Сходив на склад, я получил оружие и БК. Мне конечно же пытались всучить сраный АКСУ в простонародье называемый «ублюдком», но начальник склада а.k.a. Пидорович был послан нахуй, и, наполучав затрещин от меня, выдал новый, еще в масле АК-105 с коллиматорным прицелом. Выйдя из склада с довольным ебалом я рассовал гранаты по разгрузу, от чего он заметно потяжелел. «Бляяя… а раньше я в разгрузе таскал бутылки, а не гранаты» — кайфанул я.
После получения оружия, меня познакомили с группой спецназеров, с которыми я пойду в это пекло. Это были парни из соседней роты. Все были набраны из бывшего местного ОМОНА и СОБРа. Короче, с ними не ссыкотно было идти ебашить долбоебов. Эти пять бойцов заменяли роту стеклопехотных бойцов.
Меня не отпускало чувство, что нас, а конкретно меня, хотят пустить в расход. Ведь это задание главный мог поручить более опытному бойцу, но почему-то выбрал меня. Где я нахуевертил бля? Может, я просто хуйню гоняю в башке и все нихуя не так, как я представляю? Короче, гонял я, как сукин кот. Собрав нужные вещи в рюкзак, я попиздил на место сбора. Подходя к месту сбора, я увидел пленных, которых мы должны были обменять на наших ребят. Пленные стояли со связанными дрочками на коленях, в грязи, с мешками на головах и были одеты в ярко-оранжевые комбинезоны, точно как у ГИГИЛ.
— Хуя вы тут ГИГИЛ устроили бля… Мы же спалимся нахуй из-за таких веселых цветов, нас пристрелят как пидорасов! — бросил я заму главного Кривому (лютый пидор, мы с ним закусились еще давно, и думаю, что это уебище имеет на меня зуб), подходя ближе. Кривой повернулся и начал морщить свое обожженное, косое ебало. Нет, если вы подумали, что Кривой #дохуя_ваивал_суканахуйблявоен, то вы глубоко ошибаетесь, это просто ебаная тыловая крыса. Еблишко подпортило ему еще до войны когда это чмо работало на заводе, в цеху синего стекломойного красителя. Он как обычно полез бухой в какой-то щиток с диким лепездрическим напряжением. Ну и ясен пень этого долбоеба вьебало так, что роба на нем загорелась ахуенным синим пламенем, опалив его ебасос до безобразия.
— Стекломоев, тебя ебать не должно, в каком виде пленные, — сказал с явным презрением Кривой.
— Слышь, хуй, хочешь я тебе башню отобью прямо тут? — я начал горячиться, так как один его вид уже выбешивал меня.
— Ты как с начальстовм базаришь, утырок? — стал подходить ближе мистер Паленое Ебло.
Пока этот дятел подходил ближе, я надевал штурмовые перчатки с пластиковыми накладками на костяшках. Не знаю, шел ли он драться, или просто это было взятие на понт чтобы я ссыканул. Как только он подошел на расстояние вытянутой руки, я выписал др(о)ачуну кросс в бороду. Ебаная туша упала в жидкую грязь, схватившись грязными руками за ебло. Пошла кровь, ну и походу я сломал ему челюсть. Меня сразу схватили парни, дабы я не наебашил ему еще.
— Пидор, еще слово в мой адрес и тебя твоя мамаша-свиноматка не узнает!!!! – орал я. Я думал, он кинется на меня после такого, но у него сжалось очко. Кривой встал не без помощи парней. Что-то мычал, держась за побитый пиздак, из чего я понял только «Надеюсь, сдохнешь.. тварь». Но мне было похуй, я получил моральное удовлетворение. Когда кипиш утих и моего оппонента увели к Садрочевскому, один из бойцов передал конверт.
— Сибирская язва?- пошутил я.
— Ага, дыши глубже… — ответил боец, улыбаясь.
Я вскрыл конверт, там была схема маршрута и указания выпилить всех нахуй включая пленных с обоих сторон. Бля, да какого хуя-то наших выпиливать? Тут мне закралась мысль о том, что главный может быть как-то связан с едрососами, раз отсылает нас на убой зная, что наши собеседники придут минимум двумя взводами.
Часть 11
В сумерках наша группа выдвинулась в путь-дорогу. Причем все участники нашей миссии тоже двинули по «дороге», кто в жадные волосатые ноздри, кто просто запустив стекломой по вене. Хотя я с удовольствием отметил, что среди «тяжёлых» не нашлось ни одного любителя клизм по методике незабвенного Садрочевского. Под воздействием экстракта стекломоя, моё сознание привычно расширилось и я шел, разговаривая с Солнцеликим в моей голове, хотя диалогом это было сложно назвать. Император внутри меня обвинял меня же в приверженности препаратам и веществам, попутно грозя мне преждевременной кончиной, типа, ты скоро сдохнешь, ебучий торч. Но даже как-то сроднился с ипостасью своей личности и рассказывал ему одну историю охуенней другой — про султана Брунея, про анальную затычку из гелевого стекломоя, про мои попытки приручения злючек, и ещё много-много познавательных историй… Так, коротая время в приятной беседе, мы незаметно вышли к линии фронта. Хотя она больше напоминала какой-то сюрреалистический рэйв-фестиваль. Тут и там валялись разнообразные комплектующие человеческих тел — конечности, хуи, иногда попадались глаза, весело лопающиеся под ногами. В воздух взлетали осветительные ракеты, играла музыка, в основном — Гражданская оборона и Стас Михайлов, слышались голоса с обеих сторон, усиленные мегафонами, типа, дамы приглашают кавалеров, и Эмиль, несите икру и кофе. В одной из воронок я с ужасом обнаружил обрубок, который совсем недавно был солдатом доблестной армии Стекломойска, а нынче представлял собой заготовку для макаронов «по-скотски», но с головой, которая, кстати, совершенно неожиданно издала просьбу:»Добей, браток!» Видя, что бойцу уже не поможет даже знаменитый эскулап Садрочевский, я достал из запазухи гранату, маленькую, совсем ручную, нажав на скобу, выдернул чеку и отправил малютку на первое и последнее свидание с несчастным продуктом применения тяжёлых РСЗО. Раздался взрыв, из воронки полетела конфетти и серпантины, вкусно запахло шашлыком. После того, как пыль осела, я услышал из воронки довольный голос: «Спасибо, браток!»
Отдав воинское приветствие невидимому мною добитому, я стал догонять группу моих бойцов, которые метрах в двухстах от меня закружились в хороводе с обаятельными трансвеститами, одетыми в тактические юбки, расцветки «флора». Немного потанцевав под ГрОба, мы поспешили к первому намеченному ориентиру — разрушенному зданию Театра ментальной мастурбации, надеясь, что бояроиды не успели там организовать огневые точки, или, что ещё хуже, наркопритон.
Залезя или залезнув, короче попав в здание театра, мы в первую очередь стали обустраивать НП. Здание имело форму буквы Н, поэтому мы расположились в восточной его части, обращённой в сторону Новобоярска. Выставив наблюдателей из числа слегка отошедших от бэд-трипа и танцев с трансами «тяжёлых», я решил связаться с базой. Сделать это посредством веревки с привязанной к ней консервной банкой не удалось, хотя банка на другом конце, теоретически должна была находится в бункере у командира с позывным Дошик, курировавшим разведку. После неудачного сеанса связи, дрочить я даже не стал пытаться, чтобы не накликать ещё большего фэйла. Свив себе уютное гнездо из шифера и стекловаты, я прилег отдохнуть, одновременно задумавшись над смыслом моего бытия. Как получилось так, что из Финиста-ясна сокола я превратился в торча-забулдыгу, чью обороноспособность я регулярно поддерживал всякой хуйней. Особо мне запомнился случай, когда я, оппившись стекломоя, сделал себе в голову укол бензина в котором предварительно я растворил реагент для ромашки, которую собирался изготовить Садрочевский. Потом, спустя пару вечностей, я узнал от Дошика, что самым безобидным моим поступком был косплей русалки, для которого я банально использовал неизвестно откуда взявшийся хвост аллигатора, который я привязал к своим ногам, при этом вел себя весьма игриво, пытаясь обольстить какого-то Солнцеликого, которого никто не видел. После этого перформанса я ещё пару раз косясил, отправляя бренный телесный носитель своей, летающей на просторах трипа, души, на разнообразные карнавалы хуйни. Из самых незначительных моих косяков в состоянии прихода-писоса стал масштабный еврейский погром в бурятском квартале. С этими мыслями я ядовитейше бзднул и стал погружаться в объятия Морфиуса, с удовольствием представляя, что я его сейчас отпизжу, как нацисты Польшу…
продолжение в печати