Период полураспада. Часть первая.

НЕНАСТОЯЩИЙ МУЖЧИНА

 

СЕРГЕЙ ЗАВЬЯЛОВ

 

ПЕРИОД ПОЛУРАСПАДА

 

НАЕМНИК III

 

УДК 82-32

 

Сергей Завьялов. Период полураспада. Наемник III. − М.: Наемник, 2019. – 150 с.

Все события и персонажи книги являются художественным вымыслом. В произведении может иметь место случайное совпадение событий, имен, фамилий, населенных пунктов, вооружения и снаряжения. Автор не придерживается никакой политической идеологии и никого не хотел оскорбить в своем рассказе.

Внимание, 18+

Присутствует нецензурная лексика, сцены употребления табака и алкоголя.

 

Николай Белов — офицер специального подразделения «Вымпел» Министерства Безопасности России в начале октября 1993 года, в разгар противостояния между Президентом и Верховным Советом, вместе со своими товарищами отправляется на особое задание, в Калининскую АЭС, захваченную мятежниками, стремящимися изменить направление развития российской государственности. Бойцам элитного спецподразделения предстоит сделать невозможное — раскрыть заговор и спасти Москву от ядерного апокалипсиса.

© Сергей Завьялов, 2019 г.

Всем погибшим в

гражданских войнах посвящается

 

И будут падать среди вас убитые, 

и узнаете, что Я Господь

 

КНИГА ПРОРОКА ИЕЗЕКИИЛЯ 

ГЛАВА 6, СТИХ 7

 

ПРОЛОГ

 

Превозмогая боль в грудной клетке, я всей своей массой давил на штык-нож направленный в горло противнику, который лежал подо мной. Напрягшись всем телом, он пытался перенаправить смертоносное лезвие в сторону. Его глаза горели злобой, смешанной с удивлением. Боль в моей грудной клетке усилилась, а внутри грудной полости я почувствовал нестерпимый зуд. Я закашлял и кровь из моего рта хлынула на лицо спецназовца. Он на секунду замешкался и лезвие вошло в его горло как в масло. Краповик дернулся и затих. Взгляд его голубых глаз застыл с немым укором. Откатившись в сторону и прижавшись спиной к уазику «Буханке», я достал сигарету. Чиркнув зажигалкой, я затянулся и тут же опять зашелся кровавым кашлем. 

«Сука, а ведь точно, курение негативно влияет на легкие курильщика, особенно если их прострелили из пятерки», — подумал я и выбросив почти целую сигарету осмотрелся. 

В двух кварталах поднимался черный дым. Горело здание Верховного Совета. Сверкнула вспышка и секунду спустя до меня докатился грохот 120 мм танкового орудия. Тем временем из салона машины, подле которой мне видимо суждено умереть, доносился тихий треск дозиметра. 

«Блять, так и яйца отвалятся», — равнодушно подумал я, сплевывая противную вязкую слюну, пропитанную кровью. 

Не прошло и двух минут, как в ста метрах от меня, через импровизированную баррикаду из сгоревших машин, камней и деревьев стали ловко перепрыгивать бойцы «Витязя». Их было с дюжину, все до единого вооружены автоматами. У некоторых на головах виднелись краповые береты. Еще раз кашлянул, я сплюнул кровь и нащупал АКС.

«Ну, давайте ребята, посмотрим кто кого. Хотя хули здесь смотреть. Это уже даже не смешно», — подумал я готовясь принять последний бой.

Будучи убийцей экстра-класса, мизантропом, да и просто высокомерной мразью, я решил дорого продать свою жизнь. Быстро укрывшись за колесо уазика, я приготовился вести огневой бой. Из салона же по-прежнему слышались щелчки дозиметра, как будто отсчитывали последние секунды моей жизни. 

«Ну да ладно, яйца мне, наверное, уже не понадобятся», — думал я, одновременно определяясь с первой целью.

Первый боец «Витязя» уже был в метрах семидесяти. Поймав в прицел красную голову, я выдохнул, кровь булькнула в легких, и нажал на спусковой крючок.

 

ГЛАВА I. ИСТЕРИЯ

 

Мы стояли на плацу базы Управления «В» Министерства Безопасности России, которая располагалась в окрестностях Балашихи. Всех сотрудников Управления «В», в который превратился отряд «Вымпел» отозвали с отпусков, в том числе и меня. И вот 448 офицеров, в полном вооружении и с продовольствием на трое суток стояли под противным октябрьским дождем. Офицеры, все до единого сгорали от любопытства. Нам не терпелось узнать — за кого же мы? Менты, вованы и армия пока колебались. Флоту было традиционно похуй, хотя симпатии все же были на стороне нардепов. Либералы — леваки и афганцы приняли сторону ЕБНа. За депутатов встали в основном общественные движения, такие как РНЕ, ФНС, Трудовая Россия. По сути, весь этот социальный революционный сброд никто, так как оружия у адептов Ельцина-Черномырина, как, впрочем, Руцкого-Хазбулатого, было чуть меньше чем ничего. А, да, чуть не забыл, за сторонников советской модели управления недавно прошел молебен, под руководством Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, так что все на мази. Теперь с депутатами сам Бог, а Ельцину и его сторонникам пиздец. Хотя говорят на стороне демократии сама Новодворская, девственница, Жанна Д’арк блять. Ну да, такую трахать нельзя, только сжечь. Так что интрига остается.

— Товарищи офицеры! — раздалась звучная команда.

— О, Дмитрий Михалыч пожаловал, — на ухо мне прошептал Бырдин. 

Генерал-лейтенант Герасимов поднялся на трибуну. Вид у него был несколько растерянный. Было заметно, что он в последнее время мало спал и много нервничал.

«Ну, а хули ты хотел, Дима?», — с неожиданной злостью подумал я, — «Ты начальник, пришло время принимать решения. Давай, делай выбор. Боишься? Ну да, а вдруг за ЕБНа впишешься, а победят советы с фашней (охуеть коалиция) тогда тебя быстренько занесут в проскрипционные списки. Тебя выпилят, а нас только по увольняют».

— Товарищи офицеры, — Герасимов обвел взглядом стоящих перед ним сотрудников. — в свете последних политических событий, руководство Министерства Безопасности России и, в частности наши коллеги из Управления «А», приняли решение не вмешиваться в политическое противостояние между Президентом и Верховным Советом. 

«Ага блять, гениально. Кто в сторонке пытается остаться, того больше всех и режут!», — продолжал я с раздражением мысленно комментировать. Зарплату не платили уже месяца четыре, и я был зол.

— Нашей задачей, — продолжал речь Герасимов, — должно стать обеспечение общей безопасности граждан.

«На хую я их вертел, этих граждан. Поддержали реформу. Что блять не устраивало? Хорошо жить захотели? Нате получите!», — мое альтер эго не унималось и продолжало исходить желчью.

— Командиры подразделений ко мне, — отрывисто приказал Герасимов.

От нашей группы выдвинулся Телков. Оставив рюкзак с припасами, он усталой походкой, поправляя АКСУ с рыжим магазином (ненавижу блять этот автомат) направился к начальнику Управления на брифинг.

— Белый, — Бырдин посмотрел мне в глаза смоля сигарету. Он держал ее в кулаке и пытался курить незаметно, но дым все равно выдавал нарушителя дисциплины. Мы ждали Михалыча около часа, и половина управления дымили табаком. Замечаний не было, так как начальству последнее время было не до устава, — Белый, а ты за кого?

— Андрюха, — я забрал у него окурок, который уже обжигал пальцы (с сигаретами была напряженка), — мне вообще похуй кого убивать.

— Парни, — раздался голос Сани, который уже вернулся с инструктажа, — сейчас выдвигаемся в Тверскую область, в Удомлю. Необходимо обеспечить дополнительную безопасность АЭС. Столица от нее всего в 370 км. 

Я присвистнул, но Бырдин почему-то воодушевился.

— Как скажешь шеф, — он улыбнулся и протянул тлеющий окурок командиру, — а там яйки, млеко, сало будут?

— Андрюха, я все понимаю, — Телков затянулся пару раз и выбросил маленький окурок в лужу, — сам на бобах, жене тоже уже третий месяц не платят. 

Самый молодой подполковник Управления посмотрел в мою сторону.

— Белому хорошо, он не женат, никто мозг не ебет, — завистливо пробормотал Телков и криво улыбнулся. 

Как все он улыбаться уже не мог, так как в Йемене, пять лет назад, осколком ему повредило лицевой нерв.

— Зато хату не дают, холостой ведь! — сказал Бырдин, деловито роясь в своем вещмешке. Он достал флягу и выпив поморщился, — Будешь? Армянский! — он протянул флягу мне.

Я глотнул и по всему телу пронеслась теплая волна.

— На хера мне хата, если придется делить ее с бабой. Одну заведешь, других не приведешь, — парировал я с раздражением.

— Все парни, кончай базар, по машинам, — Телков махнул рукой, и мы направились к четырем стоящим у КПП «Буханкам».

Через пару минут кортеж из четырех уазиков, в которых разместилось двадцать три оперативника тронулся в путь. Мы с Бырдиным традиционно расположились в предпоследней машине, так как в случае засады выпилят прежде всего головной и арьергардный транспорт.

Ехать было далеко и мы, с давним сослуживцем стали вести неторопливую беседу. Молодежь хоть и пыталась вклиниться в диалог двух старослужащих, но через пару минут игнора сама сливалась из беседы. 

— Белый, — Бырдин прищурился и как-то хитро заулыбался, — а тебе самому не надоело сычевать? Вот если бы ты женился, то и хату бы побольше получил, да и домой приятно было бы приходить. Еда, уют, дети. Ведь у тебя даже бабы постоянной нет! — он сокрушенно покачал головой, — ну не понимаю я тебя Коля, как-то не по-людски! — Бырдин продолжал оплакивать мою несчастную судьбу холостяка, — У нас такая работа, ну надо же где-то снимать стресс?

— Андрюх, только жалкая и ничтожная личность не может обойтись без баб! — ответил я полушутливым тоном, — Вот скажи, ну зачем покупать машину, чинить, переживать и тратить на нее время и деньги, если можно доехать на общественном транспорте, ну или обойтись своими конечностями, — я демонстративно поднял кулак и сымитировал дрочку.

— Колян, ты все шутишь, — майор сделал небольшой глоток коньяка и протянул мне флягу, — я серьезно! Семьями бы дружили. Да и дети, разве ты не хочешь сына? — Бырдин мечтательно заулыбался, так как в настоящее время имел лишь двух дочерей.

— Андрей, а зачем тебе дети? — спросил я в ответ.

— Ну как зачем, род продолжить, дети же наше бессмертие, — майор победно улыбнулся.

Взяв кусочек ливерной колбасы я неторопливо его разжевав ответил.

— Ты знаешь дружище, у меня есть стойкое ощущение того, что здесь, на земле, мы всего лишь жертвы эксперимента, — достав сигарету я, не медленно, предвкушая удовольствие грядущей никотиновой дозы, стал разминать плотный табак, — и эксперимент, это еще не самое страшное, — я, чиркнув зажигалкой прикурил и глубоко затянулся, — самое страшное, Андрюх, это, наверное, то, что люди просто навоз, удобрение для будущей жизни, ну как динозавры для млекопитающих. Пойми, мы все сдохнем, может быть даже сегодня. Как любил говаривать Воланд, «самое страшное это не то, что человек смертен, а то что он смертен внезапно».

Вдалеке, послышались автоматные очереди. Наша колонна только-только свернула на Ленинградское шоссе, и мы как раз подъезжали к Химкам. Стрельба ориентировочна велась в районе местного райотдела милиции, который располагался на улице Мельникова дом 76. Расслабуху сняло как рукой. Через несколько минут мы уже пытались подъехать к зданию, который окружала разъяренная толпа гражданских. Через несколько минут, отчаявшись сдвинуться хотя бы на метр, мы остановились и выйдя из машин направились к зданию РОВД. Люди вокруг непрестанно галдели и орали. 

— Граждане, — слышался из мегафона раздраженный голос, — прошу прекратить беспорядки и разойтись. 

Мы же шли сквозь толпу, расталкивая разномастный сброд иногда толкаясь прикладами. Одна дородная баба, после того как ее толкнул в жирные складки один наш сотрудник, повернулась и закричала.

— Палачи, — ее поросячьи глаза блеснули злобой, — Ельцинские прихвостни! 

Проорав эту гневную тираду, она сразу плюнула почему-то в мое лицо, хотя я ее и не трогал. 

«Мразь», — промелькнуло у меня в голове. 

Быстро поглядев по сторонам и сообразив, что в этой давке никто, ничего не увидит, я с силой ткнул старую потаскуху стволом АКС в лицо. Она хрюкнула от неожиданности и схватившись за лицо осела вниз, скрывшись из виду.

— Ельцин — это не Ельцин, он Эльцин, он еврей! — закричал сбоку какой-то седой старик с орденской планкой на замызганном пиджаке.

Мы все также упрямо пробирались к входу здания райотдела.

— Граждане, — продолжал убеждать демонстрантов владелец громкоговорителя, — прошу вас разойтись.

Откуда-то сверху, со стороны многоэтажек раздался выстрел. Толпа, закричав еще громче, прорвала милицейский кордон и ворвалась в вестибюль здания. Тут же послышались выстрелы. Милиция начала стрелять, но видимо в воздух, так как бунтующие ломилась к зданию как алкоголики в винный магазин в субботнее утро.

Телков резко повернулся и жестом приказал отступать к машинам.

«Самое поганое попасть под случайную очередь. Кто-то нагнетает истерию», — думал я, пока бежал в машину. В райотделе слышались пистолетные, автоматные и ружейные выстрелы. Из окон первого этажа здания полетела мебель, а в некоторых окнах показались языки пламени.

— Валим отсюда, — крикнул Телков. 

По нему было видно, что он не знал, как действовать в случае массовых беспорядков. В конце концов, это не наши проблемы. Мы не ОМОН, у нас своя работа.

 

ГЛАВА II. СЕКС, НАРКОТИКИ И РОК-Н-РОЛ

 

Тверь осталась позади и проехав еще около двадцати километров наша колонна остановилась. Прямо по курсу, на дороге виднелась уничтоженная и временами догорающая техника. Телков отправил дозор из пяти человек, в который старшим группы был назначен я.

Аккуратно подойдя к месту побоища, мы обнаружили пять сгоревших БТРов, четыре грузовика и два уазика. Дорога была вся завалена трупами в характерных натовских камуфляжах. Попадались преимущественно они. В отечественном обмундировании были в основном мехводы и простые водилы.

— Че за хуйня, Василич, — молодой опер непонимающе оглядывал место боя, — это что, американцы?

Мы быстро изучили обстановку и сомнений больше не было. Вооружение и обмундирование убитых указывали на присутствие натовских военных на российской территории. Детальное изучение трупов показывало, что некоторых убили уже после того как взяли в плен. У многих были вспороты животы. Других видимо просто поставили в ряд и расстреляли. Было заметно, что уничтоженная пехота не была готова к бою, так как в некоторых винтовках патрона в патроннике не было и тенты у грузовиков были натянуты.

«Нихуя себе, полбатальона кто-то выпилил», — в моей голове не укладывалась картина увиденного, — «абсурд какой-то, какого хера здесь забыло НАТО?».

Мы вернулись, и Телков по рации доложил в центр о происшествии. После доклада колонна двинулась дальше и напряжение, ранее еле уловимое, уже давила со всей силы на нашу психику.

Мы продолжили марш и когда до КАЭС оставалось не более пяти километров Телков приказал колонне остановиться. Собравшись на брифинг, мы приготовились переварить информацию, надеясь понять, что все-таки происходит.

— Парни, — Телков говорил в своей манере, быстро и нервно, причем один глаз и левая часть рта не двигались, — из центра докладывают, что в столице и ближнем Подмосковье творится невообразимая хуйня. Менты и армия встали на сторону Ельцина и Совета Министров. Райотделы милиции осаждают толпы гражданских, у многих оружие. РНЕ захватили здание московской мэрии, которую безуспешно пытаются отбить милиция и афганцы. На Смоленской площади идет перестрелка между сторонниками Совмина и защитниками Верховного Совета. ОМОН пытается разблокировать Садовое кольцо, так как на нем баррикады в человеческий рост. Нашу базу и ставку Альфы блокировал ОМСДОН, окружив БТРами. Тех наших и альфачей, кто находился в оцеплении в районе здания Верховного Совета обстреливают и с той и, с другой стороны. Есть убитые и раненые. Тем не менее, нам приказано проверить уровень безопасности на АЭС в Удомле, причем руководство пояснило, что спецчасть ВВ, которой вверена охрана ядерного объекта на связь не выходит уже более двух часов. Все силы и средства стянуты в столицу. Танки долбят по нардепам. «Витязь» взял под контроль здания Останкинского телецентра и никого туда не пускают, даже представителей Правительства. Сторонников Верховного Совета, которые пытались захватить Останкино они расстреляли из БТРов. Счет убитым идет на сотни. В Москве орудуют неизвестные снайперы. Они обстреливают с высоток всех, прохожих, милицию, военных. В столице введено чрезвычайное положение. Похоже на то, что начинается гражданская война!

— Весело, блять, — Бырдин присвистнул, — если КАЭС пизданет, то мы получим второй Чернобыль.

— Андрюха, — Телков нервно поправил автомат, — как бы мы Третью Мировую не получили. Тут две роты американцев кишки разбросали, а мы, заметь, не в Никарагуа. По машинам, парни!

Вечер только наступал, а уже совсем стемнело. Наша колонна проглатывала последние километры до точки назначения.

— Белый, слышь, — Бырдин подсел поближе и зашептал мне на ухо, — слышь, Колян. Вот скажи мне, почему амеры, или кто там нахуй, ехали на нашей технике, с нашими водилами?

Он достал грязный платок, громко высморкался и продолжил:

— Ну ведь хуйня какая-то! Мы, же с НАТО не дружим… пока, — он посмотрел на меня блестящими как у наркомана глазами.

Меня почему-то стал раздражать мой назойливый коллега.

— Андрюх, отъебись, — зло бросил я, — в стране такое творится, что я уже ничему не удивляюсь. Достав флягу, я сделал несколько глотков уже протухшей воды, — странно, что тебя не смущает, то, что огромная страна развалилась, вернее развалили? Тебя не удивляет, что нашу базу заблокировали краповики? У тебя не вызывает вопросов то, что в центре Москвы танки? И тебе абсолютно похуй, что менты выпиливают гражданских, а коммуняки образовали альянс с крайне правыми?

Я потряс пачку «Родопи». Сигарет оставалось штуки четыре. С сожалением достав свою маленькую радость я прикурив затянулся.

— Белый, ну это же пиздец какой-то, — майор Бырдин, мой друг, который до женитьбы имел характер стойкий, я бы сказал даже нордический, все никак не мог успокоиться, — и еще, — он взял прикуренную сигарету, которую я ему протянул и жадно, как перед смертью, затянулся несколько раз, — кто-то же выпилил натовцев, ну и наших водил? Сука, двести с лишним человек! Тебе не кажется, что расстрелянная колонна как-то связана с КАЭС, на которую мы направляемся?

Мной вдруг овладело какое-то холодное равнодушие. Мне захотелось, чтобы и нашу колонну захуярили, лишь бы майор оставил меня в покое.

— Андрюх, как человека прошу, не донимай. Обратись к Телкову, он командир. Еби мозг ему, а мое дело маленькое. Прикажут выпотрошу. Прикажут спасу. Прикажут буду охранять КАЭС. Прикажут — взорву ее к хуям. Нам дали задание, и мы едем выполнять. А там хоть трава не расти. Я военный, а не депутат.

Бырдин поджал губы, но ничего не сказал. Было видно, что его очень напрягает неизвестность. Ну это и понятно, у него семья. Колонна повернула в перелесок и углубившись в лес по проселочной дороге метров на сто остановилась.

Мы, все двадцать три офицера управления «В» Министерства Безопасности России, выдвинулись густой цепью в направлении КАЭС. Машины решили бросить без охраны. 

«Элита блять, а перемещаемся в пространстве как колхозники», — подумал я и сам того не замечая за ностальгировал по форду, которые нам любезно предоставили в ЙАР пять лет назад. 

«Мда, были времена. Секс, наркотики и рок-н-ролл. Интересно, что случилось с Мильке. Как он умудрился тогда выжить, ума не приложу. Духи его впятером пытались скрутить. Ага, конечно, все там и получили путевки в райский бордель. Отбился немец, хотя на нем живого места не осталось. Фундаменталисты его ножами истыкали, как республиканцы Юлия Цезаря в Сенате. Хотя было отличие, Гая Юлия выпилили, а Эриха Мильке нет. Ну что я могу сказать, красава. Двужильный он какой-то. Хотя немец коммуняка — это еще та смесь. Похлеще эсэсовца будет. Ну, дедово воспитание. Хотя батя у Эриха простой художник. Парадокс, видать действительно на детях природа отдыхает. Только сейчас Германия стала единой и Штази разогнали, а многих сотрудников посадили. Суки. В том числе и деда нашего тевтона, который рулил Штази. Надо будет при встрече сказать Эриху, что его рыжая очень хороша в постельных делах. Мда, пять лет прошло».

Забегая вперед стоит отметить, что вскоре после переворота Министерство Безопасности распустили, а «Вымпел» перевели в МВД и обозвали «Вегой». Не смотря на данный облом, снабжение улучшилось. Нет, не так. Оно стало просто роскошным. Милицейское начальство вылизывало наше очко, доставая языком дна прямой кишки. Мы получили Валы, АГСы, «Ярыгины» и много других плюшек, которые быстро превращают человека в фарш. Стали перемещаться в пространстве на только-только сконструированных «Тиграх» и новейших БТРах с бронекапсулой. Мы окрепли настолько, что могли бы осуществить государственный переворот в какой-нибудь небольшой Латиноамериканской республике (кстати, в Латвийской ССР, мы на учениях успешно свергли власть местных тормозов). Менты нарадоваться не могли, понимая, как им фартануло. Ну еще бы, таких спецов судьба закинула в их штат. Только большинство парней ушли. Осталось лишь около шестидесяти офицеров. Мда… Но это будет после. А пока мы шли в сумеречном перелеске, никто из нас не знал, что будет с нами через полчаса. Короче, транспорт мы бросили со спокойной совестью. Ничего ценного там не было, а в возможном боестолкновении нам понадобится каждый ствол. Кстати о стволах. На отряд у нас было три ВСС, четыре РПК и шесть РПГ-7 (неплохо, да, для неполного-то взвода). Все кроме Телкова, который вопреки логике и здравому смыслу предпочитал АКСУ, были вооружены АКС и пистолетами. Кто-то, в основном молодежь, в качестве личного оружия предпочитал АПС. Мой друг Бырдин почему-то залипал на ТТ (где патроны то брать если закончатся). У меня был старый и проверенный жизнью ПМ. Кто не знает, ПМ переводится как «пистолет мента» или «пистолет москвича» или «пистолет минет», из-за слабых характеристик данного оружия. Короче, нужное подчеркнете сами. Однако, мне крайне импонировало то, что ПМ разбирается и чистится буквально на коленке за три секунды. Незаменимое качество в полевых условиях. Хотя была моя воля, то я таскал бы Марголина. Легкий, стильный, молодежный (типа шутка), мелкашечного патрона застрелиться хватит вполне. На большее в бою пистолеты не тянут.

Телков, шедший впереди, поднял руку, и мы замерли, присев на колено. Впереди широкими колоннами, стараясь не шуметь, шла пехота. Пока войска, предположительно российские, двигались в направлении КАЭС. Мы прикинули их численность неизвестных подразделений. Получилось больше тысячи.

Если я скажу, что мы были удивлены, то я покривлю душой. Мы не были удивлены, мы просто охуели. Посидев минут пять, соблюдая осторожность, мы двинулись за колонной пехоты. Пехтура была не простой, хорошо вооруженной, мелькали тельняшки и голубые береты, а значит это была десантура. Техники у них не было. Да это и понятно, лес же. Да и если намечалось не уничтожение, а захват КАЭС, то крупные калибры могли повредить реакторы. Тут уж без комментариев. Один рукожопый наводчик и нате пожалуйста, Чернобыль в трехстах километрах от Москвы. А вот обороняющиеся как раз могли, с некоторыми предосторожностями применять все что угодно, в том числе и крупный калибр.

Заняв круговую оборону, мы собрались на брифинг — командир отряда, подполковник Телков и командиры отделений — майор Бырдин и я, капитан Белов.

— Командир, надо со штабом связаться, доложить о ситуации на объекте, — шептал Бырдин взволнованным голосом.

— Да докладывал уже, — с раздражением ответил Телков, — они заблокированы ОМСДОНом. Вованы на контакт не идут. Перегородили КПП. Всех наших, кто пытался просочиться задерживают, разоружают и увозят к себе на базу. Наши ничего не могут противопоставить красноперым. У ОМСДОНовцев танки, хоть и ПТ, но их, говорят с полбатальона пригнали. Серьезно нашу базу обложили. Да и восьмидесяток подъехало штук десять. До стрельбы дело не дошло, но…

Телков потянулся к сигарете, но пару секунд спустя с сожалением положил полупустую пачку обратно.

— Надо взять «языка» со стороны атакующих сил, — предложил я, — он нам хотя бы объяснит, что тут происходит. 

Минут двадцать спустя, я с двумя операми из своего отделения уже вел наблюдение за позициями войск, которые обложили КАЭС.

«Мда, хотелось бы, чтобы оборону держали наши. Хотя кто теперь наш, сам Дьявол не разберет», — с тревогой думал я.

Десантура заняла позиции в ста метрах от внешнего периметра, прямо у шоссе. Дальше было открытое пространство, без единого укрытия. Слева от занимаемых ими позиций было озеро Песъво.

Не торопясь изучая обстановку, я следил за войсками, которые, как видимо, готовились к штурму КАЭС. Ведя наблюдение, я параллельно пытался понять, куда бойцы бегают посрать. Срущего брать проще всего, тем более перед атакой их обычно хватает.

Десантура была собрана и готовилась к штурму. Проверяли оружие, мотали жгуты на приклады, перекладывали гранаты, отдыхали, курили. На объекте тоже были заметны приготовления. Тут и там темноту разрезал свет фар. На высотках было заметно движение. 

«Снайпера, если штурмовать такой объект без артиллерии и танков, это будет жестко», — отметил я.

Вдруг, несколько правее от позиций готовившихся к штурму войск, на перекрестке, недалеко от первого КПП несколько раз мелькнули фары. Минут через пять, со стороны десантников в сторону КАЭС двинулись трое человек, у каждого на голове голубой берет, один из них высоко в руке держал белую тряпку. 

«Парламентеры», — я поправил резкость у бинокля и с интересом стал наблюдать, — «Кто же выйдет на переговоры со стороны державших оборону?»

Спустя минут десять ворота КПП открылись и навстречу парламентерам от десантуры выдвинулись два человека. Я пристально стал вглядываться в их силуэты. На головах краповые береты, одеты в темные камуфляжи. 

«Сука», — мои самые мрачные ожидания подтвердились, и картина начала немного проясняться. 

«Витязь», структурное подразделение ОМСДОНа, военная элита, где готовят не хуже, чем у нас или альфачей, это они держат КАЭС. Блять, хотелось бы иметь их на своей стороне. Хотя если учесть тот факт, что ОМСДОН заблокировал нашу базу, вряд ли они наши друзья». 

Тем временем парламентеры обменялись рукопожатиями и стали о чем-то беседовать. Причем в основном говорил высокий краповик, а десантура молча слушала. Переговоры длились минут десять, после этого старший десант покачал головой. Как я понял, краповик не смог его убедить. Парламентеры прощаясь жать руки друг другу уже не стали, а просто отдали воинское приветствие. Десанты ушли сразу, краповики немного задержались, как бы стараясь продлить переговорный процесс. Однако спустя минуту они четко повернулись и решительно зашагали на свои позиции.

«Языка» взяли быстро, так как ходить испражняться во время боевых операций следует как минимум вдвоем. Один срет, другой охраняет. Показания пленного подтвердили наши худшие опасения. Выслушав десанта, мы сделали вывод о том, что МВД затеяло свою игру и на фоне вооруженного противостояния между Президентом и Верховным Советом захватило все стратегические объекты, до которых смогло дотянуться, и, в частности, Калининскую АЭС, Останкинский телецентр и иные ключевые пункты. Сложности при проведении данной операции красноперые не испытывали, так как спецчасти МВД, которым была вверена их охрана, перешли на сторону краповиков с большим энтузиазмом. Доложив руководству о ситуации, мы получили приказ — используя все возможные силы и средства не допустить повреждения ядерного реактора. 

Минут через тридцать после допроса пленного десантника (надо отметить, что он прошел в довольно щадящем режиме), мы предстали перед командиром 119 гвардейского парашютно-десантного полка, личный состав которого, надо отдать должное, тоже не клизмой делан и жопой не рожден. Гвардейцы 119 ПДП по праву заслужили эпитет — элита ВДВ, положительно зарекомендовав себя во многих «горячих» точках.

Штаб десантников располагался в трестах метрах от передовых позиций и представлял собой большую штабную палатку, около которой были припаркованы семь «Буханок» и три «Козла».

«Блять, остальные то что, пешком пришли?», — данный бардак, творившийся вокруг, стал вызывать у меня приступы бессильной злобы.

Идя по позициям будущих участников штурма, мы чувствовали на себе заинтересованные взгляды, которые светились надеждой. Заветные слова «подмога» и «Вымпел» стали витать в воздухе.

Подойдя к палатке мы — Телков, я и Бырдин, в сопровождении командира роты, в которой служил наш «язычок», кивнув охране, зашли в импровизированный штаб.

— Рад вас видеть парни, — сидя на раскладном стуле, за небольшим письменным столом гвардии полковник Игнатов Николай Иванович с шумом отхлебнул горячий чай из жестяной почерневшей кружки.

— Подмога, наконец-то, мы уже заждались, пришли с голой жопой, а здесь весь ОМСДОН окопался, — он улыбнулся широкой добродушной улыбкой, вставил папиросу в рот и начал хлопать себя по карманам ища спички. К нему тут же подошел капитан, который нас сопровождал и чиркнул зажигалкой. Полковник кивнул, и, расправив карту, стал объяснять нам диспозицию сил и средств в районе.

— Присаживайтесь, мужики, — Игнатов указал на лавку, стоящую около стола, — короче, тут, тут и тут ПТ-76, крапы вкопали их в землю, — он одобрительно покивал головой и продолжил, — танки прикрывает пехота, но не крапы, а местная охрана АЭС. Тут, — он указал пальцем в центр комплекса, изображенного на карте, — располагается минометная батарея мотострелков ОМСДОНа. Игнатов небрежно затушил папиросу в импровизированной пепельнице, переполненной окурками, — крапы закрепились в центральных зданиях АЭС. Общее число противника, если конечно верить нашей разведке, местная охрана — около двухсот, мотострелки ОМСДОНа — около трехсот и крапов — около сотни. Кроме всего прочего у краснопогонников около десяти ПТ-76 и БТР-80. Гражданских почти всех выпустили, кроме тех, кто непосредственно обслуживает реактор, ну, чтобы тот не пизданул к хуям. 

Полковник оттянул ворот камуфляжа и, посмотрев на грязную подшиву, с треском ее оторвал.

— Товарищ полковник, скажите, — вклинился в монолог Телков, — а кто отдал приказ о штурме КАЭС?

Игнатов, посмотрел Телкову в глаза, потом отвел их и задумался.

— Приказ поступил от Верховного. Вы что думаете, блять, это моя личная инициатива? — полковник начал заводиться. 

Игнатов сразу вызвал у меня симпатию и его раздражение мне было понятно. Общаться с чекистами то еще удовольствие.

— Николай Иванович, — вмешался я, взяв кусочек рафинада, и, разжевав его продолжил, — мы так не считаем, просто хотелось бы быть уверенными в легитимности штурма. Сами понимаете…

— На блять, читай, — Игнатов покопался в планшете и с силой положил документ на стол.

Я не глядя передвинул документ Телкову.

— А о чем вы беседовали с командирами мятежников, — я достал сигарету и пару раз затянувшись, посмотрел в глаза Игнатову, — они Вам что-то говорили про мертвых натовцев, например?

Полковник погрустнел и как-то устало вздохнув буркнул:

— Мужики, это крапы американцев уничтожили.

— Можно про американцев по подробней, — Телков ознакомился с приказом и отдал его полковнику. 

Игнатов, немного подумав, продолжил уже тихим и несколько усталым голосом:

— Можно Машку за ляжку. Я так понял, у краповиков какая-то организация, что-то по типу военного ордена. Они считают, что Ельцин и Грачев предатели, раз согласились доверить американцам охрану КАЭС. 

Игнатов хлебнул чай и немного помолчав, продолжил:

— Крапы также полагают, что Верховный Совет не способен полноценно управлять страной и что советская система управления себя изжила.

— Руководство МВД замешано в заговоре, — спросил Бырдин и пытливо уставился на полковника.

— Не знаю, — Игнатов допил чай и шумно поставил стакан на стол, — из Кремля передали, что не все менты и вованы поддержали крапов. Многие приняли сторону Ельцина и сейчас прессуют сторонников Верховного Совета.

«Интересно девки пляшут, задирая свой подол. Это что получается, заговор на фоне массовых беспорядков», — мне почему-то показалось, что я это где-то уже слышал и у меня возникло стойкое ощущение дежавю. 

«Ааа блять, точно, Братья Стругацкие, «Трудно быть Богом», точь-в-точь писали про наш сегодняшний зоопарк непуганых идиотов», — вспомнил я популярную книжку, которую написали два талантливых еврея-мизантропа.

— Они предлагали перейти на их сторону, — лицо полковника как-то посерело, а под глазами стали видны черные круги от недосыпа, — я не могу, понимаете, — закричал полковник. 

Руки Игнатова задрожали. Он схватил кружку и с силой швырнул в дальний конец палатки. 

— «Никто кроме нас», для меня не просто слова, — вскочив крикнул он, — я присягу давал!

Он нервно зашагал, потом опять сел и, попросив сигарету у Телкова, закурил.

— Мужики, крапы что-то затеяли, — полковник глубоко затянулся и подавившись дымом закашлял. Немного погодя, утерев слезы, он продолжил, — гражданские на допросе сказали, что бойцы в краповых беретах перетаскивали куда-то контейнеры с отработанным радиоактивным топливом, — он поднял голову и игнорируя остальных посмотрел мне в глаза, — мы должны взять КАЭС!

Наступила тишина, все некоторое время молчали. Наконец полковник успокоился и спросил у нас:

— А остальные где? Где расквартировались? Где техника? 

— Нет больше никого и техники нет, — Телков нахмурился, — нас всего двадцать три и больше не прибавится. ОМСДОН заблокировал нашу базу. Нашу и альфачей.

— Блять, — Игнатов тяжело вздохнул и глядя куда-то в сторону произнес, — а вот это больно.

 

ГЛАВА III. 300 СПАРТАНЦЕВ

 

Роты полка построились и замерли, ожидая того, что скажет их батя, их любимый командир. Удивительно, но стоявшие 1153 человека не издавали ни звука. Из рядом находящегося леса была слышна возня и стрекотание живности. Было ощущение какой-то нереальности происходящего. Больше тысячи бойцов замерли, ждали. В воздухе пахло адреналином и предстоящей бойней. На ветру колыхался флаг полка. Символ непобедимости, несгибаемой воли, символ того, что каждого, кто бросит вызов тем, кто сейчас встал в строй и надел небесные береты и тельники, ждет смерть.

— Вольно! — раздалась команда. 

Полк не шевельнулся, а напряжение усилилось.

— Товарищи гвардейцы! Друзья! Братья! Сейчас у нашей великой страны трудное время. Наступает период анархии и безвластия. Мы — единственная сила, способная остановить надвигающийся хаос. На нас пал выбор судьбы и у нас нет права отступить. АЭС захвачена, и, возможно, готовится к взрыву. Мы должны любой ценой взять под контроль ядерные реакторы и предотвратить катастрофу. В этом штурме у нас нет права применять тяжелое вооружение — реактор не должен быть поврежден. У противника, напротив, руки в применении крупных калибров развязаны и это намного осложняет нашу задачу. АЭС обороняют более семисот подготовленных бойцов, у них танки, БТРы, минометы. Мало того, среди них наши братья из отряда «Витязь», с которыми мы не раз стояли плечом к плечу, по колено в крови врагов. Но они сделали свой выбор, а мы должны сделать свой. Противник решителен в своем безрассудстве и будет драться до конца. Поэтому мне нужны лишь добровольцы. Кто не желает участвовать в штурме может покинуть наши ряды.

Строй остался стоять, не было заметно даже легкого движения, только знамя полка колыхалось на ветру. Через несколько минут гвардии полковник Игнатов продолжил:

— Гвардейцы, мы в этой схватке будем не одни — с нами бойцы прославленного «Вымпела». Их немного, но они с нами. 

Ряды десантуры оживились, ведь где «Вымпел» там победа и раскиданные по округе кишки врагов.

— Я безгранично счастлив, — продолжил речь Игнатов, — и благодарю судьбу за то, что стал вашим командиром, вашим старшим товарищем.

Он замолчал и через несколько мгновений, отдышавшись крикнул:

— Победа будет за нами! «НИКТО КРОМЕ НАС»!

— НИКТО КРОМЕ НАС! НИКТО КРОМЕ НАС! НИКТО КРОМЕ НАС! — послышался рев тысячи голосов.

Пошел обратный отсчет. До штурма КАЭС оставались считанные часы.

Телков, Бырдин, я, а также прапорщики и офицеры полка, присутствующие на брифинге, сосредоточенно слушали полковника. Важность инструктажа перед атакой было трудно переоценить. Протокол брифинга – это, блять, не инструкция по эксплуатации автомобиля, которую открываешь лишь тогда, когда уже все окончательно доломал. На инструктаже решалось главное — у кого какие шансы. Кто-то приобретет малую, а кто-то большую вероятность гибели.

Если кратко, то суть совещания, на котором мы присутствовали, заключалась в следующем. Игнатов принял решение атаковать рано утром. Штурм комплекса было решено провести всеми силами, которые имелись в наличии. Основная группировка в количестве 800 штыков должна была прижать к озеру и уничтожить бронетехнику и живую силу противника расположенную на нашем левом фланге. Если верить донесениям разведки и показаниям гражданских, то там были расположены четыре ПТ-76, два БТР-80 и большое количество бойцов спецчастей МВД и мотострелков ОМСДОНа, что-то около двухсот штыков. Другая группировка гвардейцев, насчитывающая триста бойцов, располагавшаяся на правом фланге, получила директиву атаковав первыми, попытаться прорвать передовые форпосты противника и нанести удар в направлении основных зданий КАЭС. Мало того, трем сотням «спартанцев», как я их мысленно назвал, необходимо было закрепиться в прилегающих зданиях и по возможности уничтожить минометную батарею.

Наш отряд планировали оставить в оперативном резерве на случай пиздеца, который — чует моя жопа — непременно должен был произойти.

По моему скромному мнению, вторая группа десанта была обречена. Их возьмут в кольцо и уничтожат. Но смысл был в том, что основная группа в восемьсот гвардейцев, избежав минометного обстрела в период сближения, уничтожит технику и пехоту противника в своем секторе, а потом атакует здания с реакторами. 

«Мда. Чем-то надо жертвовать. В данном случае, этим чем-то будет три роты десантуры. Армия вообще похожа на фабрику смерти. Если ты военный, то тебя на законных основаниях могут отправить на убой. Ну а хули, колхоз — дело добровольное, не пойдешь – расстреляем», — думал я с горечью, так как мне было искренне жаль парней.

— Товарищи офицеры, есть вопросы? — Игнатов отошел от карты, закрепленной на стенде и упер кулаки в бока, готовясь выслушать предложения и возможные возражения.

— Товарищ гвардии полковник, — высокий лысый майор, который должен был возглавить вторую ударную группу, встал, — а с помощью каких нахуй сил и средств мы сможем выполнить поставленную задачу? В направлении нашей атаки противника будет вдвое больше. Он имеет бронетехнику. Плюс сближаться мы будем под минометным обстрелом. Мало того, когда мы прорвемся к основным зданиям… если прорвемся, то встретимся лицом к лицу с краповиками. А это уже что-то из разряда жанра ебучей боевой фантастики.

— Иван, — полковник кивнул ему, как бы приветствуя вопрос, — необходимо отвлечь минометный огонь от основной группы. Там все пристреляно, они даже к бетонному ограждению приблизиться не смогут. 

Игнатов достал папиросу, не торопясь прикурил и выпустив сизый дым продолжил:

— Пойми, только твой батальон имеет хоть какой-то шанс выполнить поставленную задачу. Ты должен приготовиться к ожесточенному сопротивлению!

— Это первая группа должна готовиться к ожесточенному сопротивлению, — майор опустил голову, как бы обдумывая сказанное, — нам же нужно готовиться к аду. Пусть вымпела нас подстрахуют, это придаст нам уверенности и хоть немного прикроет наши сраки, которые, полагаю, будут изрядно нашпигованы свинцом.

Игнатов посмотрел на Телкова, и тот, пару секунд подумав, ответил легким кивком.

— Хорошо, Иван, «Вымпел» идет с тобой, — сказал Игнатов и облегченно вздохнул.

«Ну вот. Начинается блять, съездили проверить объект, сука», — подумал я.

В районе висков я почувствовал пульсацию крови. Бырдин протянул мне флягу с коньяком. Его руки немного дрожали, как, впрочем, и мои.

 

ГЛАВА IV. НАПРОЛОМ

 

Из-за горизонта, не спеша, будто не желая наблюдать за предстоящим боем, поднимались красные лучи солнца. Мы были в авангарде «спартанцев» — на этом настоял Телков, так как шансы, что мы успеем преодолеть бетонную стену прежде, чем первый минометный залп накроет сектор атаки, были выше, чем если мы будем в хвосте или среди боевых порядков наступающей десантуры. 

«Безусловно, после бетонного ограждения нас будет ждать бронетехника с прикрытием из пулеметных точек, ну так что поделаешь, жизнь несовершенна. Хорошо, что хоть подступы к АЭС не заминированы. Длина периметра комплекса огромна, заебешься минировать, а угадывать где противник ударит дело не благодарное. А вообще да, для нас, авангарда, жизнь будет несовершенна, но для тех, кого накроет минометный залп, она будет беспощадна. Минометы будут херачить, это как пить дать. Чую будет адовый, гремучий пиздец. Но мы к этому времени уже сблизимся с противником и сделаем из танков, вкопаны они или не вкопаны, до пизды, груды металлолома. Нас этому учили — действовать нагло, без артиллерийской поддержки, без надежды на подкрепление, улыбаясь наматывать кишки противника на свои кулаки и бить — бить тех, кому не посчастливилось встать у нас на пути, ломая кадыки, круша черепа, вырывая из глазниц органы зрения. Мы диверсанты нахуй, не пехота, даже пусть и крылатая. Мы им сука устроим», — эти мысли пролетали в моей голове, пока я с товарищами лежал и ждал команды на штурм. 

Я накручивал себя, пока не почувствовал ярость, азарт, желание убивать и вдруг нахлынуло спокойствие. 

«Вот, то что надо, наконец-то», — подумал я и посмотрел на Бырдина. 

Андрюха поймал мой взгляд и нервно улыбнувшись сказал:

— Моя постоянно переживает, когда я на службу ухожу. Мы с ней третьего ждем. Сказала, что если я не вернусь, она меня убьет, — он мрачно хохотнул, — дура блять.

Улыбнувшись в ответ, я потряс друга за плечо, шепнув:

— Все будет хорошо, — и немного подумав добавил, — или плохо.

— Вперед, — скомандовал Телков.

Мы вскочили и устремились к бетонному двухметровому забору.

«Началось», — подумал я и рванул одним из первых. 

Когда мы бежали, не было слышно ни звука. Мы же профи. Это пехтура, пробежав сто метров, теряет до семидесяти процентов амуниции и издает звук, как копилка полная монет. Мы «Вымпел» у нас все четко. 

Слышалось лишь сдобренное адреналином дыхание бойцов и шелест сухой травы, по которым скользят ботинки с высоким берцем. Подбежав к забору с характерным рифленым рисунком, я прислонился к нему спиной, выставил сцепленные в замок руки. Тут же грязная подошва впечаталась в ладони.

Первый пошел. Второй…

Первыми перебрались бойцы с ВСС и тут же послышались приглушенные хлопки. 

«Нормально. Считай точку уже вынесли», — адреналин уже пропитал меня до костей.

Пятый… Последний боец задержался на стене и протянул мне руку. 

В метрах пятидесяти виднелась низкая башня плавающего танка. 

«Сейчас ты полетишь нахуй», — думал я, выискивая силуэты противника.

В подтверждении моих мыслей ухнул выстрел из РПГ. Граната срикошетила от башни и снаряд улетев в землю взорвался, подняв куски земли. «Сука». Следующий выстрел пришелся точно под ствол 76 мм пушки. Раздался взрыв, что-то противно скрежетнуло. Башню у ПТ-76 как-то замысловато смяло и теперь танк стал похож на какого-то гротескного стального Буратину, который смотрит на звезды открыв рот, причем у него из пасти валит густой дым с языками пламени. «Есть».

— Ходу, ходу, — крикнул я своему отделению. 

И тут началось. Вдалеке раздался приглушенный рокот. Потом свист. В районе бетонной стены земля стала содрогаться от взрывов. Одна мина легла точно в стену, через которую перебирался гвардеец. Полетели бетонные брызги, сдобренные кусками человеческого тела. Не останавливаясь, я выдернул кольцо и закинул РГД в окно длинного здания. Прозвучал звук разбивающегося стекла и потом взрыв. Рамы вылетели вместе с осколками битого стекла и кусками интерьера. Сзади завязался бой и трассирующие очереди стали рассекать пустошь, но мое отделение уже вклинилось в боевые порядки противника. 

«Что-то не похоже на краповиков. Мотострелки в первой линии, это ясно как божий день. Самое вкусное впереди. Как бы блять не подавиться», — подумал я и тут же крикнул своим:

— Ходу, ходу, ходу.

Не оглядываясь на ад, который бушевал позади, мы продолжали свое стремительное продвижение. Наш отряд получил задание осуществить стремительный прорыв в боевые порядки защитников КАЭС и уничтожить батарею 120 мм минометов противника, ну и по пути движения творить хаос, разрушения, сеять смерть и раскидывать чужой ливер. Впрочем, ничего нового. Вот так, без заморочек, просто, эффективно (ненужное зачеркнуть). Противник еще не успел подтянуть подкрепление с других участков периметра АЭС и наше наступление, если будет достаточно стремительным, ждет успех. По замыслу Игнатова, красноперые должны поверить, что удар «спартанцев» — это основное направление атаки. Ну а когда защитники АЭС поймут свою ошибку, они лишатся минометной батареи и возможно более полусотни пехтуры, не считая той, которую мы уничтожим по дороге. Далее краснопогонники будут разгромлены основной группировкой из восьмисот штыков, которая уничтожит спецчасти МВД, окопавшиеся вместе с техникой на нашем левом фланге и ударит в тыл связанных боем ОМСДОНовцев.

Только вот меня смущало одно — если нашему отряду удача нассыт в лицо (что вполне вероятно, прецеденты уже были) и мы не сможем быстро нейтрализовать минометы противника, то «спартанцы», попадут в огневой мешок и будут быстро уничтожены. После этого, объединенные силы защитников АЭС, используя артиллерийскую поддержку, ударят по группировке, которую возглавляет Игнатов. И все, game over сука.

Мы бежали к четырехэтажному зданию, за которым слышались минометные залпы противника. На фоне канонады послышался шлепок и один наш упал ничком в осеннюю грязь. «Снайпер, сука». Мы, не останавливаясь, продолжали ломиться как лоси к зданию, пытаясь быстрее уйти с открытого пространства. И тут, на полном ходу, по всей видимости, спеша к переднему краю обороны, из прилегающей производственной застройки выскочила восьмидесятка с отделением пехоты на броне и с ходу открыла по нам огонь из КПВТ. Отряд вжался в грязь. Послышались отвратительные звуки разрываемого на части мяса. Одного бойца, который не успел вовремя среагировать, со всего маха толкнуло назад. Он упал и еще долго скользил по мокрой от росы траве, оставляя за собой кровавые кляксы и клочья разгрузки. Тут же два выстрела из РПГ пробили броню БТРа в двух местах. Раздался взрыв. Тела мотострелков сбросило с техники. Я явственно увидел, как оторванная голова пехотинца откатилась в сторону. Из переднего люка, горя живым факелом, выскочил мехвод, и, выпав из люка, стал кататься по мокрой траве, пытаясь сбить пламя.

— Ходу! – закричал Телков.

Мы вскочили и снова ринулись к зданию. Пробегая мимо объятого пламенем БТРа, я краем глаза заметил, что горящий человек все еще жив и воет низким, протяжным басом как волк. Его лицо было сплошным куском горелого мяса. Остановившись я быстро прицелился и выстрелил ему в грудь.

— Ходу, ходу! — кричал Телков, указывая на здание. 

Раздался знакомый шлепок. Телков прижал правую ладонь к шее и упал ничком лицом в грязь. Кровь хлынула из пробитой артерии. 

«Убит», — подумал я.

— Ходууу! — закричал Бырдин. 

Через несколько секунд мы были у окон первого этажа заветного здания. Без команды в окна полетели гранаты. Взрыв. Еще один. Нас осыпало щепками и битым стеклом. С размаху я наступил на сцепленные руки и, прыгнув в помещение, сразу перекатился и открыл огонь. Только что забежавший в помещение мотострелок с РПК на перевес получил несколько пуль в корпус пулемета и в живот. Армейский броник конечно спасает от проникновения пуль пятерки в брюхо, но не от боли, которую причиняет удар. Стрелка согнуло пополам. Тут же следующий боец бежавший с двумя цинками запнулся о кричавшего товарища и упав вперед растянулся на полу, выронив свою ношу. Его автомат, закинутый за спину, звякнул о каску. Раздался выстрел, еще и еще. Стрелок, который только что стонал, державшись за живот, молча лежал на полу. Из его головы, на которой виднелись куски зеленого берета, вытекала красно-бурая жижа. Боец с цинками, который успел вскочить на ноги, уже сидел на полу, прислонившись спиной к стене и немного наклонившись смотрел на заполнявших помещение бойцов «Вымпела» мертвыми глазами. Под ним растекалась лужа крови.

Только теперь я понял — Сани Телкова больше нет. Я был под его началом долгих пять лет. Мы многое и многих пережили. Ощущение пустоты заполнило меня до краев. 

«Мда. Как же так Саня, как же так. Но пора работать», — времени для соплей у меня не было.

Мы проникли в здание и оказались в своей стихии.

— Чистим этаж, — крикнул Бырдин, который принял на себя командование, — вперед.

Присев на колено, я посмотрел из покореженного дверного проема снизу на происходящее в длинном коридоре, протянувшемся через весь первый этаж, одновременно выцеливая очередную жертву. Прежде чем мозг среагировал, я уже успел нажать на спуск. Затвор дернулся, и гильза от пятерки звякнула о бетонный пол. Мотострелка бегущего по коридору с автоматом на перевес скрутило от боли, пуля попала в бедренную артерию.

— Чисто, — сказал я, сделав еще один выстрел в орущего, забрызганного кровью вована.

— Погнали, — скомандовал Бырдин, вставив полный магазин в АКС и дослав патрон в патронник.

Мы выскочили в длинный коридор и, разделившись на две примерно равные группы, приступили к зачистке первого этажа. Делали привычные, четкие движения. В целом они были идентичны штурму дворца Амина. Бросок гранаты, взрыв, уничтожение подранков. Все стандартно, ведь это не спасение заложников, да мы и не «Альфа». Пока шла «уборка» помещений первого этажа, часть наших держала лестничные пролеты, не давая бойцам ОМСДОНа помочь своим, хотя они очень хотели это сделать, сигнализируя о своем желании гранатами, которые швыряли в нас сверху.

Уничтожив живую силу на первом этаже, мы заняли круговую оборону и оказались зажаты со всех сторон. Вованы не были готовы к такому повороту событий. Никто не ожидал, что найдутся желающие так агрессивно вклиниться в самое сердце обороны противника и наглым образом удерживать первый этаж здания, находясь при этом в полном окружении.

— Снайперы, открыть огонь по батарее, — отдал приказ Бырдин, вытирая кровь с лица, — гренадеры, огонь по грузовикам.

Первый этаж здания, который мы захватили, находился примерно в пятидесяти метрах от расположения артиллерии противника, минометные расчеты которой даже не поняли, что враг захватил позицию и готовится умножить их на ноль.

«Главное успеть до подхода танков. ПТ хоть маленький, а ебнет — мало не покажется», — пролетело в моей голове.

К зданию стекалась пехота противника. Что характерно, в округе мелькали лишь зеленые береты, каски и кепки. По всей видимости краповики всерьез закусились со «спартанцами», которые штурмовали здание где были расположены реакторы.

— Белый, — крикнул Бырдин, — посмотри-ка, что я нашел.

Я заинтригованный подошел к выломанной взрывом двери санузла. Бырдин оторвал дверь сортира, которая болталась на одной петле и отбросил ее в сторону.

Внутри небольшого помещения все было в дерьме, которое некоторое время хлестало из раскуроченных труб. Воняло жестко, причем к канализационным миазмам примешивался запах крови. Я закинул автомат за спину, и мы вместе с Бырдиным с трудом вытащили изорванный труп мотострелка из санузла. 

«Пиздец смерть настигла парня», — я мрачно улыбнулся. 

У мертвого бойца из нагрудного кармана торчал край военного билета. Не знаю, что на меня нашло — природная любознательность, не иначе, и я достал документ. 

«Денис Шубенок, ефрейтор. Мда, какая фамилия такая и смерть», — я задумался.

— Белый, Белый, блять, — крикнул мне Андрей, — ты что, глухой?

Бырдин брезгливо скреб перчатку, вымазанную в дерме о стену. 

— Брось эту хуйню и смотри туда, — он пальцем показал на проем, в который уходили трубы канализации. Проем был достаточно широк, для того, чтоб в него проник человек, если выломать трубы.

Майор хитро улыбнулся и, пару раз чиркнув спичкой, жадно прикурил. 

— Это наш пропуск на верхние этажи, — сказал Бырдин жадно затягиваясь.

Тоскливо посмотрев на испачканные дерьмом стены санузла, я тяжко вздохнул. 

— Маликов, Мартынов, ко мне, — позвал я бойцов из своего отделения, — идете со мной.

 

ГЛАВА V. ЧИСТАЯ РАБОТА

 

Я стоял и уныло лицезрел измазанные дерьмом стены, по которым нам предстояло добираться до противника, который стремился любыми средствами вернуть себе полный контроль над зданием. Бырдин еще раз посмотрел на загаженный санузел и злорадно ухмыльнувшись (гондон ебучий) развернулся и быстрым шагом направился на захваченный нами позиции, с ходу отдавая указания.

— Маслов, — майор остановился в коридоре около входа в помещение, с которого вели огонь бойцы с РПГ, пытаясь докричаться до гренадеров, — Саня блять, ты оглох?

Прозвучал резкий шипящий звук, который слился с грохотом гранатометного выстрела. Секунду спустя послышался взрыв.

— Немного, — ответил гренадер, — а ты хочешь отправить меня на внеплановую диспансеризацию?

— Размечтался, — майор отсоединил магазин и постучав им о стену снова вставил в АКС, — медсестер ебать будешь потом, докладывай обстакановку!

— Андрюх, — отозвался гранатометчик, — я как бы немного занят.

Бырдин еще раз прикурил влажную от крови сигарету.

— Как дела с грузовиками? — не унимался майор.

— Еще четыре осталось. Они прочухали и свалить хотели. Мы им затор между зданиями устроили, — Маслов хохотнул, — все идет как по маслу.

Раздался еще один выстрел из РПГ.

— Масленок, — майор вытер смешанный с кровью пот с лица, — как грузовики сожжёте, то принимайтесь за минометы. Расчеты сейчас все на пузе, их наши с ВСС прижали.

Вместо ответа раздался грохот выстрела из гранатомета, и в коридор вынесло облако пыли.

В свою очередь я и Мартынов что было сил тянули болтавшиеся в санузле трубы. Прозвучал скрежет и тут же трубы отлетели и на нас вылилась очередная порция дермища.

«Да чтоб тебя. Аааааа. Вот блядство», — меня охватило бешенство.

В помещение, зажимая нос кулаком, заглянул боец с большим рюкзаком и ВСС за спиной.

— Капитан, — боец, посмотрев на нас не смог скрыть улыбки, так как мы все были по уши в дерьме, — меня Андрюха прислал, сказал гранат захватить и что я поступаю в твое распоряжение.

«Заебись, штурмовая группа в составе певца, дуэлянта и писателя, все в говне, будут пробираться к врагу через сортир», — мой мозг заполнил сарказм.

— Булгаков, че ты лыбишься, — я прикурил сигарету, стараясь не испачкать ее канализационными стоками, — парни, сейчас проникаем на второй этаж и закидываем все помещения гранатами, иначе наши не удержат здание. Убиваем всех к хуям.

Еще раз затянувшись, я с отвращением выбросил сигарету. Во рту явно чувствовался привкус канализационных отходов.

«Убью блядей», — на меня накатила ярость. 

— Вперед, — я посмотрел на еще чистеньких Маликова и Булгакова, — Булгаков первый. 

Теперь уже улыбался я.

За окнами раздался рев мотора и тут же выстрел. Здание сотрясло, а нас осыпало штукатуркой. 

«ПТ подъехали, пиздец блять», — я попытался прогнать мысли о последствиях обстрела. 

Вдалеке что-то орал майор, но я уже не обращал внимания и наблюдал за возней Маликова, который помогал Булгакову протиснуться в пролом. Наконец ноги снайпера поддержки исчезли и уже Мартынов пыхтел под тяжестью Маликова, который отталкиваясь от плеч товарища протискивался в узкий проход. 

«Когда эта хуйня закончится, пойду в баню», — мечтательно подумал я.

Последним в тоннель дерьма или дерьмовый тоннель (если так благозвучней) протискивался я, благо тощий как жизнь Андрюхи. Наши противники (стоит отметить, что я не ожидал такого ожесточенного сопротивления и таких потерь, которые мы понесли от простой вовановской пехтуры), мотострелки ОМСДОНа сгрудились в основном у лестничных пролетов. Вели перестрелку и скидывали последние гранаты, пытаясь проникнуть на первый этаж. 

«Думают, что внизу десантура. Наивные, блять», — думал я предвкушая расправу. 

Посмотрев на свою колоритную троицу, я невольно улыбнулся. Все до одного перепачкавшись в говне сидели со злыми лицами, готовые порвать любого. Мой нос защипало от пота, и я не подумав почесался. Лицо обдало вонью. 

«Тьфу блять. Убью уродов», — в очередной раз подумал я, но прежняя ненависть сменилась боевым задором.

Разделив гранаты поровну (получилось около дюжины на брата, Бырдин отдал нам всё, что смог собрать), мы приступили к зачистке второго этажа, который был идентичен по планировке первому. Это очень сильно упрощало выполнение нашего задания. Мы вообще не привыкли штурмовать здания, заранее не зная их планировку и архитектурные особенности.

Первые ватрушки, начиненные взрывчаткой, вынесли пехоту, столпившуюся у пролетов. Мотострелки, человек по десять на каждом пролете, не ожидали такой подляны. Серия взрывов слилась с канонадой, которая раздавалась в окрестностях. Одного пехотинца выбросило в окно лестничного пролета, остальные трупы, посеченные, растерзанные в клочья, остались в коридоре и на ступенях. Улучив момент, я выглянул в разбитое окно. ПТ-76 — их подъехало штуки три, (больше я не увидел, видно все на первом оборонительном рубеже), расстреливали первый этаж. Один танк, который подобрался слишком близко горел. 

«Ух ты, мои вы хорошие, как я вас люблю» (грамотные, хладнокровные гренадеры — это большая редкость, обычно они все, после двух-трех выстрелов становятся ебанутыми на голову). 

Мы кинули следующую порцию РГД и выскочили в коридор, начав двигаться в противоположные направления по двое, раздавая подарки в каждое подозрительное помещение, то есть во все. 

— Чисто, — дойдя до конца коридора крикнул Булгаков.

Осмотревшись, я вышел из лужи крови, набежавшей из разорванных внутренностей, слава Сатане чужих.

— Чисто, — вторил я ему, с другого края. 

Далее мы, не теряя времени, заняли лестничные пролеты.

— Второй этаж убран, — передал я по рации Бырдину.

— Прхрфрто, — прохрипело в ответ, — цфзрцщайте дальше, у нас тут прчхдец, подкрепления не дам.

— Сука, — выругался я на новоиспеченного командира и окинул взором коридор. 

Вокруг валялись истерзанные тела мотострелков. Кровь, вытекшая из трупов, капала на первый этаж, стекая по ступеням. Мне почему-то стало тоскливо. 

«Зачем все это, мы же все свои. Ебаная жизнь», — на меня стала наваливаться депрессия.

Взгляд скользнул на зеленый берет, который валялся в крови и пыли. Я поднял его и бережно положил на подоконник. Здание опять вздрогнуло от выстрела, снизу мимо нас пробежала группа наших с РПГ и ВСС. Мимо меня промчался Маслов и, подмигнув мне, скрылся в коридоре. Другой боец с ВСС демонстративно зажал нос, пробегая мимо. 

«Приколисты, блять», — подумал я беззлобно.

Обычно молодняк меня побаивался. Но сегодня ребята отличились и могли себе позволить журить меня. Пехотные снайперы с гренадерами уничтожили все грузовики батареи и парализовали ее работу. Ну и сожгли как минимум один ПТ-76. Красавцы. «Интересно, у наших потери есть? Все-таки танки лупят. Ну да ладно, потом узнаю… Если выживу».

Вокруг продолжался адский пиздец. Вдали было видно, что к зданию главного реактора рвутся поредевшие, как минимум вдвое, ряды «спартанцев». Я опять поглядел на истерзанные тела.

Вонь, усталость и апатия испортили настроение окончательно. Тем не менее, надо работать.

— Вперед парни, — скомандовал я.

— Принято, — ответил Булгаков по рации с другого пролета.

Мы осторожно выдвинулись вверх по лестнице. Как я и ожидал, на третьем и четвертом этажах не было ни души. Оставалась крыша. Именно оттуда, зуб даю, стрелял снайпер.

«Сука, двоих наших вынес… Саню убил, мразь», — меня душила злоба к неизвестному стрелку. 

Вход на чердак был один.

— Гранаты есть? — я посмотрел на парней.

Все молчали.

— Нету, командир, — за всех ответил Маликов, — закончились.

Я вздохнул.

— Ладно, — меня стал бить нервяк, — я иду первый, вы за мной, — чую, там не простой фрукт засел, а возможно он и не один.

Осторожно, стараясь не шуметь, мы двигались, отсчитывая последние ступеньки до заветной двери. Заметив любезно поставленную растяжку, я улыбнулся. 

«Бля, на пехоту что ли рассчитывали? Это даже как-то оскорбительно». 

Я жестом показал знак опасности и группа, по очереди перешагнула чуть заметный провод. 

Ну вот и дверь. Сердце учащенно забилось. Несмотря на то, что окрестности наполнялись звуками боя, был слышен лишь его стук. 

«Господи, как хорошо жить. Просто дышать (к запаху дерьма на своей одежде я уже привык)», — подумал я, и вздохнул полной грудью.

Я аккуратно, снизу, чуть приоткрыл дверь. Она предательски скрипнула. «Тварь». Я явственно чувствовал стук своего сердца. Удар, еще один, еще. Как в замедленной съемке я увидел летящую в нас гранату. Что есть мочи я закричал и рванул вперед на крышу, чуть не выломав дверь. Очередь из АПС прозвучала над моим ухом. Вцепившись в руку держащую пистолет, я со всей силы рванул ее в сторону и бросил через себя противника. Раздался взрыв и сразу другой. На меня сверху навалился краповик, который пытался направить ствол пистолета мне в голову. 

«Аааа, сука», — закричал я и резко дернул руку с АПС вбок и еще одна очередь выбила битум, обрызгав мое лицо черными брызгами. 

Краповик ткнул меня локтем, попав в нос. 

«Пидор», — мысли судорожно прыгали по моим нейронным связям, а кровь хлынула, заливая лицо и попадая в горло. 

Как следствие я стал задыхаться, захлебываясь кровью. Спецназовец, выпустив АПС вцепился в мой автомат и попытался ствольной коробкой раздавить мне кадык. Он давил, навалившись всем телом, одновременно коленом перекрыв мне возможность достать ПМ. В принципе он мог этого и не делать, так как если бы я и попытался достать пистолет, то мое горло было бы сломано за долю секунды. Оскалившись я закричал как зверь. Слюна, смешанная с кровью, полетела во все стороны. 

«На тебе сука», — извернувшись, я столкнул краповика набок.

Шею обожгло, так как он резко дернул мой автомат на себя. Я понял — ремень, ремень порван и АКС остался в руках врага. 

«Да что же это такое, БЛЯТЬ», — то ли закричал, то ли подумал я.

Как ПМ оказался в моей руке я даже и не сообразил. Все произошло на голых рефлексах. Был виден лишь ствол АКС, который неотвратимо поворачивался в мою сторону. Затвор ПМ чуть дернулся, и гильза с лязгом врезалась в бетонную стену (представляете, есть аборигены, которые пользуются предохранителями и даже не досылают заранее патрон в патронник). На автомате (моем, сука, АКС) чиркнула искра и тут же я чувствую, что тяжелый армейский ботинок впечатывается до хруста в мою кисть и ПМ вылетает из моих рук падая на твердый битум крыши (следует отметить, что пистолетный ремешок не дал далеко улететь моему личному оружию). 

«Да что же это такое», — моя психика уже явно не справлялась с нагрузкой.

Я пригнулся и АКС, вращаясь как бумеранг просвистев над моей головой, с громким лязгом врезался в стену. 

Пытаясь ударить вандала правой ногой в живот, я провалился (ебучая ты тварь), тут же получив подсечку упал, встав с перекатом. Пошарив ножны, я понял — ножа нет, видимо его я благополучно пролюбил.

Боец «Витязя» демонстративно достал свой штык нож и отбросил в сторону. 

«Дебил что ли?», — подумал я, искренне удивляясь этому демаршу, а сама ситуация явно принимала комичный оборот.

Он поправил краповый берет и оскалившись встал в стойку.

«Блять, это какая-то секта нахуй», — подумал я с беспокойством. 

Быстро нагнувшись, я попытался подобрать ПМ и с ходу получил удар ногой в корпус. Меня швырнуло на пол, а тренчик удерживающий пистолетный ремешок лопнул. Мой пистолет подпрыгнул и улетел с крыши вниз. 

«Ссаное ты дупло, да что сегодня за день такой», — мне стало обидно от того, что все идет не по плану.

Вован стоял в правосторонней стойке и нагло улыбался.

«Ненавижу хитрожопых леворуких блядей, особенно не природных левшей, а переученных», — подумал я и немного отступив, быстрым движением скинул разгрузку с магазинами. Краповик не мешал, его устраивало, что я принимаю условия навязанной им игры. Да и выбора у меня не было. Я быстро оценил ТТХ своего спарринг партнера – это был здоровый лось, килограмм под девяносто».

Мы некоторое время выжидали, пока он не начал первым. Быстро метнувшись, он сделал резкую двоечку в область моей измазанной потом, кровью и фекалиями физиономии и следом хлесткий лоукик. Двоечка пришлась в мои плечо и ладонь, которые я по-боксерски подставил, а лоукик я блокировал встречным движением правой голени. Меня качнуло, так как весу то во мне хер да маленько, дай Бог в сытые времена килограмм семьдесят будет. Краповик удивленный таким поворотом немного отступил.

«Чё, пидрила, не ожидал», — до меня стало доходить, с кем я имею дело. 

В «Витязе» есть специальные подразделения, которые выступают на показательных соревнованиях, пиздят претендентов на краповый, ну короче спортики.

Неожиданно сменив стойку, я заметил тень замешательства в глазах спеца. Видимо его смутила быстрая смена моей позиции, так как он вдруг встал в немецкую защиту. 

«Все в пизду, надо кончать с этой хуйней, а то выдохнусь», — подумал я и молниеносной, очень легкой двоечкой прикоснулся, именно прикоснулся, к рукам вована. Понимаете (прошу пардону, но полагаю следует пояснить за эту ситуацию), любое внешнее прикосновение, не обязательно сильное, мозг обрабатывает и в эти доли секунды, например, рука не может нормально функционировать. Ну, то есть, мои легкие удары по рукам противника, мешают ему мгновенно мне ответить. Еще легкая двоечка, накладки на руки, на долю секунды мы стояли лицом к лицу и бинго. Мой правый локоть впечатался в область лица моего визави. Он отшатнулся, в мутных глазах промелькнуло удивление. Я немедленно нанес прямой удар левой ногой всей плоскостью подошвы в его правое колено. Противник скорчил лицо, как будто ему в рот положили лимон. Он от безысходности кинулся мне в ноги, пытаясь уронить на пол грязного говнюка, который посмел дать достойную ответку в рукопашном поединке. Тут же ударив вовану правым коленом в челюсть, я услышал тихий хруст. Краповик упал на спину. 

«Это тебе блять не на соревнованиях танцевать, хуйня спортивная», — подумал я, ощущая, как сердце бешено отстукивает рваный ритм. 

Встав на одно колено и утерев запекшуюся под носом кровь, я посмотрел на своего поверженного противника, который был в отключке. 

«А ведь ты же Саню выпилил. Так что не обессудь», — подумал я и на меня стало накатывать привычное спокойствие.

Встав на ватных ногах я, подобрав нож вована и пошатываясь подошел к обездвиженному телу. 

— Колян, — послышался голос Бырдина сзади, — отставить! Пленного на допрос!

«Блять», — я устало прислонился к стене.

Около тела краповика уже суетилось трое наших. 

«Похуй, умру я явно не от рака легких», — я достал сигарету, прикурил и блаженно затянулся. 

Бырдин присел рядом.

— Десантура на первом этаже здания с реакторами, — он прикурил сигарету и сделав пару затяжек продолжил, — наши четыре ПТ-76 выпилили и всю минометную батарею.

— Че с пацанами, — спросил я, выдыхая дым.

— Булгаков тяжело ранен, остальные убиты, — не глядя на меня ответил майор.

Печально, но за все время операции по нейтрализации минометной батареи вованов мы потеряли пятерых убитыми и четырех, включая Булгакова, тяжело ранеными. В свою очередь наш отряд выполняя боевую задачу уничтожил 4 ПТ-76, один БТР-80, около десятка грузовиков ГАЗ и примерно человек восемьдесят пехоты. Одного краповика взяли в плен. Его снайперский скилл оказался не плохим, в отличие от навыков рукопашного боя. Или, может, я настолько охуителен — даже не знаю, решать вам. Ирония в том, что именно этот краповый берет и причинил основной ущерб нашему подразделению. 

«После допроса постараюсь его все-таки зарезать», — решил я про себя, тяжело поднимаясь на ноги.

Ну, вернемся к диспозиции боя. Основная группа, атаковавшая с левого фланга уничтожив технику противника, была связана боем с подразделениями спец охраны МВД и смогла направить на штурм главного здания АЭС не более двухсот человек. «Спартанцы» лысого комбата (он кстати погиб, жаль мужика, грамотный был командир) поначалу понесли ощутимые потери от огня артиллерии и бронетехники красноперых, но мы вовремя подсуетились и нейтрализовав минометную батарею красноперых оттянули на себя часть их сил и средств. Это позволило «спартанцам» прорвать центральное направление и ворваться на первый этаж здания, где находились реакторы. Потери парней были огромны. Из трехсот штыков осталось лишь около сотни.

Вообще, основной показатель боевой выучки войск — это способность вести эффективные боевые действия при больших потерях и в окружении. Например, во времена ВМВ самый низкий боевой навык продемонстрировали итальянцы. Их подразделения выходили из боя уже при десяти процентах потерь убитыми и ранеными. К слову, когда английские коммандос в 1944 году штурмовали один небольшой остров вблизи берегов Италии, с гарнизоном в количестве десять тысяч любителей пасты был зафиксирован курьезный случай. Все итальянцы, оборонявшие остров, сдались, а у обожателей вечернего чая погиб лишь один человек. Погиб от укуса осла. Осла сука. Видимо длинноухий производитель мулов решил сражаться до конца. Хотя справедливости ради должен сказать, что на Восточном фронте вместе с тевтонами сражался итальянский кавалерийский полк, состоящий из отпрысков знатных итальянских родов. Это подразделение как-то подчистую выпилило батальон нашей советской пехтуры, вынесло в течение часа. Между прочим, у красноармейцев были и пулеметы, и минометы. Кстати у нас в КГБ есть данные, что это именно итальянские диверсанты отправили на дно линкор Новороссийск, который достался черноморцам после распила итальянского флота, между странами антигитлеровской коалиции. Но это все исключения, которые подтверждают правило. По дефолту потомки Цицерона, Катона и Цезаря в XX столетии воевать не хотели и не могли. Разве что эфиопов газом травить.

Далее по степени боевого днища следовали румыны. Они вообще удивительный народ (хотя лично мне до сих пор не ясно, национальность это или профессия). Их культура потрясает и цыгане тут не при чем, один Влад Цепеш чего стоит, да и при попытке произнести румынскую фамилию, язык можно сломать сразу в трех местах. Они-то как раз, эти румыны и итальянцы, подставили VI армию Паулюса. А перед ВМВ вообще разливая подливу сбежали из Бессарабии, стоило только генацвале стукнуть кулаком по столу.

Наиболее в стойкости отличились немцы, венгры, японцы. Неплохи были русские и англичане. Слабым местом этих ненавидящих друг друга наций был страх окружения. Кстати о япошках. Один самурай вообще бегал по филиппинским джунглям лет двадцать уже после капитуляции Японии. Воевал, сука. Не верил в поражение своей страны. Феерический долбоеб. Тем не менее, самурайская стойкость не помешала советским войскам в 1945 году нагнуть за две недели семисот тысячную Квантунскую армию, при общих своих потерях в тридцать восемь тысяч.

Что-то я отвлекся. Ладно, пора работать.

 

ГЛАВА VI. ЯРОСТЬ

 

Наши бойцы с ВСС, расположившиеся на крыше захваченного нами здания как могли старались поддержать десантов, которые штурмовали основной корпус АЭС. Оно располагалось как раз напротив наших позиций. Бырдин отдал приказ пока в пекло не соваться. Мы свое дело сделали, и так потери большие. Такое было с нами лишь в Пакистане, когда мы вместе с индийской спецурой из сикхов рейдовали по тылам бесноватых в штате Кашмир. 

Я сделал глоток теплой воды из протянутой Бырдиным фляги и попросил его полить мне на ладони. Рожа была черти в чем и я с наслаждением умыл свое покоцанное лицо. 

— Первый… первый… прием, — прождав около минуты, Бырдин попытался связаться с Игнатовым еще раз, — первый, вы, блять, оглохли, — Бырдин начал заводиться, синдром командира, хули. 

— Шпрсвязи, — прохрипело в ответ. 

— Как у вас дела. Вы там скоро? — спросил майор и протянул мне открытую банку тушенки. 

В свою очередь понюхав свои руки я помотал головой. 

— Шррррас тут пизшшшш, ррппшатака, — послышалось в ответ. 

— Техника на грани фантастики, — мой друг скорчил физиономию оскорбленного в лучших чувствах перфекциониста. 

— Ага, — я равнодушно поддакнул, одновременно пытаясь впихнуть АПС пленного краповика в ПМовскую кобуру. 

«Да хуй с ним», — я пристроил «Стечкина» в боковой карман штанов. 

— Николай Васильевич, — подошел боец из моего отделения, с закинутым за спину ВСС и, прикурив от моей сигареты, протянул мне трофейный АКСУ, держа в другой руке СВД, найденную на крыше. 

— Держите командир, — лейтенант Шишкин (он имел очень неожиданный и оригинальный для его фамилии позывной Шишка) злорадно улыбаясь протянул мне огрызок. «Суки, совсем молодежь расслабилась». 

— Шишкин, — я, держа сигарету в зубах проверил трофейный автомат, подергал затвор, заглянул в ствольную коробку и наконец присоединил к нему магазин, — возьми Хохла и найдите Саню… и остальных, — немного раздраженно приказал я Шишке, — могли бы без меня сообразить. 

Я с укором посмотрел на майора. Мой друг помрачнел, хотел что-то сказать, но передумал. 

— Сделаем, товарищ капитан! — Шишкин кивнул и поставив СВД к стене скорым шагом вышел из комнаты. 

Здание напротив содрогнулось от взрыва, а в помещениях усилилась стрельба и крики. 

— Как ты думаешь Белый, — Бырдин выдохнул табачный дым в проем окна, где его тут же подхватил ветер, — десантура возьмет главный реактор? 

Я промолчал и продолжил наблюдать за боем, который развернулся в двухстах метрах от наших позиций. 

Приглядевшись, я заметил, что на здании развевался красный флаг «Витязя». Взяв СВД, я через оптику оглядел поле боя. Все было изрыто взрывами, тут и там виднелись останки сожженных ПТ и убитых танкистов. Прямо перед нами была видна уничтоженная минометная батарея. Некоторые орудия лежали, видимо гренадеры поработали. В прицел было видно, что многие минометчики не покинули позиций. Я посмотрел в сторону затора из сожженных грузовиков, которые еще тлели. Горела резина, от нее поднимался густой черный дым. В глаза бросился обгорелый труп, вывалившийся с пассажирского места. 

«Красноперые сражаются отчаянно. Что ими движет?», — подумал я и посмотрел еще раз на здание напротив. 

На подходах к нему виднелись несколько десятков трупов с синими пятнами на головах. 

Внезапно Бырдин толкнул меня в плечо. 

— Смотри, — он показал пальцем на крышу здания главного ректора, — они сделали это! 

Я посмотрел в прицел. Несколько десантников стояли на крыше и пытались закрепить знамя с эмблемой ВДВ. Вниз с крыши метнулось красное пятно. Это было знамя отряда «Витязь», сброшенное десантурой. С окон стали сыпаться темно-красные береты убитых вованов. Десант озлобился и лютовал. Мое настроение резко ухудшилось, а недоброе предчувствие стало вгрызаться в печень. 

Вдруг с нашего правого фланга из промышленной застройки выскочил БТР и стал лупить по нашему зданию. Я не шелохнулся и как завороженный продолжал вести наблюдение. Через несколько секунд раздался нечеловеческий рев и сотни солдат, в красных и зеленых беретах пошли в атаку на главное здание АЭС. БТР бил из пулеметов, не давая нашим снайперам стрелять по наступавшим красноперым. Я прицелился. Потом чертыхнулся. Магазин был пуст. 

Защитники АЭС, видимо собрали последние резервы со всех рубежей, все что осталось. Как завороженный я смотрел на сотню яростно кричащих бойцов ВВ МВД России. БТР лупил по нашему зданию, но все-таки снайперы улучали момент произвести выстрелы из ВСС по группе атакующих ОМСДОНовцев. А может, это стреляли обороняющиеся десанты, которые очень разозлили ВВшников своей выходкой с краповыми беретами и знаменем «Витязя». Понимаете, знамя для военного — это не просто совокупность ниток и узоров. Это символ боевого братства — их Бог. Кстати у командующих римскими легионами была привычка перебрасывать легионного серебряного, а позже золотого орла через вражескую крепостную стену. Обычно после этого город брали и убивали все живое для деморализации гарнизона. Убивали всех — мужчин, женщин, детей, даже собак и кошек. Ну а потом, потом начинался организованный грабеж и не менее организованная ебля местных баб, которым посчастливилось выжить в бойне. 

Ну да ладно, вернемся к современным реалиям. 

Человек двадцать вованов не добежали до здания и пали под нашим огнем и огнем поредевшего отряда «спартанцев». Остальные красноперые ворвались в главное здание АЭС. Один боец с перебинтованной грязной, кроваво-серой тряпкой головой схватил флаг «Витязя» и в сопровождении двух мотострелков забежал в главный корпус, который походил уже больше на дом Павлова в Сталинграде. 

— Как бы реактор не пизданул, — Андрюха озвучил вслух свои мысли. 

Я не ответил и продолжил наблюдать побоище. 

Через несколько минут уже на втором этаже ключевого здания раздался взрыв и я, наблюдая за кровавой драмой в прицел СВД, увидел, что взрывной волной выбросило двух человек, на головах которых синели береты. Крики, взрывы и выстрелы не утихали. 

— Сожгите его уже на хуй, — нервно выкрикнул Бырдин гренадерам, — десантуру сейчас всю выпилят, блять!

Мехвод БТРа был дока. Он мастерски маневрируя пытался не дать себя уничтожить. 

«Понимают же, что все равно сожжем, по сути, экипаж пошел на верную и мучительную гибель, прикрывая своих», — подумал я с горечью. 

Наконец раздался выстрел из РПГ и пласт земли взлетел рядом с восьмидесяткой. Машина резко вильнула и попыталась заехать за сожженный грузовик. Еще выстрел и в БТР впечатался снаряд РПГ. Раздался взрыв. Со всех щелей БТРа повалил густой дым. Не знаю, но каким-то чудом пулемет восьмидесятки продолжал работать по нашему зданию. Еще выстрел из гранатомета и снаряд лег точно в башню, которую разорвало в клочья. Вся машина загорелась факелом. 

Я сглотнул. Мой язык напоминал наждачную бумагу. 

Опять прильнув к прицелу СВД, я продолжал наблюдать, как гибли последние десантники штурмового батальона. 

«Где Игнатов сука?», — меня эта ситуация уже стала бесить.

 Бои шли уже на верхних этажах. Я перевел взгляд на крышу. Трое или четверо краповиков срывали флаг с эмблемой ВДВ. Один боец «Витязя» схватил полотнище с гербом десантников, поджог его и тут же бросил вниз. Я увидел, как горящее знамя отделилось от древка и стало плавно падать вниз. Во мне что-то перевернулось, я поставил СВД к стене, дослал патрон в патронник АКСУ и побежал вниз. Боковым зрением я увидел, что все бойцы вымпела, которые были рядом со мной в помещении, выбежали и бросились за мной следом. Я услышал, что они кричат и только потом сообразил, что и я кричу, это был крик ярости. Мы выбежали из подъезда и поскальзываясь в осенней грязи, смешанной с кровью минометных расчетов, ринулись к главному входу здания в котором располагались ядерные реакторы. Часть наших ворвалась в корпус через парадный вход, я же, бережно подняв тлеющее знамя десантуры, сбил искры и засунув его за пазуху бросился догонять своих. В корпусе главных реакторов опять затрещали автоматные очереди. 

Влетев в выломанную взрывом парадную дверь, я сделал рывок и подкатом, переместившись мимо лежащих внахлест трупов десантника и мотострелка, припарковал свою задницу к бойцу из моего отделения. Боковым зрением я уловил, что несколько пуль ударили в пол и мертвые тела, мимо которых я проскользил на пятой точке. Молодой, атлетично сложенный лейтенант Леха Кошкин с позывным Кошак, укрывшись за колонной, вел бой с противником, державшим лестничный пролёт. Получилось так, что мое отделение, ворвавшись на первый этаж, сразу же увязло в перестрелке с вэвэшниками. Хоть потерь еще не было, но нависала угроза застрять в фойе и тогда краповики и мотострелки перегруппировавшись задавят нас числом и наша атака будет сорвана, а мы уничтожены. 

— Атака мертвецов, — скомандовал я своим и кивнул Кошкину, который тут же закинув АКС за спину рванул на себя труп лежавшего рядом десантника и достал АПС. Надо было действовать, причем немедленно, так как надежда прорваться на верхние этажи таяла с каждой минутой. Красноперые в любой момент могли сконцентрировать свои силы, а пока они были разбросаны по зданию, добивая остатки »спартанцев», у нас был шанс. 

В голове заиграла мелодия битлов Back in USSR и я начал действовать на голых рефлексах. 

— Начали, — скомандовал я, и мы пошли в атаку. 

Бойцы вскочили и бросились к пролету. Атаковали по двое — один несет перед собой труп, одновременно стреляя из АПС или иного пистолета, другой идет позади, поражая цели с РПК или АКС. «Атака мертвецов» обычно применяется лишь на приличном отдалении от противника, так как есть риск погибнуть от взрыва гранаты или сквозного пробития трупа. В нашем случае она применяться не должна, но у нас не было выбора. 

Мы бежали к пролету, одновременно давя противника огнем. Гул от выстрелов и криков заполнил помещение. 

Из-за лестницы высунулись руки, держащие АК и прозвучала слепая очередь. Кошак немного тормознул, так как большая часть пуль легла в труп, который он тащил, заливаясь потом. 

Двигаясь вслед за Кошкиным, несшим перед собой мертвого десантника, я быстро дал очередь в высунувшийся калаш и сразу поймал в прицел мотострелка, который решил угостить нас гранатой. АКСУ в моих руках дважды дернулся, и правая часть шеи желающего метнуть в нас пряник разлетелась кровавыми брызгами. Струйка крови испачкала стену, и я увидел, как граната упав рядом с вэвэшником сдетонировала. Раздался взрыв. Нас обдало пылью, часть осколков со смачными шлепками впилась в трупы, которыми прикрывался наш авангард. Кто-то на лестнице закричал, а потом сразу захрипел и смолк. Не останавливались, мы пересекли первый пролет, подбираясь ко второму этажу. Бежавший впереди лейтенант Кошкин тяжело дышал. Одной рукой он с трудом держал жмура за ремень, а другую руку с АПС он просунул в область подмышки импровизированного штурмового щита и стрелял короткими очередями. Мы уже почти зашли на второй этаж, но вдруг из коридора выскочил краповик и ногой, сходу ударил Кошкина по руке, в которой у него был АПС. Пистолет звякнул о ступени и упал вниз. Кошак отбросив жмура в сторону схватил автомат спецназовца сделал краповику подсечку. Они оба упали и стали бороться. Я, не обращая внимания на их возню, перепрыгнул сцепленные тела и оказался в коридоре и тут же, почти не целясь, выстрелил в грудь выбежавшему на меня мотострелку, который вскрикнув и упал, выронив автомат. Раздался хрип. Я обернулся. Кошак, вскочив, быстрым движением вытер нож о рукав и, засунув его в ножны, достал из-за спины АКС. 

— Чисто! — крикнул я. 

— Чисто! — вторили мне бойцы с другого края. 

Снизу послышался топот и спустя пару секунд появился Бырдин и бойцы с РПГ и ВСС. 

— Белый, блять, — крикнул Бырдин тяжело дыша, — ты совсем ебанулся? 

— Мы дальше, — крикнул я ему, не обращая на претензии начальства и мое отделение бросилось на третий этаж. 

Оставив разъяренного Бырдина наедине с его командирскими амбициями (теперь вы, наверное, понимаете, что я так и сгнию в звании капитана на должности командира отделения), мы ворвались на третий этаж. Там у вованов в организационном плане царил жуткий бардак. Десанты оказывается еще сопротивлялись, и мы поспели вовремя. Я, уже порядком ошалевший от концентрации адреналина в крови, почти в упор дал очередь в краповика из АКСУ. Тот каким-то чудом мертвыми руками вцепился в мой огрызок и падая увлек его за собой. Из помещений выскочило еще человек пятнадцать мотострелков. В коридоре все смешались и стрелять стало опасно, можно было попасть в своих. Началась рукопашная. С расширенными, бешеными глазами на меня наскочил вован и попытался ударить меня в брюхо штык-ножом, который был примкнут к АКС. Крутанувшись, я левым локтем саданул ему в голову. Моя рука скользнула к кобуре, там было пусто, так как трофейный АПС страдал от безработицы в правом боковом кармане штанов. Времени ковыряться уже не было. Мотострелок удивительно быстро пришел в себя и воспользовавшись моим секундным замешательством лягнул меня в колено. 

«Сука, как же больно», — мелькнула мысль и я, что было сил, ударил ногой в лицо негодяю. 

Подошва моего ботинка впечаталась с отчетливым хрустом в нос моему визави. Не глядя на результат, я кинулся в толпу, где царило жуткое в своей незамысловатости средневековье. Кто-то кого-то душил, вспарывал живот, бил прикладом под аккомпанемент разлетающихся кровавых брызг. Один десантник вскочил с окровавленным ножом и тут же получил в живот штык. Мотострелок сидящий на полу захлебывался кровью и смотревший на бойню без пяти минут мертвыми глазами почему-то улыбался. Впереди нарисовалась спина с крепким загривком, который подпирал голову с краповым беретом. Спецназовец кого-то душил. Я сходу, сверху вниз засадил каблуком по затылку. 

«Я сегодня, как ебаный Джеки Чан», — я был на раже, но мои мысли не покидали голову ни на секунду.

Вовремя подставив плечо, я почувствовал удар прикладом, который в идеале должен был снести мою небритую челюсть и тут же кинув правый кросс. 

«Последний раз я так пиздился в ЙАР из-за чешских прошмандовок», — подумал я, отметив, что времени что-то ухватить, кроме своих яиц у меня не было. 

В моих глазах потемнело, а дыхание сбилось. Кто-то, чем-то ударил мне в спину, и я полетел вперед, но сгруппировавшись продолжил дискотеку.

«Если русские не убивали бы друг друга хотя бы в течение ста лет, то давно бы уже захватили ближайшую галактику и мочили осьминогов-инопланетян», —  сквозь адреналиновый раж пронеслась чудная мысль. 

Удар. Сверкнули звезды. Я ответил кулаком наобум. Попал. Кто-то навалился сзади и обхватив меня попытался кинуть прогибом. Дернувшись всем телом, я как долбанная макака и оттолкнулся ногами от стены. Мы, с моим визави упали и началась кровавая возня. Наконец я оказался внизу и увидел локоть, летящий мне в голову. Блок. С размаху, всей пятерней я залез в глаза противнику. Раздался крик ярости. Моя вторая рука хватает кадык врага. Чуть слышный хруст возвещает миру, что на мне без пяти минут труп. Мои силы на исходе. Я с трудом спихнул с себя корчащееся тело, кровь из глаз которого текла мне на лицо. Достав АПС, я тут же дал очередь. Краповик с ножом, бежавший на меня упал, и его голова ударила меня в больное колено. «Как же я заебался», — мне было настолько тошно, что даже дышать нормально я уже не мог. 

В коридоре и помещениях стояла такая едкая вонь от крови, что кажется, я находился на мясокомбинате. Пол был завален трупами, некоторые так и лежат, сцепившись друг с другом, с оскаленными ртами, в последних смертельных объятиях. 

Мое сердце билось так, что я думал оно лопнет, судорога скрутила внутренности и тут меня вырвало желтой противной желчью. 

«Ебаный пиздец. Когда же это закончится?», — мои мысли были вязкими как гниющая кровь в трупе.

Вдруг раздались крики и на этаж ворвались бойцы в голубых тельняшках. Улыбнувшись, я почувствовал, как губа лопнула и засочилась кровь. Усталость и адреналиновый передоз стал давить на меня, и я провалился в сон. 

Вдруг вокруг стало светло. Я сидел на валуне, среди зарослей буйной растительности. Рядом текла чистая как слеза младенца горная река. Опустил руки я умылся. Ледяная вода обожгла израненное лицо. Напротив, на другом берегу сидел незнакомец. На нем почему-то был одет панцирь римского легионера. Он загадочно улыбался и его желтые глаза довольно сверкали. 

— Что тебе надо, — спросил я устало. 

Незнакомец провел рукой по своим черным как воронье крыло волосам и улыбнувшись опустил руку в воду брызнув мне в лицо.

 

ГЛАВА VII. МЯТЕЖНИКИ

 

— Белый, — послышался сквозь темноту голос Андрея.

Я с трудом разлепил веки. Мой друг лил воду из фляги мне в лицо.

Облизнув губы, я четко почувствовал металлический привкус крови и отвернулся от струи воды, которая тут же холодной змеей протекла по телу и намочила живот и трусы.

— Белый, — в голосе Бырдина слышалась тревога и раздражение, — подъем, Николай!

Увидев, что я очнулся, он улыбнулся и присев на корточки тихо по слогам проговорил.

— АЭС наша, Коля, — он взял паузу и еще раз прошептал, будто не веря, — мы сделали это, сделали.

Я, не обращая внимание на радостного друга, проверил наличие патронов в АПС. В магазине Стечкина было пусто.

— Уцелевшие краповики и мотострелки успели скрыться, — Бырдин чиркнул спичкой и закурил, распространяя вокруг себя облако сизого дыма, — пробились из окружения, вынесли знамя и уехали на двух «Буханках».

Он достал фляжку с коньяком и, отхлебнув, предложил мне.

Едкая жидкость пробрала меня до костей.

— Саню нашли? — спросил я его, имея ввиду Телкова.

— Нету его нигде, — то ли радостно, то ли виновато ответил Бырдин, — там трупов… трупов горы.

Он подкурил и протянул мне сигарету.

— Где Игнатов то был, — спросил я, жмурясь от едкого дыма исходящего от отсыревшей сигареты.

— Ранен он, — Андрюха устроился рядом со мной и еще раз выпив коньяк, попытался сделать кольцо из табачного дыма.

— Основная группа нарвалась на ожесточенное сопротивление спецчастей охраны МВД, — майор протянул мне флягу, но я помотал головой, — у ментов там оказалось больше десяти танков и около четырех сотен штыков, — Бырдин затушил окурок о бетонный пол, — вованы два раза в контратаку ходили.

Бырдин еще раз хлебнул из фляги.

— У Игнатова почти половина группировки убитых и раненых, — майор покачал головой, — менты совсем сдурели. От гвардейского полка десантуры осталось около половины. У нас еще плюс к остальным Хохол и Кошкин ранение получили. 

Майор встал и отряхнул штаны.

— Хер поймешь, что творится. Живем как в Латинской Америке. Белый, ты как, допрашивать-то пойдешь? — спросил Бырдин поправляя автомат и кобуру с любимым ТТ.

— Кого? — непонимающе посмотрел я на майора.

— Кого, кого, — Бырдин заворчал как старая бабка, — снайпера, с которым ты решил боксом позаниматься.

Андрей протянул мне руку и помог встать.

— Тебе совсем скучно жить? — майор пытливо заглянул мне в глаза, как будто пытаясь разгадать слово в кроссворде, которое мелькает в уголках сознания, но никак не формируется в уме.

— А если бы его кунг-фу оказалось сильнее твоего, а? Где бы ты сейчас лежал? — Бырдин заметив, что я припадаю на одно колено подставил плечо.

Не торопясь, прихрамывая на одну ногу, стараясь не наступать на трупы, я поковылял к лестнице.

— Белый, от тебя воняет как от чукчи, надо тебя срочно переодеть и в больницу, — Бырдин продолжал ворчать, — если еще раз проведешь несанкционированную атаку — отправлю тебя в психлечебницу, совсем ты уже двинулся.

Я кивнул и продолжал с трудом идти, опираясь на его плечо. В висках стучало, а голова жутко болела.

— Нам всем надо в больницу, — я скорчил лицо от боли в колене, — но судя по размеру пизды, в которой мы побывали, больница нужна сугубо венерическая. 

— Да ладно, не драматизируй, — Бырдин ухмыльнулся, — триппер ты не поймаешь, а вот медальку возможно. 

Он придержал меня на ступенях.

— Я тебя к государственной награде представлю, — майор погрустнел, — тебя и Саню.

Увидев около стены с виду целый АКС, я нагнулся и стал проверять его на пригодность к бою.

— Андрюха, — я отсоединил магазин и отведя затвор заглянув в ствольную коробку раздраженно ответил на щедрое предложение, — на хую я вертел эти медали!

— На хую ты будешь вертеть гонорею, — Бырдин злорадно хохотнул и продолжил менторским тоном, — если и дальше будешь сычевать и ебать разных рыжих шмар! А медаль — это признание Родиной твоих заслуг! 

— Андрюх, — я вздохнул и посмотрев на друга улыбнулся, — а можно деньгами?

— Залупой на воротник, — Бырдин опять заворчал, — наемник ты херов. Пойми, — он поднял палец вверх, — Родина это святое, а ты все деньги, деньги! Жениться тебе пора, жениться!

Через некоторое время мы, дойдя до нашей импровизированной базы (того здания в котором я лазил по сортирам) приступили к допросу пленного.

— Ваша фамилия, должность, звание, — немного наклонившись вперед чеканил фразы Бырдин, сидя напротив краповика.

— Ильин Сергей Герасимович, старший лейтенант, заместитель командира роты по воспитательной работе, — прохрипел допрашиваемый.

Пленный говорил немного, растягивая слова, по всей видимости из-за поврежденной челюсти. 

— Кто руководитель мятежа и с какой целью была захвачена Калининская АЭС? — продолжал допрос Бырдин.

Краповик с трудом улыбнулся и обведя нас взглядом ответил тихим голосом.

— А мы и не захватывали АЭС, мы ее охраняли, — он с вызовом посмотрев мне в глаза, — мятежники вы!

В помещении повисла тишина.

— Ты мне зубы не заговаривай, — начал заводиться Бырдин.

— А я и не собираюсь, — краповик почесал нос связанными руками и случайно задев челюсть поморщился, — Ельцин низложен постановлением Президиума Верховного Совета. Мало того, он и министр обороны Грачев пытались передать функции охраны ядерных объектов в руки американских военных, а это можно трактовать как измену Родине. Мы уничтожили оккупантов, — краповик хищно улыбнулся, — видели, наверное, нашу работу.

«А ведь действительно, если ЕБНа сняли, то мятежниками будут те, кто проиграет в политической борьбе».

— Ага, — Бырдин прикурил сигарету, — вместе с нашими водилами. Ты мне лекции по научному коммунизму не читай. Куда повезли ядерное топливо? — Бырдин пытливо посмотрел в глаза пленному.

— Не могу знать, — краповик посмотрел исподлобья, — я занимался охраной здания!

Неожиданно вскочив, я повалил пленного вместе со стулом на пол, боковым зрением заметив непонимание в глазах Бырдина. Левой рукой я схватил краповика за волосы, а правой за сломанную челюсть 

Бойцы из отделения Бырдина попытались пресечь экзекуцию, но увидев сигнал Бырдина остались на месте.

— Куда повезли ядренку? — закричал я, — Адрес, время… убью за Саню сука!

Все случилось быстро. Я со всей силы давил на челюсть и смотрел в глаза краповика. Они были полны боли и удивления. Изо рта замполита начала сочиться кровь. Он что-то пытался сказать. Я чуть ослабил захват.

— Гостиница Украина, — прохрипел с трудом выговаривая слова пленный, ошалевший от неожиданности и болевого шока, — завтра вечером.

«Даже самые храбрые подвержены внезапному страх», — в уме прозвучала цитата Платона.

Я встал и посмотрел на своего друга. Майор в свою очередь со всего маха ударил пленного в живот.

— Это грязная бомба, Коля! — Бырдин с отчаянием взглянул мне в глаза.

— Похоже на то, Адрюх! — я чиркнул спичку, она сломалась. Шишка, боец из отделения Бырдина поднес огонь зажигалки к моей сигарете, — Надо нашим на базу сообщить!

— Да пробовали уже, не отвечают, — с тоской в голосе ответил майор, — походу глушат наших… или арестовали.

— Зачем? — мой друг еще раз ударил ногой краповика, — Зачем?

Пленный пришел в себя и с тоской ответил разъяренному майору длинной речь.

— За кого вы воюете? За Ельцина, за либералов, за демократов, за долбаных коммунистов просравших страну? — краповик сплюнул кровь и продолжил, — Да они американцам все государство на блюде отдали! Там снайпера из англичан и чеченцев стреляют по всему, что движется! Мы Москву уже потеряли. Не она должна быть столицей великой страны!

Я сел и с интересом стал слушать пленного. 

«А ведь он в чем-то прав! Неужели судьба забросила меня не на те баррикады?», — от таких мыслей меня опять стало мутить.

Пленный продолжал кричать, видимо его взяла злость.

— Нам с США теперь дружить? Да они к нам никогда не будут относиться как к равным, после того как мы сами все отдали! Ну скоро этот бордель закончится! Скоро!

Старлей зло засмеялся.

— Пиздец будет скоро вашей демократической Москве и дружбе с американскими уебками! — краповик с досадой сплюнул кровь.

— Ты с СВД по нам работал? — спросил Бырдин пленного.

— Нет, блять, срочники мотострелки! — краповик злобно смотрел то на меня, то на Бырдина.

— Маслов, Шишкин, — скомандовал майор, — найти десять комплектов более-менее целых ментовских камуфляжей.

Я курил и с интересом наблюдал за поведением Бырдина. В нем что-то переменилось. Он как будто стал прежним — жестким, резким, как тогда в Йемене.

Майор посмотрел мне в глаза.

— Выезжаем Белый, приходи в себя, — Бырдин достал свой ТТ, — и еще Колян, мне похуй на твое колено, ты мне нужен!

Андрей направил ТТ в голову краповика.

— Это за Саню, — тихо сказал Бырдин, — и это не для дела, это личное.

— Да мне пох… — не успел закончить фразу пленный замполит.

Раздался выстрел. Спецназовец откинулся на спину. Кровь лужей стала растекаться вокруг его головы.

— Белый, хочешь я тебе краповый берет присвою, друг посмотрел мне в глаза и увидев мою улыбку тоже улыбнулся.

— С возвращением, — проговорил я, — присваивай, я заслужил!

 

ГЛАВА VIII. ПЕРИОД ПОЛУРАСПАДА

 

У Бырдина созрел незамысловатый план. Оставить двух бойцов с ранеными, ну и в целях все запротоколировать, а остальным десяти оперативникам преследовать вованов везших в Москву бомбу, начиненную отработанным ядерным топливом. За каким хером опера переодевались я так и не понял. Со мной-то ясно, воняю как представитель малых народов севера. Ну Бырдин командир, ему и решать. Тем более если мы нарвемся на ментов, то будет легче отбрехаться.

На посту ГАИ, перед въездом на МКАД с Ленинградского шоссе нашу «Буханку» остановили сотрудники ГАИ с усилением из восьми мотострелков ВВ МВД, вооруженных АК.

Как только закончили скрипеть тормоза, нашу машину обступили автоматчики. Надо заметить очень грамотно обступили. Если бы наш водитель решил рвануть, то уазик очень быстро был бы переоборудован в дуршлаг.

— Инспектор ГАИ старшина Боков, прошу выйти из автомобиля! — представился и сходу, нагло так, заявил свои требования гаишник. 

Руку к черепу он не прикладывал, но сурово направив в нашу сторону старенький калаш убедил даже меня, в умении и решимости нашпиговать нас свинцом в случае неповиновения. Однако все сразу изменилось, когда гайка разглядел форменное обмундирование бойцов «Витязя».

— Свои, свои! — затараторил он, повернувшись к своей технической поддержке, помахав им рукой.

Подойдя к водительской двери, старшина-мент высморкался в грязный платок и, разглядев в Бырдине командира, стал скороговоркой докладывать обстановку.

— Я думал это безопасники! — он с облегчением выдохнул и продолжил, — Ваше начальство часа четыре назад как проехало, — он заглянул в салон и стрельнув у водителя сигарету прикурил, продолжая сливать инфу, перемешанную с табачным дымом.

— Ваших, ну тех, кто с окружения выбрался, — по всей видимости волнение путало мысли в голове мента, — в общем просили всех наших… ну из МВД, кто будет проезжать мимо нашего поста из АЭС направлять в Бутырку, там общее построение личного состава назначено, — старшина выпустил вверх едкий дым и посмотрел на часы, — назначено на 19:00, у вас еще есть три часа.

Мы молчали и старшина, облокотившись на дверь уазика, продолжал болтать как бабка на завалинке.

— Сильно там ваших… наших потрепало? — участливо спросил он.

— Старшина, — Бырдин повысил голос, — вся милиция на нашей стороне?

— На счет всех служб не знаю, но гаишники все! — старшина довольно улыбнулся, — Кто не с нами, тех уволили задним числом! У нас то ладно, в ОМСДОНе, тех, кто отказался подавлять мятеж коммуняк и выступить против Ельцина арестовали, — старшина дыхнул в кабину табачным перегаром и поежился от мелкого противного дождя, — в Бутырке и сидят! А вы чего, тачку у безопасников отбили? — спросил неугомонный старшина, — Номера то МБшные.

— Да, было дело, — Бырдин стал вживаться в роль, — вымпела к десантам примкнули, многих наших положили.

— Вот суки! — гайка покачал головой, — Их уже сутки в окружении держат. Предлагают сложить оружие, но они ни в какую. Ладно на своей базе сидели бы, так ведь твари, ну те, которые в оцеплении, еще не дают зайти в здание и разогнать коммуняк. Кантемировцам приходиться из танков херачить по Дому Советов.

Старшина сплюнул, поежился, но разговор не прервал.

— С армейцами вообще хер поймешь, — гайшник посмотрел в небо на усиливающийся дождь и выбросил сигарету, — кто-то нас поддержал, а кто-то в нас стреляет. В Москве вообще бардак творится, трупы то там, то тут. Говорят, снайпера с высоток работают. Что за снайпера никто не знает. Стреляют все по мирным в основном и оцеплению из безопасников.

Дождь залил сильнее и старшине стало совсем не комфортно стоять и он, собираясь в пост напоследок спросил:

— Командир, как мне вас в отчете обозначить то?

— Старший лейтенант Ильин, — выкрикнул Бырдин, — замполит роты.

Машина, заскрипев передачей тронулась, а мент, съежившись под дождем посеменил в пост.

— Хер поймешь, что творится, — майор задрал трофейный краповый берет на затылок и почесал вспотевший лоб, — хотя общая картина пиздеца смутно, но прорисовывается.

Хлебнув водки из горла, я взял открытую банку тушенки и хлеб, которые протянул мне молодой опер и занюхав едкий запах спирта хлебный корочкой, с удовольствием стал разжевывать кусок мяса подцепив его ножом.

— Белый, — Бырдин повернулся и взяв у меня бутылку посмотрел на меня, — твои соображения по поводу обстановки?

Откинувшись и немного покачивался в такт движениям уазика, я продолжая жевать тушняк, а потом не торопясь его проглотил.

Вдруг вся ситуация показалась мне не просто глупой, а в принципе не уместной. 

«Мятеж, переворот, под ковёрная возня, мусорская секта, борьба за власть под прикрытием патриотических деклараций. А что в итоге? В сухом остатке мы получим ситуацию еще хуже, чем раньше. Вот, Перестройка, а что мы получили? Перестроились, ага».

— Я думаю так, — я поймал взгляд Бырдина, — ЕБН хочет слить Верховный Совет, где первую скрипку играют коммунисты, мало того, за уральского алкаша вписалась армия. В недрах МВД есть тайная организация и ее члены прессуют и коммуняк и тех, кто за ЕБНа. Наши держат нейтралитет, хотя лично наш отряд своими действиями помог армейцам захватить АЭС. Расклад такой — мусорская секта проигрывает в борьбе с армейцами. Поэтому красноперые решили вытащить из рукава козырного туза и ебануть ядренку. Период полураспада урана длится тысячи лет, так что столицу придется перенести. Не удивлюсь, что они хотят вернуть статус столицы Ленинграду и попутно посраться с американцами.

— Мда, — Андрей выпил водки и поморщившись задумался.

В машине все молчали. На уцелевших навалилась какая-то апатия, безразличие ко всему.

— Предлагаю так, — Бырдин повернулся к нам, — вызволяем арестованных ментов, которых держат в Бутырке и вместе с ними нейтрализуем тех красноперых сектантов, которые будут охранять атомную грязнулю на территории хохлятской гостиницы. Можете отказаться, мне нужны добровольцы.

Майор пытливо всматривался в лица оперов, которые почти все были исцарапаны и избиты.

— Я с тобой Андрюх, — я потрепал друга за плечо, — не ссы. Как раз есть желание покончить с жизнью!

В машине раздались смешки и фразы: «мы с тобой командир», «можешь на нас положиться», «мы едем с тобой, а то скучно жить».