Всю свою жизнь я любил запах горелых спичек и вот теперь, в очередной раз я сижу около старой, плохо побеленной печи и чиркаю маленькие коричневые головки серы. На улице уже темно и промозглый ноябрь скрипит по оконному стеклу мокрыми облетевшими листьями сибирских деревьев. Мать и отчим ушли в кинотеатр и я опять один.
На столе стоит бутылка газировки Буратино, которую я уже открыл, выпил половину, долил воды и закрыл обратно.
«Отчим бросает пить и поэтому имитация пойла ему необходима. Ну а я, маленький мальчик, и не могу избежать искушения попить сладкой газировки. Очень люблю сладкое, газировку, варенье с хлебом и молоком, шоколад, но он у нас в Сибири дефицит. Но особенно я люблю белый батон с молоком и сахаром, или с вареньем. Я много что люблю. Не могу переносить лишь школу. Ее я просто ненавижу», — подумал я о своей жизни и чиркнул очередную спичку.
Коричневая головка взорвалась оранжевым пламенем и сгорев оставила послевкусие в виде запаха горелой серы.
Вдруг в маленькой избушке, в которой я жил с родителями, если конечно отчим заслуживает такого эпитета, погас свет. Мне стало не по себе.
«Кс, кс», — позвал я своего лохматого сибирского кота, но он куда-то запропастился.
Все так же сжигая спички я провел в полной темноте еще несколько минут. Постепенно меня охватило чувство необъяснимого, дикого страха. Быстро, стараясь не запнуться о что нибудь, я шмыгнул в единственную комнату, которая заменяла нам и спальню, и гостиную. Забравшись под одеяло я даже не стал снимать одежду. Накрывшись с головой я трясся как осиновый лист, слушая стук холодных дождевых капель, которые барабанили в низкие окна моего домика. Не смотря на то, что я был одет и накрыт тяжёлым одеялом, все же не мог согреться. Дверь ведущая во дворик с разломанным забором скрипнула и я услышал тихий стук когтей, как будто тяжелый зверь встал на обе лапы и тихо крадётся в поисках жертвы. В дом ворвался холодный воздух сибирской осени. Кроме скрежета я услышал, что в мой дом что-то волокут. Тащат тяжелую ношу, по звуку напоминающую мешок с картошкой… или мясом.
Скорчившись от ужаса я лежал под одеялом, постепенно покрываясь холодным потом. Я не знал что мне делать. Я не знал, кто зашел в мой дом, который был закрыт изнутри. Мне стало настолько жутко, что сердце готово было выпрыгнуть из груди.
Тем временем, нечто большое и, я уверен, ужасное зашло в мою комнату таща свой груз. Застыв от ужаса я надеялся, что меня, такого маленького страшный гость не заметит. В комнате послышалось утробное рычание и два глухих стука. Как будто тяжелую ношу вытряхнули из мешков. Потом опять послышался вдох и рядом со мной, на кровать в которой я лежал свернувшись в комок, положили тяжелое тело. Именно тело. Тело человека. Только оно было не мягким и теплым, а холодным, задеревеневшим. Струйка пахнущая гнилью просочилась ко мне под одеяло и коснулась моего лица. Уже не способный сдерживать судороги я задёргался открывая рот в немом крике отчаяния. Но это было не все. Страшный гость еще раз охнул и аккуратно положил около меня, но уже с левой стороны, еще одно тело. Наступила тишина. Я боялся шелохнуться, а кровь наполнила всю кровать. Мерзкая, пахнущая гнилью вязкая влага стала пропитывать мою одежду, простынь и одеяло.
Жуткий гость тем временем вышел на кухню, предварительно побродив по комнате. Только звук поджигаемых спичек и запах горелой серы говорил о том, что кто-то на кухне жжет спички. Постепенно запах серы сменился вонью горящего тряпья и мебели. Мне же стало очень жарко. Задыхаясь я отбросил одеяло в желании вдохнуть. В глаза бросилась ярко освещенная спальня наполненная дымом. Рядом со мной лежал труп моей матери. Ее лицо было размозжено чем то тяжелым. Другой предмет лежащий рядом со мной был телом моего отчима, голова которого была свернута на 180 градусов. Его язык вывалился и отливал отвратительной синевой. Закашляв я сполз с кровати и осмотрел комнату охваченную пламенем. Мне стало ясно, что уже не выберусь и сгорю. Вытирая слезы текущие из глаз, которые выедал едкий дым, я посмотрел на беленую стену спальни. На письменном столе придвинутом к стене лежал безголовый труп моего кота, а на стене кровавыми разводами были написаны слова: «Я ЗНАЮ ЧТО ТЫ НЕ СПИШЬ».
автор Сергей Завьялов