Вертикаль безумия. Часть 1

НЕНАСТОЯЩИЙ МУЖЧИНА

 

АРТЕМ КРЫМСКИЙ

ВАСИЛИЙ РОМАНОВ

 

ВЕРТИКАЛЬ

БЕЗУМИЯ

 

УДК 82-311.6

 

Артем Крымский, Василий Романов. Вертикаль безумия. − М.: Издательство «Наемник», 2020. − 274 с.

Произведение является художественным вымыслом. Все совпадения случайны. Книга не пропагандирует насилие, не призывает к каким-либо противоправным действиям, равно как и не стремится разжигать ненависть и нетерпимость к различным национальностям и социальным группам, с различной политической ориентацией. Присутствует нецензурная лексика, сцены жестоких убийств, употребления табака и алкоголя. 

Внимание, 18+

 

© Артем Крымский, 2020

© Василий Романов, 2020

Глава 1.

 

— Олег, привет, — дрожащим голосом Алины произнесла трубка мобильного телефона, — приедь, пожалуйста! 

— Лина, ты время видела? — взгляд упал на светящиеся в темноте стрелки наручных часов, лежащих на прикроватной тумбочке, — три часа ночи, ты ёбнулась? Что такое?

— Опять Славик чего-то нажрался, бегал по всей квартире с ножом, кричал что-то вроде «живым не дамся», а сейчас заперся в ванной и не открывает двери. Я боюсь за него, Олег, приедь, прошу тебя. 

— Бляяя. Может он там вздёрнулся? Хорошо бы. Раз переплачешь, зато потом не будешь мучиться.

— Да что ты такое говоришь? — заикаясь, начала бормотать Алина.

— Всё, угомонись, еду. 

Алина — бывшая жена моего друга, с которым мы вместе служили срочку в 381 артполку 150 мотострелковой дивизии, что под Ростовом. С женой Егор уже года два как развёлся, однако это не мешало мне общаться ни с ним, ни с ней. Сам же он, спустя год после развода, с помощью своего бывшего командира, имеющего какое-то отношение к заварушке в Нэзалэжной, уехал на Донбасс в качестве командира расчёта гаубицы Д-30, и уже около двух месяцев скрашивал унылые окопные будни украинских солдат, посылая им 122мм презенты.

У Алины есть брат, восемнадцатилетний Славик, длинный худой крендель, носящий узкие джинсы-«облипки», кеды-говнодавы и пайты, по виду явно придуманные пациентами клиники для долбоёбов имени Кащенко, ныне — Алексеева. 

В общем, это Славик немало смахивает на пидора, и всё бы ничего, однако в последние полгода он плотно подсел на соли* и теперь кошмарил сестру своими выходками. Мать доживает свои годы в какой-то деревне, а они живут вдвоём в двухкомнатной квартире-«сталинке» с высокими потолками и большими комнатами. Их дед был какой-то шишкой в обкоме и получил эту хату за заслуги перед партией и родиной, а может отжал у кого-то или ещё каким-то образом её «намутил». Короче, помер дед, потом померла бабка, которая, как ни странно была деда женой, и сейчас в квартире проживали красавица-внучка Алина и наркоман-внук Славик.

— Ну, пидорёныш, — выйдя из подъезда со злостью думал я, — сейчас я тебя буду пиздить. 

Не совсем презентабельного вида «девятка» начала нулевых, на удивление, завелась, что называется, с полпинка. 

Начало четвёртого утра, дороги пусты, людей нет, отблески фонарей в осенних лужах создают иллюзию праздника, что ли, словно гирлянды на новогодней ёлке.

«Бля, дорогу явно делали таджики по молдавскому проекту, где ливнёвки? Какого хера вода стоит?»

— Всё бесит, спать охота, — я зубами вытащил из пачки сигарету и прикурил её от Zippo, оригинальной, кстати — подарок одного бывшего близкого человека, — приеду, точно этому пиздюку ебушатню расколочу. Алина открыла сразу после первого стука, будто ждала у двери. Бледное, заплаканное лицо, мешки под глазами и трясущиеся руки почему-то в этот момент меня бесили, а не вызывали жалость, как по идее должно было быть.

— Уйди, — я с силой отодвинул девушку в сторону, почти толкнул.

— Олег, только не бей его, умоляю, — она снова расплакалась, уткнув лицо в ладони и медленно сползая по стене. Хлипкая щеколда на двери в ванную не выдержала моего рывка, и я увидел сидящего на полу Славика с перекошенным лицом и расширенными зрачками: «это очки? Нет, это зрачки!»

— Не подходи ко мне, убью! — он стал рыскать глазами по сторонам, видимо, в поисках того, чем меня ударить, — они всё равно придут! 

Я сильно ударил вскочившего парня в нос. Девяносто килограммов веса, помноженные на злость, сделали своё дело — он отлетел к стене, однако тут же снова вскочил на ноги, размазывая по лицу кровь из разбитого носа.

— Иди сюда, ублюдок! — левой рукой схватив его за футболку, я правой стал наносить сильные удары в лицо. Футболка порвалась, но это меня не остановило. Свалив его с ног, стал пинать кроссовками, особо не выбирая куда. На белых рибоках, купленных за двенадцать тысяч (что для меня не дёшево), появились следы крови. Славик лишь стонал, принимая на себя удары.

— Хватит, не бей! Он понял всё, больше не будет! — Алина тщетно пыталась меня остановить, — прошу тебя, прекрати, он ещё маленький!

Из меня будто вынули стержень и я сел рядом с постанывающим нарком. Злость прошла, навалилась усталость и апатия.

Достав сигареты, протянул одну Славику, который разбитыми губами пытался сказать, что не курит.

— Не пизди, малой, — я закурил и протянул ему зажжённую сигарету, — на, кури.

Прикурив ещё одну, я затянулся и сказал: 

— А хочешь, я расскажу тебе историю, которая произошла со мной в армии? После этого у меня появилась седина на висках, и после этого я ни разу не употребил ни одного наркотика, даже травки…

————————————————-

*Соли — общее неформальное название группы синтетическиъ дизайнерских наркотиков. Наркотики данной группы вызывают эффекты, схожие по ощущениям на действие амфетамина, MDMA и кокаина. 

 

Глава 2.

 

— На тот момент я отслужил всего четыре месяца, и многого позволить себе не мог, однако мой «дед», здоровый парень низкого роста и весом за сотку, оказался моим земляком, даже дома были на параллельных улицах, странно, что до этого мы с ним знакомы не были, делал мне немалые поблажки. Рос он в семье военного офицера, с четырнадцати лет занимался пауэрлифтингом, чем, видимо, и «прибил» рост, не пил, не курил, однако в твоём возрасте связался с плохой компанией и начал жрать, курить и нюхать всякую гадость, прям как ты. Ну его батя, не будь дурак, засунул проблемного отпрыска в армию, надеясь, что тут из него вышибут дурь. Но вышло как в анекдоте: родители часто выбивали из меня дурь, но я всегда знал, где взять ещё. Короче Ваня, так звали моего «деда», навёл мосты с кентами на гражданке и начал баловаться наркотой уже в армии, умудряясь протаскивать её в расположение и даже иногда барыжить. Так вот, это была предыстория.

— Короче, заступил я как-то дневальным, ну, тумбочка, штык-нож и красная повязка на рукаве. И так совпало, что дежурным по роте был Ваня.

Они с «дедами» в очередной раз закрылись в каптёрке и там бухали.

— Слышь, молодой, поди, спать хочется?

— Хочется, товарищ сержант.

— Да не выёбывайся, никого ж нет рядом, по имени зови. Держи, приколешься, — он протянул мне маленький зип-пакетик с какой-то желтой сухой травой внутри, — в сигарету заколоти.

— Да я не… — хотя по моим заблестевшим глазам, а в армии развлечений мало, Ваня понял, что я не откажусь.

— Не бзди, покури, расслабься. Я сегодня добрый, — он с усмешкой похлопал меня по плечу и ушёл продолжать возлияние.

До армии я курил коноплю несколько раз, не сказать, что мне это нравилось, но какой-то прикол в этом был, потому я и решил, что, курнув спайса, а ничем иным это быть не могло, получу схожие ощущения и наряд пройдёт веселее.

Достав из кармана мятую сигарету, часть табака выпотрошил прям в пакетик с наркотиком, остальное — в карман. Быстренько всё перемешал, прямо из пакета забил все в пустую сигарету. Осмотревшись по сторонам, я открыл дверь и вышел из казармы, оторвал часть картонки от спичечного коробка, свернул трубочкой и засунул на место извлеченного сигаретного фильтра. Смеси получилось всего на несколько затяжек. Быстро закончив дело, я вернулся на пост, не забыв запереть за собой дверь. И тут началось. Если от конопли эффект проявляется более-менее плавно, то тогда меня резко, что называется, нахлобучило. Веки стали тяжелыми, я потёр глаза и испугался: будто чужие руки тёрли чужие глаза. То есть, как бы мои, но не мои. Совершенно непонятные тактильные ощущения. Мне стало страшно. 

— Привет, — тонкий женский голосок откуда-то сбоку.

Я завертел головой по сторонам.

— Я здесь, — на том месте, где только что никого не было стояла светловолосая девушка лет восемнадцати в белом летнем платье и с босыми ногами.

— Ты кто? — еле шевелящимися сухими губами тихо произнёс я, — как ты сюда попала?

Мысли бешено закрутились в голове: какая девушка в казарме в два ночи? Какое нахуй платье, на улице февраль месяц.

— А я к тебе, — она мило улыбнулась, — я — Смерть.

— Так ты же… — в висках застучали молотки, сердце изнутри колотило в грудную клетку, как спецназ ногами в дверь особо опасного преступника. Я чувствовал, что температура тела поднялась никак не меньше 39, однако по лицу ручьями лился холодный пот.

— Я должна быть старой, в чёрном и с косой? Это всё ваши людские стереотипы, — она засмеялась, — мне нравится быть молодой красивой девушкой. Я могу себе позволить быть такой, какой хочу.

Она в упор смотрела на меня, её длинные светлые волосы развевались, словно на ветру.

Сквозь заполнившую мозг лавину паники проступила здравая мысль: откуда здесь взяться ветру?

— Идём со мной, Олег, — девушка подошла ко мне вплотную и провела холодным пальцем по щеке, — тебе понравиться у меня. Ты получишь спокойствие и умиротворение.

— Не надо, уйди, — я сделал шаг назад, однако упёрся в стену, рукой пытаясь нащупать на поясе штык-нож.

Одной рукой схватившись за ножны, другой резко выхватил клинок и с силой ткнул в грудь девушки. Рука провалилась в пустоту.

— Дурак ты, — Смерть снова засмеялась, — пойдём со мной, там тебе будет лучше, поверь мне. Зачем тебе вся эта мирская суета?

— Отъебись, сука, — я снова и снова тщетно пытался ударить её ножом, — убью, бля!

— Ты хочешь убить смерть? — кажется, она даже удивилась, — ты меня развеселил. Я не заберу тебя сегодня, но я всегда рядом, помни это.

В голове резко что-то вспыхнуло, и я вырубился. Очнулся в туалете, сидящим на холодном кафеле, а вокруг меня стояли четыре «деда», в том числе и Ваня. Меня тошнило, голова и верхняя часть формы были мокрыми. Почему-то болела челюсть

— Ну что, объебос, очухался?

— Ага, — кое-как выдавил я из себя, — что это было?

— Ты, сучёныш, спайсом передознулся. Мы услышали крики, выскочили из каптёрки, а там ты, мудила, с охуевшими глазами машешь штык-ножом и орёшь что-то вроде «уйди, тварь», «не подходи», «живым не дамся», — Ваня потёр кулак размером с половину моей головы, — ну я тебя и вырубил. Принесли сюда и стали обливать водой.

Ну, теперь ясно, от чего у меня челюсть болит. Я попытался встать, но ноги подкосились и я упал на задницу. 

— Блюй давай, — сержант Сазонов по кличке Сазан кивнул в сторону очка.

— Не хочу, товарищ сержант, вообще не тошнит, — тут я соврал, ибо тошнило меня, хоть и не сильно.

— Мне похуй, что ты хочешь, урод, два пальца в рот и погнал! — он зло посмотрел на меня.

Я жалобно взглянул на Ваню, ожидая поддержки, однако натолкнулся на его недобрый взгляд, встал и, пошатываясь, побрел к очку блевать.

Полоскало меня знатно. Я рыгал, пил воду, снова рыгал, и так несколько раз. Когда я обессиленный посмотрел на себя в зеркало, то поначалу прихуел: на чёрных волосах, на висках, явно проступила седина, глаза впавшие, синюшные губы — красавец да и только! И вот после того раза, когда я почувствовал прикосновение смерти, я больше ни единожды не употреблял даже лёгких наркотиков.

 

Глава 3.

 

Славик сидел с отсутствующим взглядом, периодически размазывая по лицу кровавые сопли.

— Ты меня хоть слушал, упырь? — он встрепенулся.

— Да, Олег, — кивок головой, — а Ваня этот так и продолжал торчать? Ну, который твой «дед».

— В армейке — да, — я увидел Алину, стоявшую в дверном проёме и слышавшую всю историю, — однако спустя года три после срочки я его видел, он вроде завязал.

По его рассказам, один раз он был на варочной хате, где делали «домашний героин», так называемую ханку — это опий-сырец, «отбитый» «кислым», то есть типа очищенный уксусным ангидридом. В общем, бахнулся он и его начало трясти, то ли грязь занёс, то ли ещё что-то. Ну а любой торч знает, что в этом случае надо «перебахаться», то есть поставит ещё укол, что ему и сделали. В итоге, по его словам, «будто тысячи иголок по коже, и сверху ещё плеснули крутым кипятком», а когда он посмотрелся в зеркало, то увидел себя постаревшим лет на двадцать.

Такое бывает, нарки называют это «поймать бабушку», и проходит через несколько секунд. Но эта хуйня его сильно напугала. В итоге он рассказал родителям всё, его отправили в Израиль в клинику. Полтора месяца лечения и реабилитации и куча угробленных бабок и здоровья. Вот такая хуйня. Ты хочешь этого, Славик? — я посмотрел ему в глаза.

— Нет, — прошептал он и опустил взгляд. Потом, мотнув головой, уже более решительно и твёрдо произнёс, — нет. Я мужчина, и никогда больше Алька не будет из-за меня страдать, — кивок в сторону сестры.

***

— Молодой парень выбросился из окна восьмого этажа, — с непроницаемым лицом вещала молодая симпатичная ведущая местных новостей, — трагедия произошла около двух часов назад в доме номер 26 по улице ***. Восемнадцатилетний Вячеслав проживал со своей сестрой, которая в тот момент находилась на работе. По предварительным данным, молодой человек употреблял синтетические наркотики. Смерть наступила мгновенно. Изувеченное тело отправили на экспертизу, ведётся следствие. По заявлению представителя пресс-службы МВД, в квартире на столе была обнаружена записка со словами: «Прости меня за всё, я не хочу быть обузой, я улетаю!»

Я со вздохом выключил телевизор, достал из шкафчика бутылку «Тиффона», подаренную кем-то из знакомых на день рождения, и прямо из бутылки сделал несколько хороших глотков. 

Коньяк мягко провалился в пищевод и в груди появилось тепло, которое вместе с кровью пошло по организму. 

Поплёлся на кухню с бутылкой, закурил, сделал ещё пару глотков ароматной, чуть маслянистой жидкости и набрал на телефоне Алину, но тут же отключился, не дожидаясь гудков — не сейчас, позже.

— Бля, всего восемнадцать лет было дураку, нахуя? Помогли бы, вычухали от наркоты. Алина неплохо зарабатывает, у меня кое-какая деньга водиться, Егор бы помог, не бесплатно же он хохлов долбит. Так нет, блядь, этот мелкий урод в наркотическом угаре решил, что своим поступком он сделает как лучше. Идиот! Убил бы нахуй!

Да, видимо коньяк в голову дал, раз такие мысли — Славик ведь и так мёртв.

Как-то пересекался я в одной компании с одним нарком, который перепробовал почти всё, что торкает. По его словам, эти соли вообще нельзя назвать наркотиком. От наркоты люди ловят кайф, а под ними вообще непонятная тяга, отдалённо напоминающая амфетамин, но хуйня хуйней. Бычий кайф, как он сказал. 

Почему тогда молодёжь так плотно садиться на эту херню и дохнет? Где логика? Если на то пошло, лучше въебать водки с нормальной закуской, расслабиться. 

Так нет же, упарываются, а потом в окна гулять выходят.

Надо всё-таки позвонить Алине.

— Привет, Лина, как ты?

— Привет, Олег, вроде нормально, — по голосу было слышно, что она под завязку накачана успокоительными, — дома сейчас сижу. Приедешь?

— Да, вызываю такси.

— И это… — она замялась, — мне угрожают.

 

Глава 4.

 

— Тебе не нужно, ты под препаратами, — я отодвинул от Алины рюмку водки, которую налил себе, — про записку это правда? По новостям видел.

— Да. И почерк его, менты спрашивали. Олег, — она схватила меня за руку, — мне звонили с угрозами. Говорили, что он работал на них, взял большую партию товара, а деньги не отдал. Теперь я им буду отдавать, иначе отправлюсь за ним следом.

— Интересно, — мои кулаки сжались, я понимал, что эти угрозы могут быть не пустыми словами, — подробнее.

— Сегодня мне позвонил неизвестный, — она всё-таки схватила рюмку и быстро выпила, — и с кавказским акцентом объяснил, что Славик работал на них, на днях взял большую партию на реализацию. Если я не верну или товар, или деньги, то меня не станет.

— Ты смотрела в квартире, может тут где-то спрятано?

— Ничего тут не спрятано, — крикнула она и расплакалась, — я все обыскала. Мне страшно, Олег.

— Ало, слющаю, — чуть хрипловатым голосом ответили мне. 

Я взял у Алины номер, с которого ей угрожали, и сейчас решил позвонить, дабы узнать подробности происходящего.

— Меня зовут Олег. Вы звонили Алине, типа долг за ее покойным братом.

— Эй, ара, а ти кто такой вапще, а?

— Я ее друг. По факту давай. За что и сколько должен?

— Многа должен, трицать штук должен, — судя по голосу собеседника, тот был уже забуханный, хотя только десять утра.

— Тридцать тысяч рублей? И из-за этого вы ей угрожаете? — мне стало немного смешно, это почти половина моей зарплаты всего лишь.

— Каких рублей, ара? Совсем попутали? Баксов.

— Чего? — у меня чуть не пропал дар речи, — откуда столько?

— Я — Давид, фуфла гнать не буду. Неделя. Тридцать штук. Всё, ара, давай, — и наш диалог был прерван.

Я был слегка удивлён такой суммой. Да какой слегка? Я был в ахуе, ведь пиздит, ишак чёрный, никто бы не дал торчку товара на такие бабки, развести хочет, сука.

Важно понять, на что они способны, не пустые ли угрозы поступали Алинке? Или и вправду эти уроды готовы пойти на крайние меры? В любом случае, бабок таких у меня нет, нужно связаться с Егором, тем более, что он уже неделю каждый вечер по пару часов в интернете сидит с левого аккаунта.

«Здоров. Славик выбросился из окна, остался должен денег каким-то хачам. Алине угрожают».

«Привет, братан. Через несколько дней буду!» — просто и лаконично ответил мне старый друг.

— Лина, не бойся, они просто пугают тебя, всё хорошо будет, скоро Егор вернётся, и мы решим этот вопрос. 

Я снова сидел на кухне своей подруги и пытался её успокоить. Час назад ей на «Вайбер» прислали фото, на которых была запечатлена она в разные моменты жизни. Фотки были сделаны из машины, этим угрожавшие давали понять, что следят за ней.

— Они просто на психику давят, успокойся.

— Где же он? Он же поможет мне? — растирая слезы вперемешку с тушью, девушка с какой-то детской наивностью посмотрела на меня.

— Обязательно поможет, Линочка, — я подошёл к рыдавшей девушке и обнял её, — я только вчера ему написал. Он скоро приедет, и мы решим все вопросы.

— А знаешь, Олег, я ведь его люблю до сих пор. А он войну выбрал, — как-то заторможено-отстранённо произнесла Алина. 

— Он тебя тоже. Вот приедет — обсудите это, но сначала разберёмся с проблемами, — мне стало интересно, какие «колеса» она жрёт, что у неё так настроение меняется.

На следующий день я невзначай поспрашивал у знакомых насчёт этого Давида. Полученная информация не радовала — этот членосос рулил армянской диаспорой в нашем городе, причислял себя к блатным-заводным, несколько раз сидел в тюрьме. Давид слыл довольно жестоким человек, однако, слово своё держал. По отзывам тех, кто с ним сталкивался, личность довольно неприятная, но справедливая. Правда, со своим извращенным понятием об этой самой справедливости. У Давида есть племянник Гагик, вот этот — гондон редкостный. Мажор и беспредельщик, который привык всё брать силой, прикрывая свою жопу дядиным именем. Он вроде как тоже был в этой шобле у руля, однако, даже свои его не уважали, не говоря уже о посторонних людях.

Сегодня мне пришло смс с номера +38072*******, вроде код украинский, но оператор какой-то неизвестный. Несложно догадаться, что сообщение пришло от Егора, с текстом «Буду завтра в 23:00. Встречайте».

 

Глава 5.

 

К девяти часам вечера я заехал к Алине, которая, ура-ура, пришла в себя, накрасилась, красиво оделась и с нетерпением ждала момента встречи с бывшим мужем. О дохлом брате и угрозах хачей уже, казалось, не вспоминала. И то радует.

Автобус прибыл с опозданием в десять минут, за которые Лина искусала себе губы, выкурила три сигареты, и вообще, была какая-то психованная, дёрганная.

Как только из открывшейся двери автобуса на родную землю ступила нога моего друга, Алина бросилась к нему, расталкивая других встречающих:

— Егор, милый! Живой!

Он обнял её правой рукой — левая была на перевязи, сверху наброшен китель в расцветке «мох», на левом рукаве которого красовался нарукавный знак с надписью «Новороссия».

За Егором вышли ещё двое в такой же форме и с теми же нашивками. Подошли, поздоровались, представились.

Один русский, Лёха, сам из Пскова, бывший старлей ВДВ — крупный мужик со шрамом на лице. Его фигура, лысая голова и шрам никак не вязались с прямым, открытым взглядом и добродушной улыбкой.

Второй — чеченец Валид, тоже лысый, но с бородой. Кроме нашивки «Новороссия», на правом рукаве красовался чеченский флаг. Довольно колоритный и интересный персонаж. Позже мне Егор рассказал о нём. Его отец был ваххабитом, в первую чеченскую воевал против федералов, был убит где-то в горах. Сын же, пройдя проверки «фэйсов» и прочих спецслужб, пошёл служить в российскую армию, уже в двухтысячных воюя против боевиков.

***

— А мы в отпуск приехали, Егор говорил, тут проблемы у жены. Мы решили помочь. Если надо — ещё найдём людей, — Валид с брезгливостью посмотрел на свиной шашлык, — как вы это едите?!

— Братан, — смачно рыгнув, чем заставил обернуться немногочисленных посетителей заведения, ответил Леха чеченцу, — ты попробуй, Аллах спит, ночь на дворе.

— Не шути так, — нахмурился горец, — веру не трогай.

— Ладно, мужики, ближе к делу, — я разлил водку по стопкам, — надо решать вопрос с этим Давидом.

Мы сидели в «Легендах Кавказа», распивая холодную водку из запотевшего графина (даже Валид пил), заедая это всё ароматным, печёным на углях мясом, шашлыком, то бишь.

Алинку отправили домой, справедливо полагая, что пока ей ничего не грозит. Она лишь попросила долго не засиживаться, и чтоб Егор после приехал к ней, ведь «одной ей страшно».

Люди смотрели на нашу компанию из трёх бойцов Новороссии и меня, гражданского, с некоторым удивлением, а то и страхом. Хотя в нашем городе давно бы пора привыкнуть к таким «гостям».

— Короче, Олег, завтра звони этому ишаку, забивай стрелку возле санатория, — мой друг настроился на «деловой» разговор, — помнишь? Для тубиков.

— И че делать будем? Они ж, бля, всю свою братву приведут, — я был недоволен происходящим. У меня сейчас незапланированный отпуск, а я свою голову сую льву в пасть. В нашем случае — ишаку.

— Есть определенные намётки, — Егор чуть улыбнулся, — ты звони ему утром завтра, встречу назначай на шесть вечера. Всё хорошо будет. Ладно, парни, — он поднялся, — сидите, отдыхайте. Я к Алине поехал.

У Валида тут жили какие-то родственники, поэтому с проживанием его и Лехи проблем не возникло. Мы посидели ещё около часа, и разъехались. У меня промелькнула мысль позвонить одной из знакомых девчонок, с которыми мы иногда оказывали друг другу услуги интимного характера, однако нервоз на почве ожидания завтрашней встречи удержал меня от этого шага. 

Дома я переоделся, съел пару колёс «антиполицая» и взял ключи от своего железного коня.

По пути за город, на счастье, не попался ни один патруль ДПС, что радовало. 

В двадцати минутах езды у меня был небольшой домик в дачном посёлке, доставшийся в наследство от деда, ветерана Второй мировой, дошедшего до Берлина.

Дверь заскрипела давно несмазанными петлями, словно высказывая обиду новому хозяину, который совсем не следит за домом. Нащупав выключатель, я попытался включить свет в небольшой прихожей. Однако его не было, наверное, бомжи провода попиздили, уроды. 

Ноги сами привели меня на кухню, где, отодвинув в сторону газовую плитку советских ещё времён, я, светя фонариком телефона, с помощью ножа приподнял одну из досок.

Погрузив руку в импровизированный тайник, нашарил тряпичный свёрток, достал его, вернул все на место и поехал домой.

 

Глава 6.

 

Я сидел в кресле с сигаретой. Передо мной стоял журнальный столик, на котором расположились бутылка коньяка, бокал, шоколадка, купленная в ночном магазине и, самое важное, пистолет ТТ на промасленной бумаге и пачка патронов к нему. Ствол достался от деда, он умудрился как-то припрятать его после войны. По словам ветерана, из этого пистолета он лично застрелил двоих фашистов.

Чуть прикрыв глаза, я провёл рукой по холодному металлу, вспоминая рассказы деда о войне, голоде, грязи, разрухе и смерти.

Брать завтра с собой ствол или нет? Вопрос, конечно, риторический, ведь не просто так я пьяный сел за руль и поехал к чёрту на рога.

Двадцать патронов с металлической гильзой (времён войны) — это двадцать потенциальных трупов. Ну, пускай, учитывая моё неумение обращаться с пистолетами (в армии они только у офицеров, к коим я отношения не имею) — стрелял всего несколько раз в боевых тирах, делим на два. В итоге — десять трупов. Бля, легко сказать! Я не Егор с друзьями-отморозками, не воевал, людей не убивал. Смогу ли нажать спуск в нужный момент?

Разобрав ТТ (дед научил в своё время), я убедился, что чистить его необязательно, он весь хорошенько был смазан перед «консервацией», да и нечем чистить. После осмотрел каждый патрон на предмет коррозии, подёргал пулю, не вываливается ли? Короче, снарядив восемь патронов в магазин, остальные закинул в карман ветровки, в которой завтра поеду на встречу и лёг спать.

— Ало, Давид? Это Олег, друг Алины.

— Да? Нашёл деньги?

— Приехал её муж, хочет встретиться. Сегодня в шесть вечера, возле санатория для туберкулёзников. Знаешь такой?

— Э, ара, вы с кем играть решили?

«Бля, он снова бухой? Или вмазаный?»

— Ты приедешь? — перебил я его.

— Да, ара! — в голосе Давида слышалась явная угроза.

— А где Валид? — спросил я у Егора с Лехой, севших ко мне в машину.

Оба в форме, с шевронами и прочей атрибутикой Новороссии.

— Не переживай, всё в норме, — Лёха закурил и продолжил, — он чуть позже сам приедет.

Чем ближе мы подъезжали к месту встречи, тем больше меня высаживало «на измену». Пистолет, заткнутый спереди за пояс, мешал и давил. Как они в фильмах их так без кобуры носят?

Ребята сидели спокойно, изредка перекидываясь ничего не значащими фразами. Им-то похер, они на войне привыкли ко всему, а вот мне было стрёмно.

Свернув с дороги, мы подъехали к старому зданию, остановились и покинули мою ласточку производства АвтоВАЗа.

— Ну и где они? — сплюнув сквозь зубы, проворчал Егор.

— Наверное, на ослах едут, поэтому опаздывают, — Лёха засмеялся.

Бля, у нас сейчас предстоит совсем не дружеская встреча с не самыми чмошными ребятами в этом городе, а этим двум смешно? Интересно, они в окопах, под обстрелом украинской арты, так же ржут?

В этот момент я услышал приближающееся урчание мощного двигателя. Как оказалось, не одного двигателя.

Напротив нас остановились две тойоты-внедорожника. Из них выскочили в общей сложности восемь человек и, последним, неспешно вылез мужик лет шестидесяти — Давид, скорее всего.

— Барэв, ара, — с превосходством произнёс местный авторитет, не протянув руку для приветствия.

— По-русски говори, — Егор посмотрел на него с презрением, — в чём проблема?

— Ээ, ты как базаришь? — невысокой пацан лет двадцати двух в кожаной куртке, державший руки так, будто у него два арбуза подмышками, сделал шаг вперёд.

— Уймись, Гагик, — ленивый взмах руки Давида заставил молодого вернуться назад.

— Меня зовут Давид, — начал старший, — брат этой тё… — он запнулся, увидев взгляд Егора, — девушки, взял товара на реализацию. На тридцать штук. Теперь она мне должна, ну или ты, — он с ухмылкой посмотрел на Егора.

— Какого товара? Каких тридцать штук баксов? Ты дал торчку товара на такую сумму? Либо это пиздёж, либо ты — лох, — уже не скрывая насмешки подъебнул его мой друг.

— Ты кого лохом назвал, фраер? — лицо главхача пошло пятнами, — да ты знаешь, кто я такой? 

— Мне похуй кто ты и сколько отсидел, — спокойный Егор явно наслаждался моментом, — я убил людей больше, чем вам лет вместе взятым. Мне вообще насрать на всё — у меня три ранения и две контузии. И на твои понятия хуй ложил, понял, урка?

— Валите их… — Давид не успел закончить фразу, как Егор с Лехой достали ПМы, направив на авторитета и его племянника.

Я, чуть неуклюже и с опозданием достал старый дедовский ТТ, направив в сторону тоже доставшихся пистолеты армян.

Картина, как в говённых голливудских фильмах про лихие девяностые: толпа нерусей направили оружие на двух ребят в форме и одного гражданского, которые, в свою очередь, целятся в хачей.

Пиздец, ну куда я влез, а? Нахуй оно мне надо? Я молодой ещё, сдыхать не хочу, а этих ушлёпков больше, чисто массой возьмут.

 

Глава 7.

 

— Стоять босота, не дёргаться, — заорал Егор, — на своего главного посмотрите.

У Давида на лбу светилась красная точка лазерного целеуказателя, тоже, кстати, как в фильмах.

— Кто рыпнется, — продолжил Егор, — тут и ляжет. Вы с кем воевать вздумали, зэчьё? Подмотали лантухи и съебали отсюда! — точка лазерного прицела заскользила по лбам охуевших хачей.

— Гёт! Жаштам цунунд! — со злостью пробормотал Гагик, племянник Давида.

Сделав шаг к нему, Лёха с силой ударил того в лицо:

— Ты чё, падла горбоносая, вякнул?

Ары снова запустили руки под куртки, однако взмах руки Давида их остановил. Подойдя в упор к Егору, армянин произнёс:

— Зря ты это. Беспредел. Сейчас ты победил, но…

— Нахуй пошёл, — лаконично ответил Егор и сплюнул тому под ноги.

Зло сверкнув взглядом, Давид развернулся и пошёл к машинам:

— Поехали. А ты, — это Гагику, державшемуся за длинный нос, из которого шла кровь, — сопли подбери.

Когда они уехали, я с облегчением вздохнул, заметив, что до сих пор с силой сжимаю пистолет, аж костяшки побелели.

Подойдя к своей «девятке», тупо положил ствол на капот и закурил сигарету. Я только сейчас осознал, что ещё несколько минут, и началась бы перестрелка, а так как я особо не вояка, мог бы получить несколько непредусмотренных природой отверстий в своём теле.

— Пацаны, а где вы пистолеты взять успели? — спросил я у подошедших Егора с Лёхой.

— Как где? — деланно удивился друг, — в магазине. Пятнашку за оба отдали.

— Ты че мне мозг ебёшь, — вспылил я, — в каком нахуй магазине?

— Успокойся, Олег, — Лёха опустил руку мне на плечо, — это пневматика. Мы их на понт взяли, не просто же так мы в форме. Психология, понимаешь ли. И Валид нас прикрывал. Кстати, вон он идёт.

— Да вы охуели, — ещё больше разозлился я, — психологи, блядь, контуженые! А если бы они нас перестреляли?

— Не перестреляли бы, — Егор, мудила, был спокоен как удав, — тебе ж сказали — психология. Мы в форме, у меня рука ранена, а Давид не дурак, чтоб вступать в бой с теми, кто недавно с войны пришёл и привык воевать.

— А ты, дитя гор, — я переключился на подошедшего Валида, — откуда винтовку взял, ещё и с лазерным целеуказателем?

— Какая винтовка, брат? Смотри, — он достал из кармана китайскую лазерную указку, — вот винтовка, — эти три идиота дружно заржали.

Бляяя. Ну это вообще пиздец полный. Отморозки, блядь! Куда меня втянули?

— А за что ты этому говнюку шнобель расхерачил, — вопрос был адресован Лёхе, — что он сказал?

— Что-то вроде «ебал тот день, когда ты родился», — ответил тот, — я понемногу могу ругаться на разных языках, вот и ёбнул его.

— Полиглот доморощенный, — хохотнул Егор.

— Ладно, — я тронул машину с места, — что дальше?

— Дальше за Алиной, — нужно её срочно куда-то убрать, это ослоёб не успокоится, слишком мы его зацепили, — Егор съехал с темы, — ты где ствол нарыл боевой? Нахуй с собой брал? Лишнее палево, дурак ты. Если бы ты стрелять начал, а они в ответ? Нам с пневматами воевать? А Валид бы лазером их слепил? Кадр, ты Олег, — он ухмыльнулся.

— Иди ты нахер, сами не лучше. Сука! — я стукнул ладонью по рулю, — нахуй я под это подписался?

— Наверное, потому что ты мой друг, — очень серьёзно сказал Егор.

— Да, ты прав, — я вздохнул, — будь что будет.

 

Глава 8.

 

Валид позвонил в Москву какому-то родственнику, тот обещал приехать, решить вопрос с армянами. Пока же предложил залечь на дно. Дал телефон какого-то Султанбека, который должен был помочь в этом деле.

Мы отвезли Егора к Алине, чтоб он помог ей собраться, сами же поехали ко мне. Пацанов я высадил у ближайшего магазина одежды, а то у них и гражданки-то толком не было. Договорились, что я заеду домой за вещами и через час подберу их на этом же месте. Сказано — сделано.

Спустя час мы втроём ехали к дому Алины. Не поднимаясь в квартиру, позвонили Егору, чтоб выходили, мол, карета подана.

Когда они спустились и Егор нагнулся, чтоб закинуть сумку в багажник, я мельком увидел заткнутый сзади за пояс пистолет. Мой пистолет. Видимо, когда я, пребывая в растерянных чувствах после «стрелки» с армяшками, положил его на капот, Егор забрал оружие себе. В принципе, верно, ведь он был с Алиной, а она самая «слабая» цель, да и применить ствол он сумеет лучше, чем я.

Султанбек жил за городом, что нам было на руку, в одноэтажном, но большом доме с высоким «глухим» забором. 

Когда мы подъехали к воротам, из-за забора раздался громкий хриплый лай явно не какого-нибудь пекинеса.

Ворота открыл кавказец, которому на вид можно было дать и сорок и шестьдесят, полностью седой, с густой длинной бородой, но крепкий и сбитый, одетый в камуфлированные штаны, свитер и жилетку. Рядом с ним бегал здоровый алабай, который, завидев машину, подобрался и зарычал.

— Фу, Казбек. Свои.

— Ассаламу Алейкум! — Валид пожал руку Султанбеку, чуть склонив голову.

— Ваалейкум Ассалам, брат. Пойдёмте в дом.

Мы сидели в просторной комнате и ели жижиг галнаш — национальное чеченское блюдо — по сути, вареная баранина с клёцками. Султанбек жил сам, его семья погибла в девяносто седьмом, когда в Чечне шли бои. Жена и трое детей попали под БШУ* авиации федеральных войск, тогда молодой на тот момент чеченец взял в руки оружие. Это мне рассказал Валид, когда мы выходили на улицу покурить. Как оказалось, отец Валида воевали с Султанбеком бок-о-бок против российских солдат, однако это не мешает бывшему боевику спокойно жить в большом доме за городом.

Сначала еда — потом дела, как сказал хозяин дома. Мы уже поели, и сейчас пили чай, обсуждая сложившуюся ситуацию.

— Вам неслыханно повезло, парни. Знаю я Давида и знаю, кто за ним стоит, он просто недооценил вас, и теперь учтёт свои ошибки, — Султанбек задумался, — как вы думаете, кто крышует наркоту? Давид? — чеченец хмыкнул, — неет, не он. Крышуют ФСБ и менты. А против системы не попрешь.

— И что делать? — Егор закурил уже третью сигарету, — после нашей встречи, даже отдай мы ему деньги, он не успокоится.

— Ничего не делать. Отдыхайте пока, тут вам ничего не угрожает. У твоего дяди, — Султанбек кивнул Валиду, — какие-то дела в Шали, поэтому он немного задержится. Но приедет, и мы решим ваш вопрос. Поэтому, пока располагайтесь, отдыхайте, завтра барана зарежем. Я всегда рад хорошим людям.

— А если ментам его сдать? — Алина, вопреки обычаям Кавказа, сидела за столом с мужчинами.

— Ты меня не слышала, девочка, — Султанбек осуждающе покачал головой, — менты и так всё знают и кормятся с этого. Вам же хуже будет.

Интересная у нас страна — Россия. Если у вас на районе отжали мобилу, либо украли алюминиевую миску у собаки — менты тут как тут и, возможно, даже найдут преступника. 

За сбыт мизерного количества синтетической наркоты есть возможность на несколько лет поехать покормить мошку где-то в мордовских лагерях, но, если продавать огромными партиями, ворочая большими бабками — будешь кормить своим «белком» из члена мулаток на Кубе.

Во многих странах бывшего Союза большинство проблем можно решить звонком на определённый номер, только вот этот номер не у всех есть, и поэтому, если у тебя нет хотя бы миллиона на счету в швейцарском банке, то звонить остаётся только ментам, а они никаких серьёзных вопросов не решают.

Много синтетической наркоты идёт из Китая, включая соли и спайсы. А теперь задумайтесь, каким образом это всё проходит границу? Думаете, китайские мигранты провозят дурь в своих тощих жёлтых задницах? Как бы не так. Просто нужные люди получают хорошие суммы на руки, и эта дичь проходит границу совершенно спокойно, а то и вообще, как дипломатический груз, то есть без досмотра.

————————————————-

*БШУ — Бомбо-штурмовой удар.

 

Глава 9.

 

Почти две недели мы занимались ничегонеделанием в доме у Султанбека, помогая ему по хозяйству. Я вырос в квартире, поэтому никогда бы не мог подумать, сколько работы может быть в частном доме.

Девять дней со смерти Славика никто не справлял, ведь наша компашка, по сути, находилась в бегах — мало ли что придёт в голову этому старому армянскому ишаку. Однако Алина настаивала, что сорок дней будем справлять, все же брат её. Мы были вынуждены с ней согласиться, лишь бы отстала, а там время покажет.

— Ребята, мне нужно на работу заехать, забрать кое-какие бумаги, тут поработаю с ними, — Алина вошла в гостиную, где мы с Егором играли в нарды, — да и объяснить начальству, что ещё некоторое время меня не будет.

Девушка работала в какой-то фирме, занимающейся продажами в интернете, которая имела небольшой офис на третьем этаже бизнес-центра, поэтому часть работы могла выполнять и дома за компьютером.

— Слушай, Егор, — я вспомнил о просроченной ипотеке за квартиру, — мне в банк нужно.

— Я бы и сам прокатился, например, по магазинам. Сала хочу, — он мечтательно улыбнулся, — раньше к нему относился равнодушно. А на Донбассе полюбил. С чесноком, чёрным хлебом, под холодную водочку. Мммм.

Короче, нам просто остоебенило тупо сидеть на одном месте, вот каждый и искал повод, чтоб хоть немного разнообразить наше вынужденное заточение. Один Лёха, казалось, наслаждался таким отпуском, целыми днями торча в мастерской с Султанбеком, где у того была небольшая кузня, в которой он делал ножи.

— Черкас, ты неисправим, — сказал Егор Лёхе в один из вечеров, — иногда мне кажется, что твоя любовь к холодному оружию сильнее, чем к женскому полу.

— Конечно, — невозмутимо подтвердил тот, — ведь при должном уходе нож не предаст и не подведёт, в отличие от самки Homo sapiens.

— А почему Черкас, — влез я, — и вообще, какие у вас там позывные?

— Валида называют Вайнах, что неудивительно, — ответил Егор, — Черкас — потому что наш Алексей родом с Кубани, потомственный казак со всеми вытекающими. А меня называют Ветер, — мне показалось, или Егор немного смутился?

— Я расскажу, почему Ветер, — переглянувшись с Валидом, сказал Лёха-Черкас, — когда Егор только приехал к нам, он был каким-то шебутным, суетился много, носился туда-сюда. Ну и прилипло — Ветер. Ну и ещё… Ты Пушкина читал? «Ветер-ветер, ты могуч, ты гоняешь стаи туч».

— Пошёл ты нахер, — беззлобно перебил его Егор.

— Да ладно, братан, все свои, — Черкас подмигнул Алине, — короче, после боевых мы выезжали в город, типа в увал, ну там бухнуть, травы пробить, баб поиметь, расслабиться, короче. Так вот Егор-то расслаблялся с нами, но баб не трахал, мотивируя тем, что любит Алину. Вот тогда и пошёл гулять среди наших стишок: «Ветер, Ветер, ты могуч, ты гоняешь свой кулак!» — Лёха с Валидом дружно заржали, а Егор, чуть подумав, стал смеяться вместе с ними.

— Ладно, хлопцы, — Валид поднялся с кресла, — пойду поговорю с Султанбеком и спать.

— Я с тобой, — я бросил «зарики» на доску с нардами, — «Марс». Учись играть, казак, — сказал я недовольному Черкасу.

Султанбек сидел в мастерской, неспешно водя ручкой точилки для ножей типа «Apex» по закреплённому в ней клинку.

— Не помешаем?

— Нет, — чеченец продолжил точить нож, щуря левый глаз.

— Нам надо завтра в город смотаться. Мне, Алине и Егору, дела решить некоторые. Алине на работу, нам с Егором по магазинам и в банк. Нужно что-то купить?

— Нет, покупать ничего не нужно. Валид с вами поедет. Сейчас, подождите, — он вышел.

Мы с Валидом переглянулись, ничего не понимая. Когда Султанбек вернулся, у него в руках было два небольших свертка, обмотанных в смутно знакомую бумагу. И точно, в такую же был завернут ТТ, что достался мне от деда. Положив принесенное на стол и развернув упаковку, я увидел два ПМа в масле, хотя по потёртостям было понятно, что оружие уже немало побывало в употреблении.

— Вот что, парни, — задумчиво протянул Султанбек, — Давид явно знает, где вы, но сюда не сунется, — он как-то странно усмехнулся, — у Егора ствол я видел, а эти — вам, на всякий случай. И ещё, лучше пускай Алина поедет с Валидом на моей машине, а вы с Егором на своей. Так и быстрее будет, да и вряд ли Давид дёрнется на Валида, он хоть и отморозок, но далеко не дурак.

***

— Прикинь, ебу я её, а у неё глаз вываливается стеклянный! — Лёха рассказывал Егору очередную байку, коих он знал великое множество.

Я подошёл к столу, на котором стояла бутылка водки и закуска. Где они тут водяру нашли?

— Ой, да не пизди, — скептически усмехнулся Егор, — хорош в уши ссать.

— Да я тебе отвечаю, братан! — глаза Черкаса азартно блестели, — у меня после того случая несколько дней не стоял!

— Пацаны, завтра в город едем, — я перебил спорящих пиздаболов, — Лёха, ты с нами?

— Не, нахер, завтра будем рукоять с Султанбеком делать для моего нового ножа.

 

Глава 10.

 

Я вёл свою «девятку» одной рукой, во второй держа сигарету, словно решаясь, прикурить или нет. Уже третья по счёту, а нервы все никак не успокаиваются. Ночью мне снова приснилась Смерть, в том же самом виде, что и в армейке под спайсами. Сам сон я не помню, но вот девушку в платье я запомнил на всю жизнь. Она ходила за мной, не переставляя ног, словно скользила по земле, и нашептывала:

— Я всегда рядом!

— Ты за мной пришла? Что ты хочешь? — даже во сне я чувствовал сковавший меня страх

— Нет, твоё время не пришло, — она звонко засмеялась, — ты мне нравишься. Но помни, я ВСЕГДА рядом.

Утром я даже предлагал отменить поездку, ибо предчувствия у меня были нехорошими, но пацаны лишь посмеялись, и только Алина как-то странно посмотрела, но ничего не сказала.

Ехали, как и договаривались — мы с Егором на «девятке», за нами Валид с Алиной на «Ниве» Султанбека. 

В городе наши пути разошлись, мы поехали в банк, а вайнах с Линой свернули направо, в сторону работы девушки.

В банке я быстро решил все вопросы, потом прокатились по магазинам, взяли еды, бухла и решили заехать ко мне домой, забрать ноутбук. Там были важнейшие данные, а именно — сохранённый пароль от аккаунта в «Танках», ну и сама игра. Я не особо задрот, но время убить данная херня помогает.

Оставив тачку вне двора возле гаражей, мы с Егором решили сократить несчастные пятьсот метров до подъезда и свернули в «кишку» между двух пятиэтажек. 

— Здравья желаю! Сержант Гончаров, — два ППСника появились словно из ниоткуда, будто нас и поджидали.

— И вам здрасьте, — Егор был удивлён не меньше моего, — в чём дело?

— Нарушаете, гражданин, курение в общественном месте, — я обратил внимание, что Егор действительно курит и паранойя немного успокоилась, — ваши документы.

Я полез в карман за паспортом и протянул документ сотруднику полиции. Тот полистал его и незаметно кивнул напарнику. Егор почему-то не торопился доставать свой паспорт.

— А я свой дома оставил, поэтому нету, — чё он мутит? У него с собой документы все, я это точно знаю.

— Придётся пройти в отделение для выяснения личности и составлении протокола о курении, — мент убрал мой паспорт себе в нагрудный карман.

— А какая это статья, ребята? — Егор, непонятно зачем, полез в залупу.

Менты переглянулись:

— Статья 21, — неуверенно, или мне показалось, ответил один из них. Пройдёмте в отдел, там вам все разъясним.

И тут случилось то, чего я явно не ожидал. Егор сделал шаг вперёд и нанёс два быстрых удара руками — классическая «двоечка». Один мент сразу ушёл в глубокий нокаут, второй же просто упал и непослушными пальцами попытался достать пистолет. Ветер не позволил ему этого сделать, с силой пробив ногой в челюсть, как по мячу, меня аж передёрнуло от звука удара.

— Ты вообще дебил? — я был в шоке от увиденного, — вообще на Донбассе крыша уехала? Ты нахуй ментов бьёшь???

Егор, не обращая на меня внимания, деловито рыскал по карман валявшихся сотрудников полиции, забрал мой паспорт, деньги и что-то ещё.

— Всё, валим нахер отсюда, — он осмотрелся по сторонам, — в задницу твой комп с танками. Приезжай на Донбасс, я тебе настоящие танки покажу.

В машине я поинтересовался у Егора его столь странным и, что уж говорить, возмутительным поведением в отношении представителей власти.

— Олег, я много видел людей в форме. Когда долго её носишь, ты с ней свыкаешься, она становится твоей второй личиной, понимаешь?

— Не совсем, — я действительно не понимал, к чему он клонит.

— Бляя, — Егор облизнул губы, — надевая форму, человек как бы отрекается от человеческого, становясь заложником форменной одежды. То есть, мент становится ментом полностью, опирается не на человеческий фактор, а на то, что прописано УК и Законом «О полиции». Так же и военные, только специфика службы разнится. И чем дольше ты форму носишь, тем больше становишься не человеком, а роботом, с заранее прописанным алгоритмом действий в той или иной ситуации, понимаешь?

— Мозг мне не еби, философ комнатный, — я начал «закипать», — ты нахуя ментов вырубил? Это, блядь, срок!

— На жетонах нет номеров, пистолеты без «тренчиков», — учительским тоном начал объяснять Егор, — это ремешок такой от пояса к рукоятке…

— Да, знаю я, — перебил его, уже начиная понимать, что к чему.

— Так вот, — продолжил мой друг, — обувь разная, у одного обычные туфли, у другого остроносые, а-ля «Маленький Мук». Может вернёмся, затрофеим?

По моему взгляду на него он все понял без слов.

— Шучу я, Олег, — Ветер поднял руки, как бы сдаваясь, — не менты это были. Видно, что в форме они себя чувствуют некомфортно, нехарактерное поведение для ментов. Да и сама форма слишком новая. Статью за курение неверно назвали. И когда я их шмонал — ксивы не нашёл. Кстати, у одного на пальце нихуевая такая «гайка», а ментам только обручалки можно носить. И да, — он достал из кармана чип-ключ с характерными четырьмя кольцами, — много ты видел ППСников на «Ауди»?

— Наш друг активизировался? — не подвели меня предчувствия. Но к чему мне снилась моя старая знакомая?

— Ага, — и уже ни к кому не обращаясь, — пидор косматый!

 

Глава 11.

 

Чёрный ВАЗ-2109 выехал из города на пустую трассу и начал набирать скорость. Небо заволокло серыми облаками, но ещё не тучами. Где-то, далеко впереди, небо расчертила вспышка молнии и через несколько секунд послышался раскат грома. Погода на улице вселяла ощущение надвигающейся беды в водителя и пассажира авто.

— Блядь! Трубку не берёт ни он, ни она, — Егор со злостью выплюнул жвачку в опущенное стекло пассажирской двери.

— Может, в машине телефоны оставили, — попытался я его успокоить, однако сам нервно сжимал руль.

— Слушай, а где пиво? Мы же покупали.

— В багажнике всё, поэтому терпи, вот когда приедем…

— Гони, бля! — резко перебил меня Егор и я, ничего не соображая, вдавил педаль в пол.

Автомобиль резко рванул вперёд, а сзади раздалась автоматная очередь.

По корпусу автомобиля застучали пули, по звуку напоминая льдинки града, только чуть звонче. Я пригнул голову насколько это было возможно и стиснул зубы. Было очень страшно, прям до жути страшно! 

— Виляй влево-вправо и гони, Олежа, гони, — Ветер уже достал пистолет и сквозь паутину простреленного заднего стекла пытался кого-то выцелить, — ёб твою мать, не попаду. 

Раздалась ещё одна очередь, однако мы уже успели отъехать от стрелка, поэтому по автомобилю попало всего несколько пуль.

— Ебаный рот! — машину резко кинуло в сторону, оттого что я дёрнул руль.

Левое плечо отдало резкой болью, будто по нему провели раскалённой до красна кочергой.

От испуга и боли у меня на мгновение потемнело в глазах, и я увидел девушку в платье — свою старую знакомую. Смерть, а это была именно она, улыбнулась мне, провела рукой по месту попадания пули и прошептала:

— Ты не умрёшь, но помни, я всегда рядом!

Как же ты меня заебала…

— На дорогу смотри, ёпты, — Егор то и дело оглядывался назад, — странно, что нас не преследуют.

Глаза моего друга горели огнём, видимо, он почувствовал азарт боя. Ебанутый, хули…

— Егор, меня подстрелили, — плечо ужасно пекло, рукав обагрился кровью, начала кружиться голова, но частью сознания, что не подверглась панике, я понимал, что накручиваю себя. Не так много я потерял крови, чтоб чувствовать симптомы. Но раненая рука начала тяжелеть, рулить стало труднее — пришлось упор делать на здоровую.

Ветер тем временем тщетно пытался кому-то дозвониться, полагаю, что Алине с Валидом.

Да, игра принимает серьёзный оборот, и это нравится мне всё меньше и меньше. Это только в фильмах главный герой бесстрашно в одиночку расстреливает толпу негодяев, потом долго преследует злодея, чтоб в итоге выбросить оружие и разбить бандиту ебло в честной бескомпромиссной драке.

В жизни же все совсем иначе, и один в поле не воин, как ни крути.

— Да, что за херня, — Егор стукнул себя по коленке, я аж дернулся с перепуга, — оба не берут трубку. Ладно, гони к Султанбеку.

Сквозь аккуратные дырочки пулевых отверстий в окнах ветер проникал в салон, гулял по автомобилю, заставляя меня ёжится. Плечо жгло огнём, однако я старался не обращать на это внимания. Получалось плохо, но я всё равно твёрдо вёл автомобиль.

***

— Царапина, даже шить не нужно. Сейчас попустит, — Султанбек выкинут шприц-тюбик с обезболивающим в стоящий рядом пакет, где уже лежала моя окровавленная ветровка, — пуля прошла по касательной, по сути, оставив глубокую борозду.

— А где ты взял промедол, — Егор отвлёкся от нервного хождения по комнате, — это ж не аптечный обезбол.

— Многие знания — многие печали, вроде так у вас в библии написано? — Султанбек грустно улыбнулся.

— Это слова царя Соломона, — влез Лёха, крутя в руках новый нож, — из Книги Екклесиаста.

Егор продолжил ходить из угла в угол, пытаясь дозвонится то Алине, то Валиду, но всё было бестолку.

— Да блядь! — телефон с треском влепился в стену и разлетался на куски, — что с ними?

— Успокойся, брат, — Султанбек подошёл к нему и положил руку на плечо, — этим ты делу не поможешь.

— Да что ты понимаешь, — Егор скинул его руку и в упор посмотрел на чеченца.

— Успокойся и сядь, — в голосе горца зазвенела сталь, — я выйду позвоню, попробую что-нибудь узнать.

Чтоб хоть как-то отвлечься, я подошёл к Лёхе, попросив посмотреть нож:

— Держи, — Черкас протянут мне оружие рукоятью вперёд, — крутая штука. ШХ15 из обоймы подшипника, рукоять из венге, навершие и гарда — мельхиор. Короче, и красивый и реально оружие. Твёрдость где-то 60-62.

— Не грузи терминами, и так голова не варит, — я повертел в руках нож, прикинул, как он лежит в руке — удобно, приятно. На широком клинке была выгравирована, а скорее даже вытравлена надпись:

«Живой, я живые тела крушу; стальной, ты крушишь металл – и, значит, против своей родни каждый из нас восстал!..»*

— Я позвонил человеку — вошедший Султанбек отвлёк меня от рассматривания ножа, — завтра у нас будет информация.

————————————————-

*цитата из книги «Путь меча» Генри Лайона Олди

 

Глава 12.

 

Сегодня утром, впервые за две недели, Султанбек выехал из дому. Чёрный лакированный «мерс» с блатными номерами «555» и 95 регионом с бородачом за рулём, дождавшись пока хозяин дома сядет, плавно отъехал от ворот, урча мощным дизельным движком.

Горец обещал приехать с новостями о судьбе Валида и Алины. Думаю, какая-то информация у него уже была и, боюсь, не слишком утешительная для нас. Слишком задумчив и молчалив был сегодня чеченец.

Ну а нам остаётся только ждать, надеясь на лучшее. Я не стал делиться своими домыслами с ребятами, зачем панику наводить заранее? Может, мне вообще всё показалось, и воспалённое вчерашней ситуацией сознание стало сбоить?

Егор сидел в том же кресле, в котором и вчера. Я ушёл спать раньше всех, а он, казалось, всю ночь провёл в кресле. Черкас же, сидя за столом, прошивал двумя иглами кожаные ножны для своего нового ножа.

Я сделал три чашки чая — кофе в доме Султанбека не водился, и сейчас маленькими глоточками пил горячую ароматную жидкость.

В комнате висело гробовое молчание, Егор смотрел в одну точку, будто абстрагировался от окружающего мира, а я не трогал его, не зная, что сказать, так и сидели.

— Ветер, расскажи что вчера произошло? Только подробно, — Черкас припалил нитку на ножнах, окончив шитьё.

— Да чё рассказывать, — Егор встал и начал ходить по комнате, — ехали мы. На обочине стоял старый «опелёк» с открытым капотом. Когда мы приблизились к нему, водила открыл переднюю пассажирскую дверь и наклонился в салон тачки. Если бы я не был на взводе, наверное не обратил бы внимания на характерное движение правого локтя назад, но сам этот крендель посмотрел на нашу машину. Вот я и подумал, вдруг на автомате патрон досылает? Ну и сказал, чтоб Олег дал оттуда по съёбам 

— Слышь, что-то не сходится, — с сомнением произнёс Лёха, — он вас там ждал в засаде, так сказать, а автомат был без патрона в патроннике. Странно, не находишь?

— Более чем. И то, что он один всего был — логичнее было два человека: водитель и стрелок. Тогда бы догнали и расстреляли. 

— Как-то всё топорно сделано, наспех, непродуманно, — Черкас задумался, — менты ряженые абы как, стрелок этот недоделанный. Думаю, Давид бы более грамотно это организовал.

— А больше некому, — Егор обратился ко мне, — может, ты с кем-то закусился? Жену чью-то выебал, например?

— Или мужа, — хохотнул Черкас, — или любимую собаку карликовой породы.

— Идиоты, да?

В этот момент послышалось урчание двигателя за забором и мы, не сговариваясь, ломанулись на улицу.

В уже открытые Султанбеком ворота въезжал виденный ранее «мерс», а за ним зелёный УАЗ-буханка.

— Они с нами пока поживут, — хозяин дома подошёл к нам и указал на вышедших из уазика нескольких чеченцев, заросших, что называется, по самые брови, — познакомитесь позже, хотя они русского языка не знают.

— Что с Алиной? — Егор чуть ли не вцепился в Султанбека.

Мне показалось, что чеченец как-то смутился:

— Плохие новости. Не знаю, стоит ли тебе это видеть, но, если хочешь, Ваха, — он кивнул на водителя мерседеса, — вас отвезёт. Тут адрес куда подъехать и телефон человека, который всё подробно расскажет.

Егор взял у чеченца протянутый клочок бумаги и прочитал, что там написано. Глаза сузились, по побелевшему лицу и стиснутым челюстям я стал догадываться, что всё очень печально. Заглянув в бумажку, выматерился в слух — кроме какого-то номера на бумажке был написан адрес одного из моргов.

 

Глава 13.

 

Мерседес плавно покачивался на ходу, вибрации мощного двигателя, казалось, передавались в самое нутро. Я прикрыл глаза, и урчание мотора мне неуловимо напомнило рычание дикого зверя — что ни говори, а умеют дойчи тачки делать.

По пути я позвонил по записанному на бумаге номеру телефона, где мне отрывисто ответил мужской баритон:

— Майор Конев, слушаю.

— Здравствуйте. Мне ваш номер Султанбек дал, насчёт Алины и Валида узнать.

— Молодая девка и чех? Помню, помню. Вы в морге были?

— Нет ещё, сейчас едем, — мне очень не хотелось туда ехать, но надо.

— Давайте через, — майор зашуршал какими-то бумагами, — два часа встретимся, я сейчас занят. А морге скажете от меня — Кирилл Николаевич вам все покажет и расскажет.

Я в жизни трупы видел всего несколько раз, и то, умершие ненасильственной смертью. Когда мне было лет десять, мы с пацанами часто бегали к бабе Броне, Бронислава вроде полное имя её было. Она жила одна, муж давно умер, а сын бухал, приезжая раз в месяц, бил её и отбирал пенсию. Старушка любила детей, учила нас играть в домино, рассказывала про то, как выживала в блокадном Ленинграде и кормила сладостями.

В один из летних дней мы с другом пришли к ней в гости, открыли двери и нашли бабу Броню висящей на какой-то верёвке. Лицо было неестественно синюшного цвета, язык чуть высунут и стиснут зубами, воняло дерьмом и мочей. Мы с другом испугались и убежали по домам, рассказывать всё родителям.

Потом я трупы видел только на похоронах и, как ни странно, не особо любил наблюдать столь прекрасное зрелище. Сейчас мне предстояло посетить морг, и я не горел особым желанием сделать это, кроме того, я переживал за Егора, как он это воспримет? Ведь я уже представлял, что мы там увидим.

— Оба умерли насильственной смертью от асфиксии…

— Док, давай попроще, что и как, — увидев изувеченное лицо Валида, Егор покраснел, тяжело задышал и сжал кулаки, но когда врач показал труп Алины — мой друг словно сдулся, побледнел и стал каким-то слишком спокойным.

Я смотрел на лицо некогда красивой молодой девушки, своей подруги, жены моего друга и вообще близкого мне человека и недоумевал, почему так несправедлива жизнь?

На лице были видны следы побоев, не как у Валида «в кашу», но пару раз её по лицу ударили. Монотонные слова врача вводили меня в какой-то гипнотический транс, словно кадры меняя картинки перед глазами. Тут мы вчетвером — я, Егор, Алина и Катя на речке жарим шашлыки. Следующий кадр — Евпатория, что в Крыму, мы снова вчетвером плюхаемся в море. Снова смена кадра и снова какой-то эпизод из жизни, связанный с уже мёртвой девушкой. Только сейчас я понял, насколько она мне была близка как друг, как человек, иногда даже как советчик. Откуда-то снизу живота меня стала наполнять ярость и ненависть к тем, кто это сделал, однако, взглянув на спокойного Егора, я успокоился сам.

— Парня сковали наручниками, на запястьях остались следы, избивали, пытали, паяльник засовывали в задний проход, а потом задушили. Девушку почти не били, но насиловали несколько человек, а после тоже задушили. И ещё, — вспомнив, продолжил врач, — она была беременна. Третья неделя.

Я посмотрел на Егора, который, услышав последнее, прикусил губу до крови. У меня же перебилось дыхание и глаза предательски стали наполняться слезами. Как же всё глупо вышло. Из-за малолетнего наркомана погибло два ни в чем неповинных человека. Из-за ебаной дури, которая создаёт иллюзию счастья, по факту же лишь разрушая организм, я потерял близкого человека.

— Пойдём, Олег, — как-то заторможено произнёс Егор и стукнул меня по плечу, — с ментом поговорим, он больше скажет.

С Коневым мы договорились встретится в одном из небольших кафе, коих расплодилось, как грибов после дождя.

Узнали мы немного: тела были найдены в лесопосадке, невдалеке от города. Трупы никто не закапывал, не сжигал — бросили и всё.

— Понимаете, мужики, — Конев вытер носовым платком постоянно потеющую бычью шею, — всё это сделано будто бы показательно, в назидание кому-то. Вам нечего на это сказать?

— Нет, абсолютно нечего, — невозмутимо ответил Егор. Что-то после смерти Адины он стал слишком спокойным.

— Знаете, если бы не звонок сверху, — на этом месте Конев понизил голос и ткнул пальцем в потолок, — вам бы сейчас опера яйца дверьми зажимали и, думаю, узнали бы подробности этого дела.

Я всегда удивлялся, почему наши люди, когда говорят о вышестоящих по должности, тычут пальцем вверх и шепчут? Какой-то животный страх, что ли. Некоторые вообще, обсуждая высокопоставленных людей, делают умное ебло, размахиваются грязными руками с обгрызенными ногтями, пытаясь сделать вид, что они хоть немного, хоть косвенно, знают больше других и имеют отношение к власть имущим. Выглядит это как попытка колхозника доказать, что старые калоши, в которых он месит навоз, его дед отжал в Германии на фабрике «Адидас».

«А вот у нас такие ракеты!..» У кого, блядь, у вас? Какое отношение ты имеешь к этим ракетам, алкоголик? Ты спиздил у соседа с грядки кило помидор, поменял на бутылку самогона — вот и вся твоя жизнь. Какие тебе ракеты и прочее? 

Люди любят приобщать себя к чему-то, по их мнению, великому, могущественному, по факту, не имея к этим ебучим ракетам никакого отношения, кроме гражданства РФ. Только вот подобный индивидуум не понимает, что эти ракеты созданы не для того, чтоб защищать его пиздатого, но он наивно считает себя частью этого.

— Майор, — от размышлений меня отвлёк голос Ветра, — тебе сказали нам помогать, вот и помогай, а не разглагольствуй на левые темы.

— Хорошо, — легко согласился Конев, — только я уже все рассказал. Судя по следам на одежде, пытали их в каком-то подвале или на стройке. Кстати, рядом с телами эксперты обнаружили окурок от сигарет «Нат Шерман». Довольно редкие и дорогие сигареты. И я знаю только одного человека, который такие курит.

— Давид, — в один голос произнесли мы с Егором.

— Нет. Гагик.

— Блядь! Этот пидор понтовитый мне сразу не понравился, — Егор даже это произнёс почти без эмоций. Да что с ним?

— Короче, пацаны. Записи с камер на выезде из города изымем, все проверим, дождёмся результатов экспертиз, проведём ОРМ, всё как положено, но, — Конев вздохнул, — виновные не будут найдены, как вы можете понимать.

Егор молча встал из-за стола и, кивнув мне, пошёл к выходу.

— Мужики, — позвал Конев и мы обернулись, — я знаю кто вы и знаю, кто такой дядя погибшего парня, поэтому просьба, не устраивайте здесь второй Донбасс. Мне лишние головняки, а вам проблемы, думаю, не нужны.

 

Глава 14.

 

В доме Султанбека царило оживление. Когда мы с молчаливым и очень спокойным Егором вошли в дом, я слегка охуел: в большой комнате, прямо на полу, скрестив по-турецки ноги, сидели бородатые мужчины, сноровисто и деловито чистящие автоматы и изредка перекидываясь гортанными фразами на чеченском. Сложный язык с большим количеством согласных звуков. Как пошутил Султанбек, чтобы говорить как чеченцы, нужно засунуть в рот горячую картошку.

У одной из стен на расстеленном куске брезента лежали несколько пистолетов, вскрытые цинки из под патронов и даже одна «муха».

Сердце сжалось от нехороших предчувствий, ведь дураку понятно, что эти бородачи не на охоту собрались с таким количеством оружия.

— Штурмовать их будем? — Егор взял в руки гранатомёт, — назревает нихуевая заварушка.

— Не знаю, что будем, — Султанбек собрал автомат и отложил в сторону, — на днях приедет человек, будем решать, что и как делать. В любом случае, смерть Валида никто не оставит просто так, но сначала нужно всё рассчитать и взвесить, и лишь после проводить какие-то акции.

— Судя по «мухе», — встрял я, — акция намечается серьёзная. Не перебор ли это?

— Во-первых, не «муха», а «Аглень», — Егор шутливо навёл трубу на меня, — РПГ-26 «Аглень».

— Убери нахуй, — я сделал шаг к Ветру и рукой убрал орудие в сторону, — с оружием нельзя баловаться.

— Поучи отца детей клепать, — сказав о детях, Егор тут же осёкся и, замолчав, вышел на улицу.

Я вышел следом за ним, дождался, пока он прикурит и затянется несколько раз, после чего спросил:

— Егор, чем это всё закончится?

— Не знаю, но ничем хорошим для хачей. Дядя Валида бывший боевик, как и Султанбек. Те ребята, которые сейчас приехали, тоже из боевиков, что в девяностые по горам скакали, а после сложили оружие. Дядя из тейпа Беной, слышал о таком?

— Так из этого же тейпа…

— Да, — Ветер не дал мне договорить, — именно он. Поэтому Султанбека и подобных ему никто не трогает. Смерть Вайнаха — это плевок в лицо чеченам, а они этого не простят — обычаи, адаты и прочее.

— Тогда нам тут делать нечего, — обрадовался я, — пускай они воюют.

— Нет, — прямой взгляд мне в глаза, — мы сами сделаем то, что должны.

Блин, а вот тон и взгляд моего старого друга мне не понравились — слишком спокойно и твёрдо, как человек, который принял решение и не отступится от него.

— Егор, мне не нравится всё это, дело пахнет керосином.

— Не, братан, дело пахнет кровью, порохом и запахом сгоревшего тола, — Егор втянул носом воздух, — запах тола чем-то напоминает сгоревший бенгальский огонь. Пошли, Черкас уже в курсе. Как и Султанбек.

Мы вошли в комнату Лёхи и увидели его в форме, подгоняющего ремни разгрузки по своей фигуре.

— Это тебе, — один из двух лежащих на кровати разгрузочных жилетов Егор протянул мне, — подгони под себя.

Сам Ветер уже напялил свой жилет и сейчас зашнуровывал кроссовки. На мой недоуменный взгляд пояснил:

— В кроссах намного удобнее в городе работать, чем в берцах.

Я повертел в руках зелёного цвета разгруз, спереди которого на липучке был прицеплен флаг Чечни.

— Вайнаха? — спросил я.

— Да, его, — ответил Черкас и отвернулся.

По ребятам было заметно, что смерть сослуживца их сильно зацепила, а в копилку нервов Егора прибавилась смерть Алины, ещё и беременной.

Одно дело — погибнуть на войне. Идя воевать, человек должен понимать, что убивать будет не только он, но и его, смерть там — это то, что постоянно ходит рядом. Да на войне даже нет такого понятия как убить — уничтожение живой силы противника.

Вайнах погиб здесь, в мирной гражданской жизни. Приехал из пиздореза на востоке Украины, выжил там, чтоб сдохнуть тут. Грустно и обидно.

Султанбек отвёл нас в гараж, где выдал по автомату АК-74М с чёрным пластиковым цевьём и прикладом (у меня такой в армии был), по четыре магазина и две гранаты РГД-5. Егор, ко всему прочему закинул за спину одноразовую РПГшку:

— Это для Хама, — пояснил он.

Я рассовал магазины по карманам разгрузки, гранаты, уже со вкрученными запалами, засунул в специальные кармашки. Всё, готов. Подражая героям боевиков, я попрыгал на месте — не звенит ли ничего?

— Ты че скачешь? — недоуменный взгляд Лёхи смутил меня.

— Ну… Чтоб ничего не тарахтело…

— Ты ж не в разведку собираешься, забей, — он проверил патронник автомата, поставил оружие на предохранитель и произнёс: 

— Поехали, нужно ещё Хама забрать.

— Хам это кто?

— Это? — пацаны переглянулись, — это в нашем оркестре трубач, для него и брали «граник», очень уж он просил.

 

Глава 15.

 

Хам оказался высоким, коренастым молодым парнем с голубыми глазами и светлыми волосами. Конопушки на лице придавали ему вид шкодного, но доброго подростка. 

Султанбек дал нам ещё одну «Ниву», пятидверную (склад у него их, что ли?), взамен той, на который были наши погибшие друзья, ведь ту тачку так и не нашли.

Никого не стесняясь Хам вышел из подъезда прямо в форме и пустом «разгрузе», сел в машину:

— День добрый, господа, — широкая улыбка озарила его лицо.

Парень оказался чрезвычайно вежливым и культурным, за время пути я не услышал ни единого матерного слова, хотя он оказался тем ещё балаболом и рот не закрывал.

***

В лесочке, что недалеко от коттеджного посёлка за городом в машине сидели двое — Я и Ветер, Хам же с Черкасом, прихватив бинокль, пошли на разведку.

Я молча курил в окно, пытаясь унять дрожь в руках, однако получалось не очень. «Мой» автомат достался Хаму, я же буду выполнять функцию водителя, поэтому мне хватит и пистолета. 

— Откуда вы узнали его адрес, Егор?

— Олег, — он обернулся ко мне, — как ты думаешь, как я попал на Донбасс? Добровольцем поехал? Нет, я не идиот, бесплатно кровь проливать в хохлятских ебенях, понимаешь?

— Не совсем, — я действительно не понимал, куда он клонит.

— Мы воюем за деньги, за немалые, по меркам среднестатистического человека. Кто нам платит, Донбасс? Так у них самих не особо много денег. Нам платит довольно серьёзная контора. Так я позвонил одному из наших, он и дал мне весь расклад на этого Давида.

— А они почему не помогли?

— С хуя ли? Это не их дело. Скажу тебе больше, если узнают о нашей акции — у нас будут проблемы.

Из-за деревьев вышли две фигуры, в которых я узнал Хама с Лёхой.

Я сидел в машине и наблюдал, как парни, разложив на капоте какие-то бумажки, что-то обсуждали, полагаю, план действий по штурму особняка местного авторитета. 

— Олег, — Егор взял на себя роль командира штурмовой группы из трёх человек, — отсюда до дома хача пару минут езды. Поэтому, как только услышишь первый выстрел, выжди пять минут и подъезжай к воротам.

В очередной раз проверив экипировку, три вооруженных мужчины растворились в зелёнке.

Всё, точка невозврата пройдена, остаётся ждать и надеяться на положительный для нас исход.

Я прикрыл глаза и откинулся на сиденье. Что за херня? Меня словно окутало холодом и сбоку я услышал знакомый голос:

— Привет, Олег, — Смерть в неизменном белом платье оказалась ровно передо мной, — соскучился?

— Нет, — спокойно ответил я, уже более-менее привык, видимо, — что ты от меня хочешь?

— Ты ещё не понял, — она засмеялась звонким, как колокольчик, смехом, — я всегда рядом с тобой. Но ты не умрёшь. Твой билет ко мне заберут другие. За тебя будут умирать твои близкие. Это твоя награда. Или проклятие.

— За что, блядь, — сопоставив факты, я понял, что она права, — за что мне это? 

Девушка в белом платье рассмеялась и исчезла. А я стал вспоминать. Армия, первое явление Смерти ко мне было под наркотой. На следующий день погиб парень из четвёртой роты. На учениях, вроде как, подробностей не знаю, ибо ситуация была довольно мутной.

Потом гибель Алины и Валида, а перед этим мне снилась Смерть. И вот сейчас… Единственная мысль, что билась у меня в голове: «только бы не Егор».

Раздалась автоматная очередь, следом за ней неуверенное тявканье вроде бы пистолета, снова очередь и всё, началась какофония огневого боя, в которой мне, сугубо гражданскому человеку, было невозможно разобрать сколько и каких стволов работает. Длинные очереди прекратились, интенсивность огня резко снизилась. Взгляд на часы — прошло две минуты с первого выстрела. Я завёл двигатель.

Внезапно плотность автоматического огня увеличилась и раздался взрыв. Три минуты. Несколько одиночных выстрелов и снова автоматическая стрельба и взрыв, но уже другой тональности, больше похожий на хлопок. Четыре минуты.

Выждав ровно пять минут, я, подпрыгивая на кочках бездорожья, помчал к дому.

Трёхэтажный особняк с высоким забором и башенками чем-то напоминал средневековый замок. Красивые кованные ворота были закрыты, однако небольшая калитка была настеж. Нескольких окон на третьем этаже не было, из одного вырывались языки пламени.

Я постарался поставить машину так, чтоб камеры над воротами не сняли моё лицо и стал ждать, нервно барабаня пальцами по рулю.

В следующие пару минут, что показались мне вечностью, ничего не происходило, как вдруг, через открытую калитку, я увидел окровавленного Хама. Он осмотрелся по сторонам и снова нырнул в дом.

Егор и Хам, закинув автоматы за спину, несли что-то, похожее на тело, завернутое то ли в пододеяльник, то ли в простынь.

— Помоги, бля, — прохрипел Хам.

— Что случилось? — заикаясь спросил я и открыл заднюю дверь.

— Черкас «двухсотый», — коротко бросил Ветер, — всё потом.

Погрузив завёрнутое в тряпки тело, парни вернулись в дом, откуда, спустя пару минут вышли с такой же ношей и спортивной сумкой на плече Хама.

Загрузив очередной «свёрток» назад, на пол, Ветер сел спереди, а Хам примостился на заднее сиденье, кряхтя, подвинул труп Черкаса, поставил ноги на второе завернутое тело.

— Валим отсюда!

 

Глава 16.

 

Султанбек был недоволен, и это было явно написано на его лице:

— Вы что там устроили, Егор? Ты же говорил, всё пройдёт тихо и аккуратно.

— Всё пошло не по плану, мы не ожидали такого сопротивления, — Олег уже было откровенно плевать на слова чеченца.

— Да вы вообще головой не думаете! — Султанбек взял себя в руки, — расскажи, что там произошло.

— Черкас перелез через забор и убрал охранника в «будке», кстати, этим ножом, — Егор показал нож, который делали покойный Лёха с Султанбеком, — открыл калитку и мы вошли. Полагаю, что нас заметили из окна. На улицу выбежал охранник с пистолетом — Хам его исполнил. Ну и понеслась. Из окон по нам открыли огонь, пришлось воевать. В одно окно ёбнули с «граника» — никак не могли достать, суку. Ну а потом подобие штурма, ибо мы не обучены этому. Их там около десяти человек было. Лёха по глупому погиб, — Ветер замолчал, перевёл дух и продолжил, — первым в дом влетел и словил всё, что летело в дверной проём. Хачи засели на лестнице на второй этаж, но я им гранату кинул. Ну и всё, исполнили мы их, Давида забрали.

— Вот что, парни. Вы приехали сюда как гости, и я хочу, чтоб вы уехали тоже гостями. Потому собирайтесь. Армяне сейчас трубят сбор, неизвестно чего от них ждать.

Бородачи готовили дом к обороне, в чердачном окне, рядом с установленным на сошках ПКМ, с биноклем в руках сидел чеченец, покуривая сигарету. Судя по сладковатому запаху, в ней был явно не обычный табак. 

Выходящие во двор окна наполовину были заложены мешками то ли с землёй, то ли песком. Два человека сидели во дворе и набивали магазины патронами из россыпи, рядом валялись вскрытые «цинки» и бумажные пачки из-под патронов.

— Машину оставьте себе, — продолжал тем временем Султанбек, — она засвечена. Подставили вы нас, надо было все же не давать вам оружие. Пистолеты оставьте себе, а вот автоматы верните. Я всё сказал, — он развернулся и ушёл в дом.

Мы собрали вещи и, не прощаясь, выехали со двора. Нас сопровождали настороженные взгляды из-под мохнатых бровей. Один из «чехов» что-то сказал на своём, однако никто из нас его не понял.

— О даче деда много людей знает? — Егор напряжённо думал, что делать дальше.

— Несколько человек, — я был собран и спокоен — сейчас не время рефлексировать. Скорбить о погибших будем после, если выживем. А в данный момент нужно быть предельно собранным. Я попытался полностью абстрагироваться от эмоций и переживаний, превратиться в робота и, скажу я вам, у меня это стало понемногу получаться. Но это не точно.

Ехать на «палёной» тачке, со жмуром и пленным, с оружием и сумкой с непонятным содержимым было довольно рискованно, однако, как говорится, взял мяч — забей гол.

По прибытии на дачу машину сразу загнали в гараж, скорее даже сарай.

Первым делом я, по старой привычке, проверил «секретку» на двери в дом — волосина, одна часть которой приклеена на канцелярский клей-карандаш к дверной коробке, а вторая — к самой двери. Такая своеобразная пломба. Странным образом, всё было на месте, значит никакие алкаши не шароебились по дому в поисках где что плохо лежит, наверное потому, что всё, что можно пропить, спиздили ранее.

Давида, связанного и с какой-то тряпкой во рту, уже пришедшего в себя, Хам и Ветер занесли в дом. Я вошёл следом.

Армянский авторитет ошалело вращал глазами, глядя на нас, и пытался что-то сказать.

А грамотно его «упаковали»: рот именно завязан тряпкой, чтоб не выплюнул, руки за спиной связаны кожаным армейским ремнём двойной петлёй — довольно интересный способ, при котором человек не освободится и, в теории, другой, не зная принципа, его не сумеет развязать.

— Погоди, лаваш, не до тебя, — Егор пнул Давида носком кроссовки в лицо, — у нас ещё будет время пообщаться.

— С этим что? — я кивнул в сторону дома, имея ввиду Давида, — да и тачка в гараже не пустая стоит.

— Знаю я, — Егор впервые после смерти Алины был раздражён, — пока пускай полежат. Сейчас Хам помоется, потом я, а потом мы с ним пойдём на трассу ловить попутку в город. Мне нужно встретится с человеком.

— А я?

— Да поехали, хер с ним. Лёха уже никуда не денется, а нерусь дополнительно свяжем, мы всего на пару часов отлучимся, надеюсь.

 

Глава 17.

 

Покинув дачу, мы отправились к трассе. Трём мужикам было довольно сложно тормознуть попутку, и то, что все переоделись в гражданку, мало помогло. Однако спустя минут 30 на обочине остановилась поёбанная жизнью «шаха», то есть ВАЗ-2106.

За рулём жигулёнка сидел дед, годов шестидесяти пяти, в кепке времён СССР и таком же старом свитере.

— Вам куда, молодёжь?

— До города, отец, — Хам взял на себя роль переговорщика.

— Добро, прыгайте.

Тарахтя двигателем, творение инженеров советского автопрома стало набирать скорость.

Добравшись до города, мы взяли такси «с бордюра», которое отвезло нас по известному ранее только Егору адресу.

Пунктом назначения оказался ресторан, на парковке которого в данный момент стояли всего несколько машин представительского класса. 

Кабак был довольно презентабельным и, я не удивлюсь, если нас в спортивных прикидах туда не пустят.

— Нас ожидают, — бросил Ветер стоявшему на входе амбалу в строгом чёрном костюме и тот молча посторонился.

— Накачал мышцы, а толку? — весело произнёс Хам, имея ввиду охранника на входе, — я бы ему пыром по лобку разок дал — он бы и сложился.

В зале посетителей было немного, что немудрено, ведь на улице белый день. За дальним столиком у окна сидел пожилой армянин и мелкими глотками пил кофе. Чуть поодаль от него стояли два охранника, сканирую глазами окружающееся пространство. Егор молча направился к столику.

— Добрый день, господа, присаживайтесь, — армянин указал на стулья, — что будете пить, есть?

— Ничего не будем, давайте перейдём к делу, — ответил Егор, — зачем вы хотели встретиться?

Хам спокойно смотрел в окно, словно его совсем не интересовала беседа, значит он понимает что к чему. Я же переводил взгляд с Ветра на армянина и ничего не понимал. Эти хуй явно из окружения Давида и, судя по возрасту и охране, явно не рядовая шестёрка, а скорее партнёр.

— Хорошо, — собеседник промокнул губы салфеткой, — тогда к делу. Меня зовут Саргис, ваши имена я знаю, можете не представляться. Так вот, вы в доме нашего общего знакомого взяли то, что принадлежит мне. Я готов за это заплатить.

— Хм, странно всё это, — Егор с недоверием посмотрел на Саргиса, — если ты так уверен что ЭТО, — он интонацией выделил слово, — сделали мы, почему мирно с нами разговариваешь, не мстишь за братишек-армяшей.

— Я знаю больше, чем вы думаете, — Саргис тяжело вздохнул, — ладно, на чистоту. Давид стал слишком много на себя брать и, хоть мы и работали вместе, но никогда не были друзьями. Сейчас то, чем он рулил, уйдёт мне. Ничего личного, просто бизнес.

— А как же его племянник?

— После странного налёта на дом Давида, буквально спустя час, Гагик попал в аварию: КАМАЗ вылетел на встречку и смял его мерседес. Гагик умер на месте, — притворно опечалено вздохнул Саргис.

— Это было случайность? — недоверчиво хмыкнул Ветер.

— Конечно, — армянин поднял глаза к потолку, — пути Господни неисповедимы. Ладно. Верните то, что взяли. Пятьдесят тысяч долларов устроит?

— А если Давид ещё жив? — влез в разговор Хам.

— Сто тысяч, — Саргис был невозмутим, — Давида ведь нет в живых, земля ему камнем…

— Я тебя понял, завтра позвоню, — Егор поднялся, мы следом за ним, — слушай, Саргис, а ведь это же свои, армяне.

— Запомни, там, где крутятся деньги, своих нет. И они не армяне, а езиды. Фамилии только наши носят, а сами то ли курды, то ли хер пойми кто. Эдакие армянские цыгане, — Саргис презрительно скривился.

— Ладно, до связи, — мы пошли к выходу из ресторана.

— Какой-то этот ара мутный, — неуверенно произнёс я, как только мы отошли от ресторана, — вам не кажется?

— Да похуй, — просто ответил Егор, — отдадим ему содержимое сумки, получим бабки, и всё будет ровно.

 

Глава 18.

 

— Егор, а что дальше? — спустя минут десять молчаливой прогулки по берегу реки спросил я.

— А ничего дальше, — он бросил в воду камешек, и тот заскакал «лягушкой», — Хам уезжает сегодня, его тут вообще не было. А мы закончим дела, получим бабки и свалим куда-нибудь.

— Ахуенно ты придумал, а дальше?

— Мне похуй, — жестко произнёс Ветер, — я не думал об этом. Мне уже вообще на всё плевать.

Я смотрел на гладь воды, покрытую мелкой рябью от легкого дуновения ветра. Вода умиротворяла, успокаивала, вгоняла в лёгкий транс, позволяющий ненадолго отстранится от реальности.

Ранее, читая книги и смотря фильмы, в особенности боевики и детективы, я всегда думал что всё это сказки, и в нашем полицейском государстве такого нет и быть не может. Люди ходят на работу, плодят детей, гуляют, кайфуют, не зная о тёмной стороне жизни, в которой происходят разбои, убийства, грабежи и прочие интересные вещи. Лишь менты и остальные причастные знают о реальном положении вещей. Менты не жестокие и не злые, нет, просто они постоянно сталкиваются с этой самой «тёмной стороной» и, дабы не съехать с катушек, становятся циничными и закостенелыми. Это защитная реакция организма, не более.

Немного окунувшись в эту параллельную «тёмную реальность», я понял одно, что это нихера не игры, и что жизнь человека не равняется цене патрона, она вообще ничего не стоит, абсолютно. До всех этих событий у меня, как и у многих других, проскакивали в голове мысли о смысле бытия вообще и о ценности человеческой жизни в частности. Тогда мне казалось, что жизнь бесценна, и лишь сейчас я понял, что жизнь не бесценна — она не стоит ничего вообще. 

Мы попрощались с Хамом, который сказал, что доберётся сам, Ветер дал ему пачку российских рублей, обнялись с нашим уже напарником и не торопясь двинули к центру города.

— Олег, без обид, — мы остановились около какой-то кафешки, коих в последние годы развелось, как грибов после дождя, — посиди тут часик, мне нужно встретиться с человеком, который поможет решить некоторые наши проблемы. С транспортом, документами, да и вообще, решить, что дальше делать. Мне так-то похуй, но тебе помочь тоже нужно. 

— Что за человек? — как же меня заебали эти загадки, заебало то, что я всё узнаю постфактум, меня ведут, как барана, не спрашивая и не рассказывая ничего.

— Костя, СБшник в нашей конторе. Он сейчас здесь, должен помочь.

Странно, что при всех переживаниях и нервозах у меня был аппетит. Я заказал солянку, люля-кебаб с тандырной лепешкой и чайник чая, улыбнулся смазливой официантке с классной задницей, и стал ждать заказ, наблюдая за немногочисленными посетителями. Столик, по старой привычке, выбрал в углу, чтоб меня видело как можно меньше людей, а я мог контролировать вход и зал.

Я залез в интернет, где уже писали о налёте неизвестными на дом местного бизнесмена Давида Оганесяна. Странно, что сам Давид тоже числился мёртвым, хотя пару часов назад он был жив-живёхонький, гнида чёрная.

Плотно пообедав и запив всё это чаем, я позвонил Егору, чтобы узнать, как прошли переговоры с таинственным Костей, эсбэшником таинственной конторы — музыканты, как они себя сами именуют. У меня были подозрения кто это, даже уверенность, но к Ветру я с этими вопросами не лез — захочет, сам скажет.

— Братишка, минут через десять выходи на парковку, вишневая «девять-девять», вся поёбанная, не ошибёшься.

***

На даче ничего не изменилось: всё та же «Нива» с трупом Черкаса в гараже и всё тот же связанный Давид, злобно сверкающий взглядом на нас.

— Привет, нерусь, — Егор несильно пнул его в бок, — доложи обстановку.

— Ммм, — завязанный рот мешал армянину выполнить требуемое.

— Че мычишь, чмо, — Ветер всадил носок кроссовки в лицо Давиду и тот отключился.

— Ладно, сейчас едем на «Ниве» в лес, похороним Черкаса, — Егор вздохнул, — хоть как-то. Тачку там бросим. Где твой ствол, кстати?

— Вот он, — я достал из-за пояса ТТ, который уже и не мешал, — а потом что? 

— А потом возьмём этого пидора, сумку с наркотой, и поедем туда, где была наша первая встреча с ним.

— Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

— Не ссы, Капустин, поебём – отпустим.

 

Глава 19.

 

Четырёхэтажное здание по улице Большой Садовой привлекает внимание своей архитектурой и советским гербом. От него так и веет «казёнщиной», даже в яркие солнечные дни его серые стены выглядят угрюмо и, по моим наблюдениям, каким-то образом отталкивают людей, большинство из которых предпочитают ходить по противоположной стороне улицы.

В одном из кабинетов, за массивным деревянным столом, сидели двое взрослых мужчин с цепкими волевыми взглядами.

— Товарищ…- начал «гость», открыв лежащую перед ним папку.

— Паша, мы сколько с тобой знакомы? — хозяин кабинета махнул рукой, — давай без этого.

— Понял. Эта компашка спутала нам все карты. Мы давно пасли Давида, нам нужно было выяснить, откуда идёт наркота и вычислить «крысу» — слишком уж оперативно он получал информацию и предпринимал контрмеры

— Насколько я знаю, твои парни уже всё вычислили, оставалось только взять его с поличным, — хозяин кабинета достал из стола два бокала, графин коньяка и шоколадные конфеты в хрустальной вазочке, — скажу больше: эти ребята своим нападением на дом Давида Бавикяна сыграли нам на руку.

— Хм. Поясни, — мужчины «чокнулись» бокалами.

— Ну смотри: посадили бы мы Давида и ещё нескольких его подельников, перекрыли бы канал поставки, но у него в окружении были пару человек, которые подхватили бы «эстафету». А так — Давида нет, его ебанутого племянника тоже. Сейчас старшим будет знакомый тебе Саркис Кочоян. 

— Ты прав, — перебил его собеседник, — ведь и вправду мы убиваем даже не двух зайцев: этих горе-налетчиков, как и армян, мы слушаем давно, где они — знаем. У них сегодня встреча с Саркисом, там мы их на продаже героина и «хлопнем». Только вот как быть с Закаевым? У него дома сейчас до отделения боевиков с оружием, они же город в крови утопят. Вызывать «Альфу»?

— Нет, — мужчины «чокнулись» стаканами, — мы их не тронем. И тут смерть Давида нам на руку. Пока чеченцы ждут мести от армян — они заняли оборону, выжидают. Не станут они сейчас воевать, возможно, посидят и просто уйдут в горы.

— Какие горы, Игнат? Вспомни девяносто шестой? Ты просто так их отпустишь? Сколько наших там легло?

— Хватит, — жёстко отрезал мужчина, — нехуй было «альфу» использовать как обычную «пехтуру». А вообще, будь моя воля, я бы… Ай! Ебись оно конём!

— Ладно, вернёмся к делу. «Чехи» уйдут баранов пасти, армян и «ветеранов» на наркоте хлопнем. Всё довольны. Так что ли?

— Так да не так, — многозначительно улыбнулся старый чекист, — мы «ветеранов» не тронем, они же вроде как в своём праве. Саркиса хлопнем уже после встречи. 

— А ничего, что эти «в своём праве» устроили огневой бой, похитили человека и ещё нескольких убили? Я, конечно, по-человечески их понимаю, но по закону…

— Постой, Игнат, — хозяин кабинета взмахнул рукой, — как ты считаешь, когда мы закроем Саркиса, что станет с этими «боевиками»? Кто знал, что у армян наркота? Только они. Вот носатые их и достанут. 

— Мда… — задумчиво протянул тот, кого называли Игнатом, — подставим ребят.

— Такая у нас служба, они тоже далеко не ангелочки.

***

Саркис вальяжно развалился на заднем сидении своего «Тахо», наблюдая в окно за мелькающими деревьями. Он был в отличном настроении, что немудрено, ведь только что он вернул большую партию товара за относительно небольшие деньги и избавился от, порядком, заебавшего многих Давида — вряд ли этот Олег с диким взглядом отпустит живым того, кого он считает виновным в смерти своей бабы.

Впереди показался пост ГАИ, от которого ленивой походкой «отделился» сотрудник ДПС и махнул полосатым жезлом, приказывая остановиться.

— Дай ему сотку баксов, — обратился Саркис к водителю, — и поехали, лень в диалог вступать.

Чёрный американский джип ещё не успел остановится, как тут же был заблокирован не пойми откуда взявшимся микроавтобусом «форд» сзади и красным «авео» спереди. Из машин выскочили ребята в форме и с оружием и стали не совсем аккуратно вытаскивать пассажиров «Тахо» и валить их на землю.

— Ебальник в пол!

— Руки! Руки на виду держи!

— Браслеты, дайте кто-нибудь браслеты!

Саркис лежал на грязном холодном асфальте и мог видеть только ноги деловито снующих туда-сюда сотрудников.

— Опять бабки тратить. Ну ничего, откуплюсь, — мелькнула мысль, однако тут же ушла — перед ним на корточки сел его старый враг. Майор Криницкий ещё лет десять назад обещал посадить Саркиса, однако не мог найти повода. Сейчас же он улыбался, глядя на Саркиса:

— Ну всё, ара, приплыли.

 

Глава 20.

 

Облокотившись на капот машины, я безучастно наблюдал, как Егор за шиворот тащит связанного упирающегося Давида в сторону спуска в подвал. Армянин жалостливо смотрел на меня

Мы находились на территории заброшенного санатория для туберкулёзников, где и произошло наше первое знакомство с Давидом и его ребятами.

Буквально минут десять назад затихло урчание уехавшего Саркиса, который привёз деньги в обмен на сумку с наркотой. Он приехал с водителем и одним охранником, попыток нас кинуть или убить не предпринимал. Или действительно честный, или, памятуя что нас было трое, решил не рисковать, ведь однозначно Давид ему рассказывал о нашей первой встрече.

Вы когда-нибудь видели, а тем более держали в руках сто тысяч долларов? Всего десять пачек баксов, общим весом примерно в килограмм, может чуть более. По идее, взяв в руки такую сумму, обычный человек должен испытывать какой-то трепет и благоговение, но на данный момент что доллары, что пачка резанной бумаги вызывали бы к меня одинаковые эмоции — похуизм. За эти две или три недели (сам уже сбился), я потерял близких людей, сам чуть не сдох, периодически вижу какую-то девку, называющую себя смертью, хотя в мистику не верю. У меня уже были мысли, что я просто ёбнулся головой, и на самом деле сейчас лежу в коме или вообще в дурке и, обколотый препаратами, вижу разные сны.

От размышлений меня отвлёк голос Егора:

— Олег, дай зажигалку, свою не могу найти.

Я молча протянул ему Zippo, которую он, прикурив, положил к себе в карман, однако тогда я не обратил на это внимания.

Видя, что я не настроен на разговоры, Ветер взял на заднем сиденье какой-то небольшой свёрток, сунув в набедренный карман форменных штанов (перед выездом с дачи он переоделся в свой камуфляж), подошёл к Давиду, пнул его ногой и потащил в подвал. 

Я вздохнул, сел на землю, облокотившись на переднее колесо и прикрыл глаза, пытаясь изгнать из головы абсолютно все мысли.

Не знаю, сколько я так просидел, может час, может меньше, но мне захотелось курить. Похлопав себя по карманам, я обнаружил наличие сигарет и отсутствие зажигалки. Как назло, в автомобиле не было прикуривателя — на его место было вставлено гнездо под USB.

Как бы мне не хотелось спускаться в подвал, но курить хотелось сильнее, да и Егор что-то задерживается.

Подвальное помещение делилось на несколько комнат, в одной из которых сейчас стоял привязанный к какой-то трубе у стены стул. На стуле сидел привязанный Давид. В маленькой комнатушке воняло говном и мочой, а ещё чуть ли не физически ощущались страдание и дикий, животный страх.

Так как электричества не было, на полу стоял большой фонарик, направленный в потолок, тем самым довольно сносно освещая помещение. Из-за особенностей освещения всё выглядело довольно жутко, особенно Давид. 

У армянина не было кончика носа, от чего, даже смотря на него сверху вниз, я видел его ноздри — этим он напомнил мне Волан де Морта из фильма про очкастого волшебника.

Присмотревшись внимательно, я увидел, что у Давида нет ушей. Вместо левого глаза виднелось какое-то темное пятно, половина лица было залито кровью.

На голой груди армянина висели лоскуты кожи с волосами, он сидел, закрыв один глаз и внезапно тихо застонал. Только сейчас я обратил внимание на его рот — у него отсутствовали губы. Короче, Ветер просто резал ему морду по кускам и сейчас, думаю, решил устроить перекур, а после продолжить экзекуцию.

Вполне ожидаемо, что меня начало тошнить. Я отскочил в угол и минут пять блевал, переживая, что могу вырыгать свой желудок. 

Утерев тыльной стороной ладони губы, я упёрся лбом в холодную кирпичную стену, когда сзади раздался нервный смешок:

— Ты решил присоединится к нашему празднику, братан? — Егор сидел на какой-то табуретке. Рядом, на такой же табуретке лежал странный набор предметов: пара шприцев, несколько разных ампул, ложка и моя зажигалка. 

Егор неотрывно смотрел на меня, я заметил, что взгляд у него какой-то неестественный, или, может, это освещение такое?

Однако в глаза мне бросилась расстегнутая пуговица на левом рукаве моего друга и лежащий под табуретом жгут.

— Егор, — осторожно начал я, — ты чем-то укололся?

— Хороший гердос, братан, хочешь? — он достал из кармана маленький свёрток газеты и развернул его: примерно столовая ложка белого порошка, героина, который стоил немалых денег, была просто завёрнута в газету, как какой-то кусок сала. 

— Ты ебанутый, Егор? — я покрутил пальцем у виска, — а если бы ты передознулся?

— Нормально, я уже пробовал герыч один раз, в январе пятнадцатого под Дебальцево, в бардачке брошенной хохлятской КШМки* нашли пакетик, ну и поставились. А сейчас для дела, так надо, брат, так проще. Я и этого хуя уколол, только не герычем, а антишоком, — истерический смех, — я готовился к этой встрече.

Я лишь молча покачал головой и уже собирался выйти и дождаться Егора в машине, однако он резко вскочил на ноги и преградил мне путь.

— Стой, — чужим голосом произнёс мой друг и, достав из кармана нож в ножнах, протянут его мне.

Я машинально взял до боли знакомый предмет, сделанный Султанбеком и покойным Лёхой-Черкасом.

— Добей его, — Ветер кивнул на связанного Давида.

— Ты вообще ебанутый? — я инстинктивно бросил нож на пол, будто он был горячим, — приди в себя, Егор!

Мой друг(?) криво ухмыльнулся, сделал пару шагов назад и, достав пистолет, направил его на меня:

— Подними и добей, — чеканя каждое слово произнёс Ветер, — нельзя стать воином никого не убив. 

— Да иди ты нахуй, философ обдолбанный, не хочу я быть воином, мне оно нахуй не упёрлось. Сам добивай.

— Подними нож и сделай что я сказал, — щелчок предохранителя, — я не шучу, Олег.

Должно быть, со стороны это выглядело как какой-то сюр: подвальное помещение, свет фонарика отбрасывает жутковатые тени, два мужчины, стоящие друг напротив друга, один из них направил на второго пистолет, между ними на бетонном пыльном полу валяется нож. И как апофеоз всего этого цирка — привязанный к стулу полумёртвый Давид.

— Давай, Олег, — судя по глазам Егора, он действительно мог выстрелить, — это несложно.

Не слушающимися руками я поднял нож и извлёк его из ножен. Даже при довольно скудном освещении можно было рассмотреть надпись на клинке:

«Живой, я живые тела крушу; стальной, ты крушишь металл — и, значит, против своей родни каждый из нас восстал!»

Крепко сжав нож в правой руке, на негнущихся ногах я подошёл к Давиду.

————————————————-

*КШМ — командно-штабная машина.